Чужие слабости

Ночь выдалась душной и неспокойной. Из камина на первом этаже тянуло терпким можжевельником, и Ондолемару, ворочавшемуся на горячих простынях, казалось, что он задыхается от этого запаха. Он смотрел через пустой полог кровати в потолок, погруженный во тьму, и, забываясь на краткие мгновения, во сне видел перед собой единственно Этхеля. Светлая, в созвездиях родинок и веснушек кожа. Нервные тонкие пальцы, касающиеся ярко очерченных, правильных влажных губ. И к его плечам, и к губам, и к волосам прикасались руки Анкано. Он грубо целовал Этхеля в скулу, жестко сжимая его, такого тонкого, в руках. Запускал длинные пальцы в его черные волосы, сжимая пряди в кулак. И Ондолемар просыпался, и злился сам на себя. И снова засыпал, чтобы видеть, как Анкано с силой нажимает костяшками пальцев на поясницу Этхеля, заставляя его выгибаться, и, едва задрав полы мантии, прижимает его за бедра к себе, и Этхель стонет, почти умоляюще, захлебываясь, едва не плача. Йордис накрыла завтрак наверху сразу после рассвета. Проворочавшийся все утро в постели Ондолемар вышел на звуки её возни, перепугал и ушел вниз, к умывальне. Единственное, что заставило его улыбнуться после ночи, полной стыда, ревности и вожделения, было осознание того, что Йордис просто ненавидит его – он же постоянно прибавляет ей работы. Так бы она снова упала спать к себе, едва проводив Этхеля во Дворец, а теперь ей еще Ондолемара кормить и развлекать, раз уж ему приспичило так рано проснуться. Уже умываясь над бочками с ледяной водой, Ондолемар думал, стоит ли просить позволения у ярла Элисиф остаться в этом доме. Ему следовало уже сутки как переехать во дворец, и больше тянуть с этим, если он собирался остаться в Солитьюде, не следовало. Нужно было либо паковать вещи, либо придумывать причину, чтобы остаться в доме Этхеля. Проблема была не в этом. Уже поднимаясь, на лестнице из подвала Ондолемар столкнулся с Этхелем. Он был великолепен. Расчесанные черные волосы заплетены в высокую косу, вышитая золотой нитью белая короткая мантия и темной ткани широкие штаны с оторочкой, кольца на тонких пальцах и запрятанный под тунику амулет. Совершенная сосредоточенность на красивом лице. Ондолемар впервые увидел его таким. Бесстрастный, спокойный, он казался даже твердым. Что-то шепча неслышно, Этхель поравнялся с ним и только когда Ондолемар, боясь коснуться его на узкой лестнице, остановился, пропуская, удивленно поднял голову. - Доброе утро, - он постарался улыбнуться, но, видимо, что-то в лице Ондолемара смутило его и он сделался озабоченным и растерянным. – Как вы провели ночь? Все в порядке? Светлая, нежная, как у девушки, шея, отличавшаяся от девичьей единственно мягко очерченным кадыком, была открыта в зашнурованном вороте вышитой туники. Ондолемар слишком хорошо помнил, как этой ночью губы и пальцы Анкано оставляли на этой шее синяки. Труда стоило дать ему пройти и сделать вид, что все действительно в порядке. Всего день, думал Ондолемар. Если так пойдет и дальше, оставаясь в этом доме или даже при дворе Элисиф, долго он не продержится. Воспитание, выдержка и дрессура были неотъемлемой части любого уважающего себя альтмера, для Ондолемара же не терять лицо и полный контроль над собой всегда было почти первейшей заповедью. Но теперь ему казалось, что он сорвется совершенно обязательно – это только вопрос времени. Очень близкого времени. Отчет для Эленвен был готов. Можно было уезжать этим же вечером, нанеся только визит ярлу. Скупых фактов о смерти и глупом заговоре с целью свержения неугодного архимага хватит с лихвой. И можно будет вернуться к делам в Маркарте. Дел ведь действительно много. Ондолемар убеждал себя в этом долго. Йордис проводила своего тана и убрала со стола, оставив только накрытую порцию для так и не вышедшего к завтраку Ондолемара. Элисиф пожелала говорить с ним наедине. - Не стоит оправдывать свое решение, - со странной полуулыбкой подняла она руку, запрещая Ондолемару пояснить задержку его визита к ярлу. – Я догадываюсь о причинах. Как вам наш тан? Тан Этхель. Удивительный юноша, верно? Сама еще девочка, она говорила с таким восторгом, написанным на лице, что Ондолемар не сразу нашелся, что ответить. И Элисиф продолжила сама. - Для своих лет он просто сказочно умел. Великолепный целитель. Хороший воин – вы слышали о попытке Потемы вернуться? То, что мы с вами сейчас разговариваем – всецело его заслуга. А какой обходительный, хотя и жил в Коллегии. Редко встретишь такой самородок. Элисиф говорила с лукавым прищуром глаз, словно сваха, расхваливавшая семье жениха прелести невесты. И Ондолемар не смог все же слушать ее долго. У него сосало под ложечкой и тяжелело нутро об одной только мысли об Этхеле. Что, пока они с ярлом говорят в ее покоях, Этхель в замке, совсем рядом. Его можно найти, увидеть, поговорить с ним. - Он действительно исключительный молодой человек, - наконец сумел вклиниться Ондолемар, и замолчавшая было Элисиф посмотрела на него с улыбкой одобрения. Но продолжить не позволила. - До меня дошли слухи, - выпалила она и одернула сама себя, вспомнив про степенности правительницы, о которой забыла под тяжестью любопытства, - что Этхель покинул Коллегию не только из-за приглашения из Солитьюда. Она сделала паузу, подбирая слова, и Ондолемар выдохнул, стараясь не поддерживать вспыхнувший было жар злобы. Нельзя было говорить о том немногом, что сказал ему Этхель. Но именно это и хотела знать Элисиф. - Этот Анкано, новый архимаг, - она продолжала улыбаться, - вы были знакомы с ним, верно? Скажите, так ли он был хорош, что наш исключительный Этхель совсем потерял голову? - Могу я узнать, кто вам сообщил такие интересные сведения? – Ондолемар улыбнулся, придвигаясь ближе к Элисиф, поднявшей голову, чтобы смотреть ему в лицо. – Про потерю головы. Она улыбнулась чуть шире. Жадная до сплетен и чужих чувств – обычная девушка из знатной семьи. Сплетни как единственная настоящая радость. Сплетни и украшения. - Этхель едва не погиб сам, когда гонец принес из Коллегии черные вести. – По голосу было слышно, сколько удовольствия доставляет ей говорить об этом, пересказывать историю, уже рассказанную не раз и не два. – День он не выходил из дома и Йордис, бедняжка, все искала снадобье или целителя, чтобы как-то помочь ее хозяину. А потом он пропал. Уехал в ночь, был такой жуткий дождь, и ветер пробирал до костей. Но он не взял с собой ни оружия, ни охраны. Сел на коня и уехал, чтобы вернуться только спустя больше двадцати дней. - И где же он был? Вам известно? – Воспользовавшись паузой, спросил Ондолемар, и Элисиф вытянула бантиком раскрытые было для продолжения губы. - Увы, нет. Этого он не говорит, а никто больше не знает. – И добавила, видя сомнение на лице Ондолемара, - ночью была буря и страшный туман. Конечно. И ее люди потеряли Этхеля и вернулись ни с чем. - Так как же, неужто вы уже отбываете? – Уже сидя на своем законном месте, спросила Элисиф. Все как должно быть. Советник, придворная магесса и хускарл по правую руку. Таны по левую. Ондолемар мельком глянул на Этхеля, спокойно ожидавшего, пока ярл освободится, и вновь посмотрел на Элисиф. - Ни в коем случае, - мягко и слабо улыбнулся он. – время терпит, и мы останемся еще на несколько дней в предложенных вами покоях. - Замечательно, - одарила его лучезарной улыбкой ярл и поманила рукой к себе, чтобы шепнуть, склонившись к потянувшемуся к ней Ондолемару так, чтобы только он едва слышал. – Замените ему этого Анкано. Вечер Ондолемар вновь провел в поместье Высокий Шпиль. Этхель выглядел встревоженным, когда за ними уже, кажется, так привычно, закрылись двери хозяйской спальни. - Простите, что вновь возобновляю этот разговор, - начал Ондолемар, с трудом не глядя на сидящего на самом краю кровати Этхеля. Он держал руки на плотно сжатых коленях и смотрел растревожено и испугано на стоящего над ним Ондолемара. Волосы спадали на плечи, скрытые светлой домашней туникой. - Через сутки после известия о гибели Анкано вы покинули Солитьюд, - скорее утверждая, чем спрашивая, сказал Ондолемар, и Этхель нахмурился. Темные губы сжались в упрямую линию, а глаза сузились. Но лишь на мгновение. Этхель сморгнул и кивнул, отводя взгляд. - Куда вы направлялись? – Ондолемар сделал еще шаг вперед, надеясь этим заставить Этхеля снова смотреть в глаза. – Где провели те полторы недели, что вас не было в Солитьюде? Этхель рвано выдохнул. Так, словно вдруг почувствовал боль, коснулся ладонью лба. Ондолемар заворожено следил, как дрогнули плечи. - Это было, - начал Этхель и сглотнул, замолчал. – Это было слишком тяжело. Мне казалось, что это какая-то шутка, но потом… Не знаю, как я пережил первую ночь. Он зябко поежился, явно борясь с собой, пытаясь выразить разрывавшие чувства словами, и резко встал, оказавшись прямо перед Ондолемаром. Так, что Ондолемар чувствовал сквозь ткань тонкой рубашки тепло его тела. Чувствовал, как дыхание Этхеля приходится ему в ключицы. - Я так часто думал о нем, - почти шептал Этхель, а Ондолемар не мог оторваться, глядя в блестящие, все еще избегавшие взгляда в его собственные, глаза. Во рту было сухо и сердце, только что колотившееся, затихло. И не было слышно почти ничего, кроме голоса Этхеля, слова в котором Ондолемар разбирал с трудом. Он говорил, держа перед собой согнутые руки, будто отгораживаясь раскрытыми ладонями от Ондолемара, почти касаясь ими его груди. Говорил быстро и сбивчиво, повернув голову. И вздрогнул, когда Ондолемар мягко придвинулся вплотную, наклонился и поцеловал его, положив ладони на горячую шею. Этхель уперся ладонью ему в грудь, мягко и едва ли отталкивая, и Ондолемар целовал его скулы, касался губами уголков губ и подбородка. - Не бойся, - только и смог прошептать Ондолемар. Уже зная, что если Этхель попробует вырваться, он его не отпустит. Но Этхель не вырывался. Он ответил на следующий поцелуй, спокойно стоя. Ондолемар оглаживал его плечи, забираясь пальцами под ворот туники, прикусывал мягко губы, целовал, заставив запрокинуть голову и покорно открыть рот. Он старался быть нежным, но сознание плыло, а Этхель отвечал слабо, послушно. Горячая спина и поясница. Этхель выгнулся сразу, стоило Ондолемару легко надавить пальцами над ягодицами. Подхватив под покорно разведенные ноги, Ондолемар опустил его на кровать. Огладил пальцами, цепко ведя по ребрам и животу под туникой, стянул её прочь, снял и с себя рубашку, оторвавшись. Прижимаясь пахом к паху, сжал разведенные, касающиеся его боков ноги Этхеля и, снова наклонившись, поцеловал его в шею. Этхель лежал, закрыв глаза, и, когда Ондолемар наклонился, положил руки ему на плечи. Не обнимая, но и не отталкивая. А Анкано он старался обнять? Мысль о том, что теперь только он, Ондолемар, может касаться этого тела, заставила его выдохнуть. Пытаясь взять себя в руки, он снова поцеловал Этхеля в губы, теперь уже куда спокойнее, гладя его широко ладонями по предплечьям до локтя. - Этхель, - тихо позвал он, уткнувшись губами Этхелю в висок, мягко целуя. – Ты можешь сказать нет. Ондолемар осознавал, что лжет. Желание готово было вот-вот вновь застить разум, но Этхель глухо засмеялся. Непривычно и странно. - И тогда ты сделаешь это против моей воли, - так же шепотом отозвался Этхель, и его прохладные пальцы легким прикосновением прошлись по затылку Ондолемара. – Как Анкано. Ондолемар судорожно выдохнул, чувствуя, как Этхель шире развел ноги. - Вы все, альтмеры, такие? - Этхель, - начал было Ондолемар, но не договорил. Этхель откинулся на постель, отпустив его плечи. Лицо не выражало ничего; темные волосы из растрепавшейся косы ярко выделялись на светлых простынях. - В сундуке масло, - сказал он, кивая в сторону от кровати. – Пузырек из синего стекла. И Ондолемар поднялся, с трудом держась на ногах. Плотно стиснутое тканью штанов естество ныло почти болезненно, и, уже найдя масло, Ондолемар вскинулся, заслышав шевеление и шелест ткани на кровати. Но Этхель не пытался уйти или, как подумал Ондолемар, одеться. Он снял остававшуюся одежду и сидел, согнув одну ногу, прямо глядя на замершего Ондолемара. Все так же бесстрастно – мягкое чертами лицо не выражало ничего. Уголки рта, затененные, были чуть опущены вниз. Когда Ондолемар вернулся к кровати, руки Этхеля легли на пояс его штанов. Он стянул их, и, когда поднял голову, едва не коснулся щекой твердо уже стоявшей плоти. Ондолемар провел ладонью по его волосам и Этхель наклонился, рукой придержал его член за ствол и прошелся влажными губами по широкой головке. Накрыл ее ртом, медленно, отстраняясь и возвращаясь ближе, забирая все глубже. Ондолемар едва удерживался от желания нажать ему на затылок, чтобы это было не так мучительно медленно. И все же сделал это, когда Этхель, расслабившись, взял, пропуская головку в горло, вбирая почти полностью. Придержал его голову, не давая отстраниться, подтягивая медленно еще ближе, почти прижимая Этхеля носом к коже в паху. Ондолемар выдохнул, посмотрел на выгнувшего спину и упершегося руками в постель Этхеля. Медленно, придерживая за волосы, отстранил его, выпустившего влажно блестящую, качнувшуюся из раскрытых губ плоть. Отер ему губы ладонью и поцеловал, укладывая на кровать и ложась сверху. Этхель тут же развел ноги, обняв ими Ондолемара за пояс так, что его плоть касалась открытой промежности Этхеля. Ондолемар отстранил его, провел руками по бедрам и заставил упереть ноги ступнями в кровать. Этхель завел руки над головой, сминая пальцами простыни и стал смотреть, как Ондолемар густо покрытыми маслом пальцами гладит его меж разведенных ягодиц. Ондолемар провел пальцами другой руки по члену Этхеля, легко взял его в ладонь, одновременно втискивая сразу два смазанных маслом пальца, которыми оглаживал меж ягодиц, внутрь. Этхель охнул и двинул бедрами, принимая пальцы глубже. - Ну же, - охнул он, выгнувшись на простынях, когда Ондолемар, согнув пальцы, надавил на тут же нашедшееся уплотнение в его теле. - Как тебя брал Анкано? – Глухо спросил он, втискивая третий палец до второго сустава. Этхель не отличался высоким ростом даже для человека. Он облизывал губы, приоткрыв глаза глядя на член Ондолемара, непривычно большой. Но не для того, что уже проводил ночи с альтмером. - Важно ли? – Застонал Этхель, и потянулся рукой к Ондолемару. Беззащитно, доверчиво, словно желая обнять. И Ондолемар наклонился, давая ему коснуться своего лица. Провести пальцами по щеке, ладонью коснуться шеи. - У него были свои слабости, - улыбнулся криво Этхель, и Ондолемар вынул пальцы, приподнял его бедра. Обильно смазанный густым маслом член Ондолемар вогнал сразу на всю длину. Размашисто, глубоко и быстро. Узкий, горячий, судорожно сжавшийся Этхель вскрикнул глухо и выгнулся, раскинув ноги еще шире. Он вышел полностью с третьим движением и перевернул застонавшего Этхеля набок, устраиваясь меж его ног и снова входя в сжавшееся тело. Этхель сжимал пальцами простыни, глухо и хрипло охая от глубоких, сильных движений. Он кончил, выгнувшись, когда Ондолемар в очередной раз провел раскрытой ладонью по его твердому члену. Осел на простыни и покорно лег на живот, позволяя Ондолемару выйти. Этхель легко встал на четвереньки, раздвинул ноги шире и прогнулся в спине, когда Ондолемар, слабо надавливая, прошелся ладонью ему по позвоночнику. И охнул – Ондолемар крепко обхватил его за бедра, снова вталкиваясь до конца. Двигаясь уже быстро и резко, выходя почти полностью. И не слыша уже ничего, кроме собственного дыхания и стука сердца. Разрядка была острой и резкой, и Ондолемар обхватил Этхеля поперек груди, притягивая крепко к себе, целуя в основание шеи и едва не падая, упираясь ладонью в постель. Обессиленный, потный, Этхель высвободился из рук, когда они оба уже лежали на постели и Ондолемар, прижавшись носом и губами к его виску, переводил дыхание. Этхель охнул, садясь, и собрался уже свесить с кровати ноги, но Ондолемар поднялся следом и притянул его обратно, целуя за ухо. - Отпустите, - Этхель попробовал вслепую закрыться рукой от поцелуя, и Ондолемар коснулся губами его ладони, поцеловал гибкие пальцы. - Останься со мной. – Попросил, прижимая Этхеля к себе и сбрасывая на пол влажные простыни. - Еще не наигрались? – глаза обернувшегося Этхеля сверкнули зло, и Ондолемар замер, вдруг ощутив жгучий, острый стыд и вину. Ладонь давила на грудь, и Ондолемар едва смог заставить себя разжать объятия, позволяя Этхелю встать и, накинув на голое тело тунику, уйти, босыми ногами по каменному полу. Дверь за ним бесшумно и быстро закрылась, и шагов по ступеням лестницы не было слышно. Ондолемар зябко коснулся ладонью предплечья, дернув плечами: без Этхеля стало холодно. Остро ощущалась влажная от пота кожа и тяжесть в мышцах, тяжелая усталость. Вожделение сменилось глухой, болезненной пустотой. А к утру на место пустоты пришла тоска.