дорогая МэйМэй

С самого утра, Лихуа собравшись выдвинулась в пристань лотоса, сопровождать невесту. — Рада что ты согласилась, стать ею— с улыбкой на лице говорила Янли. — это для меня большая честь А-Ли, я бы хотела увидеть тебя красном. —Чтож, помоги мне пожалуйста собраться, не думаю что я смогу красиво сделать себе макияж — начала щебетать Янли, введя девушку к своим покоям. — я с радостью тебе помогу— наконец, не сдержав смех Лихуа немного усмехнулась от ясного настроения подруги. *** Вот они уже идут обходными путями с красным паланкином, в внутри которого сидит сияющая от красоты девушка. Но перед этим невеста удалялась вместе со своим братом, куда? а кто его знает... Где-то по дороге, подруги обменялись парочкой слов, с радостным настроением. Вот половина дороги уже пройдена, а впереди ждет сторона жениха, дабы передать ношу паланкина им. Попрощавшись с Янли, Лихуа побрела обратно вместе с адептами лотоса в Юньмэнь. А уже там вернулась в облачные глубины. *** Спустя время, ЛаньЛин Цзинь позвал глав кланов на церемонию в честь седьмого дня от рождения племянника Все это время девушки обменивались письмами, не забыв упомянуть имя племянника и будущее имя в быту. *** В самом роскошном из всех приемных ЛаньЛина было подготовлено празднование племянника. Главы кланов с их сопровождением подходили к малышу и задерживали его подарками Перед ребенком положили огромную груду игрушек, а он ни за что не желал смотреть на них, едва не перевернул плачем крышу Зала Несравненной Изящности. Но стоило ему увидеть Суй Хуа — меч отца, мальчишка весело рассмеялся, чем несказанно обрадовал всех Тут то все начали поздравлять родителей, благословлять их и малыша. Перед адептами Гусу как обычно не было и намека на алкоголь, лишь чайник с богатым вкусом трав. Испив пол чашки, девушка намеревалась подойти к родителям, вот только время уже близилось к полученному часу, а адепты Гусу очень быстро уставали. Сопроводив всех по выделенным им комнатам, глава ордена Цзинь. Оставил праздничество и удалился, возможно все уже предполагали куда он ушел. *** На следующий день, по всему заклинательскому миру прошлась весть, о том что Старейшина Илин убил Цзинь Цзысюаня. А Орден Лань Лин Цзинь хочет получить плату за содеянное. Платой должна быть передача в их руки двоих предводителей оставшихся членов клана Вэнь, в первую очередь — Призрачного Генерала спустя три дня, брат с сестрой Вэнь пришли с повинной. ЛаньЛин Цзинь уже успел рассеять по ветру прах Призрачного Генерала и намеревался сделать такое же с его сестрой и остатками ордена Вэнь. Лихуа же отправилась вместе с Янли оплакивать парня зале находился черный гроб. А перед гробом на коленях стояли три женщины в белом. Янли не винила Вэй Ина, нет, она не смела именно такое говорила ей подруга. Но сейчас стоя здесь вместе с ней, Лихуа уже намеревалась сорваться прямо сейчас на гору ЛуаньЦзан и порубить на мелкие кусочки негодника, а заодно потребовать извинений за испорченную жизнь Янли. Мадам Цзинь, выходя говорила что принесёт Янли поесть. Но как только она вышла раздался ее крик: - Сюда! Все сюда! Здесь Вэй Ин! Он пробрался в Башню Кои!— Все что слышали девушки после, это то что Вэй Усянь загадал адептов ЛаньЛина и потребовал объяснений на счет остатками Вэнь *** Когда Орден Ци Шань Вэнь был уничтожен, дворцовый ансамбль Безночного города превратился в живописные, но пустые, заброшенные руины. Перед Знойным дворцом, который находился на самом высоком месте в Безночном городе, располагалась несравнимо широкая площадь. Когда-то в передней ее части были установлены три взмывающих в небо флагштока. Теперь же два из них были сломаны, а на последнем висел разодранный в клочья и перепачканный кровью флаг с узором палящего солнца. В эту ночь площадь заполняли шеренги отрядов больших и малых кланов, перед которыми стояли их главы. На трепещущих от ночного ветра флагах красовались клановые узоры. Перед сломанными флагштоками установили временный жертвенник. Цзинь Гуан Яо в порядке ранговой очередности поднес главе каждого клана по чарке вина. Главы кланов, приняв чарку, высоко поднимали ее, а затем проливали на землю в знак жертвоприношения. Когда вино впиталось в землю, Цзинь Гуан Шань торжественно объявил: «Вне зависимости от клана и фамилии, это вино мы проливаем в честь павших героев». Не Мин Цзюэ: «Вечная жизнь душам героев». Лань Си Чэнь: «Да упокоятся они с миром». Цзян Чэн стоял с лицом чернее тучи. Пролив вино, он не произнес ни слова. Затем Цзинь Гуан Яо вновь вышел из строя Ордена Лань Линь Цзинь, держа в обеих руках металлический черный короб. Цзинь Гуан Шань взял короб одной рукой, поднял повыше и громко произнес: «Сожженный прах остатков Ордена Ци Шань Вэнь находится здесь!» После этих слов он применил духовную силу, чтобы голыми руками расколоть короб. Черный металл разбился на несколько осколков, пронизывающий до костей ночной ветер подхватил и унес высыпавшиеся из короба белые струйки праха. Кости стерты в порошок, прах развеян по ветру! Толпа взорвалась восторженными криками. Цзинь Гуан Шань поднял обе руки, призывая людей к спокойствию, чтобы произнести речь. Когда крики постепенно стихли, он начал громко вещать: «Сегодня ночью прах двоих предводителей остатков Ордена Ци Шань Вэнь был развеян по ветру. А завтра! Такая же участь ждет всех псов Вэнь, а с ними и Старейшину И Лин, Вэй Ина!» Внезапно тихий смешок прервал воодушевленные речи. Смешок этот раздался очень не ко времени и потому показался неожиданным и режущим слух. Все присутствующие немедленно посмотрели туда, откуда слышался звук. Знойный дворец представлял собой величественное строение, крышу которого составляли двенадцать коньков, на каждом были установлены восемь изваяний в виде священных зверей. Теперь же заклинатели заметили, что на одном из коньков зверей стало девять. Тихий смешок раздался именно оттуда! Лишнее изваяние слегка шевельнулось, затем с карниза свесился сапог и угол черных одежд, который легко затрепетал в воздухе. Заклинатели схватились за мечи. Зрачки Цзян Чэна сузились, на тыльной стороне ладоней вздулись вены. Потрясенный и разгневанный, Цзинь Гуан Шань воскликнул: «Вэй Ин! Как ты посмел явиться сюда?» Человек на крыше заговорил, и это действительно оказался голос Вэй У Сяня, вот только звучал он немного странно: «Почему я мог не посметь сюда явиться? Сколько вас здесь, вместе взятых? Три тысячи наберется? Не забывайте, что во время Аннигиляции Солнца я одолел пятитысячную армию, куда уж трехтысячной. И еще, разве мое появление не совпало с вашими намерениями? Я сэкономил вам время, ведь завтра вам пришлось бы специально явиться в мои владения, чтобы развеять по ветру мой прах». Несколько адептов Ордена Цин Хэ Не также погибли от рук взбесившегося Вэнь Нина. Не Мин Цзюэ холодно бросил: «Дерзкий паршивец». Вэй У Сянь ответил: «Но разве я не всегда был таким дерзким? Ну как, Глава Ордена Цзинь, приятно бить самого себя по лицу? Кто говорил, что мы будем в расчете, если брат и сестра Вэнь придут в Башню Кои с повинной? И кто только что во всеуслышание объявил, что завтра собирается развеять по ветру мой прах и прах остатков клана Вэнь?» Цзинь Гуан Шань воскликнул: «Не стоит смешивать два разных счета! Убийство более сотни адептов Ордена Лань Лин Цзинь на тропе Цюнци — это один кровавый долг. Но Вэнь Нин устроил бойню в Башне Кои по твоему велению, и это другой…» Вэй У Сянь сорвался: «Тогда извольте ответить, Глава Ордена Цзинь, кто был целью засады на тропе Цюнци? И кто должен был быть убитым? Кто был главным инициатором? И кто попался на удочку? И кто, в конечном счете, первым напал на меня?» «Оу». Вэй У Сянь стал рассуждать вместо говорившего: «Так значит, если он хотел убить меня, ему можно было спокойно проявлять жестокость, действуя без оглядки. Мою смерть посчитали бы просто моим собственным невезением. А если я защищал свою жизнь, то непременно должен был проявить сдержанность, этого не трогать, того не трогать, а с кого-то и волосинки не должно упасть, так? Проще говоря, вам можно окружить меня и убить, а я не вправе дать отпор, так или нет?» Раздался громкий голос Главы клана Яо: «Дать отпор? Более сотни погибших на тропе Цюнци да еще более тридцати в Башне Кои были невиновны! Ты решил дать отпор, но почему вовлек и тех людей?» Вэй У Сянь в ответ спросил: «Более пятидесяти адептов клана Вэнь на горе Луань Цзан точно так же невиновны! Почему вы решили вовлечь их?» Кто-то с презрением выкрикнул: «Да что за великую милость эти псы тебе оказали, раз ты так стремишься защитить эту горстку мусора?» «Как я посмотрю, никакой великой милости не было и в помине. Он просто возомнил себя героем, что выступил против всего мира, возомнил, что вершит справедливость, бросил вызов всему свету, и почувствовал себя великим, не более того!» Услышав эти слова, Вэй У Сянь замолчал. Люди внизу восприняли его молчание как отступление и поддержали предыдущего оратора: «В конечном счете, это ведь ты первым наслал на Цзинь Цзы Сюня подлое, коварное проклятие!» Вэй У Сянь спросил: «Позволь узнать, какими доказательствами вы располагаете, чтобы подтвердить, что это был именно я?» Говорящий на миг лишился дара речи, но потом поперхнулся и спросил вместо ответа: «А у тебя есть доказательства, которые подтверждают, что это не твоих рук дело?» Вэй У Сянь рассмеялся. «Тогда позволь спросить еще кое-что. Почему это не может быть твоих рук дело? У тебя ведь тоже нет доказательств, что это не ты наслал проклятие!» Заклинатель, шокированный и разгневанный, завопил: «Я? Да разве нас можно ставить в один ряд? Даже не думай ввести меня в заблуждение этими наветами! Наибольшее подозрение падает на тебя! Думаешь, мы не знаем, что ты затаил обиду на Цзинь Цзы Сюня больше года назад?» Вэй У Сянь озлобленно проговорил: «Так кто же из нас все-таки пытается ввести другого в заблуждение? Кстати, если бы я хотел убить его, то сделал бы это больше года назад, мне бы не понадобилось откладывать на потом. Иначе я просто забыл бы, кто он вообще такой. И года бы не прошло, хватило бы трех дней». Глава клана Яо потрясенно произнес: «…Вэй У Сянь, Вэй У Сянь, сегодня ты, можно сказать, открыл мне глаза. Я никогда ранее не встречал настолько бессовестного человека… Убив кого-то, ты еще смеешь оскорблять его в своих речах, сквернословить в его адрес? Неужели в тебе действительно не осталось ни капли сочувствия, ни капли стыда?» Вэй У Сянь спокойно стерпел все бранные слова толпы, что полились на него. Ведь лишь гнев мог подавить все остальные чувства в его душе. Заклинатель, стоящий в одном из передних отрядов, с лютой ненавистью в голосе воскликнул: «Вэй Ин, ты поверг меня в полное разочарование. А ведь я когда-то восхищался тобой, говорил даже, что ты отлично подходишь на роль основателя клана. Теперь же, стоит вспомнить об этом, я содрогаюсь от омерзения. С этого момента я объявляю себя твоим непримиримым врагом!» Услышав его, Вэй У Сянь удивленно замер, но почти сразу разразился безумным хохотом: «Ха-ха-ха-ха». Он едва не задохнулся от смеха, затем спросил: «Ты восхищался мной? Ты говоришь, что восхищался мной, но почему же я ни разу не видел тебя, когда ты мной восхищался? А когда все накинулись на меня с руганью и кулаками, тут-то ты и выскочил размахивать флагом!» Вэй У Сянь смеялся так, что в уголках глаз блеснули слезы. «Ну и дешевкой же оказалось твое восхищение. Как ты сказал, объявляешь меня своим врагом? Прекрасно. Повлияет ли на меня твое заявление о непримиримой вражде и смертельной ненависти? Будь то восхищение или отвращение, в твоих устах все звучит ничтожно. И ты еще пытаешься с их помощью покрасоваться перед остальными?» Как тут со свистом стрела одного из адептов влетела прямо в Вэй Ина Вэй У Сянь поднял взгляд, полный злости, одним движением вырвал стрелу и с силой бросил обратно. Раздался крик боли, и молодого заклинателя, что выстрелил без предупреждения, пронзила его же стрела! Юноша рядом бросился к заклинателю с отчаянным плачем: «Старший брат! Брат!» Весь отряд пришел в смятение, глава клана вскинул дрожащую руку и указал на Вэй У Сяня с криком: «Ты… ты… ты бессердечный и жестокий!» Вэй У Сянь не глядя зажал рану на груди правой рукой, чтобы остановить кровь, и равнодушно произнес: «Что значит — я бессердечный и жестокий? Он посмел выстрелить в меня без предупреждения, значит должен был предполагать, что с ним станет в случае промаха. Если уж вы все зовете меня отступником, не могли же вы ожидать, что я великодушно не потребую возмездия». Цзинь Гуан Шань воскликнул: «Поле, ставьте магическое поле! Сегодня мы не можем позволить ему уйти живым!» Один приказ — и тупиковая ситуация, наконец, разрешилась. Несколько адептов тут же поднялись на мечи и натянули луки, окружая дворец и крышу. Они, наконец, первыми развязали бой! Вэй У Сянь с холодной улыбкой снял с пояса и поднес к губам Чэнь Цин. Вместе с пронзительной трелью флейты из земли на площади Безночного города начали одна за другой появляться, разрывая землю, костяные руки! Трупы, прорываясь сквозь землю, вымощенную белым камнем, вылезали наружу из глубокой почвы под ногами. Тех заклинателей, которые только что поднялись в воздух на мечах, мертвецы немедленно потащили вниз. Вэй У Сянь стоял на крыше Знойного дворца и играл на флейте. Его глаза в темноте ночи источали холодное сияние. Сверху он наблюдал за кланами заклинателей, цветные одежды которых сливались в разноцветное море, кипящее волнами, не застывающими ни на мгновение: то расходящимися в стороны, то собирающимися вновь. Кроме отряда Ордена Юнь Мэн Цзян, который все еще сохранял строй, остальные кланы окончательно перемешались. Главы старались защитить своих адептов, позабыв на время о Вэй У Сяне. Внезапно мелодию Чэнь Цин расстроил журчащий звон струн, подобный дуновению ветерка. Девушка же молча наблюдала за картиной, при этом была рядом с Цзян Янли - защищая ту от лютых мертвецов. И уже не обращая внимания на разговоры Вэй Усяня Сама же Янли закричала : — А-Сянь! Вэй У Сянь так перепугался, что забыл о битве с Лань Ван Цзи, опустил Чэнь Цин и закричал: «Шицзе?!» Цзян Чэн тоже услышал этот голос и в одно мгновение побелел от ужаса. «Сестра? Сестра! Где ты? Где ты?» Лихуа же заметив, как один из приспешников Илина покачиваясь приближался к Янли. Не долго думая она подставилась по удар мертвеца и тот рубанул острыми когтями прямо по ее спине. Янли же обернувшись увидела подругу которая с раной сражалась против мертвеца. Тут к А-Ли подошел Вэй Ин, и та начала просить чтобы он остановил мертвецов. Спина Лань Лихуа окрасилась кровью. Но девушка все еще сражалась, к счастью все еще дышала и могла ходить. Но из-за сильного повреждения как только она сумела одолеть мертвеца, повалилась на колени и невольно прикрыла глаза от этого ужасающего до глубины души крика. Она была не далеко от Янли, и все еще могла видеть, хоть и не всем обзором. Девушку поймал на пути к мертвой земле в свои объятия Цзян Чэн, Цзян Чэн дрожащей рукой ощупал ее пульс и облегченно выдохнул. Затем внезапно ударил Вэй У Сяня кулаком по лицу и заорал: «Что произошло? Ты разве не говорил, что сможешь удержать контроль? Разве не говорил, что все будет в порядке?!» Тут то к Мингю обратили свой взор Янли с Вэй Ином, и ее подруга начала что-то судорожно искать в своих карманах цянькунь Внезапно глаза Лань Лихуа расширились, неизвестно откуда взялась взрывная сила в ее руках, с которой она оттолкнула Вэй У Сяня в сторону! Вэй У Сянь от толчка снова повалился на землю, а когда поднял голову, то увидел, как ослепительно-яркий длинный меч пронзает ее горло, прорезая его почти что пополам. Меч в руках держал тот юноша, который с плачем бросился к молодому заклинателю, стрелявшему в Вэй У Сяня. Он до сих пор громко плакал, слезы застилали его глаза, с языка сорвалось: «Предатель Вэй! Это тебе за моего брата!» — кха! — с болью в горле, девушка начала судорожно тянуть свои руки дабы закрыть кровотечение. Но крови так и не думала останавливаться, а все продолжала течь. Цзян Чэн все еще обнимал тело девушки, не шевелясь, совершенно не осознавая, что произошло. Лань Ванцзи на этот выкрик повернул свой взор на сестру. Его лицо превратилось в гримасу ужаса и он быстро подлетев к девушке выхватил ее из объятий главы ордена Цзян. Юноша лишь теперь понял, что совершил ошибку. Он вынул меч, орошая воздух каскадом кровавых брызг, и в панике стал отступать, бормоча: «…Нет, это не я, нет… я хотел убить Вэй У Сяня, я хотел отомстить за брата… она сама напоролась на меч!» Девушка уже почти ничего не слышала, лишь звонкие лязги мечей рябили в ее сердце. А сама она осела на землю уже в объятиях брата. Нет, это было не смертельно, но и реабилитация обещает быть долгой.