Дожить до выпускного. Часть I

— Тогда давайте повторим ваши показания… — Женщина в полицейской форме сидела на краю кресла, держа в руке небольшой линованный блокнот. Сказав это, она перелистнула все страницы обратно и заглянула в начало записей. На диване в гостиной, поджав ноги, сидела Шейла. Сесиль телохранителем встала за её спиной, не спуская строгого взгляда с полицейской. Леди Коп выглядела крайне уставшей и настолько незаинтересованной во всём этом деле, что Шейла испытывала жуткую неловкость во время дачи показаний. Она считала, будто её не хотели слушать или не слушали вовсе. — Вы пришли на вечеринку в поисках своей подруги, но не нашли её. Потом вы встретились с мистером Миллером, немного разговорились и предложили ему подняться наверх, чтобы поговорить. Леди Коп скептично выгнула одну бровь, глядя на Шейлу, и опустила глаза обратно в блокнот. — Ну, вообще-то, это он хотел поговорить со мной, — неловко ответила Шейла и стала дергать за нитки на рукавах. — Но когда я сказала, что мне пора домой, он расстроился и я предложила ему, всё-таки, поговорить. И мы поднялись в его комнату. — Может, он заставил тебя подняться к нему в комнату? — поинтересовалась Леди Коп Шейла качнула головой. — Нет, он… не заставлял. — Вы пили алкоголь? — Да. — А вы принимали какие-то вещества? Я не стану вносить это в дело, просто ответь мне честно. — Леди Коп попыталась сгладить углы напускным дружелюбием, но пренебрежение на её лице стёрло эти попытки. — Нет. Наверное, нет. — Наверное, — наседала она, — или точно нет? — Я не помню… То есть, с большей долей вероятности, я ничего не принимала… Шейла готова поклясться на всех своих свитерах, что ничего такого не было, но та ночь в её памяти тянулась таким длинным и рваным лоскутом, что ей едва ли хватало сил вспомнить о чём они с Бруксом говорили. Скорее всего, дело в алкоголе. Да, точно! Скорее всего, пиво вымыло из её мозга все подробности, а шок подтёр оставшееся окончательно. — Не помните. — Ультимативно объявила полицейская. — Но в вашей крови обнаружили наркотики. Возможно, мистер Миллер подмешал что-то в ваш напиток? Он принимал какие-то вещества на ваших глазах? Шейла снова качнула головой. — Хорошо, тогда вернёмся к вашему разговору. Вы вместе сидели в его комнате, просто приятно болтали и он, ни с того ни с сего, набросился на вас, принудив к близости, верно? И вы уверены, что не давали тогда согласия? — Я уверена. — Но вы не помните, принимали вы наркотики или нет, как вы можете быть уверены? Сесиль так сильно взбесил этот тон, что она не выдержала и буквально прорычала: — На что вы вообще намекаете? По-вашему что получается, моя племянница — врунья? Вы должны наброситься на того парня, а не на Шейлу! Это он, этот… Гулливерище виноват! — Послушайте… — Нет, — недовольно буркнула тётя. — Это вы меня послушайте. Этот парень сейчас безнаказанно шляется по школе, веселится и, я уверена, хорошо проводит время, а моя Шейла сидит на лекарствах и… и всё её тело в синяках! Если вы хотите сказать мне, что виновата здесь она, то я немедленно подам жалобу в департамент штата и настойчиво попрошу отстранить вас не просто от расследования, но от службы вообще. Леди Коп не испугалась, но стала выглядеть более участвующей, услышав о вреде для своего значка. Помощница мэра небольшого городка не обладала достаточной властью для того, чтобы испортить полицейскому жизнь, но в ней нашлось бы достаточно целеустремленности, чтобы попытаться это сделать и, возможно, преуспеть. — Мне очень жаль, что вам приходится сидеть на лекарствах, но вы, как и ваш лечащий врач, сказали, что нервный срыв могли спровоцировать события в школе: суицид той девушки, ссора с друзьями, негативная обстановка, проблемы со сном… Я прекрасно понимаю, как вам хотелось расслабиться, — женщина сочувствующе взглянула на Шейлу. — Забыть обо всём, выпить, может, даже покурить. Возможно, вы всё не так поняли? На этой ноте Леди Коп стала сворачиваться. Она закрыла свой блокнот, сунула его вместе с ручкой в нагрудный карман под курткой, и уже готова была встать, чтобы поскорее уйти и заняться делами поважнее. Может быть, ей с нетерпением хотелось вонзить наконец свои зубы в сладкий пончик и присосаться к стаканчику с кофе. Бороться с очередной напастью Шейла не смогла и, смиренно опустив голову, уткнулась лбом в колени. Всё, чего она желала — это забыть обо всём и жить, как раньше. Ей, по сути, даже плевать стало на Бруксона и на то, что он с ней сделал; она не жаждала возмездия или раскаяния, ей просто хотелось вернуться в тот мир, из которого её вырвали. — Вы ведь и сами женщина, — попыталась уязвить полицейскую Сесиль. Даже посмотрела ей в глаза, презрительно щурясь, отчего бледные паутинки морщин поползли от кончиков её глаз. — Неужели сами не понимаете, какие чудовищные слова говорите? — Прекрасно понимаю, но и вы поймите. Из Супремента нам постоянно поступают подобного рода заявления, которые, в большинстве своём, оказываются ложными. Уж не знаю, что в вашей школе происходит, но каждый второй там, если судить по рассказам, то насильник, то чуть ли не убийца. Я бы тоже хотела справедливости, но вы предлагаете мне разрушить жизнь парня на основе туманных показаний… — Чёрт бы тебя побрал! — Рассвирепела тётя, и рыжие волосы её, казалось, вот-вот воспламенились бы от ярости. — Ты сама-то хоть слышишь, что лопочешь? Леди Коп поднялась, лицо её вытянулось. От такого напора поёжилась и Шейла, потому что видеть Сесиль-сквернословку ей удавалось не часто. — А вам лучше выбирать тон, — попыталась защититься Леди Коп. — Если бы над твоим ребенком надругались, а потом обозвали её лгуньей, ты бы тоже выбирала тон? Уж в этом я очень сильно сомневаюсь. Женщины стали буравить друг друга взглядами, выясняя, у кого из них силы духа больше, и полицейская сдалась первой. Она расставила руки по бокам, обессиленно, тяжело вздохнула и покачала головой, будто в этой ситуации её сил и полномочий недостаточно. — В любом случае, я передам все показания в руки департамента, — сказала Коп. — Я уверена, они серьёзно займутся этим вопросом и мистера Миллера проверка не обойдёт стороной. — А какие прогнозы? — Злобный тон Сесиль никуда не делся. Казалось, что она в любую секунду может наброситься на полицейскую и разорвать её в клочья, но каждый раз сдерживает себя. Леди Коп пожала плечами. — Я дам вам знать, если что-то изменится. Сесиль даже не стала провожать её, оставшись в гостиной. За неё это сделал Конрад, всё время бродивший по коридору грузным телом и стараясь не подслушивать. Ванесса во время дачи показаний сидела на ступеньках, ведущих на второй этаж, и молча вслушивалась в глухие звуки разговоров за закрытой дверью. Сказанное Леди Копом не понравилось ей настолько, что на выходе она одарила её ледяным, ненавидящим взглядом, и еле удержалась от того, чтобы не ткнуть ей средним пальцем прямо в лицо. Когда дверь закрылась, Сесиль нарочито громко, чтобы это вместилище для пончиков могло услышать с улицы, крикнула: — Вот же сука! — Сесиль, — жалобно протянула Шейла, пытаясь утихомирить бестию, но её жалкие потуги едва ли возымели результат. — Ну уж нет, я не стану держать язык за зубами и ждать, пока эта дрянь сожрёт половину бубликов города, нихрена не сделав. Если уж тебе что-то надо — вырывай это зубами, а не сиди сложа руки! С этими словами рыжая бестия (теперь её кличка казалась вполне оправданной) вылетела из гостиной и спряталась в своей комнате. Ещё через минуту она пулей вылетела из дома с сумочкой и ключами от машины, а Конрад рванул за ней, пытаясь разузнать, что его жена вбила себе в голову и оценить, насколько это мероприятие окажется опасным для чьей-либо жизни. Скорее всего, он боялся, что Сесиль попытается догнать полицейскую, чтобы выволочь её за волосы из служебной машины. Или что она поедет в оружейный магазин за калибром для лося, чтобы застрелить Бруксона прямо на пороге его дома. Насколько эти мысли реальны Конрад не знал, но надеялся, что он всего лишь обладает бурной фантазией, а не читает свою супругу, словно открытую книгу. Когда опекуны сорвались с места и стали суетится возле гаража, Ванесса вошла в гостиную и принялась наблюдать за ними из окна. Она слышала их приглушённые голоса, но почти не разбирала смысл сказанного. Зато она чувствовала по интонации, что её тётя изрыгает из себя весь поток известных ей ругательств, обсыпая ими «бесполезных полицейских». Ванесса передвигалась по дому так тихо, что Шейла, подняв голову, вздрогнула, увидев сестру совсем рядом. — И всё-таки, этот урод должен подохнуть, как паршивая псина, — сказала старшая до того спокойно, что по телу Шейлы в очередной раз пробежалась мурашки. За все эти дни Ванесса ни разу не назвала Брукса по имени, используя только «этот урод» или «он» по отношению к нему. Словно даже произнеся его имя она могла призвать Голиафа в их дом. — Он должен сидеть в тюрьме, — жалко и как-то неубедительно сказала Шейла. — Леди Шалава со значком и необъятным задом не похожа была на человека, который может это устроить. Надеюсь, её дочь трахнет кто-то против её воли, а мы всё сделаем вид, будто… — Зачем ты так говоришь? — Младшая с неприязнью поморщилась, глядя на Ванессу. — Это ужасно… Ты даже не представить себе не можешь, как тяжело всё это пережить, и желать кому-то все эти ужасы только из-за того, что ты злишься — отвратительно. Ванесса обернулась к сестре и нахмурилась. Её маска злости быстро сменилась на равнодушие, потом на жалость, и она села на диван. — Я ещё и половины не сказала из того, о чём подумала, — вздохнула она. — Извини. Для тебя это хреново прозвучало? Шейла тоже захотела разозлиться но ничего, кроме пустоты, она не ощутила. В её груди будто пробурили скважину, уходящую на сто метров вглубь, и кинь туда камушек, эхо удара так и не услышишь. Сёстры сидели на диване, слушая, как Сесиль посылает Конрада «в жопу», хлопает дверью машины и заводит мотор. Они обе усилено старались думать о чём-то хорошем: Шейла представляла себе ясный солнечный день, шоколадные кексы и то, как они с Кензи держатся за руки; в голове у Ванессы все её обидчики харкались кровью пред её ногами. Ванесса закинула одну свою руку Шейле за спину и обняла её. В ответ Шейла положила свою голову сестре на плечо. — Я просто устала. — Сказала младшая. — Мне просто хочется поспать, у меня нет сил бороться с кем-то. И у меня нет сил злиться. Потому что все силы и всю ненависть, кажется, забрала себе Ванесса. — И ещё я не знаю, как рассказать обо всём Кензи. — Разве он не знает? — удивилась старшая. Шейла завертела головой. — А ты расскажешь ему? — Когда представится возможность. Не хочу держать его в неведении… Но мне страшно. Вдруг после этого он… отвернётся? — Странный вопрос возник в её голове. Ещё страннее, что она решила его задать. — Ты бы отвернулась? — Я бы отвернула ему голову, — остроумно шикнула Ванесса. — И яйчишки заодно. И хотя в объятиях Ванессы было тепло, по ощущениям Шейла словно лежала в лапах дикого тигра. И пусть тигр этот пока что находился на её стороне, а в случае чего стал бы скорее кидаться на других, чем на Шейлу, всё же он дикий и только одному господу богу известно, что творится в его голове на самом деле.