Our summer

Лето только началось, но Дазай уже не лелеял никаких надежд. Разве могло получиться по другому? Общую картину он представлял так: снова он лежит на кровати, снова рубится в игры и страдает от лени. Они сидели в тесной комнатке Ацуши. Там они коротали почти все свое время, никто не жаловался. Но спокойствие прерывает Накаджима, который жутко неуверенно и стеснительно пытается заговорить первым: — Осаму, эм… У меня есть идея, — седовласый начинает мять руки и отводить взгляд. Он всегда так делал, когда волновался, а шатена это особо не тревожило. Он был легок на подъем, когда дело касалось этого мальчишки. Тем более, чем им оставалось заниматься? — Мм? И какая же? — Дазай отвлекся от телефона, переводя все внимание на собеседника. Белобрысый снова отводит глаза, пялится куда-то в пол. — Куникида недавно мне рассказывал о деревне, где он жил… Она совсем недалеко, и я думал, что может… нужен велосипед, — он говорил так, будто заранее ни на что не надеялся, но все же покраснел. Ему было тяжело озвучивать просьбы, но по тону старший понял, что Ацуши уж слишком хочет выехать за пределы города. Это желание они разделяли на двоих. — Хорошее предложение. Поехали хоть сейчас? — Осаму улыбнулся, а глаза Накаджимы засияли, будто ему купили целую витрину игрушек. Да, он мямлил и сомневался, но Дазай жаждал поиграть с ним. — Правда? — Ой, я совсем забыл, у меня же нету велосипеда… — Осаму наигранно расстроился, разводя руками. Выглядело все карикатурно и типично, как в фильмах, но Ацуши все равно потух. Старшеклассник буквально мог услышать, как что-то в мальце разбилось. — Я пошутил! Где-то в гараже точно должен быть, поехали! Накаджима отвернулся, сдерживая радость и счастье в себе. Такая реакция весьма ожидаема. Уже через час брюнет забавно пытался вспомнить номер здания, которое использовалось в качестве склада. Велосипедом никто не пользовался, поэтому проблем с этим у Дазая не возникло. Но была загвоздка: транспорт-то один. Ими было принято общее решение, что мелкий и тощий сиротка поедет сзади. Он не боялся, но отсутствие опыта щекотало нервы. Поэтому когда Осаму на всей скорости рассекал воздух и мчал вперед, ориентируясь на мелкую и очень приблизительную карту Ацуши, второй лишь испуганно прижимался и надеялся на спасение своей бедной жизни. Всегда был риск, что тонкая, но длинная нога коснется земли, и тогда они точно упадут… но все обошлось. Стоило им выехать из города, Накаджима едва не замер от удивления. Изумленно разглядывая совершенно новые виды, он почти забыл остановить друга. Легонько сжав ткань на чужой футболке, он сказал почти шепотом: — Давай… побудем тут? — они оказались на каком-то поле, где даже дорожки протоптаны не были; по левую сторону открывался вид на темный лес. Дазай мягко затормозил, а седовласый тут же и спрыгнул. Слишком поражен он был столь непривычным видом. Дул сильный ветер, но сироте он совсем не мешал. Будто бы все проблемы перестали тревожить Ацуши, стоило только взглянуть на пустынное поле. Сразу видно, что никто тут давно не был. Осаму скинул велосипед на траву, подходя к Накаджиме, который незаметно удалялся все больше. Вот он только к высоким растениям подходил, а вот уже бежит к лесу. — Я такого никогда не видел… — мальчишке нравилось, но Осаму не покидала тревога. Он попросту не понимал близкого человека, когда тот восхвалял пейзаж. Дазай боялся остаться забытым и одиноким, как и самый обычный человек. Раньше он считал, что будет непобедим, если закроется ото всех: Ацуши привил ему больше эмоций, почти не осознавая этого. Как бы он ни пытался оценить красоту пейзажа, вывод не изменился: «Отвратительное место». Накаджима тем временем подмял под себя зеленую траву, усаживаясь. Осаму последовал его примеру, придвигаясь все ближе. Заметив, что Дазай готов впустить его в свое личное пространство, мальчик одарил друга дружелюбной улыбкой. Они молчали, пока младшенький наслаждался. Такие прогулки ему явно приходились по душе. Однако любование природой не мешало обсуждению дальнейшего пути: — Осаму, тут нам надо проехать вперед, потом через какие-то тропы… — Ацуши волнительно перебирал варианты в голове, пытаясь вспомнить хоть что-то из рассказов Куникиды. А так хотелось! Мальчик уже был в плавках, а Дазай принял решение если не купаться, то зайти в трусах. Окунаться изначально не было в его планах, пришлось бы оголять кожу перед Накаджимой. Он ему, конечно, доверял. Боялся лишь, что на втором это скажется негативно. — Не ссы, прорвемся, — утешающе бросил он, чтобы младший унял навязчивые мысли в своей голове. Не хватало еще словить паническую атаку. После они сели на велосипед, что по их неосмотрительности замарался в грязи. Осаму еще раз взглянул на вспаханную почву, куда, казалось, не ступала нога человека. Хм, а может следы смыло? Может, по полю кто-то ходит, оно не так одиноко, как он? Плутали они так еще некоторое время, пока не выехали на какую-то дорогу. Где-то вдалеке виднелись несколько домов. — Надо остановиться, Осаму. Давай у кого-нибудь спросим? Кажется, тут уже живут люди, — Ацуши снова слегка коснулся чужой спины, что заставило Дазая машинально напрячься. Он хмыкнул, последовав совету. Совсем скоро они заметили мужчину, поэтому Накаджима слез с велика и поспешил к нему. Этим мрачным брюнетом оказался Достоевский, а выходил из дома он крайне редко. Повезло. Но стоило только мальчишке подойти, как его охватил страх. Да, наполовину он был подпитан плохими социальными навыками, но Федор словно был олицетворением кошмара. Ацуши оцепенел, не в силах и слова произнести, поэтому шатен, заметив странную реакцию, тут же подоспел. — Нам дорога до речки нужна. Знаешь такую? — Осаму выгнул бровь, кладя руку Накаджиме на плечо. — Знаюсь с такой. Мое имя «Настоящий огонь». Будем знакомы. Речка в той стороне, — Федор мерзко улыбнулся, чем нагнал на бедного пацана еще большую панику. Что за кличка такая? Вдруг из ниоткуда появляется второй мужчина, блондин, который слегка отталкивает "демона". — Нет, молодые люди. Речка в обратной стороне, чуть дальше. Купайтесь, вода отличная! Даже Дазай был слегка растерян. Они встречают двух странных незнакомцев, которые указывают в совершенно разные стороны. Осаму хмурит брови, отводя мальчишку к велосипеду. — Ну и куда первым делом? — шатен решает положиться на чутье Ацуши. — Я думаю будет лучше, если поедем по совету светлого. Он… кажется более добрым. Осаму такой ответ не устроил, необъективная причина. Ну, ладно, куда деваться-то? Ехали они и ехали по совету Николая, но в итоге оказались лишь у болота. Накаджима раздраженно выдохнул, клацнув зубами. — Вот черт! — Чертяра, если точнее. Не путай, разные вещи, — Дазай посмеивался с таких эмоций, но тот блондин их явно подставил. Повезло, что ничего серьезного. Такими видами и запахами Ацуши наслаждаться не хотел, поэтому колесили они уже в сторону речки, которую и подсказал Достоевский. Она была прекрасна: на удивление Осаму, относительно чистая вода, а поблизости не было всяких бутылок и мусора. «Рай,» — думалось Дазаю. Накаджима достал подстилку, раскладывая ее на мягкой земле. Стоило старшему отвернуться, как футболка полетела вниз; стыдливость и стеснительность не пропадала. Его друг тем временем скинул кеды. Уж больно его манил крутой спуск к воде. Чуть повернув голову, он заметил какое-то движение в зарослях. — К камышам ни ногой. Тут змеи водятся, — заключил Осаму, устало выдыхая. Ацуши ощетинился, вознегодовав. «Точно тигр,» — думалось подростку в тот момент. — Теперь мне страшно… — прошептал мальчишка, отходя от воды. — Я просто тебя предупредил. Не парься, хоть бомбочку делай, только меня не задень, — попытался поддержать Дазай. Холоднокровных он просто не переносил, только крабов обожал. Есть. Разделывать змею пока не собирался. Пирс был сделан мостиком, и Накаджима прошел по нему. Он боялся. Как ему поступить? Стоит ли ему вообще купаться? «Что за глупые вопросы? Конечно! Ты об этом пару месяцев мечтал,» — орал ангел на правом плече. «Будешь как идиот, даже Дазай не купается. А если простудишься? Какого черта ты вообще разделся? Ничтожество,» — оглушительно громко шептал демон. Ацуши справился со всеми сомнениями, прогнав их и прыгнув в воду с разбега. Течение было сильным, поэтому мальца начало немного уносить. Он оказался на глубине, но быстро выплыл к берегу. У Осаму чуть сердце не остановилось, но Накаджима оперся на землю и часто задышал, явно уставший. Ему было страшно находиться слишком далеко от Дазая. — Ты слишком далеко прыгнул, — старший помог седовласому взобраться по склону, и тот побрел к подстилке. — Не думал, что твое тело такое слабое. Ацуши покраснел от неловкости и смущения, укладываясь набок, но все равно видя лицо того. — На тигра пока не тянешь… — посмеялся Осаму, подходя. По-дружески потрепав мальчугана по плечу, он вновь отстранился. Накаджима валялся в тени, ведь прямо над ним было огромное старое дерево. Отдышавшись, младший лишь любовался листвой и шатеном. Еще не темнело, но время было к этому близко: Ацуши мечтал, чтобы эта поездка не заканчивалась. Но было одно «но». Сирота не добился своей изначальной цели, не сказал самых важных слов. Он лежал на спине, одной рукой неосознанно поглаживая грудную клетку. Вторая почти касалась земли. Осаму все еще стоял, всматриваясь куда-то вдаль, а потом на речную гладь. Жаб ловить он не хотел, а раки не вызывали особой заинтересованности. — Осаму, — Накаджима приподнялся на локтях, неуверенно подзывая друга. Голос звучал напряженно, трудно было не заметить такие перемены в чужом настроении. — М? Что такое? — Дазай повернулся к нему, готовый слушать. — Что ты ко мне чувствуешь? — этот вопрос легко мог поставить в ступор. Если бы Ацуши сказал это легко и невзначай, лежа на спине, было бы куда легче ответить. Но в этих необычных глазах он видел явный вопрос и желание. Желание услышать… что? — Хм. Ты мой хороший друг. Я к тебе привязан, — начал было Осаму, но оппонент горько усмехнулся и снова улегся. — Ты мне дорог. А почему спрашиваешь? Ты прям как девчонка с этими вопросами. — Я не девчонка, я не гей! — возмущенно вскрикнул Накаджима, моментально густо краснея. — Да что ты заладил? «Я не гей» да «я не гей». Я тоже, вообще-то! — Осаму фальшиво изобразил недовольство и обиду, карикатурно прикладывая руку ко лбу. Возмущенность он показывал хорошо, но по-детски. — Осаму… — Ацуши поднялся, подходя к старшему. Отвернувшись, он сжал ткань на плавках. Боялся взглянуть в глаза. Только седой начал идти, как сразу Дазай напрягся, а лживость пропала. Накаджима, даже толком не смотря, касается его бинтов. На грудной клетке. Шатен нахмурился, не понимая мотива и смысла. Что сейчас будет? Попросит избавиться от ткани? — Ты мне симпатичен… нет! Вернее, я… я люблю тебя, — робко произнес он почти дрожащим голосом. Глядя в землю, старший все равно мог различить бушующие эмоции на лице. Ацуши в миг потускнел, говоря не окрыленно, а больше сломлено. Признание получилось неловким, не к месту, так он считал. Осаму почувствовал, будто находится совсем не здесь. Будто душа от тела отделилась, он и сам не понимал, что ощущал. Радость? Грусть? Надо было как-то успокоить Накаджиму, который не знал, куда себя деть. Но он не достиг той вершины спокойствия. — Любишь меня?.. Такая реакция наоборот, придала собеседнику уверенности в себе и в своих словах. Будто незнание Дазая давало ему сил. — Люблю тебя! Уже давно и ты… ты единственный, кто… — Ацуши поднял голову, заглядывая в темные омуты глаз. «Единственный, кто заставляет меня что-то чувствовать». Но договорить он не смог. Слишком… слащаво? Осаму ответа дать не мог, но Накаджима, не растерявшись, схватил того за худые щеки. Не рассчитав силу, он мог оставить покраснения или даже синяки, но извинится он потом. — Что ты?.. Потому что сейчас он встает на носочки и тянет старшего на себя, целуя. По-своему любовно, вкладывая всю нежность. Самоубийца хмурит брови, зрачки сужаются, но он отвечает. Мальчишка совсем скоро отстраняется, тонкие пальцы теперь на чужих плечах. Дазай для него становится еще красивее, именно такой. Немного растрепанный, потому что руками младший и в волосы зарывался. Они оба краснеют. Но Накаджима по-своему отчаянно: он так хотел не облажаться, но сделал все как обычно. Однако дальше так продолжаться не могло. Ацуши итак долго скрывал свои настоящие чувства. Он боялся, что сейчас старшеклассник отвернется от него, и они молча поедут, но Осаму не спешил отталкивать влюбленного мальчика. Осаму неожиданно прижимает худощавое тело к себе, обнимая. Теперь руки младшего на его талии. Из-за разницы в росте восьмиклассник плотно утыкается в чужое тело, но чуть подняв голову, снова может дышать. Накаджиме было очень стыдно. Хоть поцелуй и не был простым порывом, он все равно хотел себя наказать. Из-за того, что начал потакать своим желаниям. Дазай чуть отошел, но все равно оставался достаточно близко. Посмотрел на Ацуши сверху вниз, и сирота снова осознал, насколько глаза у Осаму непроглядные. Хотя на свету они обычно переливались, темно карие же, не черные. — Ты совершил глупость. И парень сам целует Накаджиму.