Предавая себя

– Хён… – Чонгук улыбается, когда видит в своём портфеле бутерброды и термос. Парень уже забыл, как это – когда тебя очень сильно любят. Он достаёт термос и делает несколько глотков. Чонгук борется с комом в горле, потому что осознаёт, как сильно скучал по своему старшему и его заботе всё это время. Чонгук включает компьютер, и пока он грузится, парень бегает взглядом по коллегам, останавливаясь на затылке Мины. Он надеялся, что девушка уволится после всего случившегося или переведётся в другой отдел, но всё, что она сделала – поменяла место и теперь сидела к Чону спиной. Чонгука такая наглость возмущала. Его злило, что она игнорировала его. Не считала нужным услышать от него слова прощения и не искала его компании, чтобы ещё раз попытаться всё объяснить. Извинившись один раз, она больше не обращала на Чонгука никакого внимания. Чонгук искал в ней признаки того, что она чувствует себя плохо. Но Мина была также жизнерадостна и мила, её мягкий смех также часто касался слуха макнэ, вызывая раздражение. Ей вообще было всё равно, что Чонгук чуть не сошёл с ума за те несколько недель, что они с Юнги не могли найти решения для той ситуации, в которой они оказались по её вине. Чонгук нашёл в ней виновницу всех своих бед. Он заметил, что Пак быстро уходит с работы, не задерживаясь, как она делала это раньше. Чонгук не скрывал, что Юнги он больше не доверял, о доверии к этой девушке речи идти не могло. Чон старался гнать от себя мысли, что его хён вновь его обманывает, но одного слова Юнги больше не было достаточно. Чувствовать себя дураком не хотелось, поэтому в один вечер Чонгук уходит с работы чуть раньше и следует за ней, уже проигрывая в голове, что скажет им, если застанет вместе. Но увиденное разочаровало Чонгука ещё сильнее, чем если бы он увидел Мину вместе с Юнги – так он не мог заставить их чувствовать себя ещё больше виноватыми. Мина заходит в кафе, и Чонгук, уже подготовив слова для своего гениального разоблачения, заходит чуть позже и абсолютно теряет дар речи, когда видит, как Пак ходит по кафе, убирая со столов. Он ухмыляется и подходит к ней. – Официантка? Серьёзно? – девушка даже не поднимает глаз, составляя грязную посуду на поднос. – Зачем ты пришёл сюда? – Чонгук теряется, не ожидая от неё такой грубости. Он сам не до конца понимает почему оказался здесь, но Мина никогда не была дурой. – Думал, у нас с Юнги свидание? – Она помотала головой и достала из-за пояса фартука тряпку, начиная протирать стол. – Нет, – врёт Чонгук. – Я точно знал, что его здесь не будет. Он больше тебя не любит. У Мины внутри всё выворачивается, тоска разливается по телу раскалённой лавой. Слышать о Юнги как о живом человеке был радостно. Было приятно осознавать, что он действительно существует, что он не плод её воображения, человек из прекрасного сна. Мине, будто впервые с момента их расставания, захотелось улыбнуться по-настоящему. – Он скажет, что угодно, лишь бы ты был счастлив, – Пак держится спокойно, пряча свои чувства. Его почти сшибает уверенность девушки в чувствах Юнги. Чонгука очень задевает, что хён не может разлюбить Мину даже ради него. Он ещё какое-то время смотрит, как Пак вытирает стол, а затем переходит к следующему. Чон зачем-то следует за ней. – Ты такой жестокий, Чонгук, – наконец не выдерживает Мина, её лицо вмиг краснеет от нахлынувших эмоций. — Юнги много рассказывал о своём детстве, о тех людях, которые превратили его в того, кто он есть. Знаешь, – она поднимает глаза, и Чонгук не готов встретиться с её взглядом полным злости. – Ты точно такой же. Ты тоже свою протянутую ладонь превратил в кулак. – Ты понятия не имеешь о чём говоришь, – тут же отвечает Чонгук, но чувствует укол вины. Юнги никогда не менял своего направления к младшему. Неожиданно Чонгук вспоминает, когда несколько лет назад резко передумал ехать с хёном в отпуск и отправился на побережье с однокурсниками. Юнги тогда уехал в одиночестве. Подобных случаев в их жизни было много. – Ты сирота. И я, – Мина вновь возвращается к уборке. – И Юнги, он ведь тоже в каком-то роде сирота. Но его родители живы. От этого ещё страшнее. У Чонгука по спине бегут мурашки, он не хочет её слушать. – Наша боль от потери… Статична? Она не меняется. Родителей нет и их не вернуть, это реальность. Его же родители живы и каждый раз их поступки бьют по новой. К этому невозможно привыкнуть. Ты жалеешь себя. Поверь, я тоже себя жалею! Но Юнги – нет, он жалеет тебя, оберегает тебя. Что ты сделал для него? Ты считаешь, что мир должен тебе? Что Юнги должен тебе? – Мина снова смотрит прямо в глаза. – Дело далеко не в нас с ним. Мы не будем вместе, и я приняла это. Да, мы виноваты оба. Но ты перед ним тоже виноват. – Он – главный человек в моей жизни, – единственное, что может выдавить из себя Чонгук, абсолютно потеряв все мысли. – Да ну? – Мина ухмыляется и берёт в руки поднос. – Это ты только что придумал? – О чём ты говоришь? – По-моему, самый главный человек в твоей жизни – ты сам. Чонгук очень долго не может успокоиться. Он ужасно зол. Как она смеет с ним так разговаривать? Да кто она такая? Что она понимает? Она ничего не знает о нём, ничего не знает о Юнги. Чон садится в машину и старается выкинуть этот разговор из головы. Пак Мина была последним человеком на земле, который имел право взывать к совести Чонгука. – Привет, – звонок Юнги выводит младшего из роя собственных мыслей, но приносит не успокоение, а вину. — Мы с Гоын хотим перекусить. Ты с нами? – Да, – Чонгук уже знает, что сделает. – Я еду из офиса, сейчас заберу Вас. Мне посоветовали одно кафе и сказали, что там очень вкусно. Вы не против сходить туда? – Конечно, – спокойно говорит Юнги. – Будь внимателен на дороге. Мы тебя ждём. Щелчки фотокамер слышатся сразу же, как они выходят из машины. Юнги открывает для Гоын дверь и подаёт руку. Они переплетают пальцы, и Чонгук ужасно рад этому жесту. Он почти в припрыжку доходит до входа и открывает дверь, пропуская пару вперёд. Они занимают место у окна. – Меню, – обращается хостес, – ваш официант сейчас подойдёт. Юнги видит фотографа за окном и тянется к Гоын, она целует его в уголок губ и улыбается, ненадолго останавливаясь на лице мужчины взглядом. Затем перекидывает волосы на бок и делает вид, что шепчет на ухо. Юнги притворно смеётся и берёт ладонь девушки, опуская на её бедро. Мина хватается за край стол, когда видит их нежности. Юнги поворачивает голову на шум и видит только женщину всей своей жизни, цветок из Красной Книги. Кажется, в этот момент он слышит только стук собственного сердца, который отбивает тот же ритм, что и её. Он замечает, как она берёт блокнот, тяжело вздыхая и направляется к их столику. Чонгук спускается на стуле и вытягивает ноги, готовясь увидеть выражение лица Мины, когда она поймёт, что Чонгук был прав — Юнги больше её не любит. Но Юнги смотрит в глаза Мины прямо и без малейших зажимок: «даже не смей подходить». Пак обращается к напарнику, и он, кивая, направляется к посетителям. Чонгук плотно ужинает, наслаждаясь тем, что ему удалось снять с лица Мины надменность. Сейчас девушка выглядела ужасно растерянно и старалась находиться от их стола как можно дальше. Фотографы уходят быстро, и Юнги сразу убирает руки от Гоын, немного отодвигая свой стул в сторону. – Я заведу машину, – Чонгук достаёт сигарету и зажимает губами. – Мне надо в уборную, – Гоын встаёт из-за стола. – Подождёшь меня? – Конечно, – Юнги берёт пальто девушки и направляется к выходу, поправляя на ходу лацканы пиджака. Мина убирает со стола и не видит его. Он останавливается рядом, смотрит на сухие усталые руки и не может найти себя от тоски и сожаления. Пак поднимает на него глаза, и они молча смотрят друг на друга всего одно мгновение. – Юнги, – Гоын подходит и берёт его под руку. – Я готова идти. Девушка не обращает на Мину никакого внимания и тянет мужчину к выходу. – Вкусный был ужин. Тебе понравилось? – Пак слышит за спиной женский голос и старается не думать о том, что Чонгук, всё-таки, сказал абсолютную правду — Мин Юнги действительно больше её не любит. *** Чонгук не может выкинуть из головы слова Мины о том, что каждый удар со стороны родителей Юнги бьёт по-разному. Будто в подтверждение её слов через несколько дней после их разговора приходит новость, к который никто не был готов. – Слушаю, – Юнги выключает звук у телевизора. – Когда? Вы будете присутствовать? Понял. Спасибо. Всего доброго. По холодности ответов, Чонгук понимает, что звонит мать Юнги. – Хён? – младший лежит на бедре Мина и пытается привлечь его внимание. – Я даже не знал, что он вернулся в Сеул, – говорит Юнги и смотрит в телевизор, абсолютно не понимая, что там происходит. – О чём ты? Юнги моргает несколько раз, стряхивая оцепенение и наконец смотрит на младшего, зарываясь пальцами в его волосы и массируя голову. – Отец умер, – Юнги пробует на вкус эти слова и пытается понять, что такая новость вызывает внутри. Человек, который был как без вести пропавший, внезапно оказался мёртв. Юнги не ожидал, что новость воспримется так тяжело. Как человек, умерший для Юнги очень давно, может умереть ещё раз? Отец был музыкантом. Всю жизнь играл на каягыме и даже брал призовые места на конкурсах. Зарабатывал не очень хорошо, но на жизнь хватало. Живущий музыкой, он был не готов к ответственности в виде ребёнка. После новости о беременности свой девушки, он вернулся к себе домой на север Южной Кореи и больше никогда не объявлялся. Он был первым, кто надломил мать Юнги. Мать ненавидела его всем сердцем и дала Юнги свою фамилию. Запрещала любые разговоры о нём, но по крупице парню удалось собрать достаточно информации. Почему человек, который даже не хотел твоего появления на свет, так интересовал Юнги с самых ранних лет? Он надеялся, что, возможно, если бы он увидел своего сына хотя бы раз, то обязательно полюбил бы его. Юнги помогал ему финансово последние десять лет, прикрываясь различными фондами, занимающимися поддержанием интереса к традиционным музыкальным инструментам Кореи. Последнее, что Юнги знал об отце, было то, что он играл на каягыме в детском театре. На самом деле, этот мужчина был ещё одним доказательством того, что Мин Юнги был живым человеком способным на любовь. И где-то глубоко внутри Юнги это понимал. Чонгук ничего не спрашивает у старшего. Он видит, что ему плохо, но Юнги ничего не говорит. Ещё Чонгук трусливо боится получить ответ, он не знает, как помочь своему хёну. Когда ледяной ветер поднимает полы одежды, Юнги уже не чувствует своих рук. Под пальто костюм и белая рубашка с галстуком — Мин пришёл на знакомство с отцом. Юнги впивается взглядом с высеченную на мраморе письменность и понимает, что чувствует ничего иное как горе. Оно такое сильное, что душит. Юнги пытается делать глубокий вдох, но ничего не получается. Чонгук стоит немного сзади, не зная, как помочь. Он не может найти нужных слов и решает просто быть рядом, пока Юнги не захочет уйти. Чонгук ловит каждое движение хёна, чувствуя ужасный страх. Что, если он никогда не оправится? Задумавшись, он отводит взгляд на соседние надгробия и вновь возвращается взглядом к хёну, когда видит какое-то движение около него. Мина молчаливо проходит мимо Чонгука и встаёт рядом с Юнги, бережно берёт его за руку. Чонгук смотрит на их ладони. Мину требуется время, чтобы понять, что это не сон. Когда осознание приходит, он сжимает женскую руку в своей. Мина обвивает свободной рукой мужское предплечье и кладёт голову на крепкое плечо, чувствуя, как слёзы текут из глаз. Она плачет за них двоих. Чонгук чувствует себя лишним. Он впервые видит их вместе и абсолютно поражён тем, как они общаются, не произнеся ни единого слова. Юнги превращается в цветущее дерево рядом с ней. Внезапно вся злость на них куда-то девается. Чонгук понимает, что сейчас только Мина может помочь старшему. *** Юнги сидит около камина в гостиной в семейном доме и наблюдает за языками пламени. Они с матерью вновь пьют чай, на этот раз совсем не разговаривая. – Тебе больно, – мать не поводит и бровью, когда Юнги с удивлением смотрит на неё. Свет от камина делает её старше своих лет. – Вам тоже. Госпожа Мин усмехается и ставит кружку на блюдце, отодвигая от края. – И мне тоже, – она немного теряется, заламывает руки и Юнги удивляется ещё больше – он её такой никогда не видел. – Юнги, я такая как есть и мне другой не быть. – Начинает она, не сводя глаз с пламени. – Но это не значит, что ты должен быть таким. Эта девушка на кладбище сегодня, – Мин хочет возразить, но мать указывает жестом, чтобы он молчал. – Она не чужая тебе. Юнги удивлён тем, что мать была на похоронах. Неожиданно, он увидел в ней то, чего никогда не видел прежде – привязанность. – Всё сложно, – говорит он, не понимая, почему вообще позволяет этой женщине говорить с ним об этом. — Легко в этой жизни никогда не будет, — отвечает она и устало закрывает глаза. Юнги удивлённо смотрит на внезапно осунувшееся женское лицо и не узнаёт в этом человеке свою мать. Он видит перед собой женщину, которая в далёкой юности любила мужчину, который её не любил.