Вспомнить всё

Теоден и Эомер держали ночной совет – в палатке конунга, которая находилась на поляне под раскидистым деревом. Анна была тут же, но зевала во весь рот, подвергаясь опасности вывихнуть челюсть. - Пойду, подышу, – сказала, наконец, она, и поковыляла на полусогнутых из палатки. Эомер проводил ее взглядом. Было темно, хоть глаз выколи. Пахло конским потом, лошади переступали с ноги на ногу и ударяли копытом в хвойную подстилку. Сокрытые мраком деревья шелестели в безветренной духоте – войско заночевало в сосняке близ Эйленаха, высокой горы посреди Друаданского леса, через который проходил главный тракт восточного Анориэна. Слышался отдаленный рокот барабанов на лесистых холмах и горных уступах. Барабаны внезапно стихали и опять рокотали то дальше, то ближе. Анна села на землю прямо возле палатки, хотя и хотела бы сейчас найти Мерри, но, памятуя, что в такой темноте она палатку уже не отыщет, решила никуда не уходить; да и разговор конунга и Эомера был слышен хорошо. Хотелось чистого воздуха, но вокруг была непонятная и неприятная духота. Анна была готова облиться холодной водой. Но холодной воды тоже не было. Совсем поблизости послышался рокот барабанов. Вскоре стали слышны негромкие голоса, мелькнули между деревьями полуприкрытые фонари. Конники зашевелились во мраке. Вдруг мимо Анны, не заметной в темноте, прошли Эльфхельм и небольшого роста человечек, похожий даже своим силуэтом на статуи Пукколов в Дунхарге. Войдя в шатер, человек торжественно произнес: - Приветствую повелителя Ристании и племянника его, Третьего Сенешаля Мустангрима! – голос его был низкий, гортанный, но говорил он на всеобщем языке, хотя первую фразу запомнить было нетрудно, - я – великий вождь Гхан-бури-Гхан (судя по всему, человечек указал на себя)… Рядом с Анной послышалось шебуршание и удивленный возглас, принадлежавший, как оказалось, хоббиту. - Мерри! – шепотом «воскликнула» Анна. - О, Анна! – словно бы и не удивился тот, - это кто там, лешак? - Ага - великий вождь Гхан-бури-Гхан, они живут в лесу Друадан…. Слушай, придвинься ближе к пологу, я залезу внутрь и его откину - хоть больше услышишь, а мне, наверное, по шее не дадут, если я тихонько там появлюсь. Анна действительно тихо откинула полог, защепила его на палатке и заглянула вовнутрь. Большой, прикрытый сверху фонарь висел на ветке, и в тусклом свете его видны были Теоден с Эомером, а перед ними сидел на корочках человечина, шишковатый, как старый пень, и, точно чахлый мох, свисал с его мясистого подбородка реденький клок волос. Коренастый, пузатый, толсторукий и коротконогий, в травяной юбочке. Он начал говорить, обращаясь к конунгу: - Нет, отец коневодов, мы не воины, мы охотники… - и тут палатку «просочилась» Анна. Друаданец (как бы его еще назвать?) обернулся, и вдруг присел, повернулся вокруг себя и поклонился до земли, причем Анне (которая тут же замерла в проходе, как была – на четвереньках): - Приветствую тебя, Нарбэлиэль, - старательно выговорил вождь эльфийское имя, - о вэндэ-майа, великая властительница Мустангрима и супруга Эомера Ристанийского! Анна подняла было руки и чуть не шлепнулась зубами об пол, в последний момент успев удержаться. У Эомера отпала челюсть, конунг уставился на вождя. Анна выразительно посмотрела на Эомера, потом на вождя, покрутила у виска и проговорила: - О, великий вождь Гхан-бури-Гхан, ты меня с кем-то спутал! Если же не спутал, то я склонна думать, что ты…. м.. ммм ….как бы сказать… короче, с ума сошел. - Я - великий вождь Гхан-бури-Гхан, - угрюмо сказал вождь. - Мы – дикари, дикий, вольный народ; мы – лешаки. Мы видим многое, мы ничего не забываем. - Звучит убедительно, - пробормотала Анна, - но он, наверное, спятил. Тем временем вождь, еще раз поклонившись, обратился к конунгу: - Но нам нужна помощь в битве, - сказал оклемавшийся Эомер. - Как вы и ваш народ сможете помочь нам? - Приносить новости, - ответил дикарь. - Мы смотрим с холмов. Взбираемся на большие горы и оттуда смотрим вниз. Каменный город закрыт, вокруг него горят огни, теперь они горят и внутри. Вы хотите идти туда? Тогда вам нужно торопиться. Но горгуны и люди издалека, - он махнул короткой шишковатой рукой на восток, - оседали верховую дорогу. Много-много, ваших много не столько. - Откуда вы это знаете? - спросил Эомер. Ничего не выразилось ни на плоском лице, ни в темных глазах дикаря, но в голосе снова послышалось неудовольствие и обида незаслуженного оскорбления. - Мы – дикари, дикий, вольный народ, - снова повторил он, - мы не глупый ребенок. Я- великий вождь Гхан-бури-Гхан. Я считаю звезды на небе, листья на ветках, людей в темноте. Ваших воинов десять раз и еще пять раз по сорок десятков. Их воинов больше. Будете биться долго, и кто кого одолеет? А вокруг камень-города много-много еще. - Увы! Это все верно, - сказал Теоден. – И наши разведчики доносят, что дорогу преградили рвами и понатыкали кольев. С налету их смять не удастся. - Все равно медлить нельзя, - сказал Эомер. – Мундбург в огне! - Пусть Гхан-бури-Гхан кончит, - сказал дикарь. - Он знает больше, чем одну дорогу. Он поведет вас по дороге, где нет ям, где ходят не горгуны, а только дикие люди и звери. Много дорог было проложено, когда народ каменных домов был сильнее. Он резал холмы, как охотник режет мясо зверя. Дикие люди думают, что древние люди употребляли камни в пищу. Они проезжали через Друадан и Риммону на больших телегах. Больше они не ездят. Дорога забыта, но не дикими людьми. Через холмы и за холмами пролегает она, поросшая травой и деревьями, идет к Риммону и дальше к Дину, а потом снова возвращается к дороге лошадиных людей. Дикие люди покажут вам эту дорогу. Тогда вы убьете горгунов и своим ярким железом прогоните Тьму, и дикие люди снова смогут спокойно спать в диких лесах. Эомер и Теоден переговорили что-то на ристанийском языке, и наконец Теоден обратился к дикарю. - Мы принимаем ваше предложение, - сказал он. - Что с того, что мы оставляем позади себя вражеское войско? Если каменный город падет, мы все равно не вернемся. Но если он будет спасен, тогда само орочье войско будет отрезано. Если вы сдержите свое слово, Гхан-бури-Гхан, мы дадим вам богатую награду, и вы навсегда приобретете дружбу Мустангрима. - Мертвые не одарят живых и в друзья им не годятся, - ответствовал дикарь. – Если темнота вас не съест, тогда после не мешайте диким людям бродить, где они ходят. По лесам и не гоняйте их, как диких зверей. Не бойтесь, Гхан-бури-Гхан в ловушку не заведет. Он пойдет рядом с отцом коневодов, обманет – убейте. - Да будет так! – скрепил Теоден. - Сколько времени потребуется, чтобы пройти мимо врагов и снова выйти на дорогу? - спросил Эомер. - Нам придется идти пешком, если вы поведете нас, и я не сомневаюсь, что дорога узкая. - Дикие люди быстро ходят пешком, - сказал Гхан-бури-Гхан. - Путь шириной в четыре лошади в долине каменных телег, вон там, - он махнул рукой на юг, но узок в начале и в конце. Дикие люди могут пройти отсюда до дина между восходом солнца и полднем. - Тогда для передовых должно получиться около семи часов, - сказал Эомер. - Но всего мы должны рассчитывать на десять часов. Непредвиденные обстоятельства могут задержать нас, и даже если мы их преодолеем, пройдет немало времени после выхода их холмов, прежде чем войско построится. Который час? - Кто знает? - сказал Теоден. - Теперь все ночь. - не все ночь. Темень стоит, ночь проходит, - сказан Гхан. – Когда солнце глаза не видят, кожа его чует. Оно уже выше Восточных гор. В небесных полях совсем светло. - Тогда пойдем скорее выступать, - сказал Эомер. – сегодня-то никак не поспеем, но хоть к завтрему. Анна тут же вынырнула из палатки и скинула полог, чтобы успеть предупредить хоббита: - Мерри, приглушенно воскликнула, - поскорее собирайся и ищи Дернхельма, выступаем! - Откуда ты знаешь про Дернхельма? - Уж про Дернхельма-то грех не знать! – засмеялась Анна, - быстрее, быстрее, беги, сейчас конунг выйдет! Действительно, их разговор происходил долю секунды и за это время кто-то запутался в неожиданно опущенном пологе. И некрасиво ругнулся (хоббит за это время успел слинять). Наконец, этот кто-то выполз и оказался Эомером. - Это ты на меня ругаешься? – спросила Анна, встав руки в боки и ехидно добавила: - супруг дорогой! - А ты видишь в этом что-то невероятное? – вдруг схватил за руку уже намылившуюся куда-то Анну Эомер. - Ку-ку, - она покрутила у виска и, не пускаясь в дальнейшие объяснения, вырвала руку, - мы выступаем, забыл? И, вообще, завтра битва. Если едет крыша, я принесу тебе лед. - Ты меня уже второй раз оскорбляешь! - Правду слушать не всегда приятно. Может, ты и не дурак, но тебя точно накрыло! Собирать, собираться! – воскликнула она и побежала быстрее к Роху. - Коняшка, завтра битва! – выдохнула она весело, подбежав к скакуну. - Сама ты коняшка, – мрачно огрызнулся конь. - Ты чего такой хмурый, Рох? - Я не хмурый. Никто не желает со мной поговорить. - Никто же не знает о том, что ты умеешь! - Я имел в виду тебя! Никто и не может со мной говорить! - Эх, ты когда-нибудь сражался? – Да, сражался. Надо сказать, это было во Второй Эпохе. - Как… как…. Во Второй Эпохе? – опешила Анна, - эльфийские кони что, тоже не умирают? - Если я эльфийский конь, то ты – гномская женщина! - Где-то я это уже слышала, - пробормотала Анна, - но тогда кто ты такой? Вот не надо только гнать про коней Валаров! - Я был выращен в Валиноре, но я не принадлежу Валарам, я был выращен среди Майаров… - Что, Майары за тобой ухаживали? Им что, делать больше нечего? - А тебе, значит, тоже нечего делать? - Я не майа, я человек. - Ни Гэндальф, ни Элронд, я вижу, ничего тебе не говорили. Ты знаешь, что такое вэндэ-майа? - Что, вэндэ-майа? Ужас какой-то, меня только что так назвал вождь краснокожих, ну то есть этих, лешаков. - Это полумайа, если говорить человеческим языком. Полумайа – часть человека (ну, или эльфа) - часть майа. Элронд, например, полумайа, в нем есть кровь Майаров. - А я-то тут при чем? - Ну ты и тормоз, я не ожидал. Ты и есть полумайа… - Это что еще за гон?! – возмутилась Анна, - это бред сумасшедшего! - Спроси у Гэндальфа, - равнодушно ответил конь и отвернулся. - Этого не может быть, - возмутилась Анна, - всё, собираемся, и не разговаривай со мною ни о чем! - сказала она коню и свирепо на него посмотрела. - Мы – кони Майаров, мы слышим многое, видим многое, мы ничего не забываем…. - Началось, - пробубнила Анна. - Мы можем читать мысли. - Я тоже могу. Блин, отстань. - Хорошо, о Нарбэлиэль Ристанийская, супруга Эомера Ристанийского…. - Ща как дам в бубен! – рявкнула Анна, и конь замолк, наконец. - Все, успокоились, - спокойно проговорила девушка после минутного молчания. – Это последний переход перед битвой. Мир? - Мир, - согласился Рох.