«Страх — не порок. Он раскрывает тебе твои же слабости. Познав их, человек становится не только сильнее, но и добрее.»
Несмотря на шестнадцатое сентября и прохладную, но уж точно не холодную погоду за окном, Жюлиан умудрился где-то подхватить простуду и был вынужден остаться дома. В его однокомнатной квартирке на окраине Лесной бухты было довольно душно, но Жюль весь дрожал и одев все самые теплые вещи в доме, он грел холодные руки чашкой горячего чая. За работой, он даже не заметил, как пролетела целая неделя. Лишь регулярное общение с Наэлем напоминало ему о скорости течения времени и оставляло в реальности, ведь в последнее время их разговоры все чаще затрагивали личные темы, которые отзывались в душе целым спектром эмоций. Жюлиан делился историями из своего детства, и ненароком стал раскрывать его подробности. В особенности главный факт его биографии — отсутствием семьи. Его друг отреагировал остро, в начале был шокирован и сразу за это извинился, отметив, что это совершенно нормально и в то же время очень страшно, даже прискорбно. Жюль тогда, к своему удивлению, не был обеспокоен и ни капельки не волновался из-за его реакции, словно на подсознательном уровне знал, что тот не осудит. Ведь это было бы очень обидно, а все потому что такие люди ему встречались. Они выделяли его как особенного, будто он отличался от остальных, и отличался в плохом смысле. Поэтому Жюлиан редко признавался о своем происхождении и знали такие подробности его взросления только близкие люди. Ему еще в подростковом возрасте надоели эти многозначительные взгляды, которые люди порой бросали на него после его признания, а давление на жалость никогда не приносило особой пользы. Измерив температуру, он шепотом выругался. Показатель электронного градусника так и говорил ему «ложись в постель и спи», но спать не хотелось, но и работать Жюлиан знал, что не в состоянии. Темнеющее за окном небо подсказывало, что Наэль уже освободился, а потому Жюль, не теряя времени, настрочил ему приветствие. Сердце в его груди заколотилось быстрее. Пальцы из-за дрожи не попадали по буквам на клавиатуре, а чтобы не допускать ошибок ему приходилось щурится, ведь глаза непонятно от чего жгло.Жюлиан: привет, представь себе
Жюлиан: я заболел, вообще не могу ничего делать: (
Наэль не заставил себя ждать и ответил спустя пару минут. Наэль: Ух, что за болячка? Наэль: Как ты себя чувствуешь? Какие симптомы? Наэль: Есть необходимые лекарства? Температуру измерял?Жюлиан: эй, спокойно, я не умираю
Жюлиан: температуру мерял — жить буду, симптомы: знобит, побаливает голова и есть слабость.
Жюлиан: и не болячка это, а простуда
Наэль: Я более чем спокоен, но это не мешает мне беспокоиться. Ты уверен, что все под контролем? Не стоит ли обратится к врачу? Отпив из теплой чашки, Жюль прочитал сообщение и закатил глаза.Жюлиан: спасибо, мамочка, все нормально
Наэль: Ну-ну, поверю на слово Наэль: Если что — кричи, сорвусь, приеду тебя лечить и заодно надеру зад за то, что соврал)Жюлиан: вообще сейчас дрожу, потому что холодно, но сейчас меня прошибла дрожь страха!
Жюлиан: и вообще, ты даже не знаешь в каком городе я живу, так что облом
Наэль: Ты упоминал что-то про крупный город. Просаль, Шевион или Молитис?Жюлиан: ну что ж, это не тайна — шевионец я, коренной))
Наэль: Так и знал) Наэль: Ладно, чтобы не напрягать тебя, последний вопрос: Как ситуация с братом? Улыбка медленно сползла с лица Жюля, когда он прочитал его новое сообщение. Делапорт не говорил со своим не малоизвестным родственником уже целую неделю. Он и сам не мог понять — то ли это Эймиан злится на него за произошедшее, то ли сам Жюлиан решил в глубине своей души проучить брата хоть раз. Эйм должен был предполагать и такой исход свой выходки — шантажа, иначе его нельзя было назвать таким уж дальновидным и хитрым. Пару ночей после той встречи Жюля мучали кошмары, он просыпался посреди ночи и ему мерещилось, что он не в состоянии вдохнуть. Тот трюк Арлетт испугал не только его брата, но и его самого. Но, конечно же, Эймиан об этом не думал. Его заботили лишь его личные проблемы — к примеру, отказ Вайс и его последствия — убытки в выдуманной им прибыли и просто урон, нанесенный его гордости. Куда ему, Эймиану Делапорту, беспокоится о собственном брате, после того как тот чуть не лишился жизни. Потому Жюлиан не желал больше идти тому на встречу. Он хотел проверить как долго тот будет молчать, а если его брату что-то потребуется от него — Жюль хотел выяснить на себе, что будет если отказать одному из самых жестоких людей в Шевионе. Пределы терпения и понимания Делапорта были не безграничны и пора было Эймиану это уяснить, не только ведь он один имеет право проявлять характер. И даже не в этом был вопрос. Какова будет реакция Эйма — вот, что интересовало Жюлиана больше всего.Жюлиан: не разговаривали, он не звонил
Жюлиан: я это первым делать не буду, честно говоря, и сил сейчас особых на это нет
Наэль: С одной стороны это печально, но с другой стороны, как обладатель трех «прекраснейших» братьев и сестер, я могу тебя понять. Вам требуется время остыть. Если что пиши — я на связи, но тебе сейчас важнее отдохнуть)) Жюль толком и не рассказал своему другу о произошедшем, но поведал о недавних размолвках и неприятной ситуации с Эймианом. Однако Наэлю удавалось удивительным образом давать довольно ценные советы, лишь предполагая всю сложность выпавшего на их судьбы расклада. За это Жюлиан был ему безгранично благодарен и не имел даже малейшего понятия как можно было обратить все его чувства в слова, чтобы его друг понял насколько. Потому Делапорту ничего не оставалось, кроме как закидать Наэля рыдающими, обнимающими и «любящими» смайликами и тупо улыбаться экрану, сдерживая влагу, медленно скапливающуюся в уголках его глаз. Вскоре усталость и слабость от болезни взяла над ним верх и Жюль задремал, окутанный теплом и заботой своего собеседника.***
Зевая и потягиваясь на ходу, Диата быстрым шагом подходила к Саду Фонтанов, иными словами — к малоизвестному, но большому парку в центре Шевиона. Каждое утро понедельника, четверга и субботы она вместе с другим волонтерами помогали озеленять и чистить местность. Так как Каррос нигде и не работала по большому счету, за исключением, разве что, Эймиана и банды, ей было приятно проводить свободное время за благим занятием. Разглядев впереди ту небольшую группку молодых людей, которых Диата знала лишь в лицо, она по привычке разгладила ладонью складки на футболке и зашагала быстрее. — О, привет, Диата! Не видел тебя на прошлой неделе. — один лишь парень, с которым Каррос училась на третьем курсе педагогического факультета до своего скандального отчисления, приветливо помахал ей рукой и молвил. — Привет! Не очень хорошо себя чувствовала, сейчас уже все нормально. — не моргнув и глазом, соврала девушка, отвечая на приветствие. Не могла же Диата сказать, что в понедельник она со своей преступной бандой грабила дом, а потом несколько дней пережидала то дома, то в клубе. Тем более утро прошлого четверга ей забыть было сложно, а все потому что Каррос, не переставая, корила себя за глупости, которые совершила вечером на кануне. Изначально все пошло не так как она хотела. Диата вскочила с его кровати слишком резко, голова тут же отозвалась невыносимой болью, оставленной в подарок количеством алкоголя, которое девушка выпила ранее. Потом на нее постепенно обрушились воспоминания о том, как она — пьяная дурочка заснула за барной стойкой и что наговорила Эймиану, в постели которого обнаружила себя тем утром. В тот момент единственное, чего Каррос хотелось — ни в коем случае не попасться ему на глаза. Так и случилось, ни в четверг, ни в остальные дни вплоть до сегодняшнего Диата его не встречала. Однако ее все больше терзал интерес, неминуемо возникнувший после их не продолжительного диалога той ночью. Ведь не только она выдала тогда часть своего секрета, но и Эйм обмолвился фразой, которая не желала впредь покидать ее сознание. «Этот разговор ждал два года.» Значило ли это, что он все это время знал? Почему-то Диата даже не сомневалась в утвердительном ответе, но… Могло ли это значить, что есть крохотный шанс, что он, возможно, каким-то образом, чувствовал к ней тоже самое? И дернул же его черт за язык тогда, чтобы Делапорт тут же пропал из ее поля зрения на следующий же день. Пока Каррос в который раз это обдумывала, ей, как и всем остальным в группе, выдали перчатки, специальные объёмные мешки и приспособление для сбора мусора, представляющее из себя длинную палку и механизм, который при нажатии захватывает предмет щипцами. Несмотря на относительно ранее время температура уже зашкаливала и Диата в точности как собака была готова высовывать язык, лишь бы ей было не так жарко. Спасала тень эвкалиптовых деревьев, под которыми она одновременно пряталась и собирала сплющенные жестяные банки от напитков и другие использованные предметы, которые из ее мешка отправятся на переработку. Легкий ветерок обдувал ее кожу, но не ласкал столь необходимой прохладой. Однако ее мысли перетекли в неожиданное направление — на душе было тоскливо и пасмурно, ведь Диата давно не навещала своих родителей. В частности она не видела отца, потому что после ее «провала» в академии, когда Каррос изо всех сил цеплялась за своей место на бюджете, но все равно потерпела не удачу, он стал чаще уезжать в командировки, чтобы прокормить семью. Потому то Диата и стала зарабатывать своим телом, ведь ее мать не имела образования и тоже делала все, что могла, а этого было, увы, недостаточно. Из-за такого положения, у нее не оставалось выбора, кроме как принять судьбоносное предложение Эймиана о работе. Оно помогло оттолкнуться ей от дна, где она находилась все время после отчисления, но не только ей, а и ее семье, которая была для нее важнее всего. Именно поэтому Каррос и была ему приближенной, ведь он наверняка видел насколько она была и всегда будет ему признательна, а соответственно преданна вплоть до кровопролития. Диата точно не знала, когда успела влюбиться в него. Было много возможностей и моментов, которые могли оказаться переломными, ведь она навсегда сохранила их в сердце. Возможно, это случилось, когда Эйм обучал ее владению оружием, потому что разглядел в ней потенциал и, к слову, не ошибся. А, возможно, это произошло в один из тех вечеров, когда он еще не был известным криминальным авторитетом и не имел столько дел, а потому мог спокойно сидеть с ней в каком-нибудь баре недалеко от реки и обсуждать насущные проблемы. Если бы у нее когда-нибудь спросили, скучает ли она по этому времени, Диата бы до последнего упиралась бы и отрицала бы все, хотя, она понимала, что всем, вероятно, очевидно ее особое отношение к Эймиану. И да, она скучала. Каррос часто ностальгировала по тем временам, потому что у нее было полноправная причина регулярно видится с ним и коммуницировать. Сейчас же все было иначе, у нее не было причин находиться рядом, заботиться и ждать чего-то от него. Наоборот же, все обстояло так, что Диата могла запросто пропадать все время вне вылазок и встреч банды, но на самом деле девушка прекрасно знала, что не могла. Да, в ее прямые обязанности это не входило, но она не могла иначе. Здесь в силу вступали уже не ее благодарность и преданность, а ее чувства и привязанность. Рядом с ним, хотя бы в его заведении и недалеко от его владений она чувствовала себя комфортно. Эймиан, возможно сам того не подозревая, стал для нее островком спокойствия и солнцем, под лучами которого Диата, словно цветок могла открыться и зацвести всеми буйными красками ее внутренней палитры. И то, что он с большой вероятностью об этом знал, было… волнующе. Каррос не требовалось мириться с этим фактом, ведь она приняла свои чувства очень давно и, на самом деле, вовсе не хотела держать их в тайне. Ее снедала легкая тревога, все нервы оголились и струны ее души натянулись до предела в ожидании их встречи, а затем и разговора, который, как правильно заметил Эйм, ждал два года. Подбирая незамысловатым приспособлением очередную грязную салфетку, Диата настолько глубоко погрузилась в свои мысли, что не заметила оклика, а когда развернулась ей оставалось только ахнуть от неожиданности при виде него. Прямо позади нее сидел Эймиан, закинув ногу на ногу и прикрыв веки, подставлял лицо солнечным лучам, которые просачивались сквозь листву деревьев. В парке было на удивление пустынно, но сейчас Каррос не обращала на это никакого внимания. — Теряешь хватку. Произошло что-то, о чем я не в курсе? — произнес он с веселыми нотками, словно уже давно наблюдал за ней. Черт бы побрал его тонкий слух и умение подкрадываться, как у какого-нибудь ниндзя. «Он действительно здесь. Звезды, что за сюрприз?» Светлые пряди его волос сверкали, как снег на свету. Губы едва заметно изгибались, а расслабленность позы приводила в недоумение, очень уж давно она не видела его таким. Диата замерла на месте и далеко не сразу отыскала, что ответить. — Да нет, просто это последнее место, где я ожидала тебя увидеть. — Каррос едва сдержала улыбку, но голос ее выдал и Эйм искоса на нее взглянул, закидывая руки на спинку деревянной лавочки. Она поспешила продолжить свое занятие, чтобы не показаться влюбленной идиоткой, которой, по факту, являлась и даже не смотря на то, что Диата знала, что тайна раскрыта, в открытую проявлять чувства было ниже ее достоинства, пока он не сказал о своем к ней отношении. — Я не могу прогуляться в парке? — выгнув бровь, Делапорт продолжал этот бессмысленный диалог, который должен был привести к чему-то, перед чем она дрожала от переполняющих ее эмоций и предвкушения. Его глаза отражали краски кристально-голубого неба и озорно поблескивали. Он играл с ней, слышал ее учащенное сердцебиение и растягивал момент, да еще и выглядел крайне довольным собой. — Ты способен на все. — с усмешкой вымолвила Каррос, а потом словно невзначай добавила. Она ловким движением подхватила очередной разбросанный по зеленой траве мусор и закинула его в мешок. — А еще ты можешь прятаться здесь или пережидать что-то. Эймиан, услышав ее слова тот час же помрачнел. Теперь перед ней был привычный Делапорт со своими светлыми нахмуренными бровями и холодным взглядом, который отпугнет любого, но только не ее. — Что произошло? — мягко вымолвила Диата, присев рядом с ним. На его лице в миг уже нельзя было прочитать ни единой эмоции, а что вертится в его мыслях можно было только предполагать. Он в ответ на вопрос лишь глубоко вздохнул и она уловила в это вздохе отчетливую усталость — Эймиан действительно сбежал, по крайней мере пытался. — Все пошло не по плану и я чуть не прикончил собственного брата из-за своих бестолковых амбиций. — тихо молвил он и Каррос наклонилась ближе, чтобы расслышать его шепот. Делапорт ссутулился — в этом единственном жесте девушка уже различила его подавленность, которую Эйм не проявил бы более явно ни перед кем другим. — Мне очень жаль, что так произошло. — Диата припоминала как буквально два дня назад слышала эту историю, гуляющую между охранниками в «Луне», но тогда она не придала ей значения, а стоило. — Но твои амбиции вовсе не бестолковые, они имеют право быть. Однако не всем нравится, когда их загоняют в западню и шантажируют. Ты должен это понимать, в ее действиях твоей вины нет, даже если именно ты на нее надавил. А Жюлиан сам захотел присутствовать, не так ли? — незаметно для себя, вероятно в попытке его приободрить, Каррос положила руку на его колено, которую, стоило ей осознать это, она тут же машинально отдернула. Эймиан казался увлеченным своими мыслями или сказанным ею, но когда ее маленькая ладонь соскользнула с его тела, он невозмутимо вернул ее на место. Диата на миг отвернулась, глубоко вдохнула и ущипнула себя за бедро, потому что ее предательское сердце сделало не один кульбит в груди и билось в сумасшедшем ритме, а Делапорт не мог этого не слышать. — Ладно, мне надо возвращаться к работе. — Она больше не могла терпеть эту пытку, а потому вскочила с лавочки и схватившись за свой приборчик, не оборачиваясь, поспешила вглубь парка. Однако далеко уйти ей не удалось и Эймиан довольно быстро нагнал ее, пристроившись рядом. — Не так быстро, Диата. Работай качественно, если уж взялась или достань мне такую же штуковину. — склонившись к ее уху, поучительно шепнул Эйм и засунул руки в карманы, словно действительно «просто гулял». «Что-то с ним сегодня не так. Может, чего доброго, заболел?» — Ты уверен, что хочешь убирать мусор? — вернувшись к участкам, которые пропустила, спросила в ответ Диата. Кто кто, а Делапорт, которого она знала, ни за что бы на свете не стал этим заниматься. Разве что если бы это был способ избежать тюрьмы или заработать крупную сумму денег. Но к ее превеликому удивлению, Эймиан, приподняв брови, повторил как ни в чем ни бывало: — Так, где, говоришь, я могу взять инвентарь? Я не расслышал. — с усмешкой он последовал за ней к небольшому зданию-оранжерее и спокойно принял из ее рук все необходимое. Диата почти что застыла с открытым ртом, когда Эймиан невозмутимо принялся собирать валяющиеся вокруг урны пакеты и пластиковые упаковки. На языке вертелись сотни вопросов, но Каррос предпочла не озвучивать их, если ему требуется немного покопаться в себе, чтобы наладить баланс и успокоить нервы, то занять чем-то полезным руки было одним из лучших решений — она знала это не понаслышке. — Я рада, что ты здесь. — тихо обратилась Диата к нему и приободряющее улыбнулась, возвратившись к сборке мусора. Эйм не ответил, то ли погрузившись в собственные мысли, то ли предпочитая проигнорировать ее одобрительный тон. Он лишь на миг взглянул на нее и в его глазах отразились странная смесь эмоций, которую без объяснений Каррос понять бы не смогла, да и не хотела торопить события. Так они и работали, периодически перекидываясь парой фраз, наслаждаясь таким немым обществом друг друга и гармонией, всегда царившей между ними.