Рыжее солнце

      Слыша лишь собственное дыхание, что было тяжелее огромного валуна, Санни парила в темноте. Вместе с тем она была уверена, что глаза открыты, даже если она не чувствует ни шерстинки своего тела. Идея смерти сразу показалась ей слишком правдоподобной и обоснованной, и не сказать, что кобылка была опечалена. Однако, стоит заметить, что не было и счастья в душе пони — ей было все равно, вплоть до тех пор, пока ее не размазало о подобие пола в этом месте. Она встала, не видя собственных копыт и поверхности, на которую они должны были опираться. Пустота. Вот именно пустота завораживала, влекла за собой в глубь, которой нет конца.       Время тянулось всё медленнее и медленнее, с каждым вдохом идти становилось труднее, пусть преграды и не было видно. Пока вдруг в абсолютной тишине не послышался гулкий шлепок чего-то, напоминавшего ей копыто, о что-то мокрое и теплое. Смердный запах впился в нос, и был настолько невыносим, что на глаза выступили слезы. Глубоко вздохнув и закашлявшись, Старсксут продолжила путь, что вел в пучину кошмара. Шлепки продолжались, становясь все глуше и глуше, они сеяли в глубине души страх, что уже почти полностью погладил кобылку. Ещё шаг, и с новым шлепком пространство озарилось двумя белыми точками. Спустя секунду, когда жидкость поднялась до щиколоток, появились ещё несколько.       Пони прислушалась к их безмолвному пламени, и внезапно ей даже почудилось, что она услышала их голоса. Но лучше бы ей просто показалось… Каждая пара глаз, медленно приближавшихся к пони, шептала о её истинной причине нахождения здесь. Не в силах более держаться, она упала и, под нарастающий говор голосов сжалась в выцветший клубок рыжей потрёпанной шерсти. Вкус чужой крови наполнил пересохший рот, едва ли не забираясь в горло, он щекотал десна и заставлял зубы ныть. В панике кобылка взглянула вверх, совершенно не ожидая увидеть красную, до боли знакомую мордочку. Поджатые губы, сведённые к переносице светлые брови и ярко-оливковые глаза были прямо перед ее носом. Повисло молчание. Чужая шерсть в свете цветных огней вздыбилась, ноздри раздувались так, что Санни смогла почувствовать горячее дыхание жеребца, готового разорвать её в клочья. Однако вместо испепеляющего гнева, пони почувствовала, как копыто приподняли ее подбородок, не давая спрятаться от внимательных глаз. Морда, обезображенная гневом, приблизилась, заставляя выступить на лбу капли пола. Казалось, что кольт готов буквально растоптать собеседницу, но в абсолютной тишине и темноте прозвучало всего одна фраза.       — Это ты их сюда привела. — Прошипел Спраут ей в ухо. Его голос был через чур холодным и никак не вязался со здешней угнетающей атмосферой, пробираясь вглубь мозга Старскаут.       Всем телом содрогнувшись, она вновь опустила голову, пытаясь избежать «небесную» адскую кару, как вдруг в глазах потемнело, а правый бок вспыхнул пожаром боли. Пытаясь вновь очутиться в безмолвной темноте, пони судорожно пыталась сделать хоть один глоток душащего воздуха, но в горле по-прежнему плескалась вовсе не вода. Ещё секунда, и вот Санни уже пытается не утонуть в густом море крови, капавшей с ее же копыт…       Рывком сев на кровати, пони широко распахнула глаза, все ещё пытаясь отойти от кошмара. Она дышала глубоко и, сминая копытами покрывало, которым была прикрыта, пыталась успокоиться. И пускай взгляд все ещё метался, сознание уже начало успокаиваться. Рухнув обратно, кобылка закрыла глаза и подрагивающим копытцем стёрла со лба холодный пот. Но вдруг пришло осознание. Санни приподнялась на локтях на постели, дабы осмотреться. Помимо кровати она лицезрела стол с раскиданным мусором, окно, с ветвями какого-то дерева, выглядывающими из-за штор, и тумбочку, на которой красовались небольшая кружка с, наверное, чаем и записка. Но даже не читая письмо, Санни с уверенностью могла сказать, где оказалась, ведь была в комнате одна деталь, которая выдавала хозяйку.       Блёстки. Много блёсток.       Отступающий страх вновь задушил ледяными копытами. Как она оказалась здесь?! Иззи сохранила ей жизнь лишь для того, чтобы потом скормить толпе единорогов, что жаждут ее погибели? Меж тем времени на гадание причин оставалось не много: послышался тихий скрип половиц на лестнице. Выхода не было, но встречаться с до боли знакомой мордочкой не хотелось. В наступившей тишине слышалось лишь бормотание пришедшей, и это до первобытного ужаса пугало рыжую кобылку. Поэтому, придя в комнату, единорожка не застала там никого, и лишь распахнутое окно наводило на мысли.