Игра

Я лежал на диване и слушал музыку. У всех свои способы отдыхать после Игры: кто-то напивается до зеленых чертей, кто-то жрет успокоительное, кто-то вообще спать ложится – и двое суток его нельзя разбудить даже атомной войной… А я просто втыкаю наушники и медленно прихожу в себя. Обычно я ставил в плеере «случайное воспроизведение», чтобы нельзя было заранее угадать, какая песня выпадет. Но сегодня мне явно не везло. Такое чувство, что Великий Пересмешник тайком пробрался в мой дом и заколдовал плеер, чтобы он выдавал один тяжелый рок и всякие баллады «про любовь». Я потыкал кнопку – и через некоторое время все же отыскал приемлемый мотивчик, который бесил не так, как другие. Но и тут меня ждало разочарование. Великий Пересмешник остался верен себе. Бодренький свист флейты сменил голос Константина Арбенина – вокалиста группы «Зимовье Зверей». Фиг знает, почему, но эта группа всегда ассоциировалась у меня с Антоном. Он тоже такой… ироничный философ с больной фантазией. Когда придет конец календарям, Когда гонец мне принесет худую весть, Когда открытия останутся дверям, Я докажу, что порох сух, а повод есть – Уйти, растаять, раствориться, проскользнуть поверх голов Погибнуть в правильном бою, без всяких модных ныне ран, Пустить разнузданных коней в неуправляемый галоп, И, уперевшись лбом об лоб, смотреть в тускнеющий экран, – А там – пружины посторонних бед, А там – вершины призрачных преград… Ничто – ничто не стоило побед, Ничто – ничто не стоило утрат… Я поморщился. Вот только философских рассуждений о победах и утратах мне не хватало! И без них тяжко. Любой нормальный человек давно бы уже закатил истерику, но я, слава богу, нормальным не был, так что и драмы у меня протекали тихо, в удобной позе на диване. Нет, я, конечно, думал о том, чтобы удариться в какой-нибудь мрачный декаданс, натворить глупостей и все такое… Но было лень. Я чувствовал себя просто усталым донельзя и совершенно не хотел шевелиться. Мой первый долг – не возвращаться никогда, И ты, мой друг, не возвращайся, уходя. Пойми: все то, что пел я раньше – ерунда, Все песни – вздор, и жить лишь рифмами нельзя Стезя открыта, вместо плуга – зуб дареного коня, Дожить до завтрашнего дня трудней, чем стать самим собой. Мы удостоили друг друга – без огнива и кремня. Лишь лихом поминай меня – и все окупится с лихвой… Я закрыл глаза. Нет, правда, надо уже заканчивать этот фарс, а то я не выдержу. Сделать с Антоном что-нибудь настолько гадкое, чтоб он даже мстить не захотел – и уйти. Только вот что? Надо подумать… Он явился минута в минуту. Вежливо постучал. Я так и не удосужился встать, открыть ему дверь, и тогда он позвонил на сотовый: – Саш? Ты дома? – Дома, дома… – откликнулся я. – А ты чего звонишь? Ключи ведь есть, заходи… Он повесил трубку, и я услышал, как щелкает дверной замок. Потом на пороге возникла знакомая долговязая фигура. Я скорее угадал ее, чем увидел – все это время я курил, не переставая, да еще и с закрытыми окнами, так что теперь в моей квартире можно было топор вешать. – Ох ты ж, блин! – восхитился Антон. – Да у тебя тут прямо газовая камера! Как ты сам не задохнулся еще? Я пожал плечами. Не задохнулся как-то. Хотя ему, наверное, обидно, что я такая живучая тварь – сейчас бы лежал тихонько и не дергался, тогда и долг бы отдавать не пришлось… На самом деле, у многих в Гильдии есть вредные привычки, и сигареты – самая распространенная из них. Притом как-то так выходит, что количество этих сигарет напрямую зависит от уровня Игрока. Чем ты сильнее, тем больше куришь. У нас даже есть присказка на эту тему. Мол, «когда Мастера выходят из офиса – вслед за ними в коридор выползает куб концентрированного табачного дыма, ранее заполнявшего комнату». Мне до такого уровня еще курить и курить. Хотя, кто знает? Может, и в самом деле выбьюсь в лидеры… Антон разулся, поставил в прихожей какой-то пакет и пошел открывать окна. Я равнодушно следил за ним с дивана. Вставать не хотелось, разговаривать – тем более. – Минздрав задолбался предупреждать, – громко сказал он из кухни. – Уже и надписи на пачках печатают: «курение убивает», и картинки со всякими жуткими последствиями… «Ампутация, импотенция, бесплодие…» А толку как не было, так и нет! Народ их даже коллекционировать стал. Я как-то слышал такой диалог, типа: «Привет, у тебя что?», «У меня деградация, а у тебя?», «А у меня импотенция! Может, поменяемся, а то у меня импотенция уже есть?». Я хмыкнул. Надо же, какой он сегодня болтливый… Нервничает, наверное. Ну и правильно, пусть нервничает, хоть поймет, каково это – быть в моей шкуре. Антон сходил в прихожую за пакетом, вернулся и протянул его мне: – На, держи. – Что там? – спросил я. – Провод от ноутбука. Еще ремень и… пиво. Я недоверчиво поднял одну бровь: – А пиво-то зачем? – Ну, ты же выиграл. Надо отметить как-то! Я немного удивился такой космической наглости, но потом подумал и махнул рукой. Почему бы и нет? Мы привыкли изображать из себя приятелей, нам всегда удавалась эта роль, так почему нельзя просто посидеть вместе и выпить пива? Устроим цирк! Это же высший пилотаж в лицемерии – дружески беседовать с человеком, который много раз делал тебе больно и которому ты собираешься отомстить. – Ладно, давай. Доставай. – Что именно? – спокойно спросил Антон. Я нахмурился: – Как что? Пиво доставай! Кстати, ты сухариков не взял? – Взял… Мы придвинули журнальный столик, расположились возле него, я на диване, Антон – в кресле, и минут десять сидели, хрустя сухариками в идиллической тишине. Я даже понадеялся, что он вовсе ничего не скажет. Но нет, его хватило ненадолго. – Знаешь, я тут разговаривал с Мастером, до того, как сюда прийти… Много интересного услышал. Например, что у тебя потенциал куда выше девятого уровня, но со мной ты играешь заведомо плохо. И что я – «слепой мудак, который и сам не знает, чего хочет, и другим вздохнуть не дает». Я дернул плечом. Ну да, что правда – то правда. – Скажи честно, Саш. Я действительно этот… слепой мудак? – Ага, – согласился я, – он самый. – Почему? – Правда хочешь знать? – Хочу. – Хм… Даже не знаю, как тебе объяснить в двух словах. Так много причин, прямо глаза разбегаются… – Начни с главной. Я сделал вид, что задумался. – Ну хорошо. Тогда начну с вопроса. Мне давно было любопытно… Ты и в самом деле не видишь разницы между Ахавом и Ромео или специально ее игнорируешь? Антон замотал головой: – Ты о чем? Можешь просто сказать, как есть? Без этой своей лирики… – Вот еще! – хмыкнул я. – Так интереснее. Мое время – мои правила. Он сделал большой глоток из бутылки, сел прямо и уставился на меня. Смотрел долго, не мигая, и все больше хмурился. Зато потом до него дошло. – Хочешь сказать, что я не различаю любовь к человеку и к игроку? И поэтому… Я кивнул: – Ух ты, молодец! Сразу допер. У него медленно расширились глаза. Потом он вдруг подскочил на месте, подошел ко мне и мертвой хваткой вцепился в плечи: – Сашка! Да ты что несешь?! Это же бред какой-то! – Да ну? – хмыкнул я. – Не думаю, что это бред. Зато я думаю, что с этим пора завязывать. – «Любовь к игроку»… – пробормотал Антон, будто соображая, как это вообще могло прийти мне в голову. – Слушай, но ведь тогда… с твоей позиции получается, что я все это время над тобой издевался просто ради забавы… Так? А ты меня после этого еще и защищать полез. Хотя и знал… И уходишь как раз поэтому. И… ты думаешь, что я «по приколу» тебя изнасиловал. О, господи… Я молча смотрел на него. Антон прерывисто выдохнул, потом вдруг плюхнулся на диван рядом со мной и спрятал лицо в ладонях. Прошептал несколько матерных фраз. Торопливо закурил. – Понятно теперь, почему ты от меня бегаешь, как от чумы! – сказал он. – Еще бы не бегать! Попробуй, подпусти такого ближе, чем на расстояние выстрела – сожрет и не подавится… – Ты так говоришь, будто бы я неправ. – Да с чего ты это взял вообще? Игра – это Игра, а ты – это ты… – Ага. Как в старом анекдоте: «Палач занес топор, но посмотрел на жертву – и потерял голову». Не смеши, Антон! Что ты будешь делать, если я уйду из Гильдии? Если не буду отвечать на вызовы? Он непонимающе поднял брови. – Вот представь, – сказал я. – Нет больше Саши Ковалева, Игрока девятого уровня Высшей лиги. А есть только Саша Ковалев – офис-менеджер, который сидит за компом в соседнем отделе и большую часть дня раскладывает пасьянс «Косынка». А когда он выходит курить, то обсуждает любые темы: что сегодня в новостях показывали, как наши футболисты опять облажались, какая погода на улице – но только не Игру. Конечно, он играет иногда – в покер, в шахматы, в бильярд… Но ставит на кон исключительно деньги, а порой и вовсе не делает ставок. У него нельзя отбить время жизни. Его нельзя принудить к партии, если он того не хочет. С ним вообще ничего делать нельзя против его воли! Как тебе такой персонаж? Антон замер. Открыл рот – и ничего не ответил. – Вот-вот, – констатировал я. – На кой черт Ахаву нужен Белый кит, если на него нельзя охотиться? Ну, живет в океане эта большая рыбина, плавает туда и сюда… Но если рыбалку запретили, и у тебя нет гарпуна – тебе эта рыбина не так уж и интересна. – Хватит... Я понял. – Вот и мне кажется – хватит. Я достаточно себя уважаю, чтобы не становиться подстилкой человека, который видит во мне лишь трофей. Тем более, что я… – Что? – Ну… ты ведь правильно сказал. Нельзя проигрывать, испугавшись за кого-то – и ничего к нему не испытывать. Он досадливо покачал головой: – Са-ашка... – Черт с ними, с «тремя ступенями». Это терпимо, да и анальгетики в аптеках продаются без рецепта… Я бы остался, даже так. Но теперь – не могу. Просто не могу, Антон. Понимаешь? У меня крыша поедет быстрее, чем мы завершим хоть одну партию. Он едва заметно улыбнулся, и я увидел, как сильно дрожат у него губы: – Значит, сдаешься? – Сдаюсь. Ты все-таки победил. Поздравляю! Можем и это отпраздновать заодно. – И… что теперь? Я развел руками: – Ничего. Посидишь немного – и вали. – А как же… это? – он кивнул на пакет, где до сих пор остался провод от ноутбука. – Обойдусь без театральщины. Тебе и так хреново будет. – Будет, – согласился он. – Да мне уже… – Ну, извини. Сам виноват. Он опустил голову. Я смотрел на него и не мог понять, что чувствую. Да, я этого и хотел – причинить ему боль, поквитаться… Но вот поквитался, а удовольствия никакого. Хуже всего, что можно придумать для игрока типа Антона – это рубануть ему с плеча «правду-матку», вот так, без жалости, без подготовки… Мол: «Я бы с тобой играл – но одной Игры тебе недостаточно. Я бы с тобой дружил – но на человеческие отношения ты в принципе не способен. И виноват в этом ты один, и вообще, твоя Кошка-Мышка у меня вот где сидит…» Это – крайняя степень жестокости. Я знаю. Эх, видел бы меня Мастер! Тоже сказал бы мне парочку емких фраз, и куда грубее, чем «слепой мудак»… В Гильдии такое бывает сплошь и рядом. Люди «путают» эмоции, и потом долго и болезненно ставят мозги на место. А особо ранимые и вовсе попадают в психиатричку. Поэтому у нас даже есть своя команда психологов, которые выводят тебя из опасного состояния постепенно, шаг за шагом. А не бьют в лоб, как я сейчас. По Антону и правда шарахнуло. Я даже нахмурился, посмотрев на него. Сидит со своей забинтованной рукой, которую накануне подпалил над свечкой, бледно улыбается, и глаза у него – аж черные из-за расширенных зрачков. Хотя обычно – серые… Ну, молодец я! Ударил так ударил, не пожалел силенок! Теперь ведь он останется один. Совсем. И наверняка даже не подумает обратиться за помощью в Гильдию, так и будет делать вид, что все нормально. Зато и меня больше не тронет. Кто ж после такого захочет высовываться? Если тебе прямым текстом объясняют, что ты натворил, и ты сначала не веришь, удивляешься, но потом вдруг понимаешь – это правда… Тут никакие извинения не помогут. И никакие психологи. Да и вообще. Когда противник, которого ты любишь, берет и говорит тебе «сдаюсь» – это уже близко к тяжким телесным. – Антон? Ты чего молчишь? – Думаю, – тихо сказал он, не поднимая глаз. – О чем? – О тебе. Знаешь, Мастер ведь прав… Ты у нас «кирпич высокого полета», тебе на одиннадцатом уровне – самое место. Я почувствовал, как внутри что-то оборвалось, и до скрипа стиснул зубы. Блин… Ну почему я такой идиот?! Ведь столько времени жалел его, не позволял себе сказать лишнее, терпел и молчал, даже когда было совсем плохо… А теперь – выдал! Да, так и было задумано. Да, по-другому нельзя, иначе он бы не ушел… Но мне-то почему так больно?! Я на ощупь отыскал наушники в вороте рубахи, воткнул их в уши и зажмурился изо всех сил, так, что под веками замелькали багровые круги. Включил плеер. …Я был всегда с Великими на «ты», И мне обещан с Главным визави… Ничто – ничто не стоило мечты. Но что-то – что-то стоило любви…