Неприкасаемый

Ван Ибо долго не мог поверить, что Сяо Чжань бросил его, вот так просто привёл на стадион и оставил. Со смятением в душе, с полной неразберихой в мыслях. Сначала он тупо сидел и ждал, что Чжань появится, как всегда неожиданно, с улыбкой и залипательной родинкой под нижней губой. Потащит его куда-нибудь или незаметно зажжёт на небе звезды и будет рассказывать небылицы. Но он не появлялся, время тянулось медленно, Ибо злился, потому что скучал, нет, вернее, страдал от «тоски зелёной», теперь он точно знал значение этого выражения. Хотелось завыть, как воют голодные волки ночью. Он и правда попробовал, но получился какой-то щенячий скулёж, это рассмешило. Горько насмеявшись над самим собой, Ибо понял, что нет смысла сидеть и ждать, надо понять, что к чему, и самому найти Чжаня. Он поднялся и решил осмотреться, всё-таки теперь это его дом родной. Стадион был до боли знакомый, со счёта можно сбиться сколько гонок здесь прошло и в скольких Ван Ибо был первым, но какое теперь это имело значение. Даже то, что он знал здесь каждый уголок и трассу мог пройти с закрытыми глазами сейчас было бесполезным. Прорезиненное покрытие приятно шуршало под ногами, Ибо встал в стойку бегуна и рванул вперёд с низкого старта. Ветер легко обдувал разгоряченную кожу, а солнце, как ни странно, готовилось уйти за горизонт, окрасив небо предзакатными красками. «Я хотел это увидеть», — мелькнуло в мыслях Ван Ибо, и он остановился, задержав взгляд на необычном для Перевала явлении, но длилось оно не долго. Солнце резко плюхнулось за трибуны и исчезло, снова наступил ненавистный мрак. — Гребаная нора, ненавижу темноту, — выкрикнул Ибо. Вглядываясь в беспросветную мглу и пытаясь отогнать чувство страха, которое с детства испытывал, когда родители выключали свет и закрывали за собой дверь. Почему-то это ощущение осталось с ним навсегда, и даже сейчас неприятный озноб пробирался по спине. Ещё в начальной школе Ибо придумал незамысловатую игру, отвлекающую от зарождающейся паники, он то щурился, превращая глаза в маленькие щелки, то выпучивал их как блюдца, по крайней мере, ему казалось, что они как блюдца, или мигал попеременно. В конце концов Ибо надоело глупое занятие, он улегся на клочек жёсткого покрытия между извивающихся дорожек и прикрыл глаза: «В любой непонятной ситуации надо поспать», — любимое правило, которое всегда работало. Он и правда заснул, без сновидений, будто провалился в бездонный колодец, а когда проснулся, всё было по-прежнему, никакого солнца, но почему-то странно светло для Перевала. Ибо повернул голову, чуть выше трибун, куда укатилось иллюзорное солнце, светила огромная желто-красная с серебристым ободком Луна. «Я сделал?» — пронеслось в голове. «Нет, не может быть!» Ван Ибо подскочил, предполагая, чьих рук это дело. — Чжань-гэ! Чжань-гэ, ты тут? Он побежал к трибунам, стал заглядывать под пластмассовые стулья, как-будто Сяо Чжань мог там прятаться. Поднялся на самый верхний ряд, осматривая с высоты весь стадион. Благо лунный шар светил так, что никакого солнца не надо. Но Чжаня нигде не было, огромное пустое сооружение, без зрителей и привычно суетящегося персонала перед гонками, леденило душу. По телу в который раз пробежали мурашки, Ибо съежился, похлопывая себя по плечам. — Жуткое место, говорил же, не хочу тут оставаться, — он перегнулся через бортик на вершине трибуны и обнаружил, что прямо за стадионом течёт река забвения, это навело на мысль, что локация каким-то образом тоже прикреплена к реке, как и локация Сяо Чжаня. А ещё на противоположной трибуне заметил электронное табло, которого раньше не видел. Большой экран висел на видном месте, и крупные зелёные цифры показывали время. — Время? — Ван Ибо завис на пару секунд, открыв рот. Он помнил табло на соревнованиях, оно было меньше, находилось напротив выхода из помещений для персонала и спортсменов, и там действительно была нужная информация об участниках, их номера, рейтинг, секундомер, но время? Было ли там текущее время? Этого он не помнил. — Не-а, точно не было, да я сто раз видел эту доску, не было там ничего. А теперь, мало того, что табло переместилось, его огромные цифры отсчитывали секунды, минуты и часы точь-в-точь как в живом мире. — Я создал? — Ибо заметил, что стал разговаривать сам с собой, задавал вопросы, отвечал на них, даже умудрялся поспорить, поругаться и обидеться на себя. А потом, кажется, мирился и продолжал беседы. — Не мог, у меня даже мыслей подобных не было. Гэ-гэ, ты эту штуку прикрутил? — голос слишком резко раздался в тишине и откликнулся эхом. Другого ответа Ван Ибо не услышал. — Чёрт! — он взлохматил волосы, засунув всю пятерню в гриву, беспорядочно теребя длинные пряди чёлки. — Может, часы что-то значат? — протянув руку, он попытался широкой ладошкой закрыть яркие цифры и почувствовал приятное тепло, исходящее от экрана. Ибо подставил вторую руку, и вторая ладонь получила порцию тепла. Ощущалось не просто повышение температуры в определённой точке ладоней, но и как будто в тело тонкой струйкой медленно входил поток энергии и силы. Когда показалось, что хватит, он направил руку на один из стульев и мысленно приказал: «Взорвись». Пластмассовое кресло разлетелось на осколки, а Ибо пораженно вытаращил глаза, рассматривая содеянное: — Круто! — он пострелял ещё по паре стульев, но такое дурацкое занятие быстро надоело. Теперь он начал подозревать, что Мэн По действительно в какой-то извращённой форме исполнила его просьбу насчёт управления временем. Без сомнения, часы — источник силы. Но возможности его суперспособности были ещё не изучены, зато у Ибо появилась призрачная надежда, что он сможет когда-нибудь осуществить безумную идею, которая давно засела в его голове. Он ободрился, перестал киснуть и принялся за дело. Теперь была стратегически важная цель, и Ван Ибо, не прекращая, начал экспериментировать со своей силой, пытаясь её понять и подчинить. Он пробовал двигать предметы или телепортировать их, но пока получалось только взрывать. Перепортив все стулья на трибунах Ибо не успокоился, он отправился на поле и взорвал все заградительные барьеры и разметочные конусы. Остался последний, ярко-оранжевым пятном он выделялся на чёрной резине покрытия. — Ну что, друг мой, твоя очередь, — Ибо прицелился, раскрывая ладонь, потом вдруг развернул её горизонтально внутрь, поворачивая против часовой стрелки, и, направляя поток энергии на кончики пальцев, выстрелил. Но конус не разлетелся, он исчез на мгновение и появился метрах в трёх от того места, где был раньше. — Вау! Вау! — Ибо в восторге носился по полю, подпрыгивая и вопя. Это был настоящий прогресс, судя по всему он переместил предмет в пространстве и времени, но пока на короткое расстояние, и лишь смутно понял, как это получилось. Тренировки продолжились, но чаще Ибо терпел неудачи, чем замечал изменения к лучшему. Все успехи были случайными и повторить какой-то приём дважды не получалось. Прошёл не один день, прежде, чем Ибо решил отложить самосовершенствование и отправиться на поиски Сяо Чжаня с тем, что имел. — Взрывать же умею, всяких там душеглотов если не убью, то точно покалечу, — успокоив себя, Ибо двинулся в сторону туманного зеркала. — Всё, энергии хлебнул, оружие есть, пусть только попадётся на глаза этот испаряющийся гад, вечно хочет избавиться от меня. А хер тебе, Сяо Чжань, слышал? — он смело перешагнул через границу своей локации, ища по близости реку. С Сяо Чжанем они всё время шли вдоль реки, когда искали стадион, значит, если пойти назад тем же путём, то вернёшься к мосту.

***

Сяо Чжань не ушёл, не мог уйти, был рядом, прятался и наблюдал за Ван Ибо, как тот и предполагал. Только вот найти сильного и опытного проводника новичку не удалось бы никогда, и пытаться было бесполезно. Чжань знал несколько способов маскировки, один из них — выстроить перед собой преграду, например стену или любой другой барьер. А ещё можно было слиться с окружающей средой, мимикрировать, стать частью локации. Сначала Сяо Чжань просто, как обычный человек, прятался за загрождением на поле и уговаривал себя не поддаваться, не выходить, когда Ибо устроил истерику и рвал голосовые связки, выкрикивая его имя. Чжань кусал губы, тер руками и без того красные глаза, но держался. «Нельзя, он должен сам, иначе ничего не выйдет, сила приобретается с опытом. Ему надо научиться», — он твёрдо был уверен, что помогать — значит, вредить. Поэтому вышел из убежища только когда Ибо, намаявшись в одиночестве, крепко заснул. Чжань присел рядом и включил маленькую Луну. Свет был тусклый, почти не освещал спящего Ван Ибо, а Сяо Чжаню так хотелось любоваться этим красивым парнем с детскими губами на взрослом лице. Тогда он выбросил столб энергии и зажёг огромную Луну, добавив в неё красок. Ибо спал беспокойно, то раскидывал по сторонам руки, то сжимался в комок, облизывая во сне губы. Сяо Чжань хотел осторожно пальцами поправить прядь волос, упавшую на глаза Ибо, от чего тот начал морщиться. Но вспомнил, что это невозможно и тоскливо вздохнул. Он смотрел на Ибо не отрываясь, не стесняясь, что кто-то заметит его жадный взгляд, пока не почувствовал непривычный жар во всём теле, испарина выступила на висках. Такой реакции он точно не ожидал от себя, а хуже всего было то, что в брюках стало тесно, как-то напряжённо мало места. Дотронувшись до паха, Сяо Чжань понял — дело труба, член стоит на полную и неприятно натягивает ткань. «Идиот!» — он вскочил, глубоко вдыхая воздух, постарался отвлечься, переключить мысли и успокоиться. «Почему я так на него реагирую, это же ненормально», — Чжань прошёлся по полю, посидел на трибуне, полежал на одном из кресел, облокотившись о спинку и закинув длинные ноги на соседний ряд, снова спустился, но к Ибо больше не подходил. Решил не рисковать, хватит влажных фантазий, слишком дорого они обошлись ему при жизни. Ван Ибо проснулся неожиданно, Сяо Чжань едва успел упасть на землю и слиться с зелёным покрытием, имитирующим траву. Потом Ибо заметил Луну, а потом остервенело принялся искать Сяо Чжаня. Это было тяжёлое испытание, без сомнений опыт победил, и Чжань не попался. Но когда Ибо начал всё взрывать, Чжань не на шутку испугался. На поле не осталось ничего за что можно было спрятаться, а лежать и изображать из себя траву не очень хотелось. Тем более, что Ибо носился по всему стадиону, окрылённый своими успехами, и мог невзначай наступить на него. Это было бы позором, Чжань бы сгорел от стыда. Даже представив подобную неловкую ситуацию, у него щеки становились пунцовыми. Поэтому, пока Ибо был увлечён разрушениями, Сяо Чжань короткими перебежками выпрыгнул за пределы локации и решил, что будет снаружи охранять его от возможной опасности и, конечно, поддерживать для Ван Ибо источник света, ведь оказалось, что он боится темноты. Но деятельному новичку не сиделось. Не прошло и недели, как он, широким шагом, уверенный в своём превосходстве над любой тварью на Перевале, шагал вдоль реки, направляясь в сторону моста, при этом что-то бубня себе под нос. Чжань крался следом, держа дистанцию, но хорошо слышал, как Ибо временами в своих монологах поминал его недобрым словом. Это выглядело примерно так: «бу-бу-бу, Сяо Чжань, еб твою мать, Сяо Чжань, бу-бу-бу, блядь, Чжань-гэ». Впереди показались маленькие светящиеся точки, они кружились, собираясь в большие стаи, а потом распадались, будто кто-то кинул в самую гущу камешек и спугнул их. Не подозревающий подвоха Ван Ибо продолжал идти как ни в чем не бывало, зато Чжань ринулся с места, обгоняя его и преграждая дорогу. — Нельзя! Дальше не иди! — Сяо Чжань расставил руки, загораживая путь, а взглядом обрушил на Ибо волну тревоги. — Они опасные, это мотыльки небытия. Если их крылья коснутся лица, ты забудешь себя, превратишься в растение, а они выпьют твою душу, как нектар с цветка, — Чжань тараторил, почти кричал, не останавливаясь, чтобы Ибо его улышал. Ван Ибо смотрел удивлённо и хмуро одновременно, чуть исподлобья, ничего не говорил, лишь осторожно перехватил запястье левой руки Сяо Чжаня, в том месте, где часы, развернулся и потянул его за собой. — Эй! Ты чего? Отпусти, — Чжань легонько дёргал руку, пытаясь вырваться, но боялся бунтовать в полную силу: испаряться и бросать Ибо в опасности совсем не хотелось. — Куда ты меня тянешь? Ибо сопел и молчал, наслаждаясь своей властью над Сяо Чжанем и одновременно радуясь, что он наконец-то попался. — Да ответь же, что ты задумал? — Скоро узнаешь, гэ-гэ, — Ибо зловеще улыбнулся, бросив на Чжаня короткий взгляд.