BAD BRoTHER

      Что-то не так… Джин прижался спиной к своей двери со стороны квартиры и часто дышал, в душе ураган, его вот-вот согнет пополам от нахлынувших чувств. Кажется, он за эти несколько минут успел протрезветь. Сердце бешено стучало, он приложил руку к груди, пытаясь отдышаться. Вдруг до него дошел неприятный факт. Пошарил рукой по груди поверх кофты и по коже у горла и не понял, он отчётливо помнил цепочку на шее, в которой был, уезжая от Хосока. Судорожно вспоминал, где мог обронить, ведь ему её подарил старший брат. В панике собрался выйти за дверь на поиски, уже хватаясь за ручку, но вовремя остановился. А вдруг Намджун ещё там? Посмотрев по видеонаблюдению и не заметив старшего, тихо вышел и подошел к лифту, нажимая на кнопку, тот, оказывается, ещё не уехал. В открывшихся дверях блондин заметил золотую цепочку, что чудом не провалилась в шахту лифта. Поднял и выпрямился, взгляд упал на разбитое зеркало с небольшой каплей крови. Его глаза сильно расширились, пьяный разум почему-то не позволил ранее додумать, что раз человек ударил в зеркало, то мог и пораниться. Он побежал к двери брата, но вмиг остановился и не стал звонить. Знал, что старший не любит лекарства и в аптечке у него только средства от похмелья. Поэтому побежал к себе в квартиру и начал судорожно искать средства первой необходимости.       Намджун зол, он поранил руку. И зачем, спрашивается, он вообще ударил это чёртово зеркало? Что пытался этим кому-то доказать? Он никогда так не злился, как сегодня, и всегда находил в себе мужество стойко психологически противостоять любым неприятностям. Но этот мелкий… Угораздило же встретить его, когда он был так пьян. Намджун снял рубашку, манжеты которой были немного испачканы в крови, наспех промыв, перемотал руку носовым платком и прошел к бару, наливая в бокал виски. Сейчас хотелось окончательно забыться и выкинуть из головы брата. Но, кажется, у него это не получится, ведь в дверь позвонили. Отчего-то Намджун улыбнулся. — Давно не виделись… — с сарказмом произнес мужчина, открывая дверь. — Ага… Войду? — Зачем? — преградил путь. — А зачем ты разбил руку? — Джин кинул претензию и, не дождавшись разрешения, вошел. — Сам не знаю… — ответил честно и всё же пропустил внутрь. — Пришел пожалеть? — Намджун прошел и уселся на диван, одну руку кладя на спинку, а в другую беря виски и кося взгляд на подходящего к нему парня. — Дай руку, — младший сел рядом. Отчего-то почувствовал неловкость, ведь мужчина перед ним полуобнажён. Мышцы на загорелой коже красиво играли, когда тот ерзал, отставляя стакан на стол и протягивая руку Джину. У Джина сейчас чертовски запершило в горле, он попытался откашляться. — Выпей, — кивнул на стакан. — По-моему мне уже хватит, — покраснел от собственных мыслей, достал антисептик и, убрав платок, начал обрабатывать. — Ни к чему хорошему не приводит моё пьяное состояние, — закрепил пластырь. — Как он? — Нам сменил тему, переходя к главному. — Переживёт, — кивнул блондин, понимая, что речь о Хосоке. — Это всё из-за тебя, — Намджуну жаль Хосока, но проще было резко обрубить всё общение и не давать надежду, когда тот сегодня позвонил. — Ты всё равно его не любил… — убрал средства первой помощи обратно в аптечку, отставляя на стол. — И что? Можно вот так влезать в мои отношения? Ты совсем обесценил человеческие чувства? — старший положил голову на согнутую в локте руку и посмотрел ему прямо в глаза. — Какие чувства? Ты хоть когда-то кого-то любил? — встал с дивана, тем самым избегая упрёков. — Любил… — пошел следом. Алкоголь развязал язык, и младшему сейчас просто так не уйти. — Кого? Не ври мне… Ни одни твои отношения не были серьезными, — Джин уже начал жалеть, что зашел. Ощущение, что сейчас он сделает только хуже. Хотя куда уж хуже? — Я любил тебя… — на этих словах Джин повернулся. Сердце болью пронзила стрела, потому что любиЛ… — Нам… — губы задрожали. — Я любил своего брата, пока не перестал его узнавать… — Намджун подошел вплотную, беря за локти и смотря тревожно в расстроенные глаза. — Нам… — Джин не в состоянии был больше обороняться. — Уходи, я не хочу натворить глупостей, — насильно подвел к входной двери. — Пожалуйста, не отказывайся от меня… Пожалуйста… — слёзы предательски скользнули по порозовевшим щекам, а пухлые губы нервно покусывались, пока Джин мотал головой, отказываясь верить в то, что его любили, а не любят. — Это ты от меня отказался… — уже выгнав за дверь, хрипло произнес Намджун. — Я всегда тебя поддерживал, пока ты гробил свою жизнь. Я переживал, но отстранился от тебя, чтобы ты понял, что так жить нельзя! Научился самостоятельности! Я так волновался за тебя все эти месяцы, места себе не находил, но сдерживался, чтобы не проверять, как ты. Потому что понимал — тебе нужно время осознать себя как отдельную от кого-либо личность. И вот, когда мне показалось, что ты вырос морально, ты опять падаешь в эту кроличью яму. Мой Джини не был таким, или просто я ошибался… — шепотом. — Просто давай держаться от друг друга подальше. — Я люблю тебя, Нам… Ты единственный, самый родной человек в моей жизни, — хрипло прошептал, опустив голову, не в силах больше сдерживать скопившиеся за эти месяцы слёзы. — Не прогоняй меня… — Ты сам от себя всех отталкиваешь, Джин… Задумайся, пока не потерял себя и свой потенциал, — дверь перед лицом захлопнулась, оставляя блондина в прохладном холле, но этот холод не сравнится с тем, что у него сейчас на душе.

***

      Весь следующий день Намджун провел в разъездах и собраниях, но собраться сам с мыслями он так и не смог. Пришедшее сообщение от матери сделало его настроение ещё хуже и выбило из колеи окончательно. Та писала, что отец вызывал Джина к себе для серьезного разговора. На вопрос «зачем» ответила, что они узнали, какой аморальный образ жизни вел младший, и уже приняли меры. Намджун начал не на шутку переживать, он знал отца и знал, что если тот зол, то простым выговором это не закончится, могло случиться что-то, от чего Джин мог морально пострадать. Несмотря на всё, что было между ними, Намджун очень переживал за брата. Как на зло, день был расписан поминутно и не было возможности выяснить, какие меры предпринял отец. Если, к примеру, он вышлет того из страны, то младший этого просто не переживёт. Он любит Италию больше всего в жизни. Италию и Намджуна.       Мужчина доехал до центрального офиса своей компании только к одиннадцати часам ночи, он поднялся на этаж, где располагались пентхаусы, и долго стоял в холле, раздумывая, постучаться ли в соседнюю от его квартиры дверь. Но так и не решился, ведь у Джина громко играла музыка. Кажется, у младшего была вечеринка. Намджун зашел к себе домой и снял пиджак, закатывая рукава белой рубашки по локоть. Он налил себе кофе, непроизвольно прислушиваясь. Несмотря на хорошую изоляцию, даже сейчас мужчина слышал звуки из соседней квартиры. В другой ситуации он бы не переживал, но играла одна и та же песня: Caroline — Maneskin. Любимая песня Джина, он её слушал каждый раз, когда не в настроении, ругался с отцом или недоволен результатами по учёбе. Намджун знал досконально его чувства, ведь столько лет вместе… Но почему мелодия прозвучала уже в пятый раз? Мужчине стало нехорошо, сознание подкидывало плохие мысли, что Джин мог что-то с собой сделать из-за слов отца. Резко отставляя недопитый кофе, он достал из шкафа ключ-карту от соседней двери.       По правде говоря, Намджун всё-таки заглядывал к брату в начале его «самостоятельной» жизни, несколько месяцев назад, пока того не было дома. Переживал и ничего не мог с собой поделать. Вот и сейчас мужчина задержал дыхание, заходя в квартиру под оглушающую музыку, боялся увидеть, что Джин не в порядке.       В квартире было пусто, не было никаких следов вечеринки. Мужчина быстро всё обошел и судорожно нажал на ручку двери ванной, приоткрывая её. Кажется, вся жизнь пронеслась перед его глазами, ведь Джин, бледный, с закрытыми глазами лежал в ванной, раскинув руки по бортикам. — Джин, Джин, малыш, ты слышишь меня? — уселся на край ванной, хватая за шею младшего. — Ммм… — чуть открывая глаза, промычал. — Джин, ты что-то принял? Снотворное? Наркотики? — в испуге спросил Намджун, а в ответ услышал хриплый голос. — Что происходит? — блондин попытался разлепить глаза, когда почувствовал, как сильные руки Намджуна вытаскивают его из ванной, так и не дождавшись ответа. В испуге младший завозился, не поняв сквозь сон, кто перед ним, и Намджун, не успевая уцепиться хотя бы за какую-то поверхность, упал, накрываемый сверху мокрым и голым Джином. — Нам?! Какого чёрта! Это сон?.. — протер глаза. — Почему ты у меня дома? — руки были расставлены по плечам брата, смотрел сонным и пьяным взглядом в глаза старшего.       А Намджун молчал, ситуация была поистине странная. Ведь очевидно, что Джин попросту пьяный уснул, а он напридумывал себе всякого и ворвался в квартиру, да и ещё из ванны вытащил. Джин сонно моргал, перед глазами всё плыло, кажется, он на нервной почве перебрал с вином, да ещё и потом выпил снотворное. Он посмотрел на красивое лицо брата, на ровные брови и умные глаза, мокрыми пальцами коснулся кожи щеки, чтобы понять — сон это или нет. Прошелся взглядом по красивому прямому носу к губам, те были чертовски вкусные на вид, в меру пухлые, идеальной формы, будто созданы для него. Почему Джин раньше не рассматривал их? Если это сон, то самый прекрасный сон в жизни. В реальности такое просто не могло бы произойти. Джину сейчас остро необходимо коснуться этих сладких, пахнущих кофе губ. Намджун, учуяв запах алкоголя, кажется, понял, к чему всё шло, и только открыл рот, чтобы сказать пару ласковых мелкому, как почувствовал горячий язык у себя во рту. Джин целовал страстно и грубо, как в последний раз. Ведь только во сне можно позволить себе быть собой. Он хаотично разгуливал языком во рту, прикусывая губы и вжимаясь возбуждением в живот брата. Намджун, завладев ситуацией, резко столкнул блондина с себя, успев рассмотреть во всей красе обнаженное тело младшего, которое теперь будет сниться в кошмарах? — Ты придурок? — прохрипел старший, пытаясь отдышаться от нахлынувших чувств. — Намджун? — Джин испуганно посмотрел, пытаясь прикрыться упавшим как нельзя кстати с полки полотенцем. — А ты думал кто? Совсем уже допился? — Что ты тут делаешь? — Уже не важно, — мужчина резко встал и вышел из ванной, оставляя ничего не понимающего Джина сидеть в растерянности на полу. — Что, чёрт возьми, я только что сделал?.. — прошептал он сам себе, хотя отчётливо слышал, как захлопнулась входная дверь в то время как на фоне, кажется, уже в сотый раз играла, но уже тише, «Coraline». Отныне эта песня будет ассоциироваться с этим странным днём.

***

Ранее, утром этого дня.

— Господин Ким, наши отцы давно дружат, и я пришёл к вам, потому что волнуюсь, а не потому, что всем сказанным хочу обидеть вас. Я обеспокоен поведением Джина, как близкий друг вашего старшего сына, — Август сидел в кресле в большой библиотеке напротив мужчины за рабочим столом. Как он позволил Чимину и Тэхёну уговорить себя на эту поездку, сам не понял. Если его отец узнает, что он приезжал к самому Киму старшему, не сносить ему головы. — Я услышал тебя. Спасибо Август, что нашел время и приехал. Кто ещё в курсе? — проговорил строгим тоном, престиж для Кима старшего очень важен. — Только Намджун, я и Ким Тэхён. — Спасибо, я разберусь с Джином своими методами…