Говори свою ложь

И куда они все едут в это время — как мантру повторяет Ральф, ползя с черепашьей скоростью в потоке машин. Да, он тоже среди «них», и у него важное дело — свидание с Крысой, но реальность корректирует планы по-своему: вместо интимного полумрака и шлейфа дорогих духов Ральфу предлагается пробка на дороге, растянувшаяся на сколько хватает глаз. С корабля на бал — или, скорее, наоборот — и обретенное было равновесие вновь покрывается трещинами. На радио неудачный час, сигареты закончились, недовольные гудки клаксонов ввинчиваются в мозг раскаленными иглами. Крыса где-то нервно выбивает пальцами барабанную дробь. Выбраться из этого бедлама удается больше чем через час. На встречу с Крысой он даже с опозданием не успевает, а у нее нет времени ждать, так что их рандеву переносится на неопределенный срок. Ральф терпеть не может такие накладки, по телефону дела они не обсуждают, так что узнать, чего хотела Крыса, пока не представляется возможным. На оставленном дома телефоне для личных звонков — больше десятка пропущенных от Рекса, разной степени давности, Ральф перезванивает, но натыкается на механический голос, сообщающий о выключенном аппарате абонента. Ральф не в курсе, насколько такое свойственно Рексу, но ему самому сейчас это точно не добавляет радости. Еще один неизвестно — или известно — чего от него хотевший, но здесь разобраться кажется проще, и Ральф после недолгих раздумий решает заехать к нему на работу. На вечер было кое-что намечено — без участия Рекса, Ральф сам не понимает, что толкает его, бросив собственные дела, отправиться к черту на рога, но он делает это. Врывающаяся навстречу громкая музыка заставляет поморщиться. Казалось бы, уже давно привык, бары и подобные заведения для Ральфа — более чем привычная среда обитания, но сейчас настроение в минусе, и даже мигающие фонарики над барной стойкой действуют раздражающе. Сегодня смена Рекса, но вместо него за барной стойкой мелкий парнишка, с ног до головы обвешанный фенечками и амулетами. Ральф видел его пару раз, еще когда в самом начале наведывался сюда, прежде чем застал на рабочем месте Рекса. Сомнительно, что его могли запомнить, учитывая мелькающее здесь каждый вечер количество народу, Ральф старался не отсвечивать, и тем более неожиданно, когда в устремленном на него цепком взгляде темных глаз мелькает узнавание. Это настораживает, Ральф вопросительно приподнимает бровь и выжидающе смотрит на бармена. Парнишка взмахом руки очерчивает фронт работ — у барной стойки не протолкнуться, — Ральф согласно кивает и ждет, пока тот разберется с наплывом посетителей. Ждать приходится долго, желающих пообщаться с зеленым змием в пятничный вечер хоть отбавляй, и когда очередь доходит до Ральфа, ему с трудом удается подавлять раздражение. — Добрый вечер, что будете пить? — в глазах бармена чудится насмешка, похоже, он знает, что Ральф не за этим. — Не сегодня. — Ральф старается не морщиться, бармен понимающе кивает. — Если вы ищете Рекса, то зря сегодня сюда пришли, — сообщает он. — Может, все же выпьете что-нибудь? Ральф отрицательно качает головой, разговаривать нет желания, только побыстрее отсюда свалить. — Если за рулем, можно что-то безалкогольное. Хотя, на мой взгляд, в этом ни смысла, ни удовольствия, просто деньги на ветер… Правда, Рекс даже без алкоголя умудряется сотворить довольно забористые штуки, но он у нас в этом роде единственный и неповторимый, и сегодня его нет, поэтому несчастным страждущим приходится довольствоваться результатами моего скромного умения… Ральф адресует болтуну достаточно красноречивый, по его мнению, тяжелый взгляд, но на бармена это не производит ни малейшего впечатления. — А знаете, это странно, что Рекс не сказал вам, что сегодня мы поменялись сменами, — протирая бокалы, продолжает трещать парень, — я вообще думал, что он попросил меня выйти вместо него, чтобы провести вечер с вами, но… Может, и собирался, когда звонил, вопрос только, куда он запропастился после. — Похоже, мы разминулись. Сначала он не смог мне дозвониться, а потом отключил телефон. — Ральф сам не знает, зачем сообщает это, и уж совсем непонятно, когда от ответного внимательного взгляда бармена по спине пробегает холодок. — На вашем месте я, чем продолжать здесь зря время тратить, заглянул бы к нему в гости. Могу дать адрес, если у вас вдруг нет, поедете? — Кажется, что бармен в курсе событий лучше, чем Ральф; предложение это выглядит настоятельной рекомендацией, в глазах парня плещется что-то темное, и Ральф ощущает, как неприятно засасывает под ложечкой. — Я знаю адрес. — Чудненько, думаю, Рекс не расстроится, если вы явитесь без предупреждения, с тех пор, как он встретил вас, я его расстроенным ни разу не видел… — С чего ты взял, что я застану его дома? — Застанете, если поторопитесь и если вам не наплевать, — неожиданно резко выплевывает парень и отправляется разливать пиво, Ральф, несколько опешив, следит за его действиями в ожидании объяснений, но бармен больше не смотрит в его сторону. Похоже, разговор окончен, но, кажется, только разговор. Поселившаяся где-то под ребрами тревога настойчиво требует убраться отсюда поскорее и не куда-нибудь, а в определенном направлении. Ральф гонит машину сквозь ночь, скрипя зубами, с трудом сдерживаясь, чтобы не превышать скорость и не игнорировать светофоры, последнее, чего бы ему сейчас хотелось — объяснение с полицейским патрулем. Квартира Рекса находится относительно недалеко от его работы, но Ральфу кажется, что расстояние увеличилось минимум вдвое. Несколько минут приходится потратить, чтобы найти парковочное место. Адреналин в крови не дает спокойно дождаться лифта, и Ральф взбегает на нужный этаж пешком. Дубликат ключей у него с собой, но дверь не закрыта на замок, и тревога сигналит с еще большей громкостью. В квартире темно, только из-под двери в спальню пробивается полоска света. — Рекс! Рекс, ты меня слышишь? Ему отвечает тишина, Ральф толкает дверь и застывает на пороге. Первое, за что цепляется взгляд — длиннопалая кисть, расслабленно свесившаяся с кровати. Свет настольной лампы отражается в чёрном лаке на ногтях. Далее так же выхватываются отдельные фрагменты — ремень с пряжкой в виде черепа, расстегнутый ворот рубашки, цепочка, скользящая по ключицам — и никак не удается собрать картинку в единое целое. Длинные волосы частично занавешивают лицо, Рекс обычно спит в похожей позе, и сейчас его можно было бы принять за спящего, но нездоровая, синюшная бледность и россыпь таблеток на постели не оставляют простора воображению. Дальше включается автопилот: пересчитать рассыпавшиеся таблетки, сунуть в карман пустую упаковку — одна, но это не успокаивает, подхватить на руки бесчувственное тело, устроить на сидении автомобиля и — уже в пути — звонок в частную клинику приятелю Янусу. Паук бросает сухое «жду» — данные можно уточнить на месте, у Ральфа этих данных целое досье, а следить за дорогой внезапно становится нелегкой задачей. Полчаса до клиники кажутся вечностью, красные сигналы светофоров, наверно, позже будут преследовать его в страшных снах. Как и слабый, едва прощупывающийся пульс, вести машину одной рукой — так себе занятие, но выпустить из пальцев тонкое запястье не представляется возможным. Ральфа встречает медперсонал с каталкой наготове, увидав пациента, Паук выдает грязное ругательство. — Да что ж тебе так неймется! Рекс, черт бы тебя побрал, сколько можно уже, а? — Ты что, с ним знаком? — вопрос на том же автопилоте, сил на удивление или заинтересованность попросту нет. В свете больничных ламп мертвенно-бледное лицо Рекса кажется обескровленным, Янус, продолжая материться, отмахивается: — Потом объясню. — Ральф протягивает прихваченную из квартиры Рекса упаковку из-под таблеток, и Паук качает головой: — Каждый раз одно и то же, никакой фантазии… Ну не действует же, так попробуй что-нибудь другое! Ральф настороженно смотрит на приятеля. — Это ты так шутишь? — Конечно, я же заебись шутник, ты давно мог заметить! Сколько он сожрал? — Без понятия. Я насчитал двенадцать оставшихся, но сколько их было до этого… — Ральф беспомощно разводит руками, ощущая во рту неизвестно откуда взявшийся горький привкус. — Ладно, разберемся, не привыкать. — Янус распахивает попавшуюся по дороге дверь. — Побудь пока здесь, не стоит торчать в коридоре. — Он почти заталкивает Ральфа в пустую палату и поспешно уходит, оставляя в одиночестве. Ральф глядит на тихо захлопнувшуюся дверь, кажется, чувство, грозящееся затопить его, называется отчаяние. Он не привык иметь с ним дело, так что не может утверждать с уверенностью, но скорее всего не ошибается с определением. Небольшое помещение, как коробка, из которой не выбраться. Или клетка. Свет он не включает. Время начинает тянуться, как резиновое, Ральф не знает, сколько проходит, прежде чем до него наконец начинают долетать сигналы внешнего мира — голоса вдалеке, запах лекарств и антисептика, проникающий в палату из коридора свет. Вид из окна на больничный двор, подсвеченный фонарями — во дворе ни души, неудивительно в такой час, и это зрелище отлично гармонирует с его внутренним ощущением пустоты. Теперь Ральф точно знает, что будет, если он выполнит этот заказ. Пустота и царапающие где-то в груди холодные острые ледяные крошки, не то ощущение, с которым он жаждет существовать; раньше подобных проблем не возникало, совесть в доле, а чувства Ральф давно научился в нужных случаях отключать. На этот раз что-то в работе отлаженного механизма дало сбой, шестеренки замерли, запнувшись о застрявший камешек, внезапно оказавшийся слишком весомым, чтобы после его устранения все работало, как прежде. Вопрос, есть ли у него выбор или другой выход, но сейчас Ральф отметает эти мысли и просто ждет. Хочется хотя бы ненадолго отключиться, но это невыполнимая роскошь, из доступного — только вытянуться на кушетке, закрыв глаза и заставив себя не двигаться. Напряжение, импульсами пробегающее по мышцам, заключает его в подобие кокона — вариант электрического стула, пролонгированная версия, пришедшие поглазеть на казнь поедают попкорн, устроившись в первых рядах зрительного зала. Слышно, как тикают часы. Часов поблизости нет. Минут через сорок Ральф решает, что с него достаточно, оставляет пыточное ложе и выходит из палаты; щурится, стараясь приспособиться к яркому освещению в коридоре. Здесь он ничем помочь не может, и ему просто необходимо выйти на воздух. Созвучно его мыслям рядом возникает Янус. — Пошли проветримся. — На лице Паука усталость, но тревоги не заметно, и Ральфа немного отпускает; он знает выражения лица своего приятеля очень хорошо. Они выходят на крыльцо, закуривая, Ральф с вялым удивлением отмечает, что у него подрагивают руки. — Так откуда ты его знаешь? Янус пожимает плечами, Ральф не смотрит на него, просто угадывает движение. — Я же раньше в интернате работал, помнишь. Там и познакомились, и знакомство все не заканчивается. Он наш постоянный клиент. — В каком смысле? — В прямом. Это уже далеко не первая его попытка распрощаться с этим светом. Началось с того, что его близнец скончался от передоза. Видел бы ты, что он тут устроил! Еле скрутили, накачали транквилизаторами, потом препроводили в дурку. А меньше чем через год он наелся таблеток уже без нашей помощи. Откачали, снова отправили к психам. Во второй раз было по той же схеме, на третий в психушку не стали отправлять, потому что бессмысленно. И вот опять. Это уже как вид спорта. — Для вас или для него? — Окружение у него специфическое, — продолжает Янус, игнорируя вопрос. — Довольно мутные ребята, пытаются выглядеть безобидно, но… — Окружение? — Да, не сам же он себя привозит в коматозном состоянии. Эти его приятели и приглядывают за его заскоками по мере возможности, успевают если не остановить, то доставить сюда. Но тебя увидеть в его компании я, конечно, не ожидал. Где ты его откопал? Ральф глубоко затягивается. Перед глазами всплывает бледное лицо с заострившимися чертами и рассыпавшиеся по простыне «колеса». В информации, переданной Крысой, Ральф видел пометку об интернате, без уточнений, каком; о «виде спорта» не было ни слова. Можно было просто оставить все как есть, бездействие — иногда тоже способ убийства. Вполне вписывается в размытые пожелания заказчика, плюс никакого экстрима, только результат. У Ральфа не получается убедить себя, что он сейчас бросился спасать Рекса только чтобы потом собственноручно перерезать ему глотку. — Мне его заказали. Сигаретный дым образует в воздухе причудливые фигуры, Янус иронично хмыкает. — Ты отлично справляешься. Паук, узнав в свое время о его деятельности, просто сказал: «Ты нарвешься». Неизвестно, помнит ли он сам об этом, но помнит Ральф. Что ж, в плане «нарвешься» справляется он на уровне.