дорогая МэйМэй

— Как же подло... — сказал себе под нос Цзян Шэнли, после того, как собственными глазами увидел, что его младший дядя сам запечатал свои духовные силы — И не говори... — ответил Цзинь Лин, расслышав, что пробубнил его двоюродный брат. Вэй Усянь же воскликнул: —Лань Чжань! Я… я должен тебе кое-что сказать —Любые слова могут подождать— наотрез бросил Цзинь Гуанъяо —Нет. Это срочно —Что ж, можете говорить прямо так После чего, Вэй Усянь, закричал, что есть мочи: —Лань Чжань! Лань Ванцзи! Ханьгуан-цзюнь! Я… тогда я… по-настоящему искренне хотел лечь с тобой в постель! Вмиг все замолчали, то ли от неловкости, то ли от ступора. Цзян Шэнли даже язык проглотил от такого признания, лучше бы он этого не слышал. Мама родная, сотрите ему память! Это же был его самый праведный дядя! Пусть он и наслушался рассказа Цзинь Гуанъяо о противоречивых действий младшего дядя. Но, в глубине, Цзян Шэнли все же всячески отрицал такое. — Я-я, я ведь не ослышался...? — казалось, будто челюсть молодого господина Цзинь, уже была готова отвалиться. — Кажеться, м-меня подводит слух... — тоже, кое-как промямлил Цзян Шэнли. Цзинь Гуанъяо всем видом выражал крайнее нетерпение. Он развернулся и крикнул: —Все еще не откопали?! В ответ раздался голос монаха: —Глава Ордена, вы запрятали слишком глубоко… — Поторапливайтесь Внезапно, небеса прорезала белая вспышка молнии, похожая на трещину. Спустя мгновение прозвучал удар грома. Совсем скоро заморосил мелкий дождь. Капли косыми росчерками заполнили воздух. Прикрыв голову ладонями, Цзян Шэнли мышкой прошмыгнул в храм Гуаньинь, ухватив следом Цзинь Лина. Лань Ванцзи, отыщя на полу в храме пять подушек для сидения: три отдал Лань Сичэню, Цзинь Лину и Цзян Шэнли, две оставил для себя и Вэй Усяня. Не сговариваясь, Цзинь Лин увел двоюродного брата подальше, его лицо, толи дело было в освещение, однако, оно было слегка покрасневшим. Однако, юноша пытался укрыть это, сжав губы и, угрожающе посмотрел на Вэй Усяня. Устроившись на подушках, Цзинь Лин, метнув взгляд на Цзинь Гуанъяо, будто сказал «Не спускай глаз», и замолчал. Цзян Шэнли, слегка испуганно посмотрев на миловавшуюся парочку, выгнув бровь, он мигом отвернулся. Эта обстановка настолько была напряженной, что почти никто не заметил, как маленький дождик превратился в настоящий ливень. И все бумажные фонари, которые были единственным освещением в храме, потухли. Это погрузило комнату в тьму В передней зале послышались чьи-то торопливые шаги. Это Цзинь Гуанъяо и несколько служащих ему заклинателей вернулись из внутренних чертогов, куда уходили проконтролировать процесс. Двое монахов вышли против бушующего ветра, лишь с огромным усилием им удалось закрыть распахнувшиеся створки ворот, а затем запереть на увесистый засов. Цзинь Гуанъяо в свою очередь вынул огненный талисман и легко подул на него. При помощи горящей бумаги талисмана он снова зажег красные свечи, чье тусклое желтоватое пламя стало единственным источником света в одиноком храме среди ночного дождя. Внезапно снаружи послышался отчетливый стук. Кто-то стучал в ворота. Все, кто находился внутри, моментально насторожились и посмотрели в сторону входа. Двое монахов, что запирали засов, будто перед встречей с опасным врагом бесшумно направили острия мечей на ворота. Цзинь Гуанъяо без тени эмоций спросил: —Кто это? Снаружи раздался голос: —Глава Ордена, это я! Казалось, этот надрывистый голос с ноткой надменности. Который сбежал тогда с горы Луаньцзан, был крайне знаком Цзян Шэнли Цзинь Гуанъяо подал знак, и монахи отворили засов. Су Шэ вместе с порывом ветра и брызгами дождя ворвался в храм. — Глава ордена Молин?...— вопросительно сказал Цзян Шэнли — Чего? Юшэн, ты знаешь кто он? — встрепенулся Цзинь Лин — Разуметься, как не знать. Ты не представляешь, как меня матушка заставляла учить имена, фамилии и принадлежность с ордену, всех господ мира самосовершенствования! — тихо воскликнул Цзян Шэнли. Пламя красных свечей всколыхнулось от ветра и заморгало, грозясь в любой момент погаснуть. Монахи поспешили запереть ворота. Ливень промочил Су Шэ до нитки, от взгляда веяло холодом. Он весь продрог, даже губы слегка посинели. В правой руке мужчина держал меч, левой тащил человека. Цзинь Гуанъяо спросил: —Что произошло? —Встретил его по дороге сюда. Подумал, что пригодится, вот и схватил Цзинь Гуанъяо подошел, опустил взгляд и задал еще вопрос: —Ты его не поранил? —Нет. Он потерял сознание от испуга— договорив, он бросил человека на пол. —Миньшань, не будь столь жестоким. Он испуга не вынес, а ты его бросаешь Пленника выложили, прямо как мешок картошки, только аккуратно, прямо рядом с Лань Сичэнем, Цзян Шэнли и Цзинь Лином. Лань Сичэнь присмотрелся, убрал с лица человека прилипшие от дождевой воды волосы и увидел, что перепугавшимся до обморока был никто иной, как Не Хуайсан.  — Это же глава ордена Не — уже более выразительно отчеканил Цзян Шэнли. Лань Сичэнь, подняв взгляд, спросил: —Зачем тебе понадобился Хуайсан? Цзинь Гуанъяо ответил: —На одного Главу Ордена в моих руках стало больше, это нагонит страха на остальных. Впрочем, не изволь беспокоиться, брат. Ты всегда знал, каково мое отношение к Хуайсану. Когда придет время, я непременно отпущу вас в целости и сохранности Лань Сичэнь бесстрастно произнес: —Должен ли я тебе верить? —Как сочтешь нужным. Поверить или не поверить, выбора у тебя особенно нет В это же время, где-то в другом конце храма, там разбушевался прибывший Су Ше. Которому, однако, чем-то насолил Вэй Усянь. Цзинь Лин, который все это время тихо слушал из перепалку, на слова Вэй Усяня о том, что «ему не раз приходилось переписывать, вот и запомнил» Цзинь Лин без раздумий выпалил: —Тебе что, больше делать было нечего, как переписывать правила Ордена Гусу Лань? Ты же не…— Он собирался сказать «ты же не из этого клана», но на середине фразы посчитал ее неуместной, поэтому с потемневшим лицом прикусил язык. — Брат Лин, орден Гусу Лань, не раз принимал в свои дворы учеников со всех орденов. Наверное, господин Вэй попал под год набора учеников... — тихо шепнул Цзян Шэнли на ухо двоюродному брату: — Тем более, переписывание правил считаеться одно из наказаний в Гусу... — Вот оно что, хм— сделал вывод Цзинь Лин. — Конечно, отец мне не много рассказывал о юношестве, или детстве. Зато тетя немного пересказала. Если тебе интересно, пока мы ждем подмогу, я могу и тебе рассказать — приставив указательный палец к губам, Цзян Шэнли загадочно произнес. — Нет, мне это не надобно, оставь при себе— наотрез бросил Цзинь Лин. Выгнув бровь, Цзян Шэнли устало улыбнулся: — Ладно, как хочешь Внезапно, створки ворот яростно распахнулись! Вместе с дождем и ветром внутрь ворвалась сверкающая фиолетовая молния, которая нанесла удар прямо в грудь Су Шэ, отбросив того далеко прочь. Су Шэ с силой ударился о колонну из красного дерева, изо рта фонтаном хлынула кровь. А вместе с молнией, из небольшой дымки вылетел меч, с гравировкой Юйлун. Который яростное атаковал двух приближающихся монахов, они повалились на землю, не в силах подняться. Двое людей в фиолетовых одеяниях перешагнули порог и направились к главному залу Держа в руках промасленный зонтик, который укрывал обоих. Но несмотря на это, зонтик тот был немного маловат для двоих, однако же девушка вошла совсем сухая, а у мужчины слегка намокло плечо. Встрепенувшись, Цзян Шэнли, вне себя от радости, выкрикнул: — Отец! Матушка! — Дядя! Тетя! Убрав Юйлун примерно на цунь обратно в ножны, Цзян Лихуа, не выражала абсолютно никаких эмоций, до тех пор, пока ее взгляд не упал на двух юных пленников. Скользнув по нему взглядом, Цзян Чэн холодно ответил: — Как вам еще хватает совести звать меня? чего ж тогда сбежали! Договорив, он волей-неволей перевел взгляд на Вэй Усяня и Лань Ванцзи. Не успел он посмотреть им в глаза, как Су Шэ поднялся, опираясь на свой меч, Наньпин, и рванул в сторону Цзян Чэна. Тот не успел атаковать в ответ, когда воздух наполнился громким, двойным, лаем. Фея и Ляля ворвались в храм летучими рыбами и бросились на Су Шэ. К тому же в это мгновение из внутренних чертогов храма выбежали несколько монахов и заклинателей с мечами. Цзян Чэн холодно усмехнулся, затем вскинул правую руку и рассек воздух в храме Гуаньинь ярким фиолетовым сиянием Цзыдяня. Все, кого коснулся кнут, отлетели назад, Цзян  Чэн же так и продолжал держать в левой руке зонтик. И только когда все в храме уже беспорядочно валялись на полу, содрогаясь и извиваясь, словно тело поразил разряд молнии, Цзян Чэн наконец сложил зонт. Су Шэ, пытаясь отогнать собаку, яростно вопил. Цзинь Лин неподалеку закричал: —Фея! Ляля! Осторожно! Кусайте его! Кусайте за руку! Лань Сичэнь выкрикнул: —Глава Ордена Цзян, остерегайтесь звуков гуциня! Не успел он договорить, как со стороны внутренних чертогов храма полилась мелодия. Однако еще на горе Луаньцзан Цзян Чэн вдосталь натерпелся от этих темных мотивов. Естественно, он был более чем настороже. Как только в воздухе пронеслась первая нота, Цзян Чэн носком ботинка подцепил меч, который обронил кто-то из заклинателей. Левой рукой он отшвырнул бумажный зонт и подхватил меч, а правой достал из ножен Саньду. Зажав в каждой руке по мечу, он с силой ударил одним о другой. Клинки звякнули, издав резкий звук, заглушивший мелодию гуциня Цзинь Гуанъяо. Метод оказался весьма действенным! Была только одна проблема — звук остро резанул по ушам! Настолько болезненно, что создавалось впечатление, будто уши пронзил ужасающий шум. А для господ Ланей, выросших в Ордене Гусу Лань, это было и вовсе невыносимо. Они все одинаково слегка нахмурились. Цзян Лихуа тихо сказала: — Почему бы не заглушить одну мелодию другой, у меня все еще под рукой Ксиу. Не стоит этих убийственных методов... — жмурясь и прикрывая уши руками Плотно стиснув зубы, Цзян Чэн продолжал извлекать мечами отвратительный лязг, приближаясь к дальней стороне храма. Однако, не дожидаясь, пока он исполнит намерение атаковать, навстречу ему вышел Цзинь Гуаняо, прикрывающий уши руками. —Глава Ордена Цзян, должен признать поражение перед столь убийственным ходом Цзян Чэн нанес удар Цзыдянем по Цзинь Гуаняо, но тот ловко увернулся: —Глава Ордена Цзян! Как вы сюда попали? Цзян Чэн отказывался с ним говорить. Духовной силой Цзинь Гуанъяо не мог с ним сравниться и потому не осмеливался вступить в прямое противостояние. Ему оставалось лишь уворачиваться, снова и снова, сохраняя сдержанность, пока его подчиненные нападали на Цзян Чэна. —Вы последовали за А-Лином и А-Шэном, когда тот убежал? Должно быть, вас сюда тоже привела Фея, или Ляля. Ох, досадно, ведь это я подарил ему Фею, но она не проявляет ко мне ни капли уважения. И щеночка для юного Цзяна я тоже, по вашей просьбе, выкупил В этот миг интонации в голосе Цзинь Гуанъяо переменились, он заулыбался. —Глава Ордена Цзян, что с вами случилось? С тех самых пор, как мы начали, ваш взгляд так и бегает, словно вы боитесь посмотреть в ту сторону. Там что-то есть? Цзян Чэн огрызнулся: —Ты же верховный заклинатель. Дерись со мной, если можешь — к чему эта пустая болтовня? Цзинь Гуанъяо продолжал улыбаться. —Все еще избегаете смотреть туда? Там же нет ничего особенного, только ваш шисюн. Вы правда пришли сюда в погоне за А-Лином и А-Шэном? Цзян Чэн рявкнул: —Ты о чем?! Кого еще мне тут искать?! Лань Сичэнь воскликнул: —Не отвечайте ему! Цзинь Гуанъяо всегда умело обращался со словами. Как только Цзян  Чэн начал говорить с ним, его внимание можно было перевести на что угодно, а эмоции неизбежно усиливались. Цзинь Гуанъяо продолжил: —Отлично. Видите, господин Вэй? Ваш шиди пришел вовсе не за вами. Он даже взглядом вас удостоить не желает Вэй Усянь улыбнулся: —Какие странные речи вы ведете. Глава Ордена Цзян далеко не первый день так со мной обращается. Разве мне нужно напоминание от вас? — Цзян Чэн, ну же, перестань с ним болтать. Он просто отвлекает тебя! — выкрикнула Лихуа, вновь вынимая клинок. Со свистом меч полетел прямо на Цзинь Гуанъяо, однако не достиг цели и был выхвачен на лету и врезался прямо с стену храма. Внезапно, не успевшись переметнуться, Цзинь Гуанъяо бросил: — Госпожа Цзян, неужто вы, за то время пока мирно растили сына, растеряли все свои навыки. А ведь когда-то считались лучшей, среди женщин заклинательниц. Ай-йа, как прискорбно! — Это кто еще растерял— холодно съязвила Цзян Лихуа. Сложив печать пальцами, Юйлун, вырвавшись из стены, вновь направил острие на верховного заклинателя. Он достиг цели, но и в этот раз ему помешали, на последней минуте, Цзинь Гуанъяо удачно увернулся от меча. И клинок успел задеть только его лицо, на белоснежной щеке выступила кровь. — Лихуа, ты срываешься — тихо предупредил сестру, Лань Сичэнь Внезапно, Цзинь Гуанъяо выбросил вперед струну, которую до сих пор прятал. Цзян Чэн тут же собрался с духом, чтобы противостоять нападению. Цзыдянь сплелся со струной. Почувствовав онемение в руке, Цзинь Гуаняо тут же отступил. И все же почти сразу легко рассмеялся. Левой рукой он хлестнул другой струной и напал на Цзян Лихуа Зрачки Цзян Чэна сузились до маленьких точек. Взмахом запястья он перенаправил Цзыдянь наперехват струне. Цзинь Лин же выпалил: —Дядя, берегись! Воспользовавшись ситуацией, Цзинь Гуанъяо вынул меч, которым был опоясан, и нанес удар в грудь Цзян Чэна! Цзян Чэн с потемневшим лицом схватился за грудь. Меж пальцев закапала кровь, окрашивая ткань в черно-фиолетовый. Отбив атаку струны, Цзыдянь снова стал серебряным кольцом и вернулся на руку к Цзян Чэну.  — Отец!— подорвался Цзян Шэнли Воспользовавшись возможностью, Цзинь Гуанъяо поспешно подошел и запечатал духовные каналы Цзян Чэна. Затем вынул из рукава платок, стер кровь с лезвия и снова обернул меч вокруг пояса. Не оборачиваясь, он сказал девушке: — Госпожа Цзян, ваш супруг уже не в самом лучшем состоянии. Последующее противостояние и я, в следующий раз, могу не пощадить его. Как видите, почти все господа не в силах мне противиться. Вам, как одной женщине, должно быть понятно, что надо делать дальше Стиснув зубы, Цзян Лихуа холодно уставилась на Цзинь Гуанъяо, от нее прямо веяло морозом, даже Цзян Шэнли слегка поежился от необычного чувства. Прикрыв глаза, она провела пальцами по всем акупунктурным точкам и запечатала свои духовные силы. По телу тут же перестала разливаться духовная энергия, оставляя пустые меридианы сохнуть без энергии. Прежнее тепло, что беспрерывно разливалось по телу, утекло, подобно ручью. Цзинь Гуанъяо, в это время, невзначай бросил через плечо: — Как прискорбно, в моих руках теперь все нефриты Гусу Цзян Шэнли тут же бросился поддержать родителя. Цзян Лихуа, аккуратно переняла его и опустила клинок. Со вздохом Лань Сичэнь сказал: —Без резких движений, медленно помоги ему сесть — А-Шэн, у тебя должен быть мешочек с лечебными травами, где он? — хмуро взглянув на сына, спросила Лихуа. Будто что-то вспомнив, Цзян Шэнли быстро начал ощупывать себя на наличие мешка цянькунь, он похлопал руками от груди до пояса. И наконец, во внутренних карманах, нашел таки его. Аккуратно раскрыв мешок, юноша начал что-то быстро рыскать, а из мешочка постоянно падали какие-то флакончики или пачка трав. — Что так долго? — Щас щас, вот! Нашел! — сказав это, он вынул из мешка один флакончик с целебным отваром. — насколько я знаю, это должно помочь остановить кровь и побыстрее затянуть рану. Раздающийся издали лай собак-оборотней внезапно оборвался жалобным визгом. Цзинь Лин, услышав звук, содрогнулся, вспомнил давешние слова Цзинь Гуанъяо и закричал: —Фея, Ляля бегите! Они хотят убить вас! Лицо Су Шэ исказилось ненавистью. —Подчиненные не справляются. Эта трусливая псина исполняется отваги только в присутствии сильного покровителя. А как видит, что ситуация неблагоприятная и врага не одолеть, бежит, поджав хвост. Да так, что никому не угнаться! Цзинь Гуанъяо покачал головой. —Боюсь, она приведет еще кого-то на помощь. Нужно как можно скорее закончить начатое» —Толпа никчемного отродья! Пойду потороплю их Цзинь Лин вздохнул с облегчением.  В это время, Цзян Шэнли уже вовсю управлялся с лечением отца, будто он был и не мечник вовсе, а искусный лекарь. Вот только познания в врачевании, у него были лишь поверхностными. Юноша лишь знал как защитить или вылечить небольшой недуг, не больше. Хоть и постоянно собирал травы, которые, как казалось ему, были полезными. Такими темпами ему лучше стоит обратиться целителем, чем заклинателем. И основать свой, целительский, орден. — Вот, отец, возьмите мою подушку, она вам нужнее— усаживая Цзян Чэна на согретое место, Цзян Шэнли неловно пристал рядом. Атмосфера в это время накалилась до красна, между бывшими соучениками повисла тишина. Госпожа Цзян, которая, как казалось, погрузилась неглубокую медитацию. О чем-то глубоко задумалась. «А была ли атака Цзинь Гуанъяо направлена специально на нее?» — девушку все время посещали подобные мысли. Что-то между бывшими братьями было не то, вот только, что именно? В руках, Госпожа Цзян прокручивала флейту Ксиу, которая, за столько лет, уже немного поднаторела. Однако, ее не на день ни откладывали. «А ведь когда-то считались лучшей, среди женщин заклинательниц...» Эти слова, выразительно отчеканенные, эхом отдавались по гордости Шу-Джиао. Раньше? Казалось, этот бесконечный круговорот мыслей так утянул Цзян Лихуа, что та, будто отделилась от мира всего Неожиданно раздался тихий стон —ой-ой это пришел в себя Не Хуайсан, накрытый верхними одеяниями Лань Сичэня. Он с трудом приподнялся с земли и, едва разлепив глаза, спросил: —Где это я? Ко всеобщей неожиданности Не Хуайсан вдруг испуганно вскрикнул, будто собирался вновь грохнуться в обморок. В тот же миг из внутренних чертогов храма Гуаньинь послышались странные хлопки и шипение, будто что-то прыснуло в воздух. Спустя пару мгновений до них донеслись душераздирающие крики заклинателей, которые копали землю. Все присутствующие в передней зале изменились в лице. Вскоре до них донесся слабый, но жутко неприятный запах. Лань Сичэнь закрыл лицо рукавом, в его глазах отразилось едва заметное беспокойство. Вскоре к ним, пошатываясь, вышли двое. Су Шэ ковылял, поддерживая Цзинь Гуанъяо. Лица обоих отличались бледностью. Крики во внутренней зале все не стихали. Су Шэ воскликнул: —Глава Ордена, что с вами?! На лбу Цзинь Гуанъяо выступил холодный пот. Он ответил: —Со мной все в порядке. Я должен поблагодарить тебя Его левая рука безвольно висела, сотрясаемая дрожью от кончиков пальцев до плеча, будто от боли. Правой рукой он вынул из-за пазухи бутылочку со снадобьем и хотел было открыть, но одной рукой это сделать не получалось. Су Шэ тут же взял бутылек, высыпал из него пилюли и положил на ладонь Цзинь Гуанъяо. Тот проглотил снадобье, хмурясь от боли, но вскоре его лицо вновь облегченно разгладилось. Лань Сичэнь, поколебавшись секунду, спросил: —Что с тобой? Цзинь Гуанъяо на мгновение замер, и лишь когда его лицо вновь окрасилось румянцем, выдавил улыбку и ответил: —Секундная неосторожность» Он высыпал на пострадавшую конечность лечебный порошок, и тыльная сторона левой руки до запястья покраснела . Цзинь Гуанъяо дрожащими пальцами оторвал от рукава полосу белоснежной ткани и обратился к Су Шэ: —Миньшань, перевяжи мне кисть —Вы отравлены? —Яд все еще распространяется дальше. Но это не страшно, недолгая медитация поможет излечиться После того как Су Шэ закончил перевязку, Цзинь Гуанъяо снова собрался осмотреть внутренние чертоги, но Су Шэ поспешно остановил его: —Глава Ордена, позвольте мне! Невольно дернув за рукав девушку, Цзян Шэнли осторожно позвал родителя: — Матушка!... Не открывая густую завесу ресниц, Цзян Лихуа укоризненно спросила: — Что там такое, А-Шэн? Помявшись с минуту, Цзян Шэнли завелся: — Думаю, матушке будет лучше самим посмотреть на это Приоткрыв янтарные глаза, от такорфх повеяло холодом, Цзян Шэнли невольно съежился под таким взглядом, но быстро взял себя в руки. Привстав, и отряхнув с себя всю невидимую пыль, которой она поднахваталась, разговаривая с Цзинь Гуанъяо. Первое, что она увидела, точнее унюхала. Был едкий, на силу отвратный запах. Зажмурившись, она привела себя в порядок и, только потом осмелилась подойти. Цзян Лихуа, зайдя во внутренний чертоги, без капли эмоций бросила: — Ляньфан-цзюнь, что на этот раз вы решили провернуть? В этот момент раздался голос монаха: —Глава Ордена, здесь на земле остались следы раскопок. Кто-то вырыл подкоп с другой стороны! В самом деле, кто-то их опередил. Цзинь Гуанъяо развернулся и с силой ударил кулаком по крышке гроба. Никто не мог разглядеть лицо, но все видели, как дрожат его плечи. Вэй Усянь усмехнулся: —Глава Ордена Цзинь, вы никогда не думали, что, несмотря на то, что сегодня вы — богомол, позади вас все-таки притаился чиж? Вполне возможно, тот человек, который все это время следил за вами, даже сейчас из темноты наблюдает за каждым вашим действием, за каждым шагом. Нет, возможно, что он и не человек вовсе… Дождь лил стеной, слышались глухие раскаты грома. После фразы «не человек вовсе», на лице Цзинь Гуанъяо мелькнуло и исчезло выражение, которое почти можно было назвать страхом. Су Шэ холодно усмехнулся: —Вэй Усянь, кого ты хочешь напугать своими выдумками… Цзинь Гуанъяо сделал знак замолчать, страх в его глазах уже исчез. Он вновь взял эмоции под контроль и произнес: —Не трать силы на бессмысленные споры. Обработай раны и прикажи оставшимся людям приготовиться. Дождемся, когда яд в моем теле рассеется, и немедленно уходим» —Глава Ордена, но как же то, что мы искали? Губы Цзинь Гуанъяо чуть побелели. —Раз уж его выкопал кто-то другой, значит это уже не вернуть. Здесь больше нельзя оставаться —Есть! Цзинь Гуанъяо вынул из-за пазухи мешочек со снадобьями и протянул Су Шэ. Тот принял мешочек обеими руками, произнес: —Слушаюсь— затем, согласно приказу, больше не препираясь с Вэй Усянем, развернулся, распахнул одежды на груди и принялся обрабатывать раны. Левая рука Цзинь Гуанъяо, обожженная ядовитым дымом, все еще не слушалась, поэтому ему пришлось сесть на землю и сосредоточиться на медитации, чтобы избавиться от яда. Лань Ванцзи ледяным тоном обратился к Су Шэ: —Повернись Су Шэ как раз обрабатывал снадобьем раны на груди, опустив голову. Он стоял к ним боком, но услышав фразу Лань Ванцзи, которую тот произнес тоном, не терпящим возражений, все-таки машинально повернулся лицом. Су Шэ наконец понял, что именно пошло не так, и мигом запахнул одежду на груди. Но сидевшие лицом к нему люди уже прекрасно разглядели оголившуюся поверхность кожи. Возле самого сердца виднелось плотное скопление жутковатых чёрных отверстий различного диаметра. Цзинь Лин ничего не понимал, Не Хуайсан, скорее всего, тоже. Но Лань Сичэнь уже направил взгляд на Цзинь Гуанъяо. — Глава Ордена Цзинь, это тоже было частью плана нападения на тропе Цюнци? Цзинь Гуанъяо отозвался: — Почему ты так решил? От голоса Цзян Чэна повеяло холодом. — Тут и спрашивать нечего! Не будь Цзинь Цзысюнь проклят, последующих событий не произошло бы! Это нападение помогло тебе разом избавиться от Цзинь Цзысюаня и Цзинь Цзысюня, ведь оба были одного с тобой поколения, а значит являлись преградой на твоём пути к наследованию главенства над Орденом Ланьлин Цзинь и положению Верховного заклинателя. Проклятие наложил Су Шэ, а он — твой доверенный подчинённый. Неужели не ясно, чьим приказам он следовал?! Цзинь Гуанъяо не ответил, сосредоточившись на медитации. Вэй Усянь в ярости рассмеялся, в упор глядя на Су Шэ. — Я тебе что-то сделал? Между нами не было никакой вражды! Я тебя даже не знал! Цзинь Гуанъяо вмешался: — Молодой господин Вэй, уж вам-то должно быть ясно лучше других. Разве можно считать себя в безопасности только потому, что ни на кого не держишь зла? Как такое возможно? Изначально в этом мире никто ни к кому не испытывает вражды. Но кто-то в конце концов наносит первый удар. Голос Цзян Чэна так и сочился ненавистью. — Вероломный ублюдок!!! Су Шэ вдруг холодно усмехнулся: — Не стоит мнить о себе слишком многое. С чего ты взял, что я проклял Цзинь Цзысюня, чтобы досадить тебе? Тогда я и вовсе не являлся подчинённым главы ордена. Я проклял его просто потому, что хотел этого! Вэй Усянь переспросил: — Так значит, ты имел зуб на Цзинь Цзысюня? Су Шэ процедил: — Все эти гордецы… я убью каждого, кто попадётся мне на пути! Цзян Шэнли, у которого уже голова кругом идет от такого разворота событий, невольно призадумался. Дернув за вьющийся рукав девушки, он, по-детски невинно спросил: — Матушка, что же это проклятие на главе Молин? — Метки проклятия Тысячи Язв и Сотни Дыр Прикусив палец у губы, Цзян Шэнли начал откапывать в голове техники с подобным названием. Но, к сожалению, его познания заканчивались лишь на темном пути–недоразвитой узкой дорожке, первооткрыватель которого, пару мгновений назад, бесстыдно прижимался к мужчине по собствеой воле. Внезапно, на, "милостивые" слова Цзинь Гуанъяо, Цзян Чэн взъярился: — Это тебе уготована чертовски короткая жизнь! Начисто позабыв о собственных серьёзных ранениях, он схватил Саньду и чуть было не рванулся в атаку, но из раны тут же хлынула кровь. Цзинь Лин поспешно усадил его обратно. Не в силах сдвинуться с места, Цзян Чэн негодующе взорвался бранью: — Ах ты, сын шлюхи, которому чувство стыда в принципе незнакомо! То есть не ты приказал Су Шэ это сделать?! Да кого ты пытаешься обмануть?! На словах «сын шлюхи» улыбка Цзинь Гуанъяо на мгновение застыла. — Перестань — словно окатившей воде, прозвучал чистый голос девушки. Цзян Чэн на миг застыл, будто замерз в этой воде. Медленно переведя взгляд за спину, он встретился с абсолютно бесстрастным выражением лица супруги. Его будто окунули в пятнадцатилетнюю давность, когда он, как только встречался с господами Лань, встречался с этим, совершенно нечитемым выражением лица у юной девы. Тяжело сглотнув, гнев как рукой сняло. Однако едкий осадок все ж остался Вэй Усянь вмешался: — Похоже, звание сына шлюхи — в самом деле слабое место Главы Ордена Цзинь. Неудивительно, что ты убил Чифэн-цзуня. При упоминании Не Минцзюэ Лань Сичэнь переменился в лице. Улыбка Цзинь Гуанъяо тоже на миг застыла. Он тут же поднялся. Закончив медитировать, Цзинь Гуанъяо попытался пошевелить пальцами левой руки и обнаружил, что они вполне способны нормально двигаться. Он немедля приказал: — Готовьтесь к отбытию. Су Шэ ответил: — Есть! Двое монахов, по одному с каждой стороны, схватили Лань Сичэня. И только уже собравшись открыть ворота, Цзинь Гуанъяо вдруг произнёс: — Чуть не забыл. — он обернулся к Лань Сичэню, — По моим расчетам, запечатанные духовные каналы Цзэу-цзюня вскоре должны восстановиться. Цзинь Гуанъяо подошёл к Лань Сичэню. — Прошу меня извинить. Он уже протянул руку, когда что-то белое и тяжёлое вдруг обрушилось на землю перед ним. Цзинь Гуанъяо встревоженно отшатнулся, а приглядевшись, увидел бледное тело! Совершенно нагая женщина лежала на земле лицом вниз, извиваясь всем телом и конечностями так, словно хотела подобраться ближе к Цзинь Гуанъяо. Су Шэ обнажил меч и нанёс удар. Женщина закричала, вокруг неё вдруг вспыхнуло пламя. Она, пошатываясь, поднялась на ноги и снова попыталась дотянуться до Цзинь Гуанъяо.  Не успев сделать и пары шагов назад, Цзинь Гуанъяо споткнулся обо что-то, обернулся и увидел ещё два переплетённых тела, одно из которых схватило его за ногу. В этот момент откуда-то сзади раздался свист. Су Шэ взбесился: — Вэй Усянь! Никто и не заметил, когда это случилось, но теперь статуя Гуаньинь запестрела хаотичным множеством магических знаков, нарисованных свежей кровью. Глаз магического поля находился аккурат внутри Залы Гуаньинь. И теперь, поскольку Вэй Усянь незаметно разрушил его, всё запечатанное этим полем волной полезло наружу! Неожиданно раздался крик Цзинь Лина: — Что происходит? — Матушк...-А! Не успел юноша среагировать, как подол его одежды страстно разгорелся, и носок ботинка яростно пожирал огонь. Наклонившись, спрятав руку в рукав ткани, Цзян Лихуа легонько похлопала рукой по одеждам сына, потушив пламя. По велению Вэй Усяня голые мужчины и женщины не трогали Цзян Чэна, Цзинь Лина и остальных, но Цзинь Лин всё равно выставил перед собой Суйхуа. — Да что это за гадость? Никогда не видел такой… Из глаз Цзинь Гуанъяо рвался гнев. Один удар, вспышка огня, и он наконец добрался до статуи Гуаньинь. Он уже собирался стереть нарисованные Вэй Усянем символы, когда вдруг почувствовал, как к пояснице прижалось что-то холодное. Прозвучал голос Лань Сичэня: — Не двигайся. Цзинь Гуанъяо как раз собирался напасть в ответ, когда Лань Сичэнь ударил его по спине. Цзинь Гуанъяо прошептал: — Цзэу-цзюнь… твои духовные силы вернулись. Перекинувшись пару ударов с Су Ше, тот проигрышно повалился на землю Всё это произошло всего за пару секунд. Однако заклинатели Ордена Ланьлин Цзинь осознали, что случилось, только спустя некоторое время, которое провели, растерянно моргая. Су Шэ баюкал истекающую кровью правую руку, да и рана у него на груди снова открылась, а лезвие Бичэня было приставлено к горлу Цзинь Гуанъяо. Лань Сичэнь хотел было что-то сказать, но выражения лиц всех присутствовавших в храме Гуаньинь выглядели так, что он вначале произнёс: — Молодой господин Вэй, пожалуйста… отзовите этих созданий. Проблема была не только в их обнажённости и непристойности. Ко всему прочему, нечисть издавала настолько смущающие стоны, что оставалось мало сомнений в природе их занятия. Никто и никогда до этого не видел столь похабных призраков. Лань Сичэнь отвернулся, Цзян Лихуа, лишь просто слегка смутилась и невольно прикрыла ресницы, Цзян Чэн потемнел лицом, Цзинь Лин и вовсе то краснел, то бледнел. Цзян Шэнли разделил участь двоюродного брата, и будто две вылепленные фигуры, она оба, с отвращением отворачивались от картины. Вэй Усянь в оправдание заявил: — Я лишь хотел выпустить нечисть, которую он запечатал под храмом Гуаньинь, чтобы мы могли выиграть немного времени. Я и подумать не мог, что выпущу такое… Подобно Лань Сичэню, Лань Ванцзи отвернулся, единожды взглянув на призраки. Глядя в другом направлении, он произнёс лишь одно слово: — Пожар. Вэй Усянь тут же кивнул и со всей серьёзностью продолжил: — Да. Все эти озлобленные духи умерщвлены сожжением. Похоже, здесь когда-то произошёл пожар с множеством жертв. А после, пытаясь скрыть произошедшее и заодно запечатать призраков, пробужденных по причине ужасной смерти, Глава Ордена Цзинь решил построить здесь храм Гуаньинь. Лань Сичэнь спросил: — Глава Ордена Цзинь, пожар имеет к вам отношение? Голос Цзян Чэна прозвучал холодно: — Эти призраки пропитаны ненавистью к нему. Разве можно усомниться в его причастности? Лань Сичэнь произнёс: — Глава Ордена Цзинь… Не могли бы вы нам всё объяснить? Цзинь Гуанъяо ничего не ответил, костяшки на его руках побелели. Зато заговорил Вэй Усянь: — Похоже, Глава Ордена Цзинь не хочет рассказывать. — он поднял руку, и под ней тут же появился обнажённый труп женщины. Вэй Усянь положил ладонь ей на голову. — Но ты же не думаешь, что одно твоё нежелание говорить помешает мне найти способ всё узнать? Как только он договорил, Вэй Усянь, будто погрузился в транс. Его обмякшее тело уже было хотело упасть, но того поймал Лань Ванцзи. Цзян Шэнли, вновь, задал вопрос старшему: — Что это с Вэй Усянем? — Сопереживание.— хмуро ответил ему Цзян Чэн Внезапно, всю комнату охватил ярко-красная волна жара и, в этот миг, Вэй Усянь тут же резко подорвался. Лань Ванцзи спросил: — Что там? Лань Сичэнь тоже заговорил: — Молодой господин Вэй, что вы увидели? Вэй Усянь глубоко вдохнул, чтобы успокоиться, а потом ответил: — Думаю, Глава Ордена Цзинь вырос в этом храме Гуаньинь. Цзинь Гуанъяо сохранял самообладание. Цзян Чэн недоумённо протянул: — Вырос? Разве он не… — Он собирался сказать «разве он вырос не в публичном доме», когда вдруг тоже осознал. — Этот храм когда-то был публичным домом. Он сжёг то место дотла и построил на его месте храм Гуаньинь! Лань Сичэнь спросил: — Ты действительно устроил пожар? Цзинь Гуанъяо ответил: — Да. Цзян Чэн холодно рассмеялся. — Как-то слишком спокойно ты признался. Цзинь Гуанъяо сказал: — Разве теперь есть какая-то разница? Одним поступком больше, одним меньше. После недолгой тишины Лань Сичэнь спросил: — Ты планировал таким образом замести следы? Цзинь Гуанъяо ответил: — Не совсем. Лань Сичэнь вздохнул и не стал продолжать. Цзинь Гуанъяо поинтересовался: — Ты не собираешься спросить — почему? Лань Сичэнь покачал головой. А мгновением позже заговорил, хотя и не отвечая на вопрос. — Дело не в том, что я не знал о твоих поступках. Я просто верил, что для каждого из них у тебя есть причина. Он продолжил: — Но твои деяния переходят всякие границы. И я… теперь не знаю, стоит ли верить тебе. В голосе Лань Сичэня угадывались крайняя усталость и разочарование. На улице бушевала гроза. Ветер пробирался через щели храмовых ворот. И под пронзительный вой стихии Цзинь Гуанъяо вдруг упал на колени. Все удивленно замерли. Вэй Усянь, только что забравший у Цзинь Гуанъяо меч с пояса, тоже весьма удивился. Цзинь Гуанъяо слабым голосом начал: — Брат, прости меня. — … Вэй Усянь не сдержавшись, произнес: —Эй, слушайте, давайте лучше хорошенько подерёмся, вместо того чтобы разговаривать. Будем просто сражаться, идёт? Цзинь Гуанъяо продолжил: — Брат, мы с тобой знакомы уже много лет. Что бы кто ни сказал, ты ведь знаешь, как я к тебе отношусь. Я больше не намерен занимать пост Верховного заклинателя, и я окончательно уничтожил Тигриную Печать Преисподней. После этой ночи я отправлюсь в земли Дунъин и больше никогда не вернусь. Учитывая всё это, сохрани мне жизнь, прошу. Вэй Усянь произнёс: — Глава Ордена Цзинь сказал, что Тигриная Печать полностью уничтожена. Могу ли я на неё взглянуть? Цзинь Гуанъяо ответил: — Молодой господин Вэй, восстановленная версия — это всё же не оригинал. Её можно использовать лишь ограниченное количество раз. Она уже стала абсолютно бесполезной. Кроме того, вам лучше всех известно, сколько тёмной энергии в ней содержится. Думаете, я бы стал носить с собой обломки, от которых больше нет толку и которые могут навлечь лишь сплошные несчастья? Вэй Усянь протянул: — Откуда мне знать. А вдруг ты сможешь найти ещё одного Сюэ Яна? Цзинь Гуанъяо: — Брат, каждое мое слово — чистая правда. Его голос звучал более чем искренне. Цзинь Гуанъяо действительно весьма уважительно обращался с Лань Сичэнем с момента пленения. В этот миг Лань Сичэнь всё ещё не был способен отвернуться от него. Он лишь вздохнул: — Глава Ордена Цзинь, ещё когда выяснилось, что ты по собственному разумению спланировал нападение на гору Луаньцзан, я сказал, что тебе больше нет нужды звать меня «братом». Цзинь Гуанъяо ответил: — Произошедшее на горе Луаньцзан — ужасная ошибка, на которую меня толкнуло отчаяние. Но у меня не было пути назад. Лань Сичэнь переспросил: — Что значит «не было пути назад»? Лань Ванцзи слегка нахмурился и холодно произнёс: — Брат, не заводи с ним лишних разговоров. Вэй Усянь также вмешался: — Глава Ордена Лань, вы помните, о чём сами предостерегали Главу Ордена Цзян? Не стоит слишком долго с ним разговаривать. Именно в эту слабость и целил Цзинь Гуанъяо. Он понизил голос: — Я получил письмо. Лань Сичэнь спросил: — Какое письмо? — С угрозами. В письме говорилось… о моих деяниях, и о том, что через семь дней они будут обнародованы на всю Поднебесную, и либо я сам покончу с собой в качестве жеста покаяния, либо… останется только ожидать смертного часа. Лань Сичэнь: — Даже в таком положении ты не должен был, позабыв обо всём на свете, идти на убийства! Ведь ты же… — Но что мне оставалось делать? Ждать, когда правда раскроется и разнесётся слухами по миру? Ждать, когда я стану посмешищем среди заклинателей на сотни лет вперед? А потом упасть на колени и принести извинения, подставить лицо, чтобы они могли наступить на него, умолять о прощении? Брат! Третьего не дано, либо я убью их, либо они — меня. Лицо Лань Сичэня окрасилось гневом. Отступив на шаг, он произнёс: — Но ведь виной всему… твои деяния, о которых говорилось в письме! Если бы ты не сотворил всего этого, разве улики попали бы кому-то в руки? — Брат, послушай меня. Я не отрицаю того, что сделал… — Еще бы ты стал это отрицать! Доказательства налицо! — Поэтому я и говорю, что не отрицаю! Но разве я пошел бы на убийство отца, жены, сына и брата, если бы не оказался в безвыходном положении? Неужели в твоих глазах я совершенно утратил человеческий облик?! Выражение лица Лань Сичэня немного смягчилось. — Хорошо. Я задам тебе несколько вопросов, можешь ответить на каждый по очереди. Лань Ванцзи воскликнул: — Брат! Он вынул меч, но Лань Сичэнь, разгадав его замысел одним ударом покончить с Цзинь Гуанъяо, поспешно предостерёг: — Не стоит беспокоиться, сейчас он ранен и обезоружен, а значит, находится в проигрышном положении. Здесь достаточно людей, чтобы не дать ему прибегнуть к уловкам. В этот момент Вэй Усянь весьма кстати отвесил Су Шэ пинка, пресекая попытку незаметно подняться. — Приглядите за остальными, а здесь я справлюсь. Лань Ванцзи, услышав гневный рев Су Шэ, направился в его сторону. Вэй Усянь понимал, что Лань Сичэнь, опираясь на братские чувства, всё же хранит нить смутной надежды и потому не может не дать Цзинь Гуанъяо шанса оправдать себя. Он и сам хотел послушать, какие ответы Цзинь Гуанъяо даст на некоторые вопросы, и потому приготовился краем уха слушать. Лань Сичэнь произнёс: — Во-первых, правда ли, что своего отца, прежнего Главу Ордена Цзинь, ты именно таким способом… Цзинь Гуанъяо осторожно перебил: — На этот вопрос я бы хотел ответить в последнюю очередь. Лань Сичэнь, сокрушённо покачав головой, продолжил: — Во-вторых, твоя… госпожа… — это слово далось ему с трудом, и он немедленно исправился: — Твоя сестра, Цинь Су. Ты  действительно знал, что между вами есть кровная связь, и всё равно женился на ней? Цзинь Гуанъяо смотрел на него немигающим взглядом, и вдруг по его щекам полились слёзы. С болью в голосе он ответил: — …Да. Лань Сичэнь сделал резкий глубокий вдох, его лицо стало пепельно-серым. Цзинь Гуанъяо тихо добавил: — Но у меня правда не было иного выхода. Лань Сичэнь жёстко возразил: — Разве здесь могло не быть иного выхода?! Это твой брак! Твоего отказа было недостаточно? Пускай ты бы разбил Цинь Су сердце, но всё же такой исход многим лучше, чем разрушить жизнь той, которая искренне тебя любила, почитала и никогда не относилась с презрением! — Разве моя любовь к ней не была искренней?! Но у меня не было выхода! Если я сказал «не было» — значит, не было! Да! Это  мой брак, но неужели ты считаешь, что я по-настоящему мог отменить его, лишь объявив, что не согласен?! Брат, твоя наивность тоже должна иметь какие-то пределы. Я приложил неимоверные усилия, чтобы Цинь Цанъе согласился выдать за меня свою дочь, с огромным трудом мне удалось окончательно удовлетворить все требования, что выдвинули и Цинь Цанъе, и Цзинь Гуаншань, а ты хочешь, чтобы я внезапно отменил свадьбу, когда торжество уже на носу? Какие  доводы я должен был привести? И как впоследствии объясняться перед обоими?! Брат, ты хоть представляешь, что я почувствовал, когда, как мне казалось, всё устроилось как нельзя лучше, но тут внезапно явилась госпожа Цинь с тайным визитом, чтобы раскрыть мне правду? Удар молнии, сверзившийся с небес прямо в темя, не вселил бы в меня большего ужаса! А знаешь, почему она не отправилась к Цзинь Гуаншаню, вместо этого тайком решила обратиться ко мне? Потому что Цзинь Гуаншань взял ее силой! Мой  распрекрасный отец не обошёл стороной жену своего подчинённого, который служил ему многие годы, и даже не заметил, когда у него появилась еще одна дочь! Столько лет она не решалась рассказать о случившемся своему мужу, Цинь Цанъе! Но как ты думаешь, если бы я внезапно отменил свадьбу, тем самым позволив им узнать причину, кого в конце концов объявили бы виновным в разладе между Цзинь Гуаншанем и Цинь Цанъе, кто более всего пострадал бы, не в силах достичь примирения ни с одной из сторон?! Окружающие не впервые слышали о бессовестном поступке Цзинь Гуаншаня, и всё же слушателей прошибло ознобом от отвращения. Причём не ясно, какое чувство оказалось сильнее — отвращение или мороз по коже. Лань Сичэнь продолжил: — Но даже если… даже если ты не мог не жениться на Цинь Су, ты ведь все равно мог избегать её. Почему ты с ней… для чего ты зачал А-Суна? Чтобы впоследствии убить сына своими руками? Цзинь Гуанъяо схватился за голову и сбивчиво проговорил: — …После свадьбы я ни разу не прикоснулся к А-Су. А-Сун… был зачат ещё до свадьбы. Побоявшись, что положение может перемениться к худшему, что могут возникнуть новые препятствия… Лань Сичэнь вздохнул. — В-третьих. Не думай увиливать. Ответь мне, смерть Цзинь Цзысюаня… была умышленно подстроена тобой? не решался слишком долго оставаться со своей женой наедине, а от одного взгляда на сына у меня мороз пробегал по коже? Кроме этого, родной отец, будто так и должно быть, поручил мне совершить следующее — убить крайне опасного человека, который в любой момент мог потерять рассудок и, управляя мертвецами и призраками, учинить масштабную резню! Мы даже родились в один день, но почему же Цзинь Гуаншань, устроив в честь одного сына пышное празднество, преспокойно наблюдал, как другого пинками спустили с лестницы Башни Золотого Карпа, да так что он с самой верхней ступени катился до самой нижней?! Он наконец выплеснул наружу ненависть, спрятанную глубоко внутри, но только не к Цзинь Цзысюаню, не к Вэй Усяню, а к собственному отцу. — Не пытайся найти оправданий! Убивал бы тогда тех, к кому испытывал ненависть, зачем нужно было трогать Цзинь Цзысюаня?! Цзинь Гуанъяо спокойно ответил: — Как видишь, я убил всех. — И к тому же подобным способом. В глазах Цзинь Гуанъяо блеснули слёзы. Стоя на коленях, он выпрямил спину и с лёгкой улыбкой произнёс: — Да. Такая смерть как нельзя лучше подошла жеребцу-осеменителю, который всюду оставлял потомство. Разве нет? Лань Сичэнь выкрикнул: — А-Яо! Цзинь Гуанъяо же, будто ничего не заметив, невозмутимо произнёс: — Брат, не суди меня за то, что сейчас я ругаю его последними словами. Когда-то я тоже возлагал надежды на своего отца. Я исполнял любые его приказы, будь то предательство Главы Ордена Вэнь, покровительство Сюэ Яна или истребление инакомыслящих. Не  важно, насколько глупыми и вызывающими негодование они были. Но знаешь, почему я окончательно разочаровался в нём? Я прямо сейчас отвечу на твой первый вопрос. Вовсе не потому, что в его глазах я не стоил ни волоса с головы Цзинь Цзысюаня, ни пары чёрных дыр на теле Цзинь Цзысюня. Не потому, что он признал Мо Сюаньюя, и не потому, что впоследствии придумывал всяческие способы выставить меня пустым местом. А из-за его чистосердечных слов, которые он сказал одной из своих служанок, когда снова отправился провести время в кутеже и распутстве. Почему такой глава ордена, как он, который сорил деньгами, словно грязью, не стал прикладывать и капли усилий, чтобы выкупить мою мать из публичного дома? Очень просто. Он считал это излишними хлопотами. Моя мать ждала так много лет, столько раз оправдывала его передо мной, выдумала множество непомерных трудностей, с которыми он якобы столкнулся… но истинная причина заключалась всего-то в двух словах: излишние хлопоты. Он сказал так: «Более всего излишних хлопот приносят женщины мало-мальски образованные. Они  всегда считают, что находятся на ступень выше других девиц, у них и запросы выше, и мыслят они нереалистично, потому и хлопот от них больше. Если я выкуплю её и заберу в Ланьлин, ещё неизвестно, с чем она привяжется ко мне в следующий раз. Так что пускай сидит на месте и не высовывается, с её данными она будет пользоваться популярностью ещё пару лет, уж как-нибудь заработает на остаток жизни». «Сын? А, не напоминай». Цзинь Гуанъяо мог похвастаться отличной памятью, и теперь, когда повторил всё слово в слово, остальные живо представили, как сам Цзинь Гуаншань произносит эти слова, будучи навеселе. Он усмехнулся: — Видишь, брат? Как его сын, я удостоился лишь «А, не напоминай». Ха-ха-ха-ха… В глазах Лань Сичэня промелькнула боль. — Несмотря на то, что твой отец… но и ты тоже… В конце концов, он не смог вынести вердикта и, прервавшись на полуслове, со вздохом заключил: — Какой прок от того, что ты сейчас всё это говоришь. Цзинь Гуанъяо, улыбаясь, развёл руками. — Ничего не поделаешь. Я совершил все на свете ужасные поступки и всё же ожидаю, что кто-то проявит ко мне сострадание. Такой уж я человек. На слове «человек» его запястье внезапно выгнулось. Тонкая красная струна обвилась вокруг шеи Цзинь Лина. Слезы всё ещё блестели в уголках глаз Цзинь Гуанъяо, когда он угрожающе произнёс: — Не двигайся! В этот раз он застиг их врасплох. Цзян Чэн взревел: — Вэй Усянь! Ты разве не обезоружил его? В критический момент он всё-таки первым делом закричал на Вэй Усяня, причём фраза вырвалась тоном, точно как в их юношеские годы. Вэй Усянь закричал в ответ: — Но я правда изъял все его струны! Ведь не могли же заклинательские способности Цзинь Гуанъяо достичь уровня, когда можно создавать предметы из воздуха! Лань Ванцзи, краем глаза взглянув на струну, немедленно догадался: — Он прятал её внутри своего тела. Остальные, проследив за его взглядом, увидели расползающееся красное марево на белых одеждах Цзинь Гуанъяо в области живота сбоку. Струна была красной от крови. Конечно, Вэй Усянь раньше не смог найти её, поскольку Цзинь Гуанъяо прятал струну не на теле, а внутри. Разговором ему удалось повлиять на эмоции Лань Сичэня, отвлечь внимание остальных и заставить взволнованного Цзинь Лина приблизиться. Когда настал момент, он воспользовался всеобщей ослабленной бдительностью, молниеносно проткнул себе живот и выудил из внутренностей струну. Кто мог ожидать, что ради этого последнего шанса Цзинь Гуанъяо так поступит со своим телом? Моток струны, хоть и очень тонкой, а всё же — инородное металлическое тело, и наверняка ощущения от того, что он находится внутри и двигается вместе с внутренностями, не слишком приятные. Цзян Чэн издал надрывный крик: — А-Лин! Вэй Усянь тоже невольно дёрнулся вперёд, но кто-то немедля его задержал. Обернувшись, он увидел Лань Ванцзи, и лишь тогда насилу сохранил хладнокровие, не позволяя эмоциям взять верх. Цзинь Гуанъяо, взяв Цзинь Лина в заложники, поднялся на ноги и произнёс: — Не стоит так волноваться, Глава Ордена Цзян. Всё-таки А-Лин рос на моих глазах. Я повторюсь, сейчас мы мирно разойдёмся по своим дорогам, а спустя некоторое время вы сможете увидеть А-Лина живым и здоровым. Госпожа Цзян, внезапно подала голос: — А-Лин, не дергайся. Не разговаривай, не делай лишних движений. Ляньфан-цзюнь, стало быть, у вас совсем совести нет. Цзинь Гуанъяо, как ни в сем не бывало, сказал: — Извольте, ко всему сожелению, я ее уже давно вытравил Вэй Усянь, ощущая, как вспотели ладони, произнёс: — Глава Ордена Цзинь, вы ничего не забыли? Ваш преданный подчинённый всё ещё здесь. Цзинь Гуанъяо бросил взгляд на Су Шэ, которому Лань Ванцзи угрожал Бичэнем, но тот из последних сил прохрипел: — Глава Ордена, оставьте меня! Цзинь Гуанъяо немедленно ответил: — Благодарю. Лань Сичэнь медленно произнёс: — Глава Ордена Цзинь, вы снова солгали. — Лишь в этот раз, больше такого не повторится. — В прошлый раз ты говорил то же самое. Я уже не могу отличить, какие из твоих речей правдивы. Цзинь Гуанъяо открыл было рот, но тут с небес прозвучал невиданный доселе оглушительный удар грома, будто источник его находился прямо над ухом. Цзинь Гуанъяо от этого звука невольно содрогнулся и проглотил слова, которые собирался произнести. Следом послышался странный грохот снаружи: Бум! Бум! Бум! Каждый следующий удар звучал громче предыдущего, с каждым разом трещин на засове храмовых ворот становилось всё больше, и с каждой секундой всё сильнее искажалось выражение лица Цзинь Гуанъяо. На четвёртый удар засов наконец не выдержал — раскололся на части. Сквозь разбитые ворота внутрь влетели брызги дождя, который лил плотной стеной, и чёрная как смоль тень. Цзинь Гуанъяо вздрогнул, будто хотел увернуться, но тут же подавил в себе этот  порыв. Тень, влетевшая в храм, направилась не к нему, а к Вэй Усяню и Лань Ванцзи. Они непринужденно разошлись в стороны, после чего снова непринуждённо встали рядом. Обернувшись, Вэй Усянь воскликнул: — Вэнь Нин? Вэнь Нин впечатался в статую Гуаньинь, вверх ногами и вниз головой. Повисев так немного, он с глухим стуком упал. Раздался его голос: — Молодой господин… Не Хуайсан же громко закричал: — Брат!!! Помимо Вэнь Нина, который влетел в храм, на пороге показался ещё один силуэт, высокий и крупный. Очертания его были грубыми, лицо чёрно-серым, во взгляде ни единого признака жизни. То был не кто иной, как Чифэн-цзунь, Не Минцзюэ! Будто железная башня, он стоял перед храмом Гуаньинь посреди грохочущего ливня и перекрывал путь наружу. На том месте, где голова была ровно приставлена к шее, виднелось множество чёрных стежков. Кто-то додумался взять нить и пришить голову к безголовому телу! — …Старший брат. Цзинь Гуанъяо тоже сбивчиво пробормотал: — …Старший брат… Сразу три человека в храме назвали Не Минцзюэ братом, вот только все они сделали это по-разному. Цзинь Гуанъяо накрыло волной ужаса, от которой он весь задрожал. Ведь больше всего в этой жизни Цзинь Гуанъяо, вне всяких сомнений, страшился именно своего названого брата, который обладал взрывным характером и спуску ему не давал. Дрожь прошла по его телу, по рукам, а затем начала дрожать и кровавая струна, которую он крепко сжимал в руке. Именно в этот момент Лань Ванцзи сделал стремительный взмах Бичэнем и нанёс рубящий удар. В мгновение ока он оказался перед Цзинь  Лином и что-то схватил. Цзинь Гуанъяо ощутил лишь, как плечо охватила лёгкость, и на миг застыл. А когда опустил взгляд, то  увидел, что его правая рука исчезла. Правая рука, которой Цзинь Гуанъяо сжимал струну, оказалась отрублена ровно по предплечье. Именно её и схватил Лань Ванцзи. Кровь брызнула из свежей раны фонтаном, Цзинь Гуанъяо побледнел от боли, не в силах даже издать крик. Он пошатнулся, сделал несколько неловких шагов назад, но не смог устоять и повалился наземь. Зато Су Шэ разразился душераздирающим воплем. Лань Сичэнь на один короткий миг ощутил желание помочь Цзинь Гуанъяо подняться, но в итоге не решился снова притрагиваться к нему. Лань Ванцзи разжал пальцы на отрубленной руке, струна ослабилась, и Цзинь Лин оказался освобождён из лап смертельной опасности. Цзян Чэн уж было бросился к племяннику, чтобы осмотреть, не поранился ли тот, однако Вэй Усянь его опередил. Он схватил Цзинь Лина за плечи, внимательно осмотрел и, убедившись, что кожа на шее юноши не повреждена — даже ссадины не осталось, облегчённо выдохнул. — Брат Лин, успокоительное?... — тихо шепнул Цзян Шэнли на ухо. — И оно у меня тоже найдётся — Никаких успокаивающих трав, А-Шэн— твердо отрезал за место Цзинь Лина Цзян Чэн Лань Ванцзи всегда орудовал мечом крайне аккуратно и тонко, и если бы ситуация не была столь критической, а струна не была столь опасным оружием, он не стал бы отрубать владельцу струны конечность, словно повар рубит овощи кухонным ножом. Однако руки Цзинь Гуанъяо дрожали, и если бы эта дрожь продлилась секундой дольше, или — ещё хуже, если бы он вовсе забыл, что у него в руках заложник, и бросился бы бежать, потянув за струну… Если бы Лань Ванцзи не принял мгновенное решение как можно быстрее отрубить руку, сжимающую струну, голова Цзинь Лина уже отделилась бы от тела, орошая потолок храма кровавым фонтаном! Юноша, тело и лицо которого забрызгало кровью из раны Цзинь Гуанъяо, всё ещё не до конца осознал, что произошло. Вэй Усянь же, крепко обняв его, произнёс: — В следующий раз держись-ка ты от опасных личностей  подальше, мелкий паршивец. Ну зачем ты так близко подошёл к нему?! Цзинь Лину непривычно было ощущать, что  кто-то обнимает его, поэтому бледное лицо тут же вспыхнуло румянцем, и юноша с  силой толкнул Вэй Усяня в грудь, вырываясь из объятий. Вэй Усянь однако прижал его ещё крепче, похлопал по плечам, а  потом одним движением отпихнул в сторону Цзян Чэна со словами: — Иди! Только больше не убегай без спроса, будь рядом с дядей! Цзян Чэн схватил Цзинь Лина, у которого всё ещё кружилась голова, посмотрел на стоящих рядом Вэй Усяня и Лань Ванцзи и, поколебавшись мгновение, прошептал Лань Ванцзи: — Спасибо. Несмотря на шёпот, слова слышались весьма отчётливо. Цзинь Лин поддержал: — Благодарю Ханьгуан-цзюня за то, что спасли мне жизнь. Лань Ванцзи кивнул и ничего не сказал в ответ. Капли крови, не задерживаясь на блестящем лезвии Бичэня, быстро стекли вниз, прежде чем Лань Ванцзи вновь поднял меч и направил его на стоящего на пороге храма Не Минцзюэ. Вэнь Нин медленно поднялся с земли, приделал сам себе оторванную руку и произнёс: — Берегитесь… мощь его затаённой злобы необычайно велика.