Вспомнить всё

- А теперь, гости мои дорогие, идемте! - сказал Теоден. - Идемте и подкрепитесь, поскольку позволяет время. Они прошли обратно в большой зал. В городе внизу слышались крики глашатаев и звуки боевых рогов. Король должен был выехать, как только жители города и живущие поблизости от него вооружатся и соберутся. За королевский стол сели Эомер и шестеро гостей. Конунгу прислуживала Эовин. Они ели и пили торопливо. Все молчали, пока Теоден расспрашивал Гэндальфа о Сарумане. - Кто может знать, как далеко зашло его предательство? - сказал Гэндальф. - Он не всегда был злым. Раньше я не сомневался в том, что он друг Рохана; и даже когда сердце его становилось холоднее, он считал вас полезными для себя. Но он уже давно замыслил вашу гибель, нося маску дружбы, пока он не подготовился. В эти годы задача Гнилоуста была легкой, и все, что вы делали, быстро становилось известным в Изенгарде: ведь ваша земля открыта, и чужеземцы приходили и уходили из нее. А шепот Гнилоуста звучал в ваших ушах, отравляя ваши мысли, охлаждая сердце, ослабляя мускулы; остальные видели это, но не могли ничего сделать, потому что вы не хотели с ним расстаться. Но когда я бежал и предупредил вас, для тех, кто хотел видеть, маска была сорвана. После этого игра Гнилоуста стала опасной, но он делал все, чтобы задержать вас, чтобы не дать вам собрать свои силы. Он действовал хитро: использовал слабости людей или раздувал их страхи, как подсказывали обстоятельства. Разве вы не помните, как он настойчиво советовал, чтобы ни один человек не был избавлен от охоты на диких гусей на севере, в то время как истинная опасность находилась на востоке? И он убедил вас запретить Эомеру преследовать вторгнувшихся орков. Если бы Эомер не нарушил приказ Гнилоуста, высказанный вашими устами, орки уже достигли бы Изенгарда, приведя с собой пленников. Это, конечно, была бы не та добыча, которой больше всего жаждет Саруман, но это члены моего товарищества, участники тайного дела, о котором даже с вами, повелитель, я не могу говорить открыто. Страшно подумать, что пришлось бы им испытать и что мог бы узнать Саруман, нам на погибель! - Я восхищен Эомером, - сказал Теоден. - Говорят: словом дерзок, да сердцем предан. - Скажи лучше: кривой суд всегда правое скривит, - посоветовал Гэндальф. - Да, судил я вкривь, - согласился Теоден. - Но больше всего я восхищаюсь вами, мой дорогой гость. Вновь вы пришли ко мне вовремя. Я хочу наградить вас по вашему выбору. Назовите только что-либо принадлежащие мне. Лишь мой меч оставь мне!. - Вовремя ли я пришел или нет, еще видно будет, - ответил Гэндальф. - Что касается подарка, повелитель, то я выберу то, что мне необходимо. Дайте мне Светозара! Он был дан мне на время. Но теперь я помчусь на нем навстречу неизведанным ужасам: один серебряный конь против девяти вороных. Чужим конем рисковать не след: правда, мы с ним уже сроднились. - Ваш выбор хорош, - сказал Теоден, - и теперь я с радостью отдаю вам коня. Но это драгоценный дар. Нет коня, равного Обгоняющему Тень. В нем воплотились могучие кони прошлого. А вам, мои остальные гости, я предлагаю в подарок то, что можно найти в моем арсенале. Мечи вам не нужны, но у меня есть шлемы и кольчуги искусной работы, подарки моим предкам из Гондора. И выбирайте себе, что хотите, и пусть мои подарки хорошо послужат Вам! Принесли вооружение из королевского арсенала, и Эомер склонился к Анне, сидевшей рядом: - Ну, что, дева, ужели ты не выберешь ничего себе? - Фыверу, канешшна, – вскочила она, дожевывая что-то, но что-то сообразив, вспыхнула и гневно добавила, - ты фефё шомнифаишшя, роффиррим?? – и, не дожидаясь ответа, направилась к груде сверкающих доспехов. Анна выбрала шлем и круглый шит, на котором был изображен герб дома Эорла – белая лошадь на зеленом фоне. «Вылитый Рох» - подумала Анна и вернулась к Эомеру: - Не думала, что все так плохо думают обо мне! - Разве это плохо? Просто нас удивляет, что дева идет на войну. - Кроме тебя это никого не удивляет. К желанию Эовин ты относишься вполне ровно. - Она не идет. Анна решила промолчать. Арагорн и Леголас оделись в сверкающие кольчуги. Они выбрали себе также шлемы и круглые щиты; щиты были выложены золотом и усажены драгоценными камнями - зелеными, красными и белыми. Даже Элронд взял себе шлем. Гэндальф не взял себе оружия, а Гимли не нуждался в кольчуге, потому что если бы и нашлась в кладовых Эдораса подходящая для его фигуры стальная рубашка, она все же не могла сравниться с его собственной, выкованной под горой на севере. Но он выбрал кожаную шапку с железными полосами, которая хорошо сидела на его круглой голове; маленький щит он тоже взял. На нем, белая на зеленом фоне, была изображена бегущая лошадь - герб дома Эорла. - Пусть он верно служит вам, - сказал Теоден. - Он был сделан для меня в дни Тенгеля, когда я был еще мальчиком. Гимли поклонился. - Я горд тем, что буду носить вашу эмблему, - сказал он. - И я согласен скорее нести на себе лошадь, чем чтобы она несла меня. Собственные ноги нравятся мне больше. Но, может, я приду туда, где смогу сражаться стоя. - Очень может быть, - сказал Теоден. Король встал и тут же к нему подошла Эовин с чашей. - Фэрту Теоден хал! - сказала она. - Прими эту чашу и выпей в счастливый час. Да окрылит тебя удача, возвращайся с победой! Король выпил вино, и Эовин предложила его другим гостям. Когда она остановилась перед Арагорном, она внезапно замолчала и посмотрела на него; глаза ее сверкали. Он с улыбкой взглянул на ее прекрасное лицо и, принимая кубок, невзначай коснулся затрепетавшей руки: - Привет тебе, Арагорн, сын Араторна! - сказала она. - Привет и тебе, Дева Ристании, - отвечал он помрачнев и больше не улыбаясь. Когда круговой кубок был допит, конунг вышел из дверей чертога. У дверей его ждали стражники, стояли глашатаи; все военачальники и вожди, жившие в Эдорасе или поблизости, собрались тут же. - Смотрите! Я отправляюсь в путь, и, похоже, что это будет мой последний поход, - сказал Теоден. - У меня нет детей. Теодред, мой сын, убит. Я назначаю Эомера, своего племянника, наследником. Если же никто из нас не вернется, выберите себе повелителя по своей воле. Но кому-то я сейчас должен доверить своих людей, кто-то должен править вместо меня. Что вы скажете? Все молчали. - Разве вы никого не назовете? В кого верят мои люди? - В дом Эорла, - ответил Гайма. - Но я не могу оставить Эомера, - сказал король, - а он последний из этого дома. - Я не называл Эомера, - ответил Гайма. - И он не последний. Есть еще Эовин, дочь Эомунда, его сестра. Она бесстрашна, и у нее благородное сердце. Все любят ее. И пусть она будет повелительницей эорлингов, пока вы отсутствуете. - Да будет так! - сказал Теоден. - Пусть глашатаи объявят народу, что их поведет леди Эовин. Потом король сел в кресло перед дверьми и Эовин, поклонившись, приняла от него меч и прекрасную кольчугу. - Прощай, племянница! - сказал король. - Темен этот час, но, может быть, мы вернемся в золотой зал. В Дунхарге можно обороняться очень долго, а если битва окончится нашим поражением, все, кто уцелеет, придут туда. - Не говори так! - ответила она. - Каждый день до вашего возвращения будет для меня годом... - Но, говоря это она смотрела на стоявшего поблизости Арагорна. - Король вернется, - сказал Арагорн. - Не тревожься! Наша судьба ждет нас не на западе, а на востоке. Теоден, Гэндальф и Элронд возглавляли молчаливое шествие, растянувшееся по длинной извилистой лестнице. Когда они подошли к воротам, Арагорн оглянулся. Эовин одиноко стояла у входа в зал на вершине лестницы, меч был поставлен перед ней прямо, и ее руки лежали на его рукояти. Она была одета в кольчугу и сияла на солнце серебром. Анна, тоже посмотревшая на Эовин, отвернулась и печально опустила голову. Эомер, шедший рядом с ней, встревожено на нее посмотрел: - Что-то случилось? О чем ты задумалась? - Эовин, - Анна махнула рукой в сторону дверей золотого чертога, - я не могу ничем ей помочь. Никто не может. - Разве опасность поджидает ее здесь? - Здесь? Да, пожалуй. У ней такая печаль в глазах, что и взглянуть горько, - она встряхнула головой, - но нам нужно думать о том, как отстоять Хельмову Крепь. Иначе потомки будут называть ее «Хельмова Хрень», - она хмыкнула, удивив Эомера такими перепадами настроения. - Учусь отключаться, - пояснила она и, вспомнив про Роха, вопросила: - Эомер, сын Эомунда... Видели ли вы когда-нибудь...говорящего коня? - Никогда не видел такого человека! Идя на смертельную битву, ты продолжаешь беспечно разговаривать, - поразился Эомер, внимательно посмотрев на Анну (видимо, чтобы удостовериться в отсутствии признаков психического расстройства), - а теперь спрашиваешь, видел ли я говорящего коня! - Мой конь может говорить, - возмутилась Анна, – его зовут Рох и это, знаешь ли, просто исключительный конь! Анна отвернулась от улыбающегося Эомера и посмотрела назад. Сзади Гимли делился с Леголасом радостью, что они наконец-то выступили. - Ну, наконец-то раскачались! – говорил он. – Ох и народ эти люди – за все про все у них разговор. А у меня уж руки чешутся, охота секирой помахать. Хотя ристанийцы – то небось тоже рубаки отчаянные. А все ж таки не по мне такая война: поле боя невесть где, как хочешь, так и добирайся. Ладно бы пешком, а то трясись, мешок мешком, на луке у Гэндальфа. - Завидное местечко, - сказал Леголас. – Да ты не волнуйся, Гэндальф тебя, чуть что, живенько на землю спустит, а Светозар ему за это спасибо скажет. Верхом-то секирой не помашешь. - А гномы верхом и не воюют. С лошади удобно разве что людям затылки брить, а не оркам рубить головы, - сказал Гимли, поглаживая топорище. У ворот выстроилось ополчение: и стар, и млад – все уже в седлах и в полном доспехе. Собралось больше тысячи; колыхался лес копий. Теодена встретили громким, радостным кличем и подвели коня, именем Белогрив. Наготове стояли кони Анны, Арагорна и Леголаса. Покинутый Гимли было насупился, как к ему подошел Эомер с конем на поводу. - Привет тебе, Гимли, сын Глоина! - воскликнул он. - У меня еще не было времени научится вежливым словам под твоей палкой, как ты обещал мне. Но не забыть ли нам нашу ссору? Я обещаю больше не говорить злых слов о госпоже леса. - Я временно забуду свой гнев, Эомер, сын Эомунда, - сказал Гимли, - но если ты своими глазами увидишь госпожу Галадриэль, то объявишь ее Прекраснейшей, иначе наша дружба кончится. - Да будет так! - сказал Эомер. - А пока простите меня, и в знак прощения я прошу вас ехать со мной. Гэндальф будет впереди с Повелителем Рохана, но мой конь Огненог понесет нас обоих. - Спасибо, - ответил довольный Гимли. - Я с радостью поеду с вами, если Леголас - мой друг, поедет рядом. - Пусть будет по-вашему, - сказал Эомер. Анна, довольная, подъехала к Эомеру на Рохе и сказала: - Ну, Эомер, ты все еще сомневаешься, что Рох не разговаривает? На самом деле он просто стесняется. Правда, Рох? – обратилась Анна уже к коню и погладила его по серебристой морде. - Ну, что ж, не будем спорить – время все решит. Не соблаговолите ли вы проехаться с нами в первых рядах? – произнес Эомер в несвойственной ему ранее шутливой манере. - Очень даже соблаговолю. А где Элронд? - Анна огляделась, - ааа, понятно. Я сейчас. Анна заметила рыже-золотую лошадь, на которой сидел Владыка, и поехала по направлению к нему. Лицо его оказалось необычайно сурово и встревоженно. - Что случилось? – воскликнула Анна. - Дурные вести, - проговорил Владыка, - к Имладрису от Изенгарда движется войско, можем не устоять. Как бы ни был хорош мой военачальник, мое присутствие там необходимо. К тому же, Галадриэль сказала, что Лориен может оказать помощь. У Анны округлились глаза: - Имладрис может не устоять? Ты должен ехать, немедленно! Имладрис не может пасть! Нет, постой, разве ты сможешь один доскакать, если, как ты говоришь, несметная орда движется от Изенгарда? Если они тебя перехватят… Неее так не пойдет! - Что? – удивлению Элронда не было предела, - Анна, ты сомневаешься во мне? - Опасаюсь. - Вот этого не стоит, - вдруг неожиданно жестко сказал он, но потом продолжил обычным тоном, - меня волнует не это. - Что же тогда? Если ты благополучно доскачешь, если Лориен направит войско… - Ты забыла о назгулах. Я не могу тебя оставить в такой опасности. - В какой опасности? – Анна махнула рукой, - они все знают – что почем и почему. А я в любом случае должна принять бой. Ни ты, ни Гэндальф не сможете меня оградить. И не должны. Ты сам не раз об этом говорил – всем дана свобода воли. Я понимаю, кто такие назгулы и понимаю, что должна сделать. И, какова бы ни была опасность, даже часть ее вы не сможете отвлечь на себя, как бы ни хотели меня оградить. И даже не потому, что я не дам – каждый может прожить только свою жизнь, это вы прекрасно знаете. Поэтому ты можешь ехать с легким сердцем, Элронд, Владыка Имладриса - потому, что мой путь уже начался, и ты сделал многое для того, чтобы облегчить его. Ты ведь понял уже, что вся штука не в том, чтобы я повторила путь Келебриэнь. - Мне легче стало от слов твоих и я действительно отправлюсь в путь с легким сердцем; мы еще встретимся. - Да, встретимся, - Анна крепко обняла его и поцеловала в щечку, - удачи тебе, Владыка Имладриса. - И тебе пусть светит солнце! Элронд подъехал к Гэндальфу, что-то ему сказал, а потом развернул коня. Владыка направился в Имладрис. - Где Светозар? - спросил Гэндальф куда-то в пространство. - Бегает в поле, - ответили ему. - Он не подпускает к себе людей. Вот там, у брода, он, как тень, мелькает у ив. Гэндальф свистнул и громко позвал коня. Тот издалека затряс головой и понесся к войску, как стрела. - Так появился бы западный ветер, если бы он был видимым, - сказал Эомер, когда большой конь подскакал к волшебнику,- но отчего серебряный конь Анны так похож на Светозара? - Они родня, – сказал Гэндальф. - Подарок сделан, - сказал Теоден, - но слушайте все! Я называю своего гостя, Гэндальфа Серого странника, мудрейшего из советчиков и желаннейшего из всех чужеземцев, Повелителем Марки и вождем всех эорлингов и так будет, пока живет мой род. И я дарю ему Светозара, принца среди лошадей. - Благодарю вас, король Теоден, - сказал Гэндальф. - Он неожиданно снял серый плащ, отбросил шляпу и прыгнул на спину коня. На нем не было ни шлема ни кольчуги. Снежно-белые волосы развевались по ветру, белая одежда ослепительно сияла на солнце. - Смотрите на белого всадника! - воскликнул Арагорн, и все подхватили его слова. - Наш король и белый всадник! - закричали они. - Вперед, эорлинги! Загремели трубы, заржали лошади. Копья ударились о щиты. Король поднял руку, и с шумом, подобным неожиданному удару бури, войско Рохана двинулось на запад. Далеко на равнине видела Эовин блеск их копий, одиноко стоя у входа в молчащий дворец.