Игра

– Где я? Это было первое, что спросил Антон, продрав глаза. Я задумался и решил уточнить: – Ты свою квартиру не узнаешь… после удара по голове? Или после уборки? – Ну, мебель-то вроде знакомая, – признался он. – Только чисто, как я еще не видел! Твоя работа? – Не только. Мне пешки помогали. И Стас. Антон хмуро посмотрел на меня, пытаясь сообразить, почему это Стас не пешка, а просто – «Стас», но я не стал ему рассказывать. Вместо этого предложил: – Пойдем завтракать? – Я только кофе… – Нет уж, хватит кофе! Тебе что, в больнице не говорили? Кофе, алкоголь, энергетики – все нельзя. Пойдем. Хоть поешь нормально, а то худой как… Он недоверчиво выгнул бровь: – И долго мы так будем? – Как? – Ну, делать вид, что друзья. Я спокойно пожал плечами и оторвался от компьютера, за которым сидел все утро: – Где-то двое суток еще. А после начнем играть – я как раз вот заявку оформляю. Антон закусил губу, поморщился, но ничего не сказал. Ну и правильно, что тут скажешь? Отговаривать меня уже поздно, возмущаться – тем более. Да ведь он и сам хочет играть! Все довольны… С кровати он все-таки сполз, но отправился не на кухню, а в душ, заявив, что это его «потребность номер один». Я терпеливо дождался, пока он выйдет. Потом силой впихнул в него завтрак, вручил кружку с чаем и сигарету – в качестве компенсации. Пару минут мы молчали. Антон косился на меня, видимо, пытаясь понять, о чем я думаю, а я просто курил, смотрел на небо, и в голове у меня была космическая пустота. Никаких мыслей. Никаких желаний, кроме одного: прекратить нашу дурацкую Кошку-Мышку. – А помнишь Настю, из офиса? – вдруг спросил Антон. Я удивленно поднял брови: – Настю?.. – Ну да, которая в твоем отделе работает. Рыженькая такая… – И что с ней? Антон усмехнулся: – Представляешь, она сейчас в Гильдии! – Да ну! – не поверил я. – Настя?.. Она же, максимум, в пасьянс «Косынка» играть умеет! – Я тоже так думал. А она, оказывается, на первом уровне. Даже вызов мне бросила, прикинь? – А ты? – А что я? Принял, конечно. Победил ее минут за пять, а потом сижу и думаю: что с ней теперь делать-то? Коллега по работе как-никак… – И что придумал? – Ну… меня как раз Дмитрич достал. Вот я и отправил ее к нему в кабинет, признаваться в любви в стихотворной форме. Я прыснул от смеха. – Думаешь, отказалась? – ухмыльнулся Антон. – Ничего подобного! Пришла в офис, вся такая в мини-юбке, накрашенная, на каблуках, томик Ахматовой притащила… И прямо с утра – к нему в кабинет. Там весь отдел собрался под дверью, подслушивать. Минут через десять Дмитрич вылетает, красный как рак, вопит: «Маньяки, бл*дь! Заколебали!» – и на улицу. Только на другой день пришел… – Бедный мужик, – простонал я, чувствуя, как на глазах от смеха наворачиваются слезы. – Он прямо какая-то патогенная зона для игроков! Дома у него – сын игрок, в институте у сына – декан игрок, даже на работе, блин, постоянно два игрока! Я ушел – Настя появилась… Нет ему покоя ни днем, ни ночью! Если так пойдет – он и сам скоро в Гильдию вступит. – Да, по-моему, уже собирается… Я опять захихикал. Нехорошо смеяться над проблемами других людей, но это ж мой бывший начальник все-таки! Как тут не поржать? Антон воспользовался моим весельем и спер из пачки вторую сигарету, хотя мы договаривались, что утром можно только одну. Я хотел возмутиться, но передумал. В конце концов, если он от чего-то и помрет, то уж точно не от рака легких. Скорее, его прибьет кто-нибудь. Или он сам себя прибьет… Даже удивительно, как быстро мы с ним вернулись к нашему обычному дуракавалянию. С ним вообще очень легко, если он не строит из себя «охотника» и не пытается держать дистанцию. Хотя… видел я как-то жуткую картину: «Антон в курилке среди менеджеров». Представьте себе компанию пушистых миленьких щеночков и рядом с ними – злющего дикобраза. Вот это и есть его манера общения. Он всегда и со всеми говорит спокойно, шутит, отвечает на вопросы, не отрывается от коллектива… но если подойти к нему близко – сразу ощетинивается иголками. Со мной он никогда таким не был. Дистанцию соблюдал, но ранить или отогнать, как всех остальных, не пытался. Пусть мы и не делали ничего особенного, просто общались, смеялись, валяли дурака… Но со временем я понял, что эти вот глупости, которые большинство людей воспринимает обыденно, для Антона – очень и очень редкий случай. Не знаю, какой логикой он руководствовался, решив подпустить к себе именно меня. Но вот подпустил. А мне с ним было так же легко, как ему – со мной. В перерывах между Играми, имеется в виду. Вот и теперь мы вели себя, как два закадычных приятеля. Я так и не уехал домой. Только смотался пару раз, чтобы переодеться, да заскочил по пути в салон связи – купить Антону новый коммуникатор, а все остальное время проводил с ним. Хотя мы почти не разговаривали. Сидели в одной комнате, играли, выходили вместе покурить на кухню, иногда приносили друг другу чай… То есть, я ему – чай, а он мне – кофе. Знает ведь, какой я неисправимый кофеман… И было в этом что-то уютное и правильное. Хотя и непривычное до жути. Время от времени заявлялись пешки, и мы выдумывали для них какую-нибудь «страшную кару». В Гильдии считается, что отпускать проигравших без расплаты – дурной тон и неуважение к противнику. Если тебе ничего не надо, значит, играл не всерьез, и победа тебе досталась легко. Иначе говоря, освобождая кого-то, ты «подаешь ему милостыню». А подачки никому не нравятся. По ходу дела выяснилось, что Антон – изобретательная, но гнусная скотина с извращенным чувством юмора. Первую же свою пешку он заставил взять напрокат костюм в виде огромного шприца (да, и такие бывают, чего только не найдешь в интернете) и послал в городскую больницу, из которой недавно выписался. Задачей «мистера Шприца» было ходить и развлекать больных. Рассказывать анекдоты, жонглировать, плясать… или просто подсаживаться на край кровати и тихим, преисполненным сочувствия голосом спрашивать: «Могу я чем-нибудь вам помочь? Если захотите поговорить – знайте, я всегда рядом…» Вторая пешка отправилась не куда-нибудь, а в секс-шоп – интересоваться, когда же привезут надувную куклу в виде дельфина, а то «вы понимаете, я ихтиофил и работаю в океанариуме, а у нас там запрещено… и так Гринпис всю плешь проел». – Кто такие эти ихтиофилы вообще? – спросил я, когда за пешкой закрылась дверь. Антон пожал плечами: – Точно не знаю. Но вроде я где-то читал, что это люди, которые возбуждаются от рыб. – Так дельфин же не рыба, он млекопитающее! – Какая разница? Все равно забавно. Да и вряд ли работники секс-шопа будут вдаваться в подробности. Я только хмыкнул: – Понятно, почему в Гильдии тебя не любят! Я-то думал, ты просто держишь под рукой постоянный набор пешек, на всякий случай. Или откуп с них берешь… А ты, выходит, над ними прикалываешься! – Ну да, – спокойно кивнул Антон. – Надо ведь как-то развлекаться. Я изумленно покачал головой. Но к концу дня вдруг понял, что это действительно забавно. «Мистер Шприц» додумался прикрепить к своему костюму телефон с камерой и снял все, что с ним происходило в больнице. А потом кинул эту запись Антону – в качестве доказательства. Мы едва со смеху не померли, пока смотрели. Да и пациентов эта выходка изрядно повеселила. Я со своими пешками поступал не намного гуманнее, но мне это прощалось, не знаю, почему. Допустим, одна девушка в ответ на мой сомнительный приказ «как-нибудь нас развлечь», принесла гавайскую гитару и весь вечер пела нам песенки. А другой парень купил дорогущую бутылку виски. Подарил мне вместо откупа, сказал: «спасибо за хорошую игру», пожал руку – и удалился. Я даже рот открыть не успел. Видимо, в Гильдии обо мне сложилось вполне определенное мнение: как о сильном, но добродушном игроке, который, в худшем случае, пожертвует пешку во время партии, но сам над ней издеваться не будет. Зато об Антоне мнение было совсем другое. И поблажек ему не давали. – Слышишь, Сань? – он в очередной раз поднял голову от коммуникатора. – Меня кто-то вызвать пытался, но Гильдия не одобрила заявку. Как это может быть? Я нахмурился: – А причину не объяснили? – Нет. Только говорят, мне Высший уровень пока недоступен. – Так это, наверное, из-за того, что ты в больнице был, – подумав, сказал я. – Хотя… ты ведь не просил отсрочку по состоянию здоровья? – Нет, конечно! – Тогда, может, Мастер не дает. – Мастер? – переспросил Антон. – Это, случайно, не тот Мастер, которому я тогда продул? – Что?.. – Ну, мне в тот день пришла заявка от Мастера Игры. Я принял – и не вывез партию. А он сказал: в качестве проигрыша мне надо пойти и нарваться на каких-нибудь хулиганов, спровоцировать драку. А если хулиганов рядом не найдется – то самому… нанести себе увечья. Прыгнуть с балкона второго этажа или об стенку с разбегу, или палкой какой-нибудь… Я почувствовал, что бледнею. – Правда, что ли? Антон дернул плечом: – Ну да. Меня аж перетрясло, когда я это услышал. Выходит, Мастер сам отправил его в больницу? Только чтобы показать мне, как все запущено, и как Антону без меня плохо? …А если бы хулиганов и правда там не оказалось? Мне пришлось бы смотреть, как он прыгает с высоты на асфальт или бьет сам себя какой-нибудь дубиной? Да я бы свихнулся от этого зрелища, пришлось бы нам обоим скорую вызывать! И ведь на «причинение тяжких телесных» не пожалуешься, сам-то Мастер ему ничего не делал! Не говоря уже о том, что жаловаться пришлось бы этому Мастеру… – Сашка? – Антон поднялся и подошел ко мне. – Ты чего? – Ничего, – прошептал я. – Да у тебя же глаза с тарелку размером! Ты что-то знаешь, да? Я рассеянно мотнул головой. Встал – и вдруг обнял его двумя руками. Мастер Игры. Человек, который видел на своем веку множество таких безнадежных придурков, как мы с Антоном, и знает, что просто так мы не успокоимся. Наверное, он поступил правильно. Наверное… Вот только уж очень жестокий получился урок. Я ведь и сам понимаю, что Антон скоро исчезнет. Еще лет пять, может, десять… А потом он продует сопернику, которого сам же спровоцировал, или попадет под машину, или загонит себя чрезмерными нагрузками… Это не новость. В Игру идут два типа людей: первые «любят думать», а вторые просто «не могут не думать». И вот эти вторые – долго не живут. Они сгорают как спички, и их нельзя спасти, нельзя защитить. Как ни хватайся за них – все равно не удержишь. Потому что они не могут иначе. Этот проклятый «perpetuum mobile» у них в голове все крутится и крутится, не позволяя сидеть на месте, толкая на новые авантюры. Пусть я и сам – экстремал, каких еще поискать, и в неприятности влипаю подозрительно часто, куда чаще, чем хотелось бы… Но только Антон уйдет первым. Это мне точно известно. Он готов на все, даже сдохнуть – только бы избежать невыносимой сверхчеловеческой скуки, которая мне, по счастью, не грозит. И да, я знаю это, всегда знал… но лишь теперь понял, насколько это страшно – потерять его. И насколько это реально. Антон вздохнул и бережно обнял меня за плечи: – Не бойся. Пока ты рядом – со мной все будет хорошо. – Ага, – я выпустил его и смущенно отвернулся. – Извини. Просто, знаешь… накатило. – Да я не против, – хитро улыбнулся он. В тот день я уехал домой в расстроенных чувствах и полный всяких пессимистических прогнозов. А наутро увидел, что Антон подтвердил мою заявку на партию. Уровень я заявлял «средний легкий» – восемь знаков. Мы давно уже не играли в таких условиях, но я решил, что не стоит человеку с сотрясением чрезмерно напрягать мозги. Они у него и так кипят. Зато, наконец, сбылась моя мечта – нам выпала тема «Литература». Я увидел ее первым и тут же позвонил Антону: – Оставь надежду, всяк сюда входящий! На землях этих ты – ничтожный смерд, которому победы не видать, пока Бирнамский лес не двинется бухать! – Это что, коллаж из Данте, Шекспира и Петросяна? – хмуро отозвался он. – Только давай без фанатизма, Саш, я тебя умоляю. И так понятно, что ты меня сделаешь. – Может, и не сделаю, – сказал я. – Ты ведь у нас главный по циферкам… Кстати, ты где? Что у тебя там за шум такой подозрительный? – В такси еду. – Куда? – Никуда. Пообещал ведь тебе, что не буду ходить пешком. Вот и пришлось нанимать машину. Я усмехнулся, представив, как бедный водитель восемь часов колесит по городу и слушает Антоновы разговоры. Только бы не врезался никуда… – Тебе код прислали уже? – Прислали. Я даже разбивки сделал. Держи! У меня на компьютере возникло сообщение. Я открыл и захихикал: – Всего три?.. – А ты сколько ждал, восемь? По знаку на каждый ход? – Ну, у меня пять… – я кинул ему свою разбивку. Антон довольно долго молчал, потом вздохнул и согласился: – Принято. Только что ты здесь наворотил, не пойму? – Разберешься. Для начала я кинул ему Бродского. Очень полезный поэт для игроков, много чего зашифровать можно, если умеючи. Антон, хоть и со скрипом, но ответил, хотя разбивку не минусанул. Я тут же объявил ее карточным раскладом и сделал следующий ход. Теперь уже классический – из Оскара Уайльда. По мне, так пробить его было легче легкого. Но Антон почему-то замешкался, и я вычеркнул еще три знака из своего кода. Злорадно усмехнулся: – Сдаешься? – Пока нет, – тихо ответил он. Я опять сделал ход, но он вновь прозевал. Теперь у меня осталась последняя разбивка. Я смотрел на нее и не мог поверить – как так?! Мы ведь играем меньше часа! Как можно за какой-то час отдать мне две трети всей партии? …И тут внезапно до меня дошло. Антон боится бить меня жесткими ходами! Точно так же, как я когда-то боялся бить его! Видимо, он сильно перепугался, когда я ушел, и теперь готов на что угодно, только бы не испытывать этого по второму разу. Хотя, может, его просто мигрень замучила? – Соберись! – зарычал я в трубку. – Мы играем или нет вообще? Если у тебя голова болит, пошарь в куртке, я тебе там анальгин положил! – Да ничего у меня не болит, Сашка, – вздохнул он. – Просто… Ты в этой теме сильней. Мне раньше казалось, я тебя где угодно побью, но здесь у меня ни единого шанса. – Ну, тогда лови следующий ход, – сказал я. – А не отобьешься – топай сразу ко мне. Буду тебя истязать. – Что ты будешь?.. – Тебя истязать, – повторил я. – А ты думал, я оставлю безнаказанным такое вопиющее невнимание к литературе? И не надейся! Вот прямо сейчас пойду, достану розги и положу их в ванну, чтобы отмокали. Тем более, что сегодня суббота… Из трубки послышался пронзительный визг тормозов. Антон ругнулся, зашуршал чем-то, а потом укоризненно сказал: – Саш, ты на громкой связи. Не шокируй мне водителя, а? – Да ладно, – фыркнул я, убедившись, что аварии не произошло. – Зато так унизительнее! Ты давай-давай, ходи. Твоя очередь… Антон задумался минут на десять. Потом сделал ход – но я тут же его отбил. И не чем-нибудь, а детским стишком Григория Остера из так любимых мною «Вредных советов». – Ну это вообще нечестный прием! – возмутился он. – Почему? Литература – понятие обширное! А Остер – признанный писатель. Если тебе это не нравится, можешь подать жалобу в Гильдию, посмотрим, что они ответят. Антон только проворчал что-то сквозь зубы и вздохнул: – Ладно. Ты победил. – Что-что? – Ты победил, – громко повторил он. И добавил чуть тише: – Готовь свои розги. Я еду. Готовить мне было нечего, поэтому я просто хмыкнул, выключил телефон и развалился в кресле, прикуривая сигарету. Как-то очень уж быстро все произошло. Слить восемь знаков за какой-то час – это надо умудриться! Я бы списал это на травмы, если бы не видел, как лихо Антон побеждает других игроков, не вставая с постели. А теперь-то что? Не вывез тему или побоялся меня потерять? Как бы там ни было, я поставил на кон шесть часов. И выиграл. А значит, Антон теперь был в моем распоряжении на весь остаток дня. Что бы такого с ним сделать? Вообще-то идея высечь его розгами была заманчивой. Вот честное слово – заслужил! Но с другой стороны… он ведь еле ползает. Да и не хотел я причинять ему боль, хотел просто припугнуть, смутить, может, посмеяться немного… А потом просто вынуть из холодильника подаренный виски, устроиться на диване – и болтать о всякой ерунде, пока не истечет время. Ну, или придумать что-нибудь другое. По ходу дела. В дверном замке провернулся ключ. Антон разулся, прошел в комнату и с сомнением глянул на меня: – Чего сидишь-то? Доставай свои «инквизиторские штучки»! – Какие? – хмыкнул я. – Так ты… не собирался меня… – Нет. А что, надо? Если хочешь, могу устроить, мне недолго. – Ты хоть понимаешь, что я в первый раз за полгода тебе проиграл? Действительно проиграл. Всухую, без вопросов, и так быстро, что сам не понял, как это могло произойти! – Понимаю. – Ну и? – Что «и»?.. Хреновая была Игра. И победителем я себя не чувствую. Ну правда, Антон, полтора часа всего! Ты никогда еще так быстро не сдавался. Значит, не особенно и хотел выиграть. Вот и решай сам, что мы будем делать! Могу действительно тебя помучить, раз уж заикнулся, а можем просто посидеть, выпить и поболтать. Он невесело хмыкнул: – Да нет, Саш. В этот раз все было по-честному. Я и сам думал, что за тебя испугаюсь, но ты просто не дал мне такой возможности. Уделал как новичка, я даже пикнуть не успел... Так что – мучай! Ты сегодня – победитель. Я склонил голову набок и внимательно посмотрел на него. Вот так, значит, да? «Победитель»? Ну ладно, победитель так победитель! Вздохнув, я указал на дверь спальни: – Будь по-твоему. Иди тогда, раздевайся. Антон подчинился без вопросов. Я проводил его взглядом и остался сидеть, гадая, как же с ним поступить. Отыграться за все его «ступени»? Что-то не хочу. Отпустить? Тоже не катит. Ведь и в самом деле, он же первый раз мне продул, когда еще такое случится? Но и сидеть с ним просто так, ничего не предпринимая – тоже глупо, особенно если сам просит. В итоге я плюнул, встал и направился за ним. Антон ждал меня, сидя на кровати… абсолютно голый. Ну да, я ведь сказал «раздевайся», а в Игре, если приказ не уточняется, его надо понимать буквально. Я подошел к нему: – Слушай… э-э-э… Я не знаю, как все это делается и вообще, ты единственный парень, с которым я спал, но… короче, давай поэкспериментируем. Он изумленно поднял на меня глаза: – Что?.. – Я серьезно. У меня в этих делах опыта – ноль. Придется тебе меня учить. Если ты… не против. – Сашка, – он поднялся и схватил меня за плечи. – Да ты что? Я думал, после того раза ты и близко ко мне не подойдешь! – Я бы и не подошел, – признался я. – Но тут возникли две проблемы. Во-первых, ты без меня пустился во все тяжкие и чуть не сдох. А во-вторых… Я тебя люблю все-таки. Так что выбор у меня небогатый: либо с тобой, либо никак. – Любишь? – переспросил Антон и как-то странно улыбнулся. – Ну да. Будто ты не знал. Все, хватит ёрничать! Давай уже… начинай. – Что «начинай»? – вздохнул он. Потянулся и бережно погладил меня по щеке: – Ты почему такой параноик у меня, Сань? Я так не играю… – В смысле? – В смысле – так нельзя! Я ведь понимаю, что ты делаешь. Ты специально дожидался этой партии, хотел, чтобы все наши «выяснения отношений» свелись к Игре. Пытался оставить мне поле для маневра, так? На случай, если я внезапно пойму, что не люблю тебя, а просто увлекся, как кошка мышкой. Тогда у меня была бы возможность повернуть назад, и объяснять бы ничего не пришлось, ведь Игра есть Игра… Я промолчал. – Мы ставим на кон часы жизни, – тихо сказал Антон. – А когда твое время принадлежит победителю – ты, вроде как, и не в ответе за свои поступки. Делай что хочешь – это не твоя вина! Никакой ответственности, никаких угрызений… Вот это ты и пытаешься сделать. Снять с меня ответственность, и при этом не потерять меня из виду. Потому что знаешь – я без тебя сдохну. Ты хочешь защитить меня. Спасти меня как можно безболезненней. Ну, а ты сам? Тебе ведь приходило в голову, что, если я на самом деле тебя не люблю, ты станешь кем-то вроде жертвы? – Конечно, приходило. – Вот я и говорю – хватит параноить! – улыбнулся Антон. – Эй, посмотри на меня. Это все бред, слышишь? И я – вовсе не игроман, как тебе кажется, а просто обычный закомплексованный идиот, который боится даже пикнуть, пока не выиграл. – Серьезно? – не поверил я. Антон пожал плечами: – Серьезней некуда! Ты же видел меня в офисе. Чего удивляешься? Я с сомнением посмотрел на него и нахмурил брови. Как-то неубедительно. – Хочешь, расскажу, как дело было? – спросил он. – У меня с самого детства… эти, как их… трудности с доверием, вот! Я не могу просто взять и подпустить к себе людей. Не получается. А людей, которые хотя бы раз показали, что они сильнее, да еще и ранили меня – тем более не могу. Это целая проблема… Помнишь нашу первую Игру? Я изумленно кивнул. – Ну вот, ты меня тогда уделал по полной. А я почему-то тобой заинтересовался. И не удивительно: ты же просто ходячее воплощение всех моих фантазий! Игрок Высшего уровня, красивый, умный, с юмором, более-менее привязанный к реальности… С глазищами, в которых все эмоции отражаются… Да еще с таким телом… Блин, да если бы я уже не был геем, то я б им стал, только ради тебя! Но подойти к тебе и заговорить у меня просто духу не хватало. Ты был сильнее меня. Поэтому я выдумал самую идиотскую вещь в своей жизни – сломать тебя, чтобы перестать бояться. И какое-то время это работало. Я действительно тебя не боялся… пока ломал. Только ты ведь крепкий орешек, с тобой как в сказке – «чем дальше, тем страшней»… Я и оглянуться не успел, как все это вышло из-под контроля. Я отомстил за ту первую Игру, потом загорелся желанием тебя переупрямить, потом как-то незаметно превратился в жуткого садиста с комплексом бога… А ты все не ломался и не ломался! Хотя и жалко тебя было до безобразия, но эта твоя сила духа – она реально меня пугала. Короче, когда я, наконец, решил тебе признаться, ты просто не поверил мне. И ушел. Да еще и заявил напоследок: мол «я бы остался, но мне не нужен человек, который видит во мне лишь трофей»… Как меня накрыло, Сашка! Не представляешь! Я вдруг сообразил, что ты-то нормальный человек, и смотришь на все иначе, для тебя я – и в самом деле равнодушный гад, сдвинутый на Игре! Который и любить-то не способен… – Псих ты долбанный, вот кто, – констатировал я. – Нельзя было сразу сказать? Проблемы у него… с доверием… С головой у тебя проблемы, а не с доверием! Устроил мне черт знает что... – Да, – согласился Антон. – Прости. Я выгнул бровь: – Ладно, сделаю вид, что поверил. Но ты меня учить-то сегодня собираешься? Или я так идеален, что это уже излишне? Он рассмеялся, притянул меня к себе – и поцеловал в губы. Осторожно, но так, что у меня аж колени подогнулись от этого ощущения. Я вцепился в его волосы, притянул к себе и несколько минут задыхался в его объятиях, не в силах разорвать этот поцелуй. С девушками все по-другому. Там ты контролируешь ситуацию, ведешь или позволяешь им вести, но с Антоном… Я чуть сознания не лишился! Пронзительная, щемящая, пробирающая до самых костей потребность в близости, которую нельзя игнорировать… И кровь стучит в висках, и руки не слушаются. И джинсы вдруг стали какими-то чересчур тесными… – Я тоже, – выдохнул он, разорвав поцелуй. – Я тоже тебя люблю, Сашка. Правда. Как мы оказались на кровати, понятия не имею. В следующий момент я обнаружил, что рубашки на мне давно нет, а джинсы расстегнуты. А в следующий… я уже лежал, вцепившись двумя руками в плечи Антона и стискивал зубы, когда его пальцы медленно, но неотвратимо проникали в меня. Один, потом два, потом три… Обычная схема, он и в прошлый раз так делал. Я помню. Вот только теперь я лежал на спине, лицом к нему, а он пристально следил за моей реакцией. – Хватит, – наконец, выдохнул я, – давай уже… сам. – У тебя ведь никакой смазки нет? Больно будет… – Да плевать, как будто ты никогда не делал мне больно. Переживу. – Саш… – он наклонился и вновь поцеловал меня. – Сашенька… Не надо, пожалуйста. Если не уверен… – Уверен, – я притянул его к себе. На самом деле, я ожидал худшего. Но нет, было вполне терпимо… поначалу. А потом меня накрыла, смяла и понесла за собой волна невыносимого наслаждения, да такая мощная, что я, кажется, даже закричал. Не знаю, сколько это продолжалось. Я ерзал на постели, хватался за Антона двумя руками, как утопающий – за спасательный круг, будто надеялся, что он мне поможет. Хотя это было глупо. Ведь именно Антон своими беспрерывными толчками повергал меня в это состояние... Чуть погодя он ускорил темп, и я забился под ним, еле успевая вдохнуть, чувствуя, как из глаз катятся бессильные слезы. Нестерпимо. Немыслимо… Но хочется, чтобы он двигался еще быстрее, жестче, чтобы он вошел полностью, на всю длину и не останавливался уже никогда… Потом под закрытыми веками будто взорвалась петарда. Я зажмурился и почувствовал, как Антон впивается мне в губу страстным поцелуем, обнимает за шею… А после – наступила темнота. – Саша? – М-мм? – Ты как? Все хорошо? – Все прекрасно, – хмыкнул я, не открывая глаз. – А что? Ты испугался? – Немного, – признал он. – Ты ведь… тебе же больно было, наверное… Я разлепил ресницы и посмотрел на него. Ух ты, какой он! Мокрый от пота, лохматый, да еще и глаза блестят непривычной тревогой… Что-то рано он со мной закончил. Я бы и второй раз не отказался… – А давай повторим? – Чего?.. – Ну ладно, сначала покурим, а потом повторим… Давай? – Саш… – он потянулся и вытер слезы с моего лица. – Ты точно в порядке? – А ты? Антон с удивлением посмотрел на меня. Помолчал. Потом вздохнул и крепко прижал меня к себе, уткнувшись лицом в шею. – Буду, – прошептал он. – Вот только удостоверюсь, что ты никуда не денешься – и буду в полном порядке. – Ну, тогда обойдемся без перекуров. Ладно? Я потянулся, провел рукой по его животу, скользнул ниже… И с каким-то садистским удовольствием поймал его за плечи, когда он выгнулся назад и глухо застонал. Ага, теперь и у меня есть способ вырвать у него стоны… Никогда прежде я не думал, что могу возбудиться при виде голого парня, который так дрожит в моих руках, стискивает зубы, чтобы не кричать, и тяжело дышит. Но вот увидел Антона в этой роли… и меня будто переклинило. Никогда в жизни не видел ничего подобного! Я повернулся на живот и привстал на колени. Черт его знает, откуда взялась во мне эта пошлость, но очень уж хотелось убедить Антона, что я буду с ним и никуда не уйду, это уж точно. – Ну? – тихо позвал я. – Или тебе и правда нужно отдохнуть? Он мотнул головой – и придавил меня к кровати, положив руку между лопаток. Прошептал нечто вроде «сам напросился», раздвинул коленом мои ноги… и вошел. Теперь уже без подготовки, резко и грубо. Я охнул и сжал кулаки. Нет, все-таки мне аукнется эта инициатива… Но так надо, иначе он не поверит, не успокоится, будет терзать себя разными домыслами… Лучше сразу расставить все точки над «i», а там уж видно будет, кто из нас «напросился»… Едва не задохнувшись от его быстрых глубоких толчков, сорвав голос от крика и едва не расплющив его руку меж своих пальцев – я повалился на кровать. И долго еще не мог открыть глаза. Антон упал рядом, бережно погладил меня по плечу: – В душ идем? – Придется меня нести, – пробормотал я, не двигаясь с места. И добавил с едва различимой ухмылкой: – Я ведь сегодня победитель… Антон тихонько рассмеялся в тишине. Взял меня за подбородок, повернул к себе и легко тронул поцелуем губы: – Да.