Пулемётчица стрóчит С утра и до ночи — Что белые, что басмачи. Если строчится Пулемётчице, То чего бы ей не строчить. ©Веня Д’ркин — Анка-пулеметчица
— Почему ты не можешь этого сделать?! — никогда в своей жизни до этого Фредерика не позволяла себе повысить голос на отца. Но сейчас она почти кричала, сжав кулаки и разве что не топая ногами. Она понимала, что выглядит сейчас как маленькая капризная девочка, которой не купили куклу с верхней полки магазина игрушек, но ей было все равно. Человек, которого она любила, которым восхищалась, который был центром ее жизни, сидел в следственном изоляторе по сфабрикованному обвинению, а ее обожаемый отец не собирался ничего предпринимать. Когда Яна забрали прямо из его кабинета в здании Генерального штаба, вывели через служебный вход на закрытую подземную парковку, посадили в неприметный автомобиль и куда-то увезли, ее не было в приемной. Обо всем этом она узнала позже. В тот день она должна была проходить плановый медосмотр, и только спустя долгое время ей в голову пришло, что арест Яна в ее отсутствие — это не совпадение. Тот, кто отдал этот приказ, был явно заинтересован, чтобы исчезновение главы Генштаба не было сразу обнаружено. И действительно, она долго не понимала, что происходит, пока вечером не получила звонок от Юлиана. — Адмирала арестовали, — голос подростка в комме был сухой, деловой и какой-то ломкий, словно он сдерживался изо всех сил. — Что? Арестовали? Что ты такое говоришь? — в первый момент ей показалось, что это такая неудачная шутка. Шутка? У Юлиана? Она похолодела. — Юлиан, где ты сейчас? — Я у Кассельнов, — так же сухо и коротко ответил тот. — Миссис Кассельн заехала и забрала меня из школы. Ей позвонил вице-адмирал со службы. У них началась масштабная проверка военной прокуратуры, выемка документов, никого долго не выпускали из офисов. У вице-адмирала свои каналы и возможности получить информацию. Он выяснил, что адмирала арестовала военная прокуратура по представлению главы Комитета по обороне и вооружениям Негропонте. По обвинению в измене. — Чтооо?! — кажется, она начала повторяться. Фредерика медленно села на стул. Ноги не держали, а в голове словно образовался ком ваты. Что за ерунда вообще происходит? — Я не знаю, что происходит, — как и полагается сыну Волшебника, Юлиан прочитал ее мысли на расстоянии. — Я надеялся, что вы сможете что-то выяснить через адмирала Гринхилла, лейтенант. — Я… конечно, я сейчас же… Этого просто не может быть! Юлиан, тебе что-то нужно? — Нет, — ответил Юлиан. — Просто буду очень благодарен, если вы выясните, что происходит, и куда увезли адмирала. И Юлиан отключился. Дальнейший действия Фредерика проделывала как в тумане. За нее работали дисциплина и выучка идеального адъютанта. После ряда звонков она обнаружила, что Яна нет ни на одной из столичных гауптвахт. Расспрашивала и выясняла она осторожно, потому что ей все еще казалось, что это какая-то ошибка, и громкими и неосторожными действиями она может повредить адмиралу. То, что арестованный адмирал Ян отсутствовал в системе военного судопроизводства, хотя, по словам Юлиана, арест произвела именно военная прокуратура, ужасно не понравилось Фредерике. И тогда она пошла к отцу. Переговоры с имперцами, пульт даль-связи в квартире депутата Эдвардс, какие-то деньги на счетах партии мира, председатель Трюнихт? Фредерика слушала внимательно, закусив губу, и вскинулась только, услышав от отца короткий итог. Он не собирался ничего предпринимать в связи с арестом адмирала Яна. Здесь ее и накрыло. Отец, сидя в кресле, молча ждал, пока она успокоится. Фредерика глубоко вдохнула, заставила себя сесть и досчитать до десяти. — Это потому, что ты боишься — Трюнихт и его банда мерзавцев объявит меня как адъютанта адмирала соучастницей? А потом через меня пристегнут к «заговору» и тебя? Отец посмотрел на нее одобрительно. — Не только это, Фредерика. У нас пат. Кто-то выходил на связь с Лоэнграммом из квартиры Джессики Эдвардс. Только у них двоих была возможность включить и разблокировать пульт. Мы точно знаем, что это не Ян, значит, это была она. Публично осудить и просто откреститься от нее — «Альянсу за мир» никто не поверит, что они тут не при чем, партия власти постарается. Выход из этой ситуации для них — повесить переговоры с имперцами на Яна, а Джессику выставить несчастной влюбленной дурочкой, обманутой коварным женихом-заговорщиком. — Но эти якобы имперские деньги… — О, эти деньги существуют, и именно имперские, можешь не сомневаться. Трюнихт знает, что делает. Вот только, я уверен в этом, ни Эдвардс, ни эти ее партийцы к ним касательства не имеют. Не настолько идиоты. Как только история выплывет наружу, они, как ответный ход, инициируют независимую проверку и будут кричать, что их подставили. Им более чем выгодно топить адмирала Яна, то есть всех нас. Фредерика моментально сложила два и два. — А нам, то есть армии, тогда наоборот — выгодно топить партию мира, вот оно как ловко получается. В тесном союзе с председателем Трюнихтом. Вот о чем ты вчера так долго говорил с ним по комму. Фредерика поднялась со стула, сверху вниз глядя на отца. Тот спокойно встретил ее взгляд. — Тебе нужно, чтобы адмирал Ян дал показания против Джессики. Но он этого не сделает, еще бы. И поэтому всем вам выгодно, чтобы он сидел там, где он сейчас есть, — чужим, незнакомым голосом медленно проговорила Фредерика. Истерики, которая колотила ее пять минут назад, как не бывало. Она была собранной и спокойной. А еще чувствовала разливающийся по венам холод, как от анестезии. — Когда-нибудь ты меня поймешь, Фредерика. Она молча развернулась и вышла из отцовского кабинета. Прошла в свою комнату. Открыла дверцу шкафа, где висела выстиранная и отглаженная лейтенантская форма. Медленно провела рукой по жесткому сукну короткой курточки. Он пошла в армию под влиянием двух людей — отца и лейтенанта Яна Вэньли. Парня на Эль-Фасиле чуть старше двадцати в такой же курточке, только мятой и плохо сидящей, с какими-то торчащими нитками и пятном на рукаве. Она запомнила это пятно, когда среди безумия творившейся вокруг эвакуации улучила момент и принесла ему кофе. Даже странно, на темной ткани не должно было быть видно пятно, ведь так? Когда она получила место адъютанта вице-адмирала Яна — это была как сбывшаяся мечта из книжек с картинками, которые когда-то давно маленькой Фредерике читала мама. Золушка попадает на бал и встречает принца. В детстве мама называла Фредерику своей принцессой, одевала в красивые платья с рюшами и белые носочки, но она всегда была слишком «папиной дочкой». Берет вместо диадемы и рабочий планшет вместо хрустальной туфельки. А вместо принца оказался Волшебник. Самый настоящий. Она была расторопна, незаменима и компетентна, не принцесса, разумеется, нет. Просто кто-то вроде волшебного помощника, невидимого и вездесущего. Ее трудами вокруг адмирала как будто сами собой готовилась и велась документация, организовывались звонки и совещания, появлялся чай и наливалось в него бренди. Она всегда подавала реплики, когда на него находил стих поболтать — Фредерика уже знала, что адмиралу так легче думается. Ей хватало этого, ведь она была влюблена, и они вместе творили волшебство. Сначала под Изерлоном, потом здесь, на Хайнессене. И даже багровые звезды Армлитцера не были страшны, потому что он был, и всегда рядом. Пока не настал тот самый черный день, когда она в конце рабочего дня спустилась по ступенькам на закрытую парковку Генштаба и увидела, как адмирал целует красивую светловолосую женщину, которую Фредерика сразу опознала по новостным роликам. Джессику Эдвардс. В этой сказке все же была настоящая принцесса. И Фредерика, конечно, никогда не смогла бы сравниться с ней, такой яркой, смелой и известной. Но здесь, кажется, у нас не та история, где принцесса вооружается щитом, опоясывается мечом и героически скачет на коне спасать своего возлюбленного из плена у злой ведьмы. Тут кто бы ей самой помог. Значит, остается Фредерика. Задумавшись, она сняла с вешалки форменный китель, села на кровать и обняла его крепко, как ребенка. Она уже приняла решение, знала, что будет делать, но не думала, что это дастся ей так тяжело. Она собиралась связать свою жизнь с армией и не видела для себя иного пути. Теперь же, ради призрачной надежды на успех, первое, что она должна сделать — сжечь то, что, как ей казалось, всегда составляло ее суть. «Помни, для кого ты это делаешь» — стиснула зубы Фредерика, крепче вцепляясь в китель. Комитет по обороне и вооружениям, Трюнихт, «Альянс за мир», адмирал Гринхилл — игроки за этой доской вели свои собственные партии. Общее у них было только одно — пока победитель не определился, все они ужасно боялись огласки. Голосование за проект о перевооружениях, расследование в отношении Джессики и партии мира, арест адмирала — все это происходило тихо и тайно, где-то будто в другом слое реальности. А потом, когда все будет кончено, людям, таким, как она или Юлиан, просто покажут красивую правильно состряпанную картинку. Так работают люди во власти, уж она на это насмотрелась. Ну что ж, если мы знаем, где у них слабое место, то туда и будем бить. Адмирал Ян ненавидел публичность. Он страдал на обязательных официальных церемониях, терпеть не мог любые пиар-мероприятия и избегал журналистов. Избегал? За него это тоже делала Фредерика. Адмирал не замечал, сколько раз она проводила его черным ходом вместо парадного, сколько раз прикрывала его, с милой улыбкой останавливая наседавших людей с микрофонами, сколько вежливых писем с отказами от интервью она вынуждена была писать каждый день. А ведь были еще комментарии для прессы, фанклубы, забитый пресс-релизами, приглашениями, просьбами и признаниями в любви электронный ящик, который Фредерика регулярно чистила, и бумажная почта, которую она рассортировывала. К счастью, адреса командующих в городе и протоколы маршрутов передвижения составляли тайну, и после пары громких судебных процессов с реальными сроками преследование журналистами известных военных сошло на нет. Однако для Фредерики это означало, что после того как она положит в канцелярию Генштаба свое прошение об отставке, у нее будет время только на один удар, и он должен быть нацелен идеально. Фредерика встала и с кителем в руках подошла к ростовому зеркалу. — Простите меня, адмирал, — вслух сказала она, вглядываясь в свое отражение и чувствуя холод в районе живота. Именно такой, который всегда ощущала, глядя на поднятую руку Яна перед командой «Огонь!». — Я знаю, что вы это терпеть не можете — обсуждение личной жизни, сплетни и ахающих дам у экранов с любимыми шоу. Но сейчас значение имеет то, что как раз они любят вас. Любят и интересуются. Вы же сами учили делать неожиданные ходы и использовать все возможности, даже самые неочевидные. Эти парни в партии власти и вправду думают, что люди читают правительственные газеты и смотрят правительственные каналы? Забавно. Хорошо, что они так редко выходят на улицу из своих кабинетов и лимузинов.***
Две недели спустя Фредерика сидела в кресле роскошной студии одной из самых популярных вечерних воскресных передач. Лицо, покрытое толстым слоем макияжа, ощущало жар софитов, вокруг суетилась визажист с кисточками, нанося последние штрихи. В животе, казалось, поселился осклизлый тяжелый комок. Шикарная женщина в больших роговых очках, — хозяйка телевизионного шоу — умно и жадно поблескивая глазами, тихо говорила Фредерике: — Не волнуйтесь, просто будьте собой. Я буду вынуждена представить вас как бывшего лейтенанта армии АСП и бывшего адъютанта Волшебника Яна. Фредерика на мгновение прикрыла глаза, вспоминая реакцию отца на ее отставку. «Плевать. Сосредоточься». — Мы порвем эфир, не сомневайтесь. И заставим этих тараканов немножко побегать, — ведущая хищно улыбнулась, и Фредерика почувствовала, как ее губы, покрытые специальным матовым блеском, растягиваются в такой же хищной и предвкушающей улыбке. Склизкий ком в желудке исчез, зато она почувствовала знакомый холод, бегущий по венам. «Прямо не врать. Не бояться эмоций. Высказывать предположения. Они посадили Героя Эль-Фасиля из-за законопроекта о перевооружениях. И романа с Джессикой Эдвардс, это подчеркнуть особо. Трагическая история любви. Бредовое обвинение в измене и никаких доказательств. Политики готовы на все, чтобы скрыть следы коррупции и воровства в армии. Все началось с того, что Ян Вэньли разоблачил имперскую шпионскую сеть. Возможно, все концы тянутся туда. Кому может быть выгодно убрать самого результативного адмирала? Боже, Фредерика, тебя посадят за разглашение. Плевать». Она сощурилась в камеры так, будто видела на тактическом обзорном экране треугольники вражеских флотов, и мысленно подняла руку. На мониторе замигали цифры обратного отчета. Пять, четыре, три, два, один…! — «Огонь!» — скомандовала про себя Фредерика.