Неприкасаемый

Прошло, наверное, несколько часов, Ибо плохо разбирался в течении времени на Перевале. Он по-прежнему сидел у реки под мостом и никто не заставил бы его оттуда уйти, потому что Ван Ибо был уверен, что рано или поздно Сяо Чжань появится здесь. Вот тогда он его не отпустит, пока не выяснит всё окончательно, раз и навсегда. Ибо даже не совсем понимал, что он хочет: узнать о Чжане или понять себя. Чем больше он копался в природе своей привязанности к этому странному типу, тем меньше логики улавливал. Чётко Ибо понял только одну вещь — ему до зуда в руках хочется коснуться Сяо Чжаня, толкнуть, ущипнуть, ударить, просто сжать его руку в своей, всё равно, лишь бы почувствовать этого вечно испаряющегося мерзавца. — А то взял моду, чуть что он чёрный дымок, отстаньте от него, бесит. Бесишь, Сяо Чжань, слышишь, ты меня бесишь! — Слышу, чего так кричать? — Чжань по обычному сценарию, как приведение, неожиданно оказался рядом с невозмутимым лицом, как будто никуда не пропадал. Ибо подскочил, словно ему подпалили зад: — А-а, нарисовался, красавчик! Рассказывай, куда ты исчезаешь? Почему так долго не появляешься? Почему, если я куда-то иду, убегаю, засыпаю, то всё равно оказываюсь под этим гребанным мостом? Отсюда есть выход? Да бесит же! — Ван Ибо был вне себя, казалось, его глаза метали молнии, а на красных от возмущения щеках можно было пожарить яичницу. Он сжал пальцы, впившись ногтями в ладони, чтобы сдержаться и не схватить Чжаня за воротник, и не начать его трясти, как липу, одно останавливало — этот пройдоха опять испарится. — Вау, вау! Ого! — Чжань так заразительно засмеялся, что будто бы раскалённого добела Ибо облил холодной водой. Взгляд Ибо потеплел, а губы изогнулись в лёгкой ухмылке: — Прости, мне крышу рвёт, наверное. Выгляжу глупо, да? — потом помялся и добавил: — Рад тебя видеть, — Ибо сам не ожидал, что пустится в извинения и признается, что рад, но Чжань не оценил, не помог выйти из неловкой ситуации, а только ещё больше всё испортил: — Пойдём, надеюсь, сегодня я тебя туда доведу, — он хитро подмигнул и осветил темноту своей самой яркой, убивающей людей наповал, улыбкой. Ибо дёрнулся и отвернулся: — Чё лыбишься? Фонарик забыл, решил, что зубами светить удобнее? — он снова ощетинился и стал хмурым. — Иди впереди, сегодня ты вожак стаи, — Чжань не обращал внимания на смену настроения Ибо и по прежнему был весёлым. — Пока мы будем идти, я удовлетворю твоё любопытство по некоторым вопросам, но не наглей, ты нарушаешь моё личное пространство. — Я? — Ибо притормозил и вылупил на Чжаня самые большие глаза, которые получилось сделать, — Да я ни разу не приблизился к тебе без вот этого твоего «пффф, мы облачко дымка». — Про дымок ты меня долго троллить будешь? — Чжань вдруг стал серьёзным: — И приблизился, это меня волнует. Не знаю, как тебе удалось, но ты держал мою руку, помнишь? — Не держал, — Ибо продолжал идти вперёд, Чжань на расстоянии шёл следом. — Я думал об этом, я не держал твоей руки, гэ-гэ. Я лишь дотронулся до часов на твоём запястье. Это разные вещи. — Ты уверен? Просто у меня был шок, и я плохо помню, — Сяо Чжань посмотрел на свои часы. Они всегда ему казались странными, а ещё подозрительно было то, что он не мог их снять. Вернее, снять мог, даже выбросить мог, но они каким-то образом возвращались на место. — Точно говорю, сто процентов, уж твою руку я бы с металлической хернёй не перепутал. — Но ладонь широкая, всё равно должен был захватить участок кожи, — размышлял вслух Чжань. — Нет, на ощупь были только часы, вернее, даже не часы, когда я схватил тебя, то почувствовал широкий стальной обруч на руке и больше никаких ощущений, — Ибо говорил убедительно, и Чжань ему поверил. — Ты что, не знал, что эта фигня на руке так работает? — Нет, — Чжань включил режим односложных ответов, Ибо решил, что ему надо время обдумать, как изучить потенциал загадочных часов, и сменил тему: — Куда мы идём? — Ван Ибо заметил, что его романтичный спутник снова зажёг на небе полную луну и серебристые звезды, а фоном слышалось стрекотание цикад. — Мы пытаемся покинуть мою локацию, чтобы ты не возвращался к мосту. Видишь ли, у каждого здесь есть точка отсчёта. Моя — под мостом. А твоя — на стадионе. Понимаешь? Ибо с грустью спросил: — Ты умер под мостом? — Да. — Можно мне остаться с тобой под мостом, гэ-гэ? Не хочу на стадион, — Ибо остановился и обернулся к Чжаню с глазами преданного щенка: — Это возможно? — Нет, — без колебаний отрезал Сяо Чжань. — Что ты заладил: да, нет! Кто мне клялся, что всё объяснит? — Ибо аж подпрыгнул на месте, — Бля, как хочу придушить тебя, — сквозь зажатые зубы вырвалось у него. Сяо Чжань глубоко вздохнул: — Бо-ди, мне сложно, и ты всё время сбиваешь, не могу настроиться. Просто иди вперёд и молчи. — Хорошо, — Ибо послушно согласился и пошёл по узкой тропинке вдоль берега реки. Чжань сначала шёл молча, шурша высокой прибрежной травой, а потом неожиданно начал: — Когда я сюда попал, долго не мог смириться, что не могу вернуться в мир живых людей, там остался очень дорогой мне человек, и я не хотел уходить, так и не встретившись с ним. Ибо недовольно крякнул, так показалось Сяо Чжаню, но он как ни в чем не бывало продолжил: — Проводник меня бросил сразу, потому что отказник — это… — Чжань осёкся. — Ну, что это? Я же обещал, что не влезу в твой рассказ, но ты вынуждаешь. — Я боюсь навязать тебе чувство вины. Отказник — это плюс несколько десятков лет к пребыванию на Перевале. Чем больше людей ты отправишь в иной мир, тем скорее приблизишь день своего перерождения, соответственно, чем больше у тебя отказников… ну ты понял. Ван Ибо молчал. — Рядом не было никого, чтобы объяснить, что здесь происходит, и я варился сам в этой каше. Набивал шишки, пока понял механизм действия Перевала, познакомился с его обитателями и залетными гостями. Без защитной ауры проводника и без бонуса в виде дыма приходилось не сладко. Но это в прошлом, как видишь, я сохранил свою душу, никто не высушил её и не сожрал. А через год меня пригласила Мэн По и предложила стать проводником. — Ты уже пять лет проводник? А говорил, что недавно. — Для Перевала пять лет ничто. Теперь про стадион. Это место — твоя отправная точка, Ди-ди, только там возможно получить энергию для души. Чем больше энергии, тем сильнее душа, тем больше шансов противостоять любой нечисти и не стать чьим-то кормом. Я могу покидать свою локацию довольно надолго, потому что умею контролировать расход энергии. Ты не можешь и нуждаешься в подпитке. Я привёл тебя под мост, потому что хотел защитить от душеглотателя. В отправной точке, где моя сила на максимуме, я точно дам отпор нечисти любого уровня, сама моя локация не пропустит незваных гостей. Я бы и в городе с ним справился, но не хотел рисковать тобой. — Да ты крут! — Ибо гыгыкнул, обернувшись на Чжаня. — Есть немного, — засмущался Сяо Чжань. — Поэтому ты в городе исчезал на сутки и больше, а под мостом появился за пару часов? — Ты наблюдательный. Да, поэтому под мостом мне легче восстановить форму. — Что с тобой происходит, когда ты превращаешься в дым? — Ибо давно волновал этот вопрос. — Тебе лучше не знать, — Чжань решительно отрезал эту тему, но Ибо не унимался: — Гэ-гэ, ты говорил, что тебе больно, почему? — Не хочу про это. Больше разговор не вязался. У Сяо Чжаня пропало желание что-либо рассказывать, потому что любая тема заводила его в тупик, приходилось говорить слишком личные вещи, которые он не хотел обсуждать с Ван Ибо. Особенно о превращении в дым. При столкновении с другими душами, Сяо Чжаня разрывало на атомы. Боль была невыносимой, в мире живых сравнимой с четвертованием, когда руки и ноги привязывают к четырём быкам, а потом резко хлещут их по бокам, чтобы они бежали каждый в свою сторону. Частицы души взрывались в момент рассеивания, распадались и сгорали, оставался лишь маленький светящийся огонёк, незаметный человеческому глазу, это была база души. Чжань неимоверным усилием собирал пепел, притягивая его как магнит, и маленький огонёк обретал очертания. Жертвуя всей своей энергией, он склеивал себя заново. Но Ибо об этом знать было незачем. Впереди показался барьер, он напоминал овальное мутное зеркало, запотевшее от горячего пара. — Это граница твоей локации, за ней стадион, — наконец нарушил молчание Чжань. Ибо, не решаясь прикоснуться к ней, остановился возле входа. — А почему в твою локацию нет такой фигни? — он всё же хотел дотронуться до зеркала, но в самый последний момент одернул руку. — Кто сказал, что нет, есть. Просто я управляю локацией по своему желанию, могу сделать вход невидимым, могу огородить её стеной, и никто не попадёт внутрь. А ты не можешь, ты ещё слишком слаб, — он не стал рассказывать, что именно так и поступил, запечатал вход в локацию и обнёс её защитным барьером, чтобы даже в его отсутствие с Ван Ибо ничего не случилось, — Пойдём, не дрейфь, — Сяо Чжань смело шагнул в зеркало и скрылся за ним. Ибо прыгнул следом и сразу оказался на поле, том самом, где проходил его последний спидвей. Он зажмурился так, что в глазах запрыгали звёздочки, это место его самый страшный кошмар, и теперь здесь придётся жить. — Выключи, пожалуйста, пусть будет ночь. Сяо Чжань с удивлением посмотрел на Ван Ибо: — Я ничего не включал. День в своей локации создал ты, ты и выключай. — Но я не умею. — Ничем не могу помочь, — холод и безразличие Сяо Чжаня поражали, он как-будто стал другим. Стараясь не встречаться взглядом с Ван Ибо, он направился к выходу, не оглядываясь, ускорил шаг и исчез за мутной пеленой зеркала. У Ван Ибо подкатил к горлу ком обиды или разочарования, а может, просто не хотелось оставаться один на один с этим местом. Как назло ярко светило солнце, опустевшие трибуны окружали со всех сторон и давили, как будто желали, чтобы Ибо снова умер здесь, распластавшись на дорожке. — Я не могу, не могу! — Ибо закрыл уши, присел на корточки и вопил, как резаный, — Гэ-гэ, вернись, не бросай меня! Слышишь? Но в ответ лишь гулкая тишина и отзвуки эха собственного голоса.