Блэк - всегда Блэк

— Джейн, ты где? — раздался откуда-то снизу голос девочки, лет четырнадцати, которую отправили разыскать непоседу в парке, что разросся на территории приюта. Из ветвей показалась кудрявая черноволосая голова — девочка лет восьми свесилась с толстой нижней ветви раскидистого вяза, на котором сторож соорудил для детей домик на дереве. — Я в домике, Сара! — весело отозвалась девочка, сверкая пронзительно-синими глазами. — Обед скоро, немедленно спускайся! — Бегу! — голова девочки исчезла и вскоре показались ноги в аккуратных сандаликах на босу ногу, а затем и она сама, спускающаяся по деревянной лесенке. — Вот егоза, тебя то из библиотеки не выгонишь, то с улицы не загонишь. — Чисто для порядка проворчала Сара, за руку ведя кудрявую непоседу к зданию приюта. — Так лето короткое же, нужно ловить момент! — прыгая одной ножке отозвался гиперактивный ребенок, тихо смеясь на внешнее недовольство старшей девочки. — Так Вивиан говорит, когда меня из библиотеки или комнаты выгоняет «подышать свежим воздухом». Сара, обреченно вздохнув, закатила глаза к небу, необычно ясному для климата Лондона. Джейн росла общительной, веселой девочкой для которой не было проблемой подружиться с незнакомыми ребятами. Она запросто могла подойти к группе детей на детской площадке и сказать: — Привет, я Джейн, давайте играть вместе! — в дополнение с дружелюбным тоном шла неотразимая улыбка, что в сочетании с кудрявыми черными волосами ниже лопаток и необычайно яркими синими глазами создавала нужное впечатление. Казалось, что ничто и никто не может заставить ее грустить. Хотя временами она зарывалась в библиотеке и могла часами напролет что-то изучать, а потом ходила задумчивая. Правда, это состояние не длилось слишком долго. Джейн со всеми общалась одинаково дружелюбно, но и сдачи могла дать при необходимости. Девочку даже отпетые хулиганы старались не обижать, поскольку после ее появления по приюту разнесся слух, будто ее спрятали от мафии состоятельные люди или даже сама мафия и платили приюту за укрытие последней выжившей. Кто знает, как жизнь повернется, может, богатая наследница не забудет своих друзей, когда получит свое наследство. Но она не понимала корыстных побуждений в поведении окружающих ее ребят и просто дружила со всеми, искренне любила нянечек, старалась помогать им, сама мыла за собой посуду, застилала постель без напоминаний. Хотя и у нее бывали дни плохого настроения, могла и полениться и что-то забыть. За незлобивый и открытый характер ей прощали эти мелкие провинности. В школу она ходила с удовольствием, учеба давалась ей легко, не отказывала в помощи друзьям, когда те просили помочь с уроками. Не замечала она косых взглядов, недовольство приютских. Не знала Джейн и о том, что ее называют за спиной подлизой за помощь воспитательницам, которые к другим детям относились гораздо строже. Но пакостить скрытно или напрямую не рисковали. Это могло обернуться серьезными неприятностями для виновных, ведь директриса ясно дала понять, чем она отличается от них. Обвиняли девочку и в корыстности, двуличии, мол она знает, что миленькая и во всю пользуется этим. Среди вполне обычных детей она действительно весьма выделялась: вытянутый овал лица, буйные иссиня-черные кудри, которые с трудом поддавались расческе, ярко-синие большие глаза, опушенные густыми ресницами, прямой носик, аккуратно очерченные губы, пока тонкая, угловатая фигурка. В ее внешности явно видна так называемая порода. Весь этот негатив как-то проходил мимо Джейн. Она просто видела и понимала, как тяжело воспитательницам следить за такой оравой детей, внимательно слушала их нехитрые истории за кружкой чая. С библиотекаршей она подружилась с первого посещения. Постепенно строгая женщина видя тягу ребенка к знаниям и бережное отношение к книгам доверила ей выносить те, что были в единственном экземпляре с яркими красочными картинками. Джейн смотрела на жизнь с оптимизмом и наивностью обычного восьмилетнего ребенка, изредка грустила по родителям, которые оставили ее здесь. Любила весь мир и искренне считала, что мир любит ее в ответ, не подозревая о грязи в этом мире и откровенно завистливых взглядов за спиной более старших ребят. По меркам многих приютов страны, этот считался еще не самым худшим, но и здесь существовала своя иерархия, постоянная борьба среди приютских детей. Некоторые находили способы зарабатывать себе на разные мелочи. Руководство приюта на всевозможные подработки воспитанников смотрело одобрительно, если это было не противозаконно. Однажды, выйдя из библиотеки, Джейн услышала за поворотом коридора голоса старших ребят. — Ну что, Сара опять тебе возню с этой мелкой поручили? — спросил голос, которой принадлежал одному из хулиганов — Джорджу. — Почему ее так выделяют? — возмущался Питер, — подумаешь, важная птица. — Потому что директор получает на ее содержание из фонда, который оставили ей родители, — пренебрежительно фыркнула в ответ Сара, — она непростая сиротка, не то что мы. Ей и думать о будущем не нужно, ведь после приюта ее ждет куча денег. Поэтому все к ней так и подлизываются, на что-то надеются. — Я слышал, как директор не раз говорила о том, как важны связи, — согласился с девушкой Джордж. — Она довольно обычная. Балуется как все, учится хорошо, и не жадничает. Сегодня ей Нинель выдала конфеты, так она меня угостила. С ней несложно, — хмыкнула Сара. — Да она просто избалованная девчонка, не понимаю, чего все так носятся с ней. Ей все можно, живет себе припеваючи. — Может просто ей хватает, того что есть? — язвительно ответила Сара, — что-то я не слышала от нее ни слова недовольства. Обычно малявки обожают на всех жаловаться. Ладно, пойду вытащу ее из библиотеки, а то засидится опять, ужин пропустит, и мне от Мередит влетит. Джейн быстро отошла в сторону библиотеки и сделала вид, будто только что вышла оттуда, с наигранным беспечным видом. Пусть подслушивать нехорошо, но она ведь просто мимо проходила. Если судить по словам старших, многие из ее друзей дружат только по тому что им так сказали. — Вот ты где, идем гулять, — дружелюбно улыбнулась Сара вышедшей из дверей библиотеки девочке. — Я сейчас не хочу гулять, потом погуляю, — тряхнула кудрями Джейн, слегка нахмурившись, прижимая к груди внушительную энциклопедию, — я обещала почитать книгу с Элис. — Ну, ладно, иди, только ужин не пропустите. — Ответила девочка, слегка нахмурившись. В комнатах обычно размещались по двое-трое, иногда четверо. Возле каждой кровати стоял комод для вещей, у окна — общий стол, за которым делались уроки, возле стены стеллаж. В стену был встроен, для экономии места, шкаф-гардероб один на всех. С Джейн жила девочка, с которой они начали дружить еще в доме малышки. Естественно, они это помнят смутно и большей частью по рассказам нянечек и воспитателей. Элис была типичным отказником — ранняя беременность ее биологической матери в 16 лет с закономерным итогом. Молодым родителям она оказалась не нужна, как и их родственникам. С тех пор они расставались очень редко. Скромная и малообщительная соседка неохотно шла на контакт с незнакомыми людьми, из-за чего ее регулярно водили к детскому психологу. На первый взгляд она казалась полной противоположностью Джейн. Немного зажатая девочка с тонкой бледной, почти фарфоровой кожей, светлыми густыми пшеничными волосами и васильковыми глазами создавало впечатление нежного ангела, сошедшего с небес на грешную землю, плюс тихий голосок и робкая улыбка. При «смотринах» она смущалась и часто от волнения не могла говорить, из-за чего многие пары принимали это за признак отсталости в развитии. Только Джейн прекрасно знала, что подруга очень умна, с ней интересно болтать обо всем на свете, она умеет звонко смеяться и даже шутить. Правда юмор у нее своеобразный. Только другим она не видит смысла показывать свое истинное лицо и никогда не заговаривает первой, оставаясь для всех немного странной. В школе ее сторонились и опасались хоть как-то задирать. Маленькая черноволосая бестия по имени Джейн могла при любой угрозе подруге впасть в ярость и тогда уж ее кулачков опасались даже старшеклассники, получив очень болезненных тумаков от малявки, которая им в пупок дышит. Но помимо крепкой дружбы с горшка объединяла их еще и одна общая тайна. Как-то Элис в очередной раз ватным тампоном обрабатывая перекисью разбитую до крови коленку подруги начала дуть и нашептывать, чтобы облегчить боль, потому что упав с велосипеда, Джейн сильно ушиблась и тихонько ревела. Девочка частенько ранилась во время чрезмерно активных игр. Падала с забора, деревьев, обдиралась о шипы живой изгороди, потому что лазила за котенком. Поэтому перекись и вата всегда были у Элис в сумочке под рукой. Не бежать же из-за каждой царапины к медсестре? Незаметно ранка затянулась новой розовой кожей, и подруга перестала плакать. — Ух ты! Все прошло и больше не болит, — Джейн даже поцарапала подсохшую корку крови ногтем, чтобы убедиться, что большая, страшная ссадина в самом деле зажила. — Вот, видишь, а ты плакала. Не будешь больше так быстро гонять? — строго спросила подругу шестилетняя Элис, смешно нахмурив белесые брови. — Спасибо! — обняла подружку Джейн в ответ, радостно засмеявшись, — ты самая настоящая волшебница! Позже Джейн научилась усиливать с помощью таинственного тепла в груди удары своих кулачков уже в школе, когда их как приютских попытались травить одноклассники. Они старались не давать этому теплу превращаться в опасный пожар, который мог бы поранить кого-то из ребят и потихоньку ослабляли этот жар, залечивая друг другу ссадины и царапины или перетаскивая при помощи этого волшебства книги со стола к себе на кровать. Никто об этом не знал, потому что они жили в комнате только вдвоем и за пределами комнаты никогда не «колдовали». — Вот так… Оказывается мои друзья и не друзья мне вовсе, — вздохнув, завершила свой рассказ Джейн, держа на коленях раскрытую энциклопедию по астрономии, сидя на кровати подруги рядом с ней. Элис серьезно посмотрела на нее невероятно пристальным взглядом, от которого становилось не по себе даже взрослым. — Может не все такие… Я же говорила тебе, что ты слишком доверчивая и добрая… Не замечаешь очевидного. Они же за твоей спиной всякие гадости говорят. Потому что завидуют. Тебя-то родители просто спрятали, а не бросили как их. — Ненавижу сплетников, — буркнула в ответ Джейн, переворачивая глянцевую страницу с красивыми фотографиями звездного неба, — зачем нужно было трепать кто и зачем меня здесь оставил? — Может директору это и надо было. Меньше головной боли, когда ты отсюда выйдешь. Ты же у нас ой какая злопамятная, — задумчиво улыбнувшись, ответила Элис, склонившись над страницей, пахнущей свежей типографской краской. Волонтеры из общественного движения недавно собрали немало литературы для приютов, даже книжные магазины что-то прислали, так что библиотека пополнилась качественной литературой, о которой иные могут только мечтать. В том числе новые учебники. Только на руки это богатство не выдавали. Сходил в школу — сдай учебники обратно. Разве что для единиц делали исключение из этого правила, а кому-то и вовсе доставались потрепанные, с исписанными полями экземпляры, из тех, что не жалко. Вот что значит дружить с библиотекаршей. — Смотри, Кассиопея, совсем как твое второе имя! — ткнула пальчиком девочка со светлой улыбкой повернувшись к непривычно хмурой и задумчивой Джейн. — Ага, — кивнула подруга в ответ, — Андромеда… туманность. Как-то она не так красиво выглядит, как наша галактика. — Так тут написано, что она гораздо старше Млечного пути! Две макушки черноволосая и пшеничная склонились на страницами, увлекшись изучением интересной книги. Джейн невольно отметила про себя, что подруга думает и ведет себя совсем не на свой возраст. Более усидчивая, не-по детски серьезная девочка порой вводила своими рассуждениями и вопросами в замешательство почти всех взрослых, а детского психолога доводила до нервного заикания.