Игра

«Нет, – написал Миха. – Только сотрясение да гематомы, а так нормально» «В какой больнице?» – спросил я. «Третья Городская. Но завтра выпишут, наверное. С сотрясением ведь можно и дома лежать» «Навещал хоть кто-нибудь?» «Его?..» – похоже, мой вопрос Михе показался глупым. Я вырубил компьютер и потер лицо руками. Ну вот что за идиот, а? Не умеет жить спокойно… Заметив, что я вышел из сети, Миха решил, что я обиделся, и написал СМС: «Хочешь, я сам его навещу?» «Не надо, – ответил я. – Спасибо» Как-то так вышло, что за последние две недели мы с Михой почти подружились. После той Игры он всячески набивался ко мне в приятели, хотя ни разу не позвонил и не пришел – только писал сообщения. Ему, видите ли, понравилось со мной играть. А это настолько редкий случай, чтоб ему с кем-то понравилось, что выпускать меня из виду теперь никак нельзя. Вот он и решил со мной сблизиться. «Узнать получше» и все такое… Несколько дней я его игнорировал. Потому что на фиг мне надо такое счастье?.. А потом подумал – и все-таки начал писать в ответ. Дружба с Михой меня не особенно привлекала, но зато он все про всех знал, и можно было выспросить у него, как там дела у Антона. А дела у Антона шли… хорошо. По крайней мере, до сегодняшнего дня. Он по очереди играл со всеми членами Гильдии, от седьмого до двенадцатого уровня. Иногда вел по три-четыре партии за раз и даже умудрялся выигрывать – с попеременным успехом. Конечно, удавалось это не всегда. Допустим, на той неделе он продул девять часов какой-то девушке из Высшей Лиги, и она заставила его целый день сидеть у ее подъезда и бренчать на гитаре. Эта новость меня позабавила – я знал, что Антон ненавидит гитару. Нет, он попадает в ноты, и голос у него есть... Просто все детство его таскали по всяким музыкальным школам, и теперь, если он и поет, то исключительно спьяну и в «омерзительно-лиричном настроении», которое бывает редко. А на лавочке у подъезда, без капли алкоголя… Точно нет! Он скорее удавится. Однако, Игра есть Игра, и проигрыш - это святое. Я даже хотел сходить, посмотреть на этот концерт, но не получилось – мне бросили вызов. Поэтому я довольствовался записями с сайта Гильдии. И смеялся до слез. Представьте себе, как должен петь человек, который не испытывает ни малейшего желания это делать! Вот-вот… Девушка, победившая в партии, не ограничивала репертуар, и потому Антон исполнял всякую гадость: начиная с шансона и заканчивая унылыми романсами без всякого смысла, явно придуманными по ходу дела. Текст песен сводился к тому, что «жизнь – говно, на небе – тучи, а крокодилы любят непогоду». Не знаю, причем тут крокодилы, и как вообще Антон пришел к такому выводу… Но думаю, это одна из тех вещей, которым не стоит искать разумных объяснений. Зато в другой раз ему повезло меньше. Он проигрался Никите. Вообще Никита хороший парень, мы с ним в одной школе учились… но вот как раз поэтому он и недолюбливал Антона. Все игроки Высшей Лиги давно знали, что после наших партий я по несколько дней не мог прийти в себя, а такое бывает, если победитель ведет себя жестоко с проигравшим. Или даже незаконно. Только вот за руку его поймать было нельзя, пока я не пожалуюсь, а я никогда не жаловался, только терпел и молчал. В общем, Никита выиграл и от души порезвился – в отместку. Миха не рассказывал подробностей, но я так понял, Антону сильно досталось. Хорошо хоть о пятерых насильниках Никите не доложили… А то и подумать страшно, что тогда было бы. Я потом позвонил ему и спросил, что он сделал. И услышал в ответ язвительный смешок: – Дурь выбить пытался. Но ее так много, что одного сеанса явно недостаточно. Я вздрогнул и почувствовал, как внутри что-то болезненно сжалось. – Никит… ты, пожалуйста, его не трогай больше, ладно? Если выиграешь… – Почему это? – Ну просто… не надо. Он презрительно фыркнул, типа, ну все с тобой понятно, и отключил связь. А я еще долго сидел, глядя невидящими глазами в одну точку, и дышал медленно, через нос. Вдох-выдох, вдох-выдох… Зато потом мне позвонил Сергей Дмитрич, и все мое сочувствие мгновенно испарилось. Оказывается, наша фирма едва не дала дуба, потому что Антон решил поиграть с каким-то спонсором (или родственником спонсора, я так и не понял), а когда выиграл – заставил разорвать с нами контракт. Потому что Сергей Дмитрич, видите ли, «мешает ему вести партии в офисе» и вообще, отвлекает своей болтовней. Под «болтовней» понимались замечания, что на работе надо работать, а не дурака валять. Сказав это Антону, директор чуть не потерял свою фирму. Поэтому теперь он просто плюнул и махнул рукой. Пусть делает, что хочет! Проще платить ему зарплату за «дуракаваляние», чем каждый миг бояться, что прогоришь. Я выслушал все это, нахмурился и посоветовал немного потерпеть. Вот закончится у Антона этот игровой марафон, и станет ему стыдно. Тогда он либо уволится, либо вообще будет работать за бесплатно, только бы не выгоняли. Все-таки выбрасывать «якорь» – это глупо даже для него. Так и свихнуться недолго. – Маньяки, бл*дь, – резюмировал Сергей Дмитрич. – Надеюсь, мой сын таким никогда не станет. Я хмыкнул и благоразумно промолчал. Хотя, по моему мнению, Костя обещал вырасти маньяком куда круче, чем мы с Антоном вместе взятые. Я ведь разузнал все-таки, кого он так боится у себя в институте. Не другого игрока, который может бросить ему вызов, и не злобного преподавателя, которого достали вечные прогулы… а декана своего факультета, которого Костя недавно победил! Как по-вашему, что студент может сделать с деканом, имея право на ВСЕ и три часа времени? Вот и мне страшно подумать... Поэтому я даже не стал выяснять всех подробностей – побоялся за свою хрупкую психику. Только покачал головой, позвонил Сергею Дмитриевичу и сказал, что с Костей все нормально, нет причин для беспокойства. Да и вообще. Беспокоиться надо было не за него, а за Антона. Сначала я просто следил за ним со стороны: по Михиным рассказам, по сайту Гильдии, где «вывешивали» итоги партий, по отчетам Сергей Дмитрича… И мне казалось, у него все в порядке. Ну, подумаешь, играет как безумный, это обычное дело, если тебя бросил близкий человек… Может, он просто пытается так отвлечься или подыскивает нового противника, мне на замену. Мало ли? Чем бы дитя ни тешилось… Но за три недели он задолбал всю Гильдию. И в итоге мне позвонил Мастер. – Саша Ковалев? – спросил он непривычно холодным голосом. – Ты сегодня не слишком занят? Надо бы встретиться. – Что-нибудь случилось? – Увидишь, – загадочно пообещал он. – Я заеду к тебе домой через двадцать минут. Устроит? – Да. – Ну, значит, жди. Думаю, тебе будет интересно. Я не понял, что бы это значило, но все-таки стал собираться. Он приехал ровно через двадцать минут. Я вышел, снедаемый самыми жуткими подозрениями, и сел к нему в машину. Это, кстати, была черная «Волга» советского образца, и мне невольно подумалось про ГБ. Вот увезет сейчас куда-нибудь в «тайное убежище Гильдии» и будет там проводить допросы с пристрастием… – Ты дверь не закрыл, – сказал Мастер, – сильнее хлопай, это ж тебе не «фольксваген». Чувство испуга мгновенно развеялось. Я хлопнул дверцей и посмотрел на него: – Куда едем-то? – Хочу тебе кое-что показать. Просто… ради смеха. Этот комментарий меня немного озадачил, но я решил не спрашивать, что он имеет в виду. Мы выехали на какую-то малознакомую улицу, свернули в подворотню, и Мастер заглушил двигатель. – Смотри, – сказал он. Я сел прямо и приблизился к лобовому стеклу, пытаясь понять, на что именно следует смотреть. Машина стояла таким образом, что нас почти не было видно в тени здания, зато мы видели все: двор жилого дома, детскую площадку, дорогу поодаль… И кучку подростков, которые сидели под «грибком» песочницы, распивая пиво и дымя сигаретами. Потом дверь подъезда отворилась – и на улицу вышел Антон. Я даже не сразу узнал его. Весь какой-то сутулый, неопрятный, лохматый, под глазами – темные круги… И лицо бледное аж до зелени, как будто он не спал и не ел несколько дней подряд. – Что с ним? – прошептал я. – Он ведь… ничем не болеет? – Насколько я знаю, нет, – отозвался Мастер. Антон закурил, рассеянно глянул вокруг – и пошел прямиком к песочнице, где сидели ребята с пивом. Начал что-то им говорить. При этом вид у него был такой наглый и самодовольный, что я подумал: сейчас точно нарвется. А ведь их там человек десять… – Что происходит? – тихо спросил я. Мастер пожал плечами: – Отрабатывает долг, что же еще? Знаешь, он в последнее время вызывает на партию только тех, кто его ненавидит. А если таких нет – сам провоцирует. Понятное дело, они потом не испытывают желания ставить его просто «часовым» у подъезда. Один из подростков ударил Антона в лицо. Тот лишь ядовито ухмыльнулся, сплюнул кровью и опять что-то сказал, явно напрашиваясь на новый удар. – Зачем… Зачем он это делает? – ужаснулся я. – А сам как думаешь? – Нет, я знал, что ему будет плохо… Но ведь три недели прошло! Сколько можно депрессовать?! Давно бы нашел себе нового соперника да играл с ним… – Значит, ты не просто соперник, – сказал Мастер и внимательно посмотрел на меня: – Так бывает, Саша. Просто бывает. Наверняка у тебя было достаточно причин от него уйти, ты не подумай, я тебя не упрекаю и не обвиняю ни в чем… Вовсе нет! Я даже удивлен, что ты раньше не ушел. Он ведь не подарок, сам знаешь. Но если тебе интересно мое мнение – такими темпами он вылетит из Игры уже через месяц. – Почему? – По инвалидности, – жестко сказал он. И усмехнулся. Я повернулся к окну и увидел, как толпа подростков валит Антона на землю. И начинает избивать… Сначала руками и ногами, потом кто-то отломал доску от бортика песочницы, а кто-то замахнулся бутылкой из-под пива… Я выругался и бросился вон из машины, но Мастер удивительно цепко поймал меня за локоть: – Сиди! – Но ведь… – Сиди, Саша, – повторил он. – Не надо. Просто сиди и смотри. Я досадливо нахмурился и достал телефон. – Куда собрался звонить? – спросил Мастер. – В скорую, куда же еще? – А вот это дело, – кивнул он. – Скорая тут и правда не помешает. Потом высунулся из машины и крикнул во все горло: – Полиция! Всем стоять! Подростки ринулись врассыпную. Я увидел неподвижную фигуру на земле и осколки разбитой бутылки – и чуть не взвыл от страха. Еще раз попытался выйти, но Мастер опять меня остановил: – Если не уверен – не ходи. Я только выдернул руку и бросился к Антону, не говоря ни слова. Уверен, не уверен… Какая разница, черт возьми?! А если он там кровью истечет, пока я мнусь со своими философскими дилеммами?.. Но нет, слава Великому Гроссмейстеру, все обошлось. Он был несильно ранен, только без сознания – все-таки по голове его треснули здорово. Я подбежал к нему, придирчиво осмотрел, потом еще раз позвонил в скорую, но там мне сказали, что «к вам уже едут, постарайтесь успокоиться, и не надо сюда звонить каждые пять минут»… …И вот тогда меня накрыло. Я сгреб Антона в охапку – и разревелся как мальчишка. Сзади подошел Мастер. Сочувственно тронул меня за плечо: – Это нормально, Саша, – сказал он. – У тебя – все абсолютно нормально. Как у людей. Знаю, это трудно, когда ты способен любить вот так, по-человечески – а он не способен. Но сам видишь, что с ним делается без тебя. Так что выбирай. Пока не слишком поздно. Я оглянулся и выдавил злую усмешку. Да уж, выбирай, легко сказать! Как будто он у меня есть, этот выбор. Антон ведь скорее сдохнет, чем оставит меня в покое! В общем, мы дождались, пока приедут санитары, сообщили им «фамилию-адрес пострадавшего», и Мастер отвез меня домой. А вечером написал Миха. Типа, у Антона все в порядке, жить будет, только сотрясение и множественные гематомы от ударов. Я подумал и набрал номер Третьей Городской: – Здравствуйте! К вам сегодня одного парня привезли… Антона Сереброва. Скажите, когда его выписывают? Завтра?.. Я хочу за ним приехать.