Мне сегодня воздастся Три ступеньки от царства, Три подковки от Сивки, Три копытца от братца, Три попытки вернуться, Две попытки остаться… ©Веня Д’ркин — Кошка
Он лежал с закрытыми глазами, вытянувшись на застеленой грубым одеялом кровати, и в который раз расставлял на мысленной шахматной доске фигуры и фигурки будущего переворота. Кто поддержит Гринхилла сразу, кого убедят, кого принудят? Совместные учения флотов… Бьюкок в больнице. Глава информационой безопасности наверняка в их обойме. Они сразу попытаются занять парламент и арестовать Трюнихта там или в Доме правительства. Еще есть его вилла, недалеко от правительственного квартала. Захват телецентра, конечно же. И будут блокировать здания полиции и прокуратуры. Розенриттеры, броня, дополнительный десант Первого флота… Реакция Трюнитха, его встречные шаги. Полиция у него в кармане. Фактор Феззана. Сколько вообще пройдет времени, пока происходящее станет необратимым? Комбинации фактов и домыслов танцевали в голове, перестраиваясь, отметаясь, подсвечиваясь изнутри. Сад расходящихся тропок. У него наконец-то была информация, он мог думать и прикидывать, а это значит, — на некоторое время отключиться и не чувствовать. Глава Генерального штаба армии АСП адмирал Ян Вэньли плавал в этом состоянии, как в чистом бескрайнем океане, и не хотел возвращаться обратно, на берег. Там, на берегу, надо было решать. «Ты уже решил. Ты бездействуешь», — через отрешенность пробилась посторонняя эмоция, нарушая идеальную сосредоточенность, выбрасывая обратно в реальный мир. «Из-за Джессики? Или ты просто боишься делать то, что должен? Чего ты боишься, Вэньли? Ответственности? Или ошибиться?». Берег стремительно приближался. Блестящая паутина вероятностей, решений и последствий распадалась в голове. Вместо нее в памяти всплыла система Лигницы, флагман Паэты, улыбка и веснушки Аттенборо. Небрежное пожатие плечами и свой собственный беззаботный голос: «Сейчас хватило бы одной вражеской ракеты, чтобы нас тут всех положить. Как ты думаешь, из чего сделана атмосфера этой планеты, Дасти? К счастью, с той стороны все равно никто не догадается». С той стороны оказался Лоэнграмм. Тогда его еще называли фон Мюзель. «А тебя называли Герой Эль-Фасиля, так ведь? Никто из подразделения не уцелел, кроме людей на флагмане. Его спас Аттенборо, «случайно» упав на руль высоты. Пока ты бездействовал. На Эль-Фасиле ты спасал тех людей или просто себя? Кто ты такой, Ян Вэньли, «Чудотворец» Ян? Кого и что ты хочешь спасти сейчас? Демократию, Джессику, или — собственные представления о правильном?». Когда дверь открылась, Ян даже не пошевелился. — Адмирал Ян! — голос старшего надзирателя. Очнувшись, Ян сбросил берет с лица и быстро спустил ноги с кровати. Это что-то новенькое. — Пожалуйста, следуйте за мной. Его повели не к допросным и не к залу свиданий, а куда-то наверх, судя по ковровой дорожке на полу, в кабинет начальника следственного изолятора. Бесполезные наручники — просто чтоб лишний раз унизить, — в это раз отсутствовали. В кабинете кроме начальника, его зама и еще каких-то людей Ян увидел на экране настенного комма плоское как блин, раскрасневшееся лицо главы Комитета по обороне и вооружениям Негропонте. Его черные усы топорщились, и весь помятый и затравленный вид говорил о больших проблемах по ту сторону экрана. Внутри у Яна все оборвалось. «Не может быть, переворот не мог начаться или закончится так рано и быстро. Где мог ошибиться Гринхилл? Или я чего-то не понимаю». — Адмирал Ян! — Негропонте на экране нервничал все больше и почти кричал. — В отношении вас была допущена трагическая ошибка. Виновные будут наказаны по всей строгости! Обвинения с вас сняты, вы можете покинуть изолятор. Документы только что подписаны. — Здравствуйте, господин глава Комитета. Могу я в таком случае позвонить семье? — очень вежливо спросил Ян у экрана, складывая руки на груди. Негропонте вытаращил глаза. — Нет, за вами сейчас заедут правительственные машины, вы проследуете за сопровождающими… — Простите, господин глава Комитета, я никуда ни за кем не проследую, если я действительно свободен. Если же нет, то предпочту вернуться в свою камеру, кажется, обед у нас через пятнадцать минут. Негропонте шумно втянул воздух, и слабо махнул рукой. За его спиной на экране послышался какой-то далекий шум, похожий на низкий гул или рев. «Не похоже на садящиеся десантные шаттлы». — Вам лучше дождаться машины, адмирал, — вмешался начальник изолятора. — В городе сейчас беспорядки. Вообще-то, мы вызвали полицейский вертолет, но они уже полчаса как не отвечают. Ян прикусил губу. Беспорядки… Момент истины, не так ли? «Будешь стрелять в тех, кто тебя любит и кто тебе предан?» — в голове зазвучал голос Гринхилла. «Или уговоришь своих ребят сложить оружие, чтобы Трюнихт мог отправить их под трибунал, лишив нас боеспособности перед будущим вторжением Рейха? И заодно сдашь ему Джессику и ее «миротворцев»?» Ян глубоко вздохнул и повернулся к экрану с Негропонте. — Господин глава Комитета, что здесь происходит?***
Когда огромные металлические створки входных ворот изолятора неслышно закрылись у Яна за спиной, первое, что он увидел — ярко-синюю прокатную машину с красной рекламой агентства по аренде авто поверх капота. Машина весело мигнула фарами, дверь поехала вверх, и из салона выпорхнула незнакомая женщина в ярком платье с юбкой-колоколом, игриво взлетевшей на ветру, и светлом приталенном жакете. Вдалеке на дороге курилась пыль и блестели на солнце черные бока правительственных авто — видимо, прибывали те самые «машины сопровождения». Кажется, незнакомка успела сюда раньше. Ян, вздохнув, повернулся к ней и замер. Без вечного берета и форменного кителя лейтенант Фредерика Гринхилл выглядела абсолютно неузнаваемо. Он даже отступил на шаг. Она подлетела к нему и неловко дернула рукой в автоматической попытке отдать воинское приветствие. Смутилась на мгновение, а затем вцепилась в его рукав и потянула к машине. «Она что, накрасилась?» — тупо подумал Ян, неловко переставляя ноги. — «Почему она так одета? Что вообще…» — мысли спутались в голове и вместо приветствия он выдал только смущенное «Эээээ…». — Адмирал! — закричали из машины. — Юлиан, слава богу. Что ты тут делаешь? — позвонить воспитаннику из следственного изолятора ему так и не дали. — Ты же должен быть у Кассельнов. — Садитесь, адмирал, — скомандовала Фредерика. — А то сейчас придется перепираться с вашим сопровождением, а времени нет. Пусть лучше следуют за нами. Она была какая-то не такая. И дело даже не в том, что в красивом платье и с по-новому уложенными волосами без вечного берета она напоминала сильфиду или принцессу из детских сказок, а в том, как она на него смотрела. Из глаз и улыбки ушло едва уловимое щенячье выражение терпеливого ожидания, которое смутно царапало всякий раз, как он благодарил за идеально подготовленный отчет или заваренный чай. Фредерика непочтительно тащила его к машине, и в голосе ее слышались незнакомые уверенные интонации: — Я за рулем. Отвезу вас, куда прикажете. Точнее, куда мы сможем проехать, — поправилась она. — В городе сейчас баррикады и беспорядки. Осажден Дом правительства, парламент, Генштаб и здание генеральной прокуратуры. Тринадцатый и Первый флоты пока остаются на орбите. Вот связь, — она протянула ему тяжелый командирский комм. — Одолжила у капитана Блюмхарта, — пояснила она. — Они сейчас на броне охраняют демонстрации под парламентом и генпрокуратурой. Майор Линц, насколько мне известно, командует у здания правительства. Оппозиция с депутатом Эдвардс, кабинет министров и председатель Трюнихт внутри. Заседают уже третий час. Отец и старшие офицеры в здании Генштаба, их заблокировал многотысячный митинг. Там, пожалуй, самая напряженная обстановка, — нахмурилась Фредерика. — Полковник Шёнкопф развел офицеров штаба, военную полицию и своих ребят с митингующими по разным сторонам площади и пытается избежать провокаций. — Адмирал, я заварил вам чай, простите, пока никакого бренди. И тут у меня ланч-бокс с ирландским рагу, пока доедем, как раз успеете поесть, — вклинился в повисшую секундную паузу Юлиан. — Так, а теперь, пожалуйста, лейтенант Гринхилл, давайте с начала, — устало попросил Ян. Фредерика развернула машину, а два огромных черных автомобиля сопровождения послушно пристроились им в хвост. — Негропонте в общем ввел меня в курс дела, но подозреваю, что он многое утаил, не договорил и вообще наврал. — Я уже не лейтенант, — коротко сказала Фредерика, и это внезапное откровение неприятно кольнуло. — Все началось с того, что я поговорила с отцом, подала в отставку и выступила в прайм-тайм по центральному развлекательному каналу… Она докладывала четко, коротко, не упуская важных деталей — профессионально. Почему он никогда раньше не замечал, насколько она по-настоящему хороша в своей работе? Точнее, замечал, но воспринимал как должное, не иначе. Ян отхлебывал из термоса, Фредерика умело вела машину и рассказывала о том, как так получилось, что после ее откровений на вечернем шоу — «а потом еще на одном, и еще, и потом вышла огромная статья на четыре разворота в… впрочем, вы же не в курсе ситуации в демократической прессе» — Хайнессен внезапно встал на дыбы. Ян слушал и мрачно кивал. У людей накопились к правительству вопросы. Много вопросов. Особенно после миллионных потерь под Армлитцером. Уход кабинета их не снял, ведь оставалась партия власти, коррупция, огромный внешний долг. Выступление Фредерики внезапно оказалось спичкой, после которой полыхнуло. В городе начались многотысячные митинги с требованием освободить адмирала Яна, расследовать коррупцию на госзакупках в армии, прекратить политическое преследование Джессики Эдвардс и отправить в отставку главу Комитета по вооружениям Негропонте. И председатель Трюнихт повел себя более чем предсказуемо. — Там были эти рыцари-патриоты, очень много. Они полезли из всех щелей, как тараканы, — возбужденно перебивая Фредерику, заговорил Юлиан. — Началось побоище. У них был газ, резиновые дубинки, щиты — вооружены, будто полиция какая-то. Настоящая полиция, естественно, не вмешивалась. Все знают, что они едят у Трюнихта из рук. В общем, кого-то потоптали, кому-то разбили голову, людей не успевали по больницам развозить… Ян, холодея, слушал и понимал, что Юлиан оказался в самом эпицентре событий. — Было понятно, что всем нам сейчас придется очень плохо, но тут появились розенриттеры, — Юлиан хихикнул. — Это было похоже на сражение крыс с бультерьерами, не то, что я когда-то видел, как это выглядит, только читал, — поправился он. Ян завинтил термос, откинулся на спинку сидения и прикрыл глаза. Вот оно что! Митинги и выступления в городе и план переворота адмирала Гринхилла. Ну конечно, парламент, генпрокуратура, Дом правительства, вилла Трюнихта — все те места, которые взяли в осаду митингующие, были первоочередными целями армейского десанта. Мда, можно себе представить, на что это было похоже. Впрочем, Шёнкопф использовал бы и это, и еще как. Вот только вместо того, чтобы согласно диспозиции захватывать парламентариев и министров, он послал эти планы в пешее эротическое путешествие и скомандовал ребятам защищать безоружных людей от вооруженных уродов. В голове сама собой всплыла сценка в офицерском кафетерии перед взятием Изерлона и полковник, выливающий кофе в лицо мерзавцу, посмевшему распустить руки с девушкой-официанткой. «Эх, Вальтер, всегда против шерсти, да?» — Ян улыбнулся про себя. — И чего же сейчас требуют митингующие под охраной розенриттеров, лейтенант? — спросил Ян и спохватился. «Она уже не лейтенант и не твой адъютант, и вообще не обязана выполнять твои приказы». — Мисс Фредерика выступила перед митингующими прямо с брони, — опять перебил Юлиан. — Это было сильно! Капитан Блюмхард отдал ей свой громкоговоритель. Я там уже сидел внутри, они сказали, не смогут смотреть вам в глаза и сделают из самих себя отбивные, если со мной что-то случится, — он независимо пожал плечами. — Я — один из координаторов штаба митингующих, — улыбнулась Фредерика. — После всех моих выступлений и интервью. Мы создали в сети что-то вроде организационной платформы. Сначала мы просто не знали, где вас держат, и потребовали от генеральной прокуратуры и военной полиции обнародовать документы по вашему аресту. Сейчас же основное требование — отставка Трюнихта, прекращение политического преследования оппозиции, выборы нового кабинета, расследование деятельности рыцарей-патриотов и Комитета по обороне и вооружениям. Вас-то уже выпустили. Кстати, вам надо будет обязательно показаться людям и выступить, адмирал. И дать несколько интервью. — Да, конечно, — Ян рассеяно почесал в затылке. — Я не думаю, что председатель Трюнихт уйдет так просто. Но то, что они с оппозицией сели разговаривать, уже хорошо. Но что меня по-настоящему беспокоит, это адмирал Гринхилл и Тринадцатый флот. Вот этим мы сейчас и займемся. — Будете перехватывать командование? — серьезно просила Фредерика. — Да, и контроль «Ожерелья Артемиды». К тому же, мне нужны какие-то веские аргументы, чтобы идти в пасть к этим политическим овцам, шакалам и львам. Еще неизвестно, кто из них больнее кусается, — последнее Ян пробормотал, пытаясь настроить сложный защищенный комм связи. — Я помогу, адмирал, — Фредерика остановила машину, развернулась к нему с переднего сидения и, отобрав комм, ловко защелкала кнопками и рычажками. Ян вернул Юлиану термос. Нужно переговорить с ребятами из машин сопровождения. Просочиться в Дом правительства без них будет сложновато. Не выносить же розенриттерами дверь на глазах у стотысячного митинга. Но сначала — флоты и возможный повторный десант. И Гринхилл. Ян поморщился. «Еще два часа назад ты, кажется, был в отчаянии, а теперь тебе слишком мелок этот жемчуг?» Позже он позволит себе хорошо подумать над тем, к чему приводит недооценка политиками и командующими улицы, прессы и невообразимого нагромождения случайностей. Но все это потом, когда они разберутся с текущим кризисом, свернувшим явно не туда. «Пора взрослеть, Вэньли», — в голове опять зазвучал голос адмирала Гринхилла. Ян смотрел, как Фредерика, сдувая со лба упавшую завитую прядь, сосредоточенно копается в настройках комма. «Она ведь спасла тебя, горе-адмирал. Не от тюрьмы, от кое-чего похуже. В следующий раз, когда тебе придется решать…». — Лейтенант… то есть мисс Гринхилл… Фредерика… — Адмирал? — Ээээээ… — Слушаю вас, адмирал Ян. — Как что до того, чтобы… ну, восстановиться в армии и… ээээ, снова пойти служить под мое командование адъютантом? Вы же пошли на это, я имею в виду отставку, чтобы уйти из-под указов о неразглашении. Фредерика подняла на него сияющие глаза. — Спасибо за предложение, адмирал. Я была счастлива работать с вами. Но в последнюю неделю моя жизнь, видимо, слишком изменилась. Тем более, что когда вы посмотрите те записи передач и интервью, и услышите, что я там несла про вас и вашу личную жизнь, вы наверняка передумаете звать меня обратно, — Фредерика немного виновато улыбнулась, но в голосе ее не было ни капли сожаления, скорее лукавство. — Я думаю, мне стоит начать искать себя в гражданской деятельности. Я сейчас в некотором роде медийное лицо, — она поясняющим жестом указала на свое платье и жакет. — И наше дело еще не кончено. — Очень жаль, но, конечно, я понимаю. Она действительно изменилась. Ян спохватился, что не задал еще один вопрос. — Как же вы меня нашли? Фредерика сместила последний рычажёк в настройках комма и отдала его Яну. — Вы не представляете, какой интересной информацией владеют маленькие люди, на которых обычно не обращают внимания — секретари, курьеры, помощники. Адъютанты вот еще, — она снова лукаво улыбнулась. — Я ничего не смогла выяснить, пока была «при исполнении», по более-менее официальным каналам, но как только у председателя Трюнихта было принято решение вас выпустить из изолятора, и он позвонил Негропонте, нас немедленно информировали об этом. К тому времени мы уже узнали, где вас держат. — Понятно… спасибо, лейтенант, то есть Фредерика, … то есть мисс Гринхилл… спасибо вам за все. Ян отвернулся к комму и щелкнул кнопкой, открывая канал. Что ж, кажется, сейчас придется поработать. — Командующий Тринадцатым флотом вице-адмирал Фишер! С вами говорит глава Генерального штаба армии АСП адмирал Ян Вэньли…