Дожить до выпускного. Часть I

Шейле на официальном уровне позволили пропускать школьные занятия, но Ванессу такое преимущество обошло стороной. Её никто не насиловал и красавчик-доктор, теребящий стетоскоп, не выписывал ей таблетки из-за нервного истощения, а значит, она в полном порядке. Никто не замечал, — потому ли, что она вела себя, как обычно, или потому что у всех были дела поважнее — но в Ванессе разрослась зияющая чернотой дыра, какую ни каждый доктор способен заштопать. Эта дыра обнажила ей рёбра, желудок, селезёнку, и ветер гулял туда-сюда, прямо сквозь неё, из-за чего все внутренности обжигало холодом. Это странное чувство, будто бы все внутренности одновременно сжимаются в один морщинистый ком плоти, лопаются, сочатся чем-то горячим, едким и горьким. Она не понимала, настигла ли её за все грехи какая-то смертельная болезнь или она съела что-то испорченное. Ванессе приходилось ходить на уроки. Впервые за долгие годы, если не считать дней, когда Бруксон болел гриппом и ветрянкой, она оказалась в одиночестве. Чего-то не хватало рядом. Чего-то громадного, заслоняющего собой всё солнце; тента, укрывающего от ветра. Впервые за долгие годы, если не считать тех дней, когда Брукс уезжал на соревнования, Ванесса почувствовала себя беззащитной и растерянной, словно ходила перед всеми голышом. Хотя в школу она стала наведываться не из-за уроков, не из-за учителей и даже не из-за того, что пост президента накладывал на неё кое-какие обязанности. Она, посильнее натянув на голову капюшон, могла часами стоять напротив парковки или у бейсбольного поля. Несколько раз ей удалось выследить знакомую фигуру. Бруксон всегда возвышался над остальными, как небоскрёб среди пятиэтажек. Понимание, почему ей вообще хотелось за ним проследить, до Ванессы не доходило. Она испытывала какую-то нездоровую потребность на него посмотреть и убедиться, что он ещё жив, может ходить на своих двоих и дышать. Ей бы очень хотелось, чтобы дышать Бруксон перестал. Или хотя бы, чтобы он не мог ходить. Но полицейские, видно, не сильно спешили с его наказанием, да и божественная кара задерживалась. Пока что. С каждым днём в голове у Ванессы, как спелые яблоки, вызревали целые планы. Каждый из них превосходил предыдущие по уровню жестокости: отпилить Бруксу ноги, чтобы он не смог больше быть таким высоким, отрезать его член и прибить гвоздём к стене над его кроватью, размозжить его яйца прессом, оторвать его голову, скормить её свиньям и уличным собакам; измываться над ним, или сразу же убить; утопить, сжечь, изрезать. Почему она вообще думает об этом? Когда фантазии заходили слишком далеко, Ванесса пыталась одёргивать саму себя. Может, разорвать задний проход петардами это чересчур даже для такого козла? Да и откуда в её маленьком ограниченном мозгу нашлось столько жестокости? Сколько она себя помнила, ей достаточно было обычного человеческого рукоприкладства. Раз-два по лицу, и готово. Ну, можно ещё запугать для пущего эффекта. Например, раздеть до трусов или бросить в каморку уборщика в пятницу вечером, чтобы найти говнюков могли только в понедельник утром (если их родители не кинутся искать раньше). Ванесса убеждала себя в том, что должна быть смертельно жестокой, иначе по-другому она не сможет справиться с… ним. Или. С самой собой. «Нехрен накручивать сопли на кулак, Несс», — сказал Бруксон прямо на ухо и она резко обернулась. После уроков Ванесса шла со школы по аллее вместе со всеми, её окружали задроты и хипстеры в точно таких же невзрачных толстовках, в какую одета она, поэтому его появление стало шокирующей неожиданностью. Ей только показалось, словно Бруксон шептал ей что-то на ухо, или он и впрямь шепнул? Ванесса нервно осмотрелась, но никого и отдалённо напоминающего перекачанного тираннозавра не заметила. Она на сто процентов уверена в том, что Бруксон вместе со своей командой, если у него внезапно не поменялись планы, сейчас на бейсбольном поле, и быть рядом просто не может. Но вместе с этим она на сто процентов была уверена в том, что слышала его. И холодок пробежался по её позвонкам, играя на них, как на ксилофоне. Гонимая давно забытым страхом она, как воришка, стала удирать от школы. Ускорив шаг, Ванесса принялась вглядываться в проходящие мимо лица, пока совершенно случайно не наткнулась на одного своего старого «приятеля». Тут же она пожалела, что не успела развернуться и дать дёру раньше, чем Карл заметил бы её. Она попыталась натянуть капюшон от толстовки так, чтобы скрыть глаза, но Карл не был бы собой, дав кому-то жутко подозрительному возможность так просто умыкнуть. Он, что-то шепнув пареньку, с которым шёл, хлопнул его по плечу на прощанье и бегом сократил дистанцию до Ванессы. Когда они поравнялись, Мэй всё ещё пыталась делать вид, словно Карла рядом не существует. — Знаешь, я тебя даже не узнал сначала и подумал, что у меня глюки, — усмехнулся он и заторопился в том же темпе, что и Ванесса. — Эй, hola, президентка. Непривычно видеть, как ты убегаешь и при этом не пытаешься дать кому-то в харю… На этих словах Ванесса резко разворачивается и её небольшой кулак несётся прямо в лицо Карла, но тот с ловкостью кота успевает увернуться. Удар приходится ему в плечо, и оказывается достаточно увесистым, чтобы он сморщился от боли. А он думал, будто девчонки не способны на такие выпады! Как оказалось, очень зря. Несмотря на не очень теплое приветствие, из Карла вырвался нервный смешок: — Ух ты, как быстро ты вернулась к привычкам… — Я не хочу видеть твою рожу рядом, неужели ещё не понял? — Да? А мне то казалось, что ты прямо пышишь радостью от одного моего вида, — с толикой недовольства сказал он. — Но достаточно было сказать «привет», тебя родители правилам приличия не учили? — Боже… — зло выдохнула она. — Можно просто Карл. — Он сделал вид, будто заправляет прядь волос за ухо. Ванесса замахнулась ещё раз, чуть не прописав локтем какой-то девчонке за своей спиной. Карл осмотрительно отступил назад. — Давай поговорим, — предложил он и унял наконец своего ехидство. Ему это стоило нечеловеческих усилий. — Не буду я с такими козлами говорить. — Я пришёл с миром. Клянусь, сейчас без шуток. Прошу по-дружески — выслушай меня, о’кей? Ванесса скрестила руки, но ничего не сказала, намекая продолжать. — Я знаю, что произошло, — сказал он. — Откуда? Никто в школе, пока что, не знал об этом. — Мой старший брат полицейский, а у нас не настолько большой город, чтобы не знать, что происходит у тебя под носом. — И почему ты этот нос вечно суешь туда, куда не надо? — Иногда он попадает в те места, о которых другие могут только мечтать, знаешь ли, — ухмыльнулся он, но Ванесса непонятливо выгнула бровь. — И некоторым это может понравится даже больше, чем мне… Ванесса распахнула глаза и, пока Карл наслаждался видом конфуза на её лице, из депо «недовольство» по второму пути отошёл состав «ладонь Ванессы» до пункта назначения «наглая рожа Карла Уайтхауса». Время пути примерно полсекунды. Шлепок раздался что надо и голова у парня чуть не открепилась от шеи. Щека раскраснелась. Карл, хватаясь за лицо, в обиде воскликнул: — Ты больная?! — Можешь сунуть нос себе в зад, кретин! — Это же просто шутка! Чёрт бы тебя побрал, психичка долбанная… Ванесса хотела ещё раз замахнуться, ещё раз попытаться вдарить ему, как следует, а если начнет убегать, то снять с себя кроссовок и запустить в него со скоростью метательного ножа. Но рука её замерла на полпути. Мимо Карла с Ванессой прошёл хипстер с камерой в руках, который, в отличие от остальных учеников, двигался по направлению к школе, а не от неё. Наверное, спешил по делам в свою засаленную хипстерскую каморку. — Привет Ванесса, как дела? — весело сказал Лиам. — Карл, привет! И ушёл дальше. После такого, настроение драться или получать по морде куда-то ушло. Ванесса быстро зашагала в том направлении, в котором и шла, а Карл медленно засеменил следом. — И это всё? — удивлённо спросил он. — Не хочешь ещё раз ударить? Ну или поговорить, ради разнообразия? — Нам с тобой не о чём говорить. Кроме того, что ты стремный, гадкий тип. — Тогда могу сказать, что у нас с тобой очень много общего, — зло улыбнулся Карл и заранее встал чуть подальше от президентки. Он не сомневался, что следующую её попытку почесать свои руки об его лицо ему получится избежать, но бережного бог бережёт! — Ванесса, послушай, — снова позвал Карл, попытался дотронуться до её плеча, но Ванесса вывернулась угрём и не дала ему этого сделать. Это можно расценить как «не трогай меня» и Карл, дабы уважить аллигатора, согласился держать свои руки при себе. Почти у самой дороги спортсменка, наконец, остановилась, и посмотрела Карлу в глаза. Его хорошенькое лицо показалось ей самым мерзким рылом на свете и желание ударить по нему ещё раз, ну, просто так, исходя из самых низменных чувств, появилось вновь. — Я слушаю. — С этого и нужно было начать, не думаешь? Карл опять улыбнулся, но потом убрал улыбку, сунув её поглубже в карман своего злорадства. Если он правильно интерпретировал выражение на лице президентки, она мысленно выбирала из арсенала своих бит ту, что можно запихнуть в его зад поглубже. Но как бы сильно девушка ему не нравилась, мысль о страпоне он предпочёл бы оставить в далёком будущем их полового разнообразия, когда совсем ничего уже не будет радовать их, как раньше. — Мы можем друг другу помочь, — сказал он и Ванесса изумлённо вытянула лицо. — Во-первых, тебе стоит быть мне чуточку благодарной. Ты теперь наша президентка и ты знаешь, кто приложил к этому руку, ага? — Ага… — Стремный, гадкий тип, верно. Прямо в тот день, когда ты швырнула в него папку с бумажками. И уж если бы не тот стремный, гадкий тип, то никакого тебе президентства, власти и побегушек с битами наперевес на местном стадионе. Ванесса вздохнула и опустила глаза. Карлу могло показаться, что он её пристыдил, но быть уверенным в этом на все сто, всё равно что ожидать, пока крокодил заурчит, как котенок. Рассыпаться в благодарностях Ванесса ни за что бы не стала, особенно перед парнем, который играет на её нервишках, как на банджо. Но она хотя бы перестала препираться. — Говори, что тебе нужно, — сказала она и подняла голову. — В том, что произошло с твоей сестрой, есть виноватые… — Да, этот урод! — Не только он. — Карл попытался придать своему голосу уверенности, но это разозлило Ванессу только сильнее. — Послушай, ладно, я не знаю, о каком из всего разнообразия уродов ты говоришь. Я узнал лишь, что произошло с Шейлой, но я ставлю сотню на то, что этот тип связан с тем, что я ищу. — И что ты ищешь? — Расскажу, если ты мне поможешь. Никогда ведь не помешает бешенный президент школы на своей стороне, — усмехнулся Карл, но Ванесса шутки не оценила. Впрочем, он этого и не ждал. — А чем ты мне будешь полезен? — Я постараюсь сделать всё возможное, чтобы урода упекли за решетку. Не делай такой взгляд, я прекрасно знаю, о чём ты подумала: «Как такой стремный, гадкий тип может сделать работу за полицейских…». И ты права. Никак, вообще-то. Но мой брат может. На этом моменте поподробнее, сказал взгляд Ванессы, и она заинтересовано, с любопытством, как попугай завидевший зеркальце, склонила голову. Это вызвало у Карла очередную усмешку. — Правда может? — Я же сказал: сделаю всё возможное. Скажи только, кому ты планируешь оторвать голову, чтобы я успел замолвить за него словечко. Ванесса не знала, правда ли ей нужна законная кара для бывшего друга, или её сможет удовлетворить только самосуд, но всё равно ответила. «Бруксон Миллер» сказала она, наблюдая за тем, как краска отливает с лица Карла и он сводит свои густые брови к переносице, будто ему врезали по яйцам. И эти эмоции ей искренне не понятны. — Чёрт, — выдавил он и кашлянул. — Ахренеть, прости, я не знал, что это твой… — Не мой, — прервала Ванесса. — Так ты сможешь уговорить брата им заняться? Карлу пришлось вырвать себя из ступора, как из ледяной проруби, и первые свои слова он жевал. Какой-то кусок из дерьма и опилок встал у него в горле и на добрую минуту лишил способности к коммуникации. — Да… Я… Да, мы сделаем… попробуем. Не шибко многообещающее, но Ванессу и это устроило. — Договорились тогда, стремный, гадкий тип, — уверенно сказала Ванесса и увидела, как в знак удачной сделки Карл протягивает ей руку для рукопожатия. Рука у Карла выглядела, как совершенно обычная юношеская пятерня, ни больше, ни меньше, но от возможности дотронуться до неё, по коже у Ванессы побежали мурашки. Она лишь взглянула Карлу в глаза, — с пренебрежением и недоверием, а как же иначе — и отрицательно качнула головой. — Пф, — фыркнул он, осмотрел свою ладонь с двух сторон и сунул её в карман кожанки. — Какие мы гордые, а? — Ага… Мимо них пронеслась целая толпа школьников. В Супременте это становилось предзнаменованием двух вещей. Первая: учебная пожарная тревога, после которой почти никто не возвращался обратно в класс. Вторая: избиение или, ни много ни мало, массовая драка. Дрались, обычно, спортсмены. Могли колошматить лица друг другу, чего-то не поделив, или нападать на мажоров, если конфликт отошёл слишком далеко от обычной словесной перепалки и вылился в обсуждение матерей оппонентов. Двое футболистов, например, за один только этот семестр попали к директору не меньше семи раз, потому что не поделили между собой какую-то девчонку. Каждый раз они силились доказать друг другу через мордобой, кто больше достоин называться её бойфрендом. В одну такую драку они влетели в мемориал Сары и растоптали его к чёрту, из-за чего школьный уборщик был вынужден убрать его раньше, чем планировалось. В общем, веселье в таких побоищах было, и огромное. Наткнуться на такое — огромная удача! Потому-то школьники, быстро уведомляя всех своих друзей через Фейсбук или смс, призвали на школьный двор целое стихийное бедствие. У Карла запиликал телефон и он, достав его, взглянул на дисплей. Потом несколько раз пиликнул телефон Ванессы и она сделала то же самое. — Ого! — удивился Карл и шустро побежал за остальными. Ванесса рванула следом. Когда они вместе со всеми подоспели к заднему двору, то увидели завершение драки. Хотя это и дракой назвать сложно, скорее избиение, потому что один из парней махал кулаками, а второй не отбивался и смиренно ждал, пока ему раскроят череп. — Ебаный урод, я убью тебя! — Цербером гавкал Кензи и порывался снова пустить в ход кулаки, но его в четыре руки оттаскивали Майк с Заком. Крамер казался в два раза меньше каждого из них, но он отбивался с такой нечеловеческой яростью, что даже этим двум гориллам приходилось прикладывать все свои усилия. — Ты его сейчас прикончишь! — крикнул в ответ Майк и перехватил друга поперек груди. — Мужик, тайм-аут! — гаркнул Зак и чуть не получил локтем по роже. — Тебе конец! — не унимался Кензи. — Я убью тебя! Если ещё раз увижу, я убью тебя! Я тебя прикончу, ублюдок! Увести этого цепного пса, всё же, удалось, но каких усилий это стоило! Майк с Заком, всё-таки, тоже схватили по тумаку, как заметила Ванесса, и пусть получилось это случайно, приятного было мало. Когда толпа учеников стала медленно рассасываться, Карл с Ванессой смогли, наконец, увидеть того, кто превратил хорошенького мальчика Кензи Крамера в адскую гончую. Бруксон Миллер лежал на газоне с кровавой кашей вместо лица, и медленно, очень медленно пытался подняться сначала на руках, потом — встать на ноги. Стоило ему перевернуться, как изо рта густо потекла кровь вперемешку со слюной, а вокруг него засуетились остальные бейсболисты. — Как такой коротышка смог опрокинуть бронированного Титана? — изумился Карл, обернулся в поисках Ванессы, но никого не обнаружил. — Ванесса? Он развернулся вокруг своей оси, но Мэй просто исчезла, как если бы её никогда здесь и не было.