…
Хорошо, что в школе всегда работал душ и хорошо, что Ванесса взяла запасной комплект одежды, в которую планировала одеться после тренировки. Этот Карл Уайтхаус, каким бы несносным говнюком ни был, оставался тёмной лошадкой. Лошадку эту хотелось усыпить с каждым днём всё сильнее и Мэй уже обдумывала план того, как это можно провернуть. Выйдя из раздевалки после душа Ванесса столкнулась с популярностью, о которой мечтала, пожалуй, никогда в жизни. Спортсмены словно поджидали её возле дверей, как стая голодных гиен. — Ванесса! Как хорошо, что ты уже здесь, ты не поможешь нам? — начала девчонка в коротком спортивном платье, — Аврора обещала поставить нам хорео, но она даже из дома выйти не хочет. Кто этим займётся, если не она? — Откуда я знаю? — удивилась Мэй. — Поставь всё сама. Ты же чирлидерша. — Эй, Ванесса, — девчонку в коротком платьишке заменил скуластый блондинчик в форме баскетболиста. — Аврора обещала нам договориться с тренерами о том, чтобы перенести наши тренировки с понедельника на четверг. Ты не знаешь, она уже договорилась? — Почему ты меня спрашиваешь? — Ну ты же… — он запнулся, потом продолжил. — Ну ты, вроде как, теперь на её место встала, разве нет? В общем, поговори с тренерами, о’кей? Стоило парню отойти, как тут же к Ванессе подбежали ещё спортсмены. Они галдели без устали и перебивали друг друга, забрасывая Ванессу своими просьбами и вопросами, ответов на которые у неё не было. В один прекрасный момент бейсболистка не выдержала и громко, на весь коридор крикнула всем заткнуться. Подростки замолчали, вытаращив на неё глаза. — Слушайте, я не Аврора. И я понятия не имею, чего она вам всем наобещала, — сказала Ванесса. — Я без понятия, кто будет ставить вам хореографию, и я без понятия, с кем она договаривалась, а с кем нет. Пожалуйста, оставьте меня, нахрен, в покое! — Да, но нам-то что делать? — спрашивает девушка в платьице и подруги поддерживают её, задавая тот же вопрос. — Она просто свалила и ничего не сказала, а наши планы из-за этого просто в заднице. Мы даже не знаем, состоятся ли осенние соревнования вообще. — А капитаны вам на что? На такой резонный вопрос спортсмены ответа не дали, пока один из парней не высказался. — Да они и между собой-то договорится не могут… Девчонка в платьице дополнила: — А Аврора была нашей капитаншей, так что на одного меньше… Впервые Ванесса почувствовала на собственной шкуре всю долю активисткой жизни. Ей-то казалось, словно это раз плюнуть — дать кому-нибудь пинка, чтобы на месте не сидели, и вешать плакаты со своей рожей на всех стенах, до которых доберешься. Но нет. Это было тяжкой ношей, не приносящей ничего, кроме проблем и всеобщего внимания. Весьма сомнительного, кстати. Спортсмены без своего босса выглядели как потерянные дети. Все они с надеждой смотрели на Ванессу в ожидании вердикта, который она вынесет. — Правило номер один, — к всеобщему облегчению начала она и все развесили уши. — Не докапываться ко мне, пока я иду в коридоре. Правило номер два — все свои вопросы и просьбы присылайте ко мне через капитанов, не надо шляться по одному и действовать мне на нервы. Чирлидирша только открыла рот, чтобы задать вопрос, и Ванесса ткнула в неё пальцем, говоря: — Теперь ты капитанша чирлидерш. Добро пожаловать. А теперь разойдитесь, мне пора, — Ванесса пробралась через толпу спортсменов и вышла, наконец, в полупустой коридор, где её снова остановили. На этот раз это были хипстеры в свитерах, дурацких очках и с камерами в руках. — А вам чего? — Пришли тебя снять. — Мамашу свою в подворотне сними, долбанутый, — она толкнула парней в плечи и зашагала дальше, пока ей не объяснили, что ничего плохого они не имели ввиду. Хипстеры рассказали о том, что Аврора обещала дать интервью для школьной газеты и планировала распечатать плакаты со своим лицом, призывающих голосовать за неё на выборах, но теперь её нет и школьные журналисты остались без своих никому ненужных сенсаций. Им удалось затащить новую активистку в свою каморку и посадить её в кабинете с направленной на неё камерой. Всё было столь серьёзно, что бейсболистка растерялась, не зная, как реагировать на копошащихся вокруг неё хипстеров. — Тебе нужна косметика? — спросила одна из девушек, с чокером на шее и покрашенными в красный прядями. Ванесса отрицательно покачала головой, и та быстро удалилась, но на её месте возникла другая, спрашивая, голодна ли бейсболистка. Таким образом они выпытывали у неё чуть ли не каждую мелочь, пока та не попросила просто перейти к делу как можно скорее. Через час этого странного и бессмысленного, как Ванессе казалось, интервью она наконец была свободна. Встретив Бруксона в спортивном зале, слезающим со стремянки, она принялась в подробностях описывать всё то, что с ней произошло. Миллер ни слова не проронил и был похож на каменную статую, пока подруга красочно и в основном негативно заканчивала рассказ. — Они спрашивали у тебя о том, почему ты хочешь стать президентом школы, а ты ответила, что становится им не хочешь? — безэмоционально спросил Бруксон. — Тебе нужно было сразу сказать, что ты поддерживаешь Виолетту и призываешь всех голосовать за неё. — Но это ведь правда! Не будь ушлёпком, Брукс, мне и так досталось с утра. А чем ты всё это время занимался? — Тем, о чём ты и просила. Они наконец смогли осмотреть большой спортивный зал, который подготавливали для школьной вечеринки. Зал уже был украшен, а трибуны разобраны, чтобы места хватило всем. За сценой самые смышлёные из спортсменов разбирались с аппаратурой, украденной у богачей. Да, пришлось попотеть, но результат выглядел даже лучше, чем все себе представляли. Брукс снова полез на стремянку, чтобы повесить на стену огромный бумажный постер с нарисованными на нём буквами, складывающимися в название школы, а Ванесса подала ему банку с краской и посоветовала закрасить недочёты, чем он и принялся заниматься. — Классно ведь вышло, скажи, — сказал Брукс, но Ванесса пока не разделяла всеобщего восторга. — Нам ещё нужно всё это согласовать с директрисой. Если честно, то я волнуюсь…. — Почему? Я думал, смелости тебе не занимать, а ты ссышься перед престарелой клушей в дебильном костюме? — Не в этом дело, — вздохнула она. — Хотя нет, именно в этом. Вся эта активистская деятельность не для меня. — Сама подумай: у тебя больше всего авторитета среди наших. Кто, если не ты? — Брукс пытается убедить подругу, но та только отмахивается. — Это не авторитет. Они все просто боятся нас с тобой за то, что мы творили в прошлых годах. Да я даже с собственным гневом справиться не могу, а ты предлагаешь мне брать ответственность за всех? Видимо, ты такой же идиот, как и я, раз мы влезли во всё это. Кто-нибудь другой, кому нужно больше нашего, впрягся бы, а нам стоило просто сидеть и помалкивать. — А кто бы взялся? Чирлидерши — недалёкие, пловцы — недоумки, баскетболисты предпочитают толочь дурь, да и к тому же они... — он не смог подобрать подходящего слова, кроме… — ебанутые. — А футболисты? Майк, кажется, очень даже ответственный и всё такое прочее. — Он стрёмный тип, который, к тому же, связался с богачами. Никто из наших не доверит ему даже гандон пойти купить из-за того, что он начал встречаться с этой прошмандовкой Дианой, — Бруксон поставил банку с краской на верхнюю ступень стремянки и посмотрел вниз, на Ванессу. — Наши и так уже решили, что ты заменила Аврору, поэтому тебе придётся смириться с этим и делать всё, чтобы мы не стали шавками на подсосе у Виолетты. Раньше, будучи спортсменкой без кучи обязанностей, Ванесса бы подкараулила Виолетту после школы и припугнула бы её, как следует. Неизвестно, возымело бы это результат, но ей было бы плевать. Сейчас же предстоит действовать немного иначе, чтобы не потерять весь спорный авторитет в глазах «старой клуши в дебильном костюме» и суметь договориться с ней о проведении школьной вечеринки. Как раз в этот момент в спортивный зал, набитый спортсменами под завязку, нагрянула Диана Андерс. Она недовольно шагала прямо к Мэй и стук её длинных каблуков привлекал к себе внимание, как тревожный колокольчик. Следом за ней двигался её огромный телохранитель, благодаря которому, наверное, смелости в мажорке было чересчур много. — Ванесса! — крикнула Диана и спортсменка обернулась к ней. Бруксон при виде этой картины остался стоять на стремянке. Если произойдёт так, что им всем предстоит драться, то у Миллера хотя бы будет возможность накинуться на них сверху. — Я клянусь, ты пожалеешь о том, что сделала! — Давно эскорт ходит в сопровождении эскорта? — зло посмеялась Ванесса, скрещивая руки и вскидывая подбородок, чтобы всмотреться в лицо этой высоченной «прошмандовки». — Не помню, чтобы я тебя сюда приглашала. Или ты думаешь, что если водишь за собой повсюду престарелого Джонни Браво, тебе всё можно? Диана Андерс всегда отличалась высокомерием и безучастием ко всем школьным делам, и уж тем более Диана никогда в жизни бы не опустилась до того, чтобы войти с кем-то в конфронтацию. Особенно физическую. Но вид её был настолько суровым и злобным, что с виду мажорка напоминала бешеного носорога, поэтому, когда она замахнулась рукой для пощёчины, Ванесса уже был готова перехватить её руку прямо у своего лица. Они обе выглядели удивлёнными и смотрели друг на друга широко раскрытыми глазами без возможности поверить в произошедшее. — С ума сошла? — взвизгнула Ванесса. — Ты меня ударить хотела? — Такую поганую воровку как ты ударить мало, тебя следовало бы машиной переехать! — Андерс вырывает запястье из хватки бейсболистки. Заметившие конфликт спортсмены отложили свои дела и начали медленно приближаться к месту скандала. Мажорка, заметив это, немного успокоилась и понизила тон. — У вас с деньгами туго, это давно всем известно, но я думала, что воровать вы начнёте хотя бы после того, как закончите школу и поймёте, какие вы все жалкие разочарования своих родителей. Вы забрали то, во что вложились все богачи. — Тогда вы не сильно обнищали, — фыркнула Мэй и переглянулась с Бруксом. Парень напрягся и сжал челюсти, не отрывая взгляда от такого же напряжённого телохранителя. — Закрой свой поганый рот, клоунесса. Сколько бы денег у нас не было, мы никогда не прощаем воровства. — О, а я прекрасно знаю, что вы прощаете! — всплеснула руками Ванесса. — И все мы знаем, правда, Брукс? Спроси любого, каждый ответит то же, что и я: продажу травы, ксанакса и героина. Или ты думала, мы не знаем? — она снова схватила Диану за запястье и резко вздёрнула её длинный рукав, оголяя вены. Изящное предплечье было чистым и светлым. — Сама-то куда колешься? В ноги? Поэтому ты перестала носить шлюшьи юбки? Или ты предпочитаешь понюхать? Мажорка сделала несколько шагов назад и с такой силой рванула свою руку, что Ванесса дёрнулась вслед за ней. Оскорблённая таким предположением (или такой наглой правдой), Диана воскликнула: — Что ты несёшь? — Не притворяйся хорошей. У тебя поганая репутация и твои дружки-мажоры просто отвратительно хранят секреты. Пара ударов по лицу делает их очень-очень разговорчивыми! — она хохотнула. — Может, мне следует твоему папочке всё рассказать? Если ему, конечно, вдруг стало на тебя не насрать. Нарываясь на скандал, Диана рассчитывала на исключительную глупость, которая присуща почти каждому спортсмену в Супременте. Они были отличными игроками своих команд, ведь умственный недостаток всегда компенсировала физическая сила и ловкость. Поэтому она была неприятно шокирована тем, что Ванесса ответила на её слова не пустыми угрозами и обзывательствами, а вполне ощутимыми и неприятными фактами, о которых, думала Диана, знает лишь она одна. — Не волнуйся, — спокойно сказала Ванесса. — Я промолчу, если ты передашь своей Виолетте, чтобы она говна поела. Под пристальными взглядами спортсменов Диана, пожалуй, впервые в жизни, теряется и собирается уйти, но прежде чем она обернулась, Ванесса позвала её очень мягким, даже дружеским тоном: — И ещё, Диана. Чуть не забыла. Наверное, тебе такое не очень понравится, но ты, вроде бы, и так привыкла… Брукс опрокидывает ведро с жёлтой краской с высоты своей стремянки, и телохранитель Дианы успевает в последний момент притянуть девушку к себе, закрывая её собой. Краска облила голову мужчины и немного попала на саму Андерс, после чего зал заполнился громким смехом спортсменов. Униженная и оскорблённая такой выходной, Диана как можно скорее уходит из зала, и облитый этой дрянью телохранитель следует прямо за ней.…
Полчаса спустя.
У Селены не было ни единой идеи, как можно было бы отдать своё признание в любви Ванессе. Сегодня она увидела её во время небольшого «интервью» в хипстерском крыле, но та не просто не заметила младшую Андерс — Ванесса, скорее всего, вовсе забыла о существовании такой странной и молчаливой девушки. Хотя Селена не могла сказать точно, расстраивает ли её невозможность отдать своё письмо с признанием или нет — ведь неизвестно, какие последствия оно возымеет — но да, ей определённо становилось тоскливее от мыслей о том, что её чувства так и останутся запертым в грудной клетке попугайчиком, которого забывают покормить с намерением, чтобы тот поскорее сдох. Селена Андерс среди других людей была подобно пресной церковной просвирке в окружении разноцветных макарун. В то время как остальные сочились сладкой начинкой из эмоций и чувств, она существовала с одной лишь целью — быть забытым куском невкусного хлеба в глубине холодильника, выбросить который попросту жалко. Все вокруг неё веселились, смеялись или ругались, а она искренне не понимала причину таких настроений. Намного интереснее для неё было остаться наедине с собой, в тишине и покое, с библиотекой книг, потому что каждый выход в социум отнимал слишком много сил и обременял тяжестью ненужных, порой даже опасных взаимодействий с окружающими. Её увлечения тоже не предполагали единомышленников, потому что больше всего ей нравилось изучать философские трактаты, печь пироги и стрелять из лука. Если бы Селене, как и Диане, по душе были беспорядочные половые связи и дорогие шмотки, наверное, жилось бы ей попроще. Коридоры Супремента замолкают лишь на уроках. Эти сорок минут кажутся бесконечно долгими и немного жуткими при походе в туалет, потому что всё здание замолкает и глядит на всех подобно засевшему под гладью воды крокодилу. Всего через сорок минут здесь снова воцарится хаос и одна часть учащихся примет на себя роль жертвы, в то время как вторая без зазрений совести превратится в кошмарные порождения жестокой саванны. Телохранитель вышел за Селеной следом, когда та отправилась пописать. Все эти дни он немой фигурой ходил за ней и отпугивал тех, кого раньше приходилось избегать. Определённо, в личной охране был плюс, если бы вместе с защитой в его функцию не входило «привлекать к себе внимание», ведь коренастый и угрожающего вида мужчина средних лет в сопровождении худой и бледной шестнадцатилетки был таким же незаметным, как большой красный плакат висящий на белой стене. От этих взглядов было нигде не спрятаться, разве что в туалете или на переменах, в пустых коридорах. По пути к туалету младшая Андерс замечает ещё одного здоровяка, нанятого специально для Дианы. Он караулил вход в уборную и стоял, как секьюрити, скрестив руки у пупка и сердито зыркая по сторонам. Его одежда была испачкана в странной, жёлтой субстанции, оттереть которую влажными салфетками, судя по разводам, не удалось. Но это всё ещё был телохранитель её старшей сестры и как хорошо, думает Селена, что благодаря таким опознавательным знакам им с Дианой стало проще находить друг друга. Не сказать, чтобы сёстры Андерс были особенно близки. Скорее старшая взяла на себя обязанности няньки, полностью заботясь о своей «особенной» младшей и следя за тем, чтобы та ни в чём не нуждалась. Из-за этого они, скорее всего, и сблизились так сильно, хотя дружбы в обычном понимании между ними так и не возникло. Правильнее было бы назвать это опекой, за которую Селена бы ощущала себя обузой, будь у неё достаточно нейронов в мозгу, отвечающих за понимание своих чувств и эмоций. И вот, когда Селена зашла в туалет в ожидании встретить там Диану, поправляющую макияж или моющую руки, то впервые ощутила странные импульсы в своей голове. Такое и раньше бывало. Что-то между зудом под черепной коробкой и приступом фантомной боли. Еле ощутимое, понятное любому другому нормальному человеку, но непонятное Селене чувство удивления, сожаления и страха. Младшая Андерс просто замерла в дверном проёме и глядела на то, как её старшая сестра в истерике тёрла руками край своей кофточки. Мокрая ткань смялась, и жёлтая краска не отходила, но она продолжала тереть до покраснений на руках, а лицо её исказилось в рыданиях. — Диана? — тихо позвала Селена и подошла к сестре, которая даже не обернулась к ней. Она не помнила, видела ли хоть раз в жизни, чтобы Диана плакала. И причиной этих переживаний были не испорченные вещи или причёска, с каплями краски на них, ведь ей ничего не стоит выбросить всё в помойку и сходить к парикмахеру. — Что случилось? Селена понимала, что этот вопрос не успокоит сестру, но слова поддержки подобрать она не смогла. Шмыгнув носом, Диана перестала наконец тереть свою кофточку и уперлась руками в бортики раковины. — Это всё спортсмены! — надрывистым голосом ответила Диана и вытерла влажные от слёз щёки ладонями. — Это всё Ванесса. От этого имени по коже у Селены прошлись мурашки, и она попыталась придумать ещё какой-нибудь вопрос, лишь бы услышать про неё побольше. — А что она сделала? Вы с ней поругались? — Поругались… — Диана усмехнулась и покачала головой. — Да, можно сказать и так. Мы поругались. И что самое ужасное она, кажется, хочет баллотироваться в школьные президенты. Искренне не понимая, что в этом такого плохого, Селена снова спросила у старшей сестры, но та ответила не сразу. Прежде чем продолжить Диана посмотрелась в зеркало, ужаснулась от своего внешнего вида и принялась приводить себя в порядок. — Если в этой драке за власть победят спортсмены, то нам с тобой, Селена, как и всем богачам, придёт конец. Это не шутки. Аврора была тупоголовой сучкой, которая в жизни бы не полезла в серьёзные дела, но чего ожидать от Ванессы я понятия не имею, — Диана задержала дыхание, немного подумала и снова начала приводить себя в порядок. — Ты, наверное, не поймёшь, но в этой школе некоторые вещи имеют слишком большое значение. И она была права, Селена не понимала. Что плохого в том, что Ванесса будет президентом? И о каком таком конце Диана вообще говорила? Она часто говорила про концы, но сейчас это был не тот случай. — Она как изворотливая крыса, эта Ванесса Мэй. И знает она слишком много для девчонки-спортсменки. Как же я её ненавижу, — рыкнула Диана. — Вот было бы здорово, если бы её вообще не стало! Ты даже не представляешь, как бы всем хорошо зажилось, Селена. И спортсмены, и мажоры выдохнули бы с облегчением. — Зачем ты так о ней говоришь? — тихо спросила Селена. Она знала, что Диана с Ванессой издавна не дружат, хоть и не понимала, по какой из множества причин. — Ты ведь дружишь с её младшей сестрой. Шейла ведь тебе нравится. — Да… — немного успокоилась старшая и продолжила как можно более мягко. — Я не хотела, чтобы ты подумала, словно я желаю Ванессе чего-то плохого. Просто из-за её высокомерия всем скоро может стать очень плохо. Как всегда и было. Ванесса никому и ничего хорошего не делала, и тебе лучше вообще никогда с ней не видеться, поняла меня? Избегай её, а если она захочет тебе что-то сказать — никогда не слушай тех гадостей, которые она может наговорить обо мне или наших… родителях. Селена кивала головой, хотя делать ей этого не хотелось. Просто она думала, что так будет правильнее.