«Никто не предугадает, когда рука на бедре может привести к ножу в спине.»
Стук дурацких шпилек действовал ей на нервы все утро, но, слава звездам, ей хотя бы дали время переодеться и отпроситься со смены ровно на час. Мужчина — владелец ресторанчика, в недоумении на нее взирал, но, как ни странно, все же отпустил. Вероятно, он посчитал «неотложными обстоятельствами» наличие ребенка и знатно этому удивился, но Арлетт не стала опровергать его предположение. На жалость давить тоже было вариантом, но она всегда предпочитала использовать сначала похоть, объектом которой часто становилась. Каблуки, по итогу, были ее единственным выходом, потому что она благополучно отправилась на работу в рабочей обуви и забыла прихватить что-нибудь на смену. Вайс раздражало, что это произошло именно сегодня, именно в этот злополучный день. Он не задался с самого начала. Во-первых, привычка просыпаться в его кровати и в его руках выработалась незаметно и Арлетт не успела этого понять, как уже чувствовала себя чуть одинокой и расстроенной, проснувшись в своей постели одной. Во-вторых, у погоды на нее были свои планы, до жути пасмурная, она заставляла девушку чувствовать себя немного сонной и даже подавленной. Еще яростнее Арлетт пожелала чтобы двадцать девятое августа по скорее закончилось, когда наткнулась на подопечных Эймиана Делапорта в зале для посетителей. Самое раздражающее было то, что изначально ей было об этом неизвестно и Вайс наигранно милым и вежливым голоском, конечно же, начала интересоваться их заказом. «Унизительно.» — думала она про себя, шагая следом за двумя мужчинами, которые невозмутимо вели ее в клуб Делапорта. Задавать им вопросы было занятием, очевидно, бесполезным, ведь Арлетт билась об заклад, что им самим доподлинно было неизвестно зачем и почему Эйму понадобилась какая-то официантка из какой-то захудалой забегаловки. Откуда же им было знать, что эта официантка могла бы уложить их одной левой и бесследно исчезнуть, если бы не хотела покончить с предводителем Диких Волков и его идиотскими желаниями раз и навсегда. «Звезды, какой же неугомонный.» — крутилось у нее в голове, но Арлетт сдерживала нарастающую злость. Ему еще представиться возможность узнать кем он пытается помыкать. — «Почему же сразу не на дуэль то позвать, а то приглашает он меня, черт подери, на встречу. Посмотрим кто потеряет на ней больше. Главный вопрос чего — нервов или возможной прибыли?»***
Эймиан не стал тянуть кота за хвост и устроил встречу на следующий же день после их плохо кончившегося разговора. Как назло, он сообщил о ней в коротком сообщении лишь утром накануне. Так что Гамалю пришлось поторопиться чтобы успеть прийти вовремя. Делапорт явно сжалился над ним, ведь Арлетт появилась лишь через десять минут, но это не означало, что он был готов лицезреть ее и ее реакцию. Конспирация была ни к чему — Вайс не была бы столь опрометчива, но Эйм перестраховался, а потому они находились сейчас за одним из дальних столиков «Луны». Звездный час клуба наступал ближе к вечеру, так что можно было с легкостью устраивать здесь хоть бы офис днем. Помимо Фримана и предводителя Диких волков, на своем присутствии настоял Жюлиан и Эйм, удивительно, но не отказал ему. Все трое напряглись, но совершенно по разным причинам, когда дверь, отворилась и в просторное помещение вошла Арлетт в сопровождении двух мужчин. Хороша знакомая ему блондинка пристально оглядывала помещение, неторопливо проходя вперед, почти что в прогулочном темпе, ее руки покоились в карманах, ярко показывая ее пренебрежительно отношение к происходящему. Ее светлые кудри были распущенны и спускались золотистыми волнами на грудь. Полностью черное одеяние, состоящее из кожаных брюк и атласной рубашки больше походило на наряд для шпионажа, но высокие красные шпильки тут же опровергали это предположение. Она не успела произнести ни слова, прежде чем ее взгляд остановился на Гамале. Если до этого на алых губах гуляла легкая усмешка, то сейчас уголки ее губ медленно опустились, а глаза… Фриман не мог пошевельнуться, словно разочарование отражающееся в таком до боли красивом светло-карем взгляде сковало его железными цепями. Следом Арлетт моргнула и безразличие окатило его ледяной водой, которая от чего-то была ещё более болезненной чем предыдущая эмоция. Она не жаждала объяснений. Она не пришла в ярость, в ее глазах не отражалось привычное пламя. Она не желала прикончить его в тот же самый миг, на том же самом месте. «Звезды, что же я наделал…» Эта девушка словно не была его Арлетт, хоть и выглядела в точности как она. Этой девушке было плевать и на него, и на его присутствие. Окаменевший взгляд переместился на Эймиана и Вайс выполнила поклон, какой в древности делали женщины — завела одну ногу за другую и чуть наклонила корпус вперед, разводя руки в стороны. — Ваше величество. — с нескрываемой издевкой произнесла Арлетт, как коршун наблюдая за реакцией Эймиана. Тот остался невозмутимым и своим обыкновенным ледяным тоном вымолвил, не сдвинувшись ни на сантиметр. Делапорт из-за плохой привычки предпочитал сидеть на столе, вместо предназначенного для этого стула и вспомнив о приличиях, которые никогда не соблюдал, лениво спрыгнул и сел в кресло, жестом пригласив Арлетт сделать тоже самое. Однако она застыла изваянием в метре от столика и вновь засунула ладони в карманы, словно все это ее утомляло. — Ты осведомлена о причине своего нахождения здесь. — Эймиан не просил подтверждения, лишь изрекал сухие факты. — К слову, не ты ли та самая героиня мендосских легенд? Как же, вот… На языке вертится… Знаменитая Генерал Моерман? — Ему почти удалось правдоподобно изобразить забывчивость, но голубые глаза в ярком освещении сверкали предвкушением слишком уж явно. Делапорт, по всей видимости, сам прекрасно понимал, что ходил по тонкому льду. Но это стало кристально ясно, когда Арлетт престала сверлить глазами пол и невыносимо медленно подняла голову. Гамаль никогда прежде не видел ее такой: ни на ринге, ни в повседневной жизни, ни тем более с ним. Светло-карая радужка ее глаз потемнела, делая ее взгляд поистине зловещим и мрачным, даже для убийцы, коим являлся он. Ленивость позы, как ему казалось до этого, внезапно обрела стать и небывалую грозность, несмотря на миниатюрный рост и неподобающую для солдата одежду. Ему почти померещились погоны на изящных плечах, которые бы восхищали количеством сверкающих пометок за проявленную храбрость и выносливость. — Кому-то повезло с братом, не так ли? — очнулся Гамаль, только когда Вайс подала голос спустя пару мгновений. Тон ее точно претерпел изменения, приобретя хрипотцу и низкие бархатные оттенки. Как она могла быть той девушкой, которую он буквально позавчера держал в своих объятиях? Даже если так, неужели Арлетт все это время скрывала себя настоящую? Притворялась или убивала время, проводя долгие ночи с ним? — Ну ты же своего убила. — неразборчивый шепот сорвался с губ Жюля, по всей видимости, неосознанно. Он тут же прикрыл себе рот ладонью и испуганно взглянул на спину брата, который не сводил с Арлетт пристального взгляда. Та довольно резко повернула голову в сторону Жюлиана и уголок ее верхней губы приподнялся, словно в оскале. Взгляд все также заставлял его сердце сжиматься, но теперь по другой причине — от приводящей в ужас угрозы. Эймиану это отнюдь не понравилось, потому он поспешил переключить ее внимание на себя. — Мои условия таковы. Ты присоединяешься к банде, выполняешь поручения касающиеся лишь дела и работаешь в команде. В остальное время делаешь все, что тебе заблагорассудиться. Будешь иметь регулярный доход, скажем так, не маленький. — Делапорт сделал паузу, удостоверяясь, что Арлетт его слушала. Она не выглядела заинтересованной, но по крайней мере не испепеляла взглядом бедного Жюля, который сам не на шутку испугался того, что вырвалось из его рта, а в особенности взгляда бывшего генерала. — Иначе ты сама понимаешь, что я буду вынужден сделать — обнародовать информацию, которая уж точно не пройдет мимо мендосских журналистов. Чуть приблизившись к столу, постукивая при этом красными шпильками, Арлетт никак не отреагировала на его ультиматум, который существовал, чтобы надавить ей на горло и заставить повиноваться. Гамаль почти что с самого начала говорил, что это плохая идея и сейчас уверился в этом еще на сто процентов, в добавок к предыдущим сто. Он буквально видел как Вайс подходит к грани своего терпения. На что Эймиан рассчитывал? Хотел укротить ее как домашнего зверька, образно выражаясь? — Ты думаешь я тебе по зубам? — вымолвила Арлетт, словно непроизвольно изгибая губы сильнее, тем самым странная улыбка все более походила на волчий оскал. — Хватит пустословия. — довольно резко бросил ей Эймиан. Ему надоедало играть в эту словесную игру, где все строилось на том, чтобы похлеще зацепить оппонента. Гамаль же не мог заставить себя сдвинуться с места, уйти или просто пошевельнуться. Все, что он был способен сделать — это застыть и с горящими глазами наблюдать за Арлетт, изредка поглядывая на Эйма, ведь от него тоже можно было ждать неожиданностей. Однако нечто на полу привлекло его внимание. Поверхность отполированных дочиста досок покрывал тончайший слой черного тумана, словно дыма. В его сторону еле-видимые темные завитки не тянулись, зато были в опасной близости от Эймиана и Жюлиана. Они заслонили своей пеленой весь пол, двигаясь с невероятно низкой скоростью, словно их кто-то контролировал и направлял. И струились его потоки от… от Арлетт. Черт возьми, как же Гамаль не понял сразу. Весь этот спектакль, все эти фразы, все ее поведение было только для того, чтобы отвлечь внимание. Пока Арлетт спокойно прятала руки в карманы и разбиралась с возникшей проблемой единственным ей известным способом — хитростью и силой. Иной здесь, в принципе, и не сработал бы, уж точно не с таким человеком как Эйм. Через пару секунд двое мужчин позади нее рухнули на землю, корчась на полу и хватаясь за горло. Не прошло и минуты, как их участь разделил Жюлиан, с приглушенным звуком повалившись на землю. Вайс не повела и бровью, ей даже не требовалось подтверждения, она наверняка уже не единожды видела убойное действие своей магии. Эймиан дернулся в сторону брата, но не спешил покидать своего эдакого трона и выпускать из полезрения Арлетт, за которой и так не уследил. Гамаль же, не раздумывая, кинулся к Жюлю. Делапорт младший перестал пытаться вдохнуть спасителтный кислород и двигаться, его тело безвольно лежало, а грудь чуть-чуть вздымалась, но этого явно было не достаточно. Арлетт же невозмутимо прошествовала к столу и оперлась на него руками, чуть склоняясь над его поверхностью. Она поймала поистине разъяренный взгляд Делапорта на себе, но не торопилась озвучивать свои условия. Когда он попытался открыть рот, Вайс приставила к алым губам указательный палец и Эймиану не оставалось ничего иного кроме как повиноваться и умолкнуть. Как же стремительно они поменялись ролями. — Теперь временные рамки за тобой. У тебя есть от силы три-пять минут, потому что потом ты их не откачаешь. Можешь использовать их для того, чтобы попытаться убедить меня, или же отказаться от своей затеи и спасти жизнь своим людям, если они тебе важны. Выбор за тобой. — не скрывая своего ликования, произнесла Арлетт и чуть усмехнулась. Однако эта усмешка от чего-то показалась ему пропитанной болью и сожалением, но Эйм был слишком зол и встревожен, чтобы заметить это. Он размышлял не дольше секунды, прежде чем, скрипя зубами выпалил: — Черт с тобой. Я навсегда сохраню твою тайну, взамен на спасение его жизни. — Делапорту не требовалось указывать на того человека, ради которого он и пошел вспять, ради которого он бы пожертвовал всем, что имеет. Гамаль и не сомневался в том, как поступит Эймиан. Вайс оказалась более проницательной, чем он вообще мог себе представить. Получается, она поняла, что Жюлиан очень важен и дорог такому нечитаемому и холодному Делапорту, пробыв с ними в одной комнате не более десяти минут. «Поразительно, иначе не скажешь.» Арлетт просияла и скрепила сделку рукопожатием, после чего, ни теряя время зря, повелительно взмахнула рукой и мрак ядовитых теней — ее создание, потянулись к ней. Сгустки дыма, витиеватыми волнами плыли в ее направлении, а она выглядела сконцентрированной и напряженной. Видимо, выпускать и направлять магию было в разы легче, чем вытягивать ее из чьих-то легких. Когда Вайс сомкнула руку в кулак тени втягивались и пропадали в ее коже, одна из вен на ее руке проступила и на миг окрасилась черным, словно сама ее кровь носила в себе этот необычный дар. Через несколько мгновений Жюлиан очнулся и тут же закашлялся, следом вскочили и двое мужчин позади. Арлетт была столь великодушна, что спасла и их жизни тоже. Эймиан не сводил с нее недоброго взгляда, но ничего предпринять не мог. Они заключили сделку, а он всегда оставался человеком чести, на какую бы ложь и махинации его порой не толкала меркантильность. — Приятно иметь с тобой дело. — напоследок сказала довольная собой Вайс, очевидно желая по скорее убраться из этого помещения, после всего произошедшего. Подчиненные Делапорта едва заметно отшатнулись от нее на выходе, все еще пытаясь отдышаться, потому что едкий дым вызывал кислородное голодание. В их глазах читался настоящий страх, к которому Арлетт словно бы привыкла. Оно и не мудрено, такая магия способна лишь вселять ужас и являлась проклятием для носителя, клеймом на века. Однако, как бы абсурдно это ни звучало, Гамаля это не отталкивало, а наоборот — от нового открытия его лишь сильнее потянуло к этой девушке. Фриман чувствовал себя обязанным оправдаться, он не мог просто так взять и отпустить Арлетт, пока она думала, что он выбрал вместо нее место подле Эймиана. Удостоверившись, что с Жюлианом уже все более менее нормально, Гамаль пружинисто поднялся и поспешил нагнать Вайс, которая уже успела покинуть клуб. На секунду обернувшись, он увидел Эйма, который сидел рядом с братом, но наблюдал за его уходом. Какой же было неожиданностью то, что Делапорт отрывисто кивнул ему, словно говоря: давай, иди за ней. И Гамаль не увидел в этом жесте ни капли издевки, будто Эймиан действительно был способен на такую молчаливую дружескую поддержку, которую никогда ранее не проявлял и не оказывал. Запоздалое подтверждение, что Фриман все же не просто его приближенный, а парный, и, по совместительству, просто небезразличный Эйму человек. Получив все, что ему, как оказалось, требовалось, Гамаль не стал терять времени и ринулся на выход. Улица встретила его душным нагретым воздухом и обжигающими лучами солнца, но он почти не обратил на это внимания, оглядываясь по сторонам. Арлетт ссутулено шла по улице в нескольких метрах от него. Он не хотел давать ей время обдумать ее следующие слова, потому окликнул лишь когда приблизился почти вплотную. Она не отреагировала ни с первого, ни с третьего раза, точнее не желала реагировать, хотя наверняка слышала и свое имя, и умоляющие нотки в его тоне. «Прошу, пожалуйста, просто обернись.» Вайс упрямо продвигалась вперед по улице, совершенно игнорируя его, потому Гамалю не оставалось ничего иного, кроме как схватить ее за локоть, крепко, но нежно и развернуть ее к себе. Когда он встретился с ней взглядом, там читалось одно — жгучий, праведный гнев. От его силы в груди его зародилась надежда. Ей не было все равно, а значит все еще можно было исправить. — Я прошу тебя, дай мне буквально две минуты и я объясню почему я был там, почему я встал на его сторону и не предупредил тебя. Я не хотел всего этого, Арлетт, пойми. — Гамаль пытался вложить в свои слова столько чувств и внутренних метаний, сколько никогда раньше не звучало из его уст. Основной его задачей на протяжении всей жизни было скрыть. Скрыть свой род деятельности. Скрыть свои истинные чувства и боль от всего окружающего мира. А сейчас… Сейчас Фриман бы с радостью отдал все, что угодно, лишь бы ему удалось показать этой девушке насколько она ему дорога и насколько он жалеет от произошедшем, и о своей в нем роли. Но Арлетт была непробиваема. Ее светло-карие глаза светились под лучами солнца, но отнюдь не теми эмоциями, которые Гамаль хотел в них увидеть. Она медленно полоснула взглядом то место, где он обхватывал ее предплечье ладонью и он, не медля, ослабил хватку. Из его уст текли и текли слова, искренние и правдивые, доказывающие, что она все еще может ему доверять и Фриман очень сожалеет о своих решениях, принятых в прошлом. Но Вайс резко прервала его тираду, спокойно вымолвив: — Если ты еще приблизишься ко мне хоть на шаг, я тебя убью. Сомнения в сказанном мною лишь усугубят твою кончину и уж поверь, моя рука не дрогнет. — Ее голос не дрожал и не выдавал ни капли волнения, словно она приняла решение насчет него еще до того, как Гамаль вообще окликнул ее и попытался объясниться. Он не желал так просто сдаваться, но ее угроза, сказанная так безапелляционно и уверено, ядовитым осадком опустилась на дно его души и будто потянула его вниз. Колючая боль пронзила сердце, а дыхание сперло, словно напоследок Арлетт решила опробовать свои способности и на нем, но она лишь невозмутимо заглядывала ему в глаза. Не смотря на испаряющуюся надежду, которая исчезала так же быстро, как и появилась, Гамаль сделал шаг вперед. Находясь теперь в опасной близости от ее тела, он наслаждался ее ароматом — горьковато-дымным запахом пачули, который идеально подходил ей и пытался изгнать из своей головы мысли, которые нашептывали ему… «Вдохни поглубже. Запомни этот аромат. Это может быть твой последний шанс.» — Не глупи. Ты еще хочешь жить, я знаю. — Арлетт раздосадовано покачала головой и задержалась буквально на одну лишнюю секунду, прежде чем стремительно развернулась и бодро зашагала прочь. Стук ее каблуков еще долго звенел у него в ушах, но Гамаль не мог сдвинуться с места, понимая, что в этот раз облажался и утратил по собственной глупости девушку, в которую был влюблен почти два чертовых года.