Дожить до выпускного. Часть I

Когда Ванесса пришла в школу после всего случившегося, паника ледяной хваткой сжала ей горло. Что, если все уже знают правду? Что, если директор уже подписала приказ об отчислении из школы? Что, если её в классе уже будут ждать полицейские или, ещё хуже, сама Сьюзан Макаллен. Ванесса уже проигрывала в голове диалог с Макаллен, которая отказывается брать в бейсбольную команду преступницу. Ванесса натянула на голову капюшон красной толстовки с логотипом Супремента, поправила лямку спортивной сумки и прошмыгнула в школу, как какой-то воришка. Вероятно, её уже искали, и уж если не за тем, чтобы в чем-то обвинить, то за тем, чтобы заставить её отрабатывать своё президентство на полную. В холле столпилась кучка спортсменов. Все в красных бомберах с нашивками «SHS», парни в джинсах, а девушки в юбках и теплых колготках. В обычные дни чирлидерши не упускали возможности пройтись по коридорам, как по подиуму, и пострелять глазками, но сегодняшнее их поведение абсолютно отличалось от обычного. Они как-то нехотя открывали свои рты, — их губы были жирно сдобрены блеском — и болтали натянуто; показательно гнули идеальной формы брови. Ванесса пялилась на них, не переставая: всматривалась в их лица, губы и глаза, обрамлённые пушистыми ресницами. Они, определенно, намного красивее её, но почему-то Ванессу это нисколько не задело. — О, Ванесса! — громко вскрикнула одна из чирлидерш, чем заставила переполошиться весь коридор. «Нет, это не я!» — хотела сказать Ванесса, но остановила эту глупость на подходе к языку и промолчала. Чирлидерши быстро окружили своего президента, как стайка пираний. Их движения казались синхронными даже вне выступлений. — Боже мой, Ванесса! — вцепилась в её руку одна из блондинок. — Я слышала, что произошло! Это просто ужасно, как ты посмела прийти в школу после такого? Язык у Мэй в одночасье затвердел. Чирлидерша продолжала. — Ты обязана была взять выходные, чтобы прийти в себя, малышка! Мне так жаль. — Она прижалась к Ванессе и обняла её. От её волос пахнуло сладкими карамельками. — Нам очень жаль из-за того, что случилось с Бруксом! Вся школа знает… — поддержала вторая и вскоре тоже обнялась с парализованной молчанием Ванессой. — Если тебе вдруг понадобиться помощь… — Любая! — Ты ведь знаешь, что можешь к нам обратиться, зайка. Нельзя переживать такое в одиночку. — Но ведь того урода нашли? — спросила третья чирлидерша и вскоре вся их группа стала переговариваться сама с собой. — Какого урода? Того, что избил Бруксона? — Да! Я слышала, что кое-кто слышал, что кто-то сказал, что это был какой-то наркоман. Он влез к Бруксу в дом и, вроде, попытался его застрелить, — цокнула языком чирлидерша и махнула платиновым хвостом. — Нет же, его избили. Разве наркоман был один? Я думала, несколько. — Да уж, какой-то трэш. И это средь бела дня? — А я думала, что всё произошло ночью. — Ну и какая разница? Представь, что ты выходишь из душа и видишь в доме какого-то урода, который хочет тебя избить! Ну не плевать тебе, ночью это будет или днём? Ты такая тупая… Ванесса выбралась из окружения почти незамеченной — чирлидерш так занял их собственный диалог. Но стоило ей вырваться из одного порочного круга, как почти сразу она попала в другой. Футболисты выстроились перед ней, скорбно выгнув брови, и возглавляющий их кучку Майк стал скандировать, как им всем жаль Бруксона, и как они сочувствуют Ванессе из-за случившегося. На её лице отразилось облегчение и крупица счастья. Наверное, все по наивности своей подумали, что это их звенящие пустотой слова так лечебно на неё подействовали, но в голове у Ванессы волчком вертелась только одна мысль: «Никто не знает! Никто и ничего не знает!». Ванесса молча кивала на слова поддержки и строила страдальческий вид (что из-за боли в голове совсем не составляло труда строить). Потом молча пошла к своему шкафчику. Набрав комбинацию на своём замке, она на секунду помедлила. Ей нужно набраться сил перед тем, как взглянуть на шкафчик рядом со своим. Он принадлежал Бруксону, и Ванессе лучше всех известно, что лежит внутри: на дверцу он повесил несколько карточек с игроками «Рэд Сокс», сто лет назад подаренные ему Ванессой, под ними маркером вычерчено «пусть все отсосут», написанное, как не трудно догадаться, тоже Ванессой. Там же книги по химии и биологии, несколько тетрадей, запасная футболка (Бруксон всегда имел запасную футболку «на черный день», но она ещё никогда ему не пригождалась). В шкафчике у Брукса всегда творился жуткий беспорядок. Тетрадки и учебники перемешаны друг с другом в бесконечном хаосе; ручки, маркеры и карандаши, порой, выпадают на пол, если открыть дверцу, да и пахло оттуда порой отвратительно, потому что Бруксон иногда забывал там бутерброды или коктейль на все выходные. Ванесса посмотрела на его шкафчик и её рука сама потянулась к замку. Дверца открылась, и с первой полки сразу же вывалился карандаш, звонко ударившись об пол. Бутербродов и коктейлей нет, но всё остальное на месте. Сунув руку за груду сваленных как попало учебников, Ванесса вытащила полиэтиленовый пакет с белой футболкой внутри. Она смотрела на неё неотрывно, наверное, всю оставшуюся перемену. Кажется, Бруксон забросил этот свёрток в свой шкафчик ещё в начале семестра. Ванесса тогда подгоняла его двигаться быстрее, вот только пароль от замка он забыл и возился минуты две. «Один, два, три, четыре, — зло крикнула Ванесса и махнула руками. — Дебил! Этот пароль у нас обоих стоит с четвертого класса, ты правда не можешь запомнить?». Бруксон тогда осуждающе на неё зыркнул и попросил больше не называть его дебилом, но Ванесса так и сказала: «Дебил он и есть дебил! Конь ведь не будет обижаться за то, что я назову его конём?». Хотя после этого она и впрямь больше так не обзывалась. Пакет зашуршал, когда она стиснула его в своих пальцах. Если она откроет его и ткнётся кончиком носа в футболку, то хлопковая ткань поприветствует её знакомым запахом кондиционера для белья «морозная свежесть» и одеколоном. Бруксон с девятого класса пользовался только одним одеколоном. Тяжеловатый запах пачули и сандала, нотки мха и, может быть, кедра. Один выпускник тогда сказал Бруксу, что все девушки от этого запаха тащатся, но это не правда. От этого запаха тащилась только Ванесса. Не рискнув открыть пакет, Ванесса положила футболку на место, закрыла шкафчик Брукса и заглянула к себе. Болезненная ностальгия мгновенно сменилась яростью, с которой она выдернула с полки маленький букет из розочек и агапантусов. Коронная записка на французском языке так же присутствовала, но ничего из написанного в ней Ванесса не разобрала, отчего разозлилась ещё сильнее. Захотелось закричать на всю школу, чтобы Жан-Флорист Ламарк наконец понял, куда именно Ванесса желает запихнуть ему эти букеты. Она хлопнула дверцей шкафчика и отправилась к мусорке. Прежде чем цветы улетели в помойку, Ванессу успела заметить и радостно поприветствовать одна из спортсменок. — Какие краси-ивые! — пропела она. — Ты так считаешь? Как по мне, безвкусно и пошло. Всё равно что подсунуть мне стринги в подарок. Спортсменка от слов Ванессы слегка стушевалась и неловко улыбнулась, не зная, как продолжить разговор. Наконец Мэй протянула ей букет, фальшиво улыбаясь. — Если нравится, можешь забрать себе. — Я не могу… Это ведь тебе подарили. К тому же, это очень трогательно. Тот парень положил их прямо тебе в шкафчик, как сюрприз, пока ты не пришла! А мой так не делает, он, блин, даже на свиданиях мне цветы не дарит… Козёл. — Парень? — удивилась Ванесса. — Да, он вообще не очень романтичный… Мы с ним только и делаем, что ходим в какой-нибудь Мак или… — Нет, нет, — перебила она. — Ты сказала: «Тот парень положил их прямо тебе в шкафчик…». Какой ещё парень? — А, ты об этом! Ну да, я видела сегодня утром, как какой-то парень кладет букет в твой шкафчик. Я и не знала, что у нашего президента есть бойфренд. У него очень классная черная кожанка, немного в стиле «гранж». Классно… — Спортсменка хихикнула, но её улыбка быстро растаяла. Ещё раз осмотрев букет, Ванесса достаточно грубо всучила его девушке в руки. — И всё же, оставь себе. — Но… — Этот бойфренд купит ещё. И я засуну их ему в зад, — ядовито заулыбалась она и отвернулась. Тренировку Ванесса пропустила, потому что одна только мысль о бейсбольной бите в руках укутывала её дымкой страха. Но активность была нужна ей, как воздух. Напряжение сковало её с ног до головы, особенно после правды о Карле Уайтхаусе, подсовывающим букеты цветов в её шкафчик. Какое-то тянущее чувство в животе, совсем неприятное и нагретое, как стальной шарик, обжигало изнутри, и Ванесса не видела другого выхода избавления от этой муки, кроме как истязать себя до тех пор, пока физическая боль не переплюнет любую другую. Ванесса всегда так делала. Когда она поцеловалась с Бруксоном в пятом классе, когда держалась за руку с каким-то придурком на выпуске из средней школы, и когда симпатичный старшеклассник подвозил её до дома; что-то зудело внутри и щекотало Ванессу, но она противилась этим странным мыслям и пыталась выкорчевать их из своего тела, как сорняки. Когда ломится спина, а мышцы горят, становится не до чувств и эмоций. Хочется только уснуть и перейти в новый день со свежими, чистыми, непорочными мыслями. Стоило Ванессе появиться в большом спортивном зале, как учитель физкультуры грубо крикнул и махнул на неё рукой. — Мэй?! А ну убирайся отсюда! Выстроенные в шеренгу подростки — мальчики на одной стороне, а девочки на другой — обернулись к ней с любопытством. — Можно… — еле слышно начала Ванесса, но замолчала и продолжила уже громче и увереннее. — Я сегодня буду заниматься здесь. — Зачем это? Можешь идти и отдохнуть, ты с «Аллигаторами» отлично постаралась в прошлый раз. Тебе тут делать нечего. Если, конечно, ты не хочешь унизить этих доходяг. Из толпы послышалось недовольное «Эй!» и хихиканье. — Да, хочу, — ответила Ванесса и встала в ряд к девчонкам. Оказалось, она действительно попала к доходягам. На втором кругу бега выдохлось двое, на пятом уже десятеро, а на десятом осталась только Ванесса. Она бежала в обычном для себя темпе, отрывисто дышала и чувствовала, как жар разливается по её икрам, как приятно покалывает в бёдрах. Учитель физкультуры, словно издеваясь, подгонял всех бегать до тех пор, пока бегает Ванесса, и хипстеры с задротами на пару ковыляли за ней, останавливаясь каждое несколько метров завязать шнурки или подтянуть шорты. Хотя всю дорогу Ванесса старалась держать голову пустой, мысли, как назло, заполняли её и въедались в мозг. Яркими фотоаппаратными вспышками её посещали видения: стеклянная фигурка кошки, нож для чистки картошки, то, как он сжимает её горло. Ванесса в испуге обхватила шею рукой и резко вздохнула, сбиваясь с ритма. Её шея вся в синяках! Кто-то заметил? Но страх отступил, а за ним последовал расслабленный выдох. Она, сама того не осознавая, всё предусмотрела: надела кофту с длинным воротником. — Что, уже выдохлась? — усмехнулся кто-то сбоку и Ванесса отняла руку от шеи. Оглянувшись, увидела, как за ней поспевает Карл. Без своей кожанки он выглядел, как ощипанный петух — очень странно и непривычно. — Сам сейчас задохнешься, — хмыкнула она и ускорилась. Карл вскоре выровнялся с ней, но бежать ему было явно тяжелее. Щёки от напряжения у него порозовели, капли пота стекали по вискам. — Мне частенько бегать приходится… — Он резко выдохнул. — Привык! Хотя, да… ты… побыстрее будешь… — Молчи, если бежишь! — Как молчать? До нас… фух… до нас снизошла звезда бейсбола! Снизошла, чтобы… унизить всех нас… мы польщены. Унижены, но польщены… Они бежали рядом, но скоро Карл стал заметно отставать. В отличие от остальных, он продержался достойно. Некоторые из участников забега уже минут десять просто сидели на полу и смотрели, насколько хватит их президента. Хватило надолго. Ванесса остановилась на пятом километре и усталость отразилась на ней в виде нескольких капель пота и чуть растрёпанных от бега волос. Унижены оказались все, но приятнее всего ей было наблюдать за униженным ею Карлом. Без своей кожанки и задыхающийся он уже не кажется таким крутым! Когда объявили вышибалы, Ванессу к себе в команду пытались перетянуть все, и делили её древнейшим методом решения конфликтов — через «камень, ножницы, бумагу». Карлу удалось попасть к ней в команду так же через жребий. Перед самым началом игры Ванесса выдала: — Спасибо. Карл удивлённо свёл брови. — Есть за что? — Сейчас мне кажется, что уже нет, — хмыкнула она. — А вообще-то, спасибо за то, что прикрыл меня тогда перед копом. Если бы не ты, я бы, наверное, всё им растрепала. И меня точно стошнило бы на офицера. — Вот это была бы ржака, — хохотнул Карл. Свисток физрука расколол воздух и подростки стали бросаться друг в друга мячами. — Не за что, — в перерыве между раундами ответил Карл. — Хотя было стрёмно тебя выгораживать, уговор есть уговор: я помогаю тебе, а ты — мне. Мы теперь партнёры. И я готов помогать и дальше, если ты впредь пообещаешь не делать таких серьёзных ошибок. Тебе могло показаться, что теперь ты неуязвимая, но не обманывайся. До тебя не дошло, я вижу, но сейчас ты самое слабое звено из всех в этой школе. — Ты забыл, с кем разговариваешь? — высокомерно рыкнула Ванесса, обведя его глазами с ног до головы. — Нет, конечно. С больной психопаткой. Они переглянулись: в её голубых, и в его серых глазах блеснула злоба. На лету поймав мяч, летящий в неё, в руки, Ванесса с силой швырнула им в Карла и тот вскрикнул от боли и недовольства. Учитель громко свистнул. — Эй-эй! Кидать мячами надо в противника, Мэй! — Простите! — Крикнула она, не отводя взгляда от Карла. — Само вырвалось. Снова завизжал свисток. — Именно потому что я больная психопатка тебе и нужно думать, как со мной разговаривать! — язвительно зашептала Ванесса, глядя на Карла. — А ещё я — президент этой сраной школы. — Да ты просто сука бешеная! Не удивительно, почему тебя все боятся. Они какое-то время молча играли вместе с остальными. Несколько раз Ванессу выбили, и только Карл прыгал, как кузнечик, уворачиваясь от мячей и с силой швыряя их в соперников. Меняя состав команды уже Карл оказался тем игроком, за которого капитаны команд стали разбивать очередные «камень, ножницы, бумагу». — Задам тебе вопрос, — шепнул Карл, встав рядом с Ванессой в следующем раунде. Ему не хотелось признавать, но отлипнуть от Мэй он просто не мог. Во-первых, сегодня Ванесса одета в обтягивающие её стройный зад легинсы и такую же жутко обтягивающую спортивную кофту с высоким воротником. Во-вторых, вряд-ли она ещё хоть раз появится на уроке физкультуры в этом году, а потому брать от жизни нужно всё. — Какой вопрос? — Скорее не вопрос, нет. Это просьба. Как партнёр партнёра… — Сначала я. — Ванесса ловко увернулась от летящего в неё мяча. — Зачем ты постоянно оставляешь цветы в моём шкафчике? Это, по-твоему, смешно? Или остроумно? Заглядевшись подтянутой фигурой президентки, Карл не сразу осознал смысл вопроса и застыл, широко раскрыв глаза. Мощности его вычислительной машины под названием мозг не хватало на то, чтобы любоваться, слушать, думать и отвечать одновременно. — Что? — нелепо бросил он. — Я?! В плечо Карлу мяч прилетает с такой силой, что тот разворачивается. Хватаясь за руку, он болезненно шипит. Ванесса злорадно улыбается и очередная колкость уже готовится сорваться с языка, но не успевает, потому что второй мяч так же больно прилетает ей в то же плечо, что и Карлу. Они оба оказываются в куче лузеров, вышедших из игры. Карл, потирая ушибленное место, старательно молчит. — Мне кажется, что от тебя многое можно ожидать, — продолжала она. — Например, собачье дерьмо в пакетике, петарда или бомба-вонючка прямо в букете. Но записка на французском? Я даже не уверена, что ты умеешь говорить по-английски, а не просто горóдишь фразы, которые где-то услышал, друг на друга! — Ха-ха, — вяло и неискренне посмеялся он. — Спортсменка, может быть, хочет и про высокую литературу мне позатирать? Да и с чего ты вообще взяла, что это я оставляю эти букеты? — Он посмотрел на то, как Ванесса закатила глаза, и вздохнул. — Ну, может быть, их и правда оставляю я… Это просто… в дар. Сначала я хотел приносить тебе в жертву кого-то побольше, собак или котов, например. Но выяснилось, что энергия мертвой травы тоже работает, раз ты ещё не сожрала кого-нибудь. Ванесса тяжело вздохнула. — Ты просто пытаешься меня заболтать, но со мной это не прокатит! — Ничего подобного. А по поводу французского, — кашлянул он, потирая покрасневшую от смущения шею. — Я отлично знаю французский. Мой второй язык. — Тогда скажи что-нибудь на французском. — Un fils de pute! — И что это значит? — Что-то типа «ты такой классный парень». Обязательно назови так какого-нибудь хорошего официанта, если поедешь в Марсель. — Ага… — буркнула Ванесса, ни слову не поверив. Карл хоть и язвил всю дорогу, до самых раздевалок не отлипал от Ванессы. Она язвила ему в ответ и порой их диалог заходил в тупик, выйти из которого можно было бы только хорошенько подравшись. Все, кто наблюдал за ними, только этого и ждали. Оказавшись в раздевалке, Мэй не спешила. Она села на скамейку и стала растирать себе шею. Её позвонки странно щёлкали при резком повороте головы, и всегда озабоченная до своего здоровья и спортивной карьеры Ванесса только ждала, пока её пятнистая шея примет приличный вид для посещения врача. Наверное, Бруксон что-то повредил ей тогда. Его стальные тиски, а не руки, чуть не сломали ей гортань. Заглянув в телефон, она нашла там кучу сообщений поддержки. Короткие и лживые, больше похожие на тренд: «скажи Ванессе, как тебе жаль, иначе останешься лохом». И вряд-ли кто-то из них допускает мысль, что над Миллером измывалась она сама. В какой-то момент ей стало даже обидно, что все лавры себе забрал какой-то там наркоман, о котором все болтали. В её диалогах на Фейсбуке больше не было друзей, с которыми можно поговорить, как раньше. Всегда был Брукс. И всегда была Эшли. Эшли, любительница драных колготок, романтических комедий и сигарет «Житан». Ванесса так много времени посвящала своей подруге по переписке, (кажется, они общались уже лет пять или даже больше!) что её неожиданный уход стал очередным ударом. Всё было хорошо, Эшли даже несколько раз подбрасывала Ванессу до школы, но после этих встреч внезапно исчезла. И пусть лицо своей онлайн-подруги изредка мелькало в школе, глаза её казались Ванессе пустыми и чужими. Может, бред всё это — дружба по переписке? Ночные душевные излияния, признания в любви (дружеской, конечно же…), фотографии и видео — всё это просто лживая цифровая каша, проклятье двадцать первого века. Но пусть Ванессе становилось грустно, что все её самые искренние к Эшли чувства оказались выброшены в мусорное ведро, пусть она чувствовала себя оставленным на обочине щенком, молить о встречах или унижаться в попытках разобраться в чужой голове она не станет. Если Эшли не желала её, значит, этой дружбе пришел конец, и Ванессе плевать, по какой из множества причин. Её, если подумать, вообще никто больше не любит, но она ведь жива! И она всё ещё президент школы! Какая-то девчонка попыталась быстро проскользнуть мимо Ванессы и ненароком задела её телефон. Он с грохотом шлепнулся на пол. — Смотри, куда прёшь, овца! — злобно вскрикнула президентка и поднялась. Как вкопанная, перед Ванессой встала совсем низкая девчушка с выцветшей розовой головой. Дона затравленно смотрела в пол, прижимая к себе полотенце и сменную одежду, и не могла вымолвить ни слова, словно поперек её горла что-то встало. — Извиняться не учили? — Ванесса подняла свой телефон и с облегчением обнаружила его совершенно целым. Дона, кажется, пискнула что-то в ответ, но прозвучало это так тихо и жалко, что Мэй ничего не услышала. Выйдя из раздевалки самой последней, Ванесса встретилась с Карлом лицом к лицу. Тот снова надел кожанку поверх серой кофты и стал похож сам на себя. — Забыл тебя попросить, президентка. Ты ведь знаешь Эдварда «Красавчика»? — К сожалению, да, — ответила она. — Славно. А ты знаешь, что он тот ещё скромняга? Да, совсем не хочет со мной разговаривать. Ванесса выгнула одну бровь и обвела Карла взглядом. После чего очень обидно, как ему самому показалось, уколола: — А есть те, кто хочет? — Давай не будем превращать наше славное сотрудничество в перекидки дерьмом. Ты же знаешь, мы можем этим до самого вечера заниматься. — Карл поправил лямку рюкзака на плече. — Так вот Эдвард. Мне нужно, чтобы ты заставила его говорить. Он ходит всюду в сопровождении двух своих секьюрити, но его нужно спустить с небес на землю. Мне это очень нужно. — Ты думаешь, он что-то мне скажет? Как я могу тебе в этом помочь? Эдвард меня тоже на дух не переносит! — О, не волнуйся. Мне кажется, ты прекрасно знаешь, как. Можешь угрожать тем, что отпилишь ему ноги, если не начнёт говорить. Не читала «Крёстного отца»? А, впрочем, без разницы. Ты справишься. Всё-таки, ты президент школы. Тебе не составит труда попросить каких-нибудь бугаёв помочь тебе, да и весь спортивный инвентарь у вас прямо под рукой. Просто так говорю, вдруг ты забыла, — лукаво улыбнулся он. Ванессе не хотелось больше насилия. С неё хватит. И нужно было бы послать Карла в задницу с такими просьбами, но она испугалась, что пойди она ему наперекор и он обязательно растреплет всё своему старшему брату-офицеру. Пытаясь пересилить своё желание треснуть его посильнее, Ванесса кивнула. — Ладно. И где нам искать этого «Уродца»? Сто лет не видела его в школе. — Под мостом. Не знаешь, где это? Хотя неудивительно, ведь ты такая хорошая девочка. Такие безумные ЗОЖницы, как ты, в такие места не ходят. Я скину тебе координаты. Позвони, как будешь готова. Они обменялись номерами телефонов. Для Карла этот момент стал романтически-волнительным, Ванессе же показалось, будто на неё надели ошейник и как следует сдавили горло.

…

Заявившись к футболистам на тренировку Ванесса переволновалась до красноты. Всё так хорошо складывалось, ведь никто ни о чём не знал, но ей приходилось подставлять саму себя странными просьбами. Майк сильно удивился, когда Ванесса попросила дать ей двух парней из его команды. «Самых отбитых», как она выразилась. Капитан футболистов попытался отшутиться, сказав, что за «отбитыми» Ванессе лучше всего было бы обратиться к бейсболистам, но президентка не оценила шутки и игривый тон в его голосе куда-то пропал. «Это как-то связано с Бруксоном? — шёпотом спросил Майк. — Я имею ввиду, мы ведь все знаем Эдварда. Он ошивается с какими-то наркоманами. Ты думаешь, Брукса мог избить кто-то из его дружков?». Об этом Ванесса даже не думала. Но ответила положительно. Хотя Майк сильно не хотел ввязывать свою команду в какие-то разборки, уже вечером Ванесса ехала к мосту с двумя футболистами из его команды. Один из них с густой копной золотых волос — вылитый принц Чарминг; второй неизменно следовавший за ним повсюду. Когда-то их тандем держал в страхе половину школы, пока Майк не стал преподавать своей команде уроки хороших манер. И эти двое неожиданно притихли. Ванесса сидела на заднем сидении и наблюдала за активным диалогом. Чарминг красочно расписывал место, в которое они собираются поехать вместе с семьёй на Рождество, второй постоянно презрительно о нём отзывался. «Корнер-Крик — классное место! — говорил первый. А как по мне ничего особенного, дыра и занятья нечем — говорил второй». По итогу Ванесса так и не поняла, действительно ли в Корнер-Крик классно, или это самое поганое захолустье во вселенной. — А чем президентка собирается на Рождество заниматься? — на секунду обернулся Чарминг, отвлекаясь от дороги. — Знаю, с Бруксом паршиво всё вышло, но ты же не будешь из-за этого дома сидеть? Наверное, тебя уже пригласили на какую-нибудь вечеринку, да? — Да, — соврала она и посмотрела в окно. — Но я не пойду. У меня планы. Бейсбол. После Рождества я сразу же уеду отсюда, на меня хочет посмотреть тренер женской сборной. — Чёрт, это ахренеть как круто! — отозвался первый. — А как по мне, ничего особенного, — сказал второй. — Если Сьюзан Макаллен я понравлюсь, если попаду в сборную, то универы будут отрывать меня с руками. И тогда я смогу уехать из этого долбанутого городка, подальше от этой долбанутой школы, — Ванесса сжала руки в кулаки и опустила брови. — И мне больше не придётся слушать двух придурков, спорящих про «Корнер-Крик», чтоб вас. Мы можем ехать молча? Парни переглянулись друг с другом и замолчали. Автомобилей у моста было не так много, рядом с ними сиротливо ютились старые велосипеды. Когда Ванесса вышла из машины и осмотрелась, её сразу же настигло нехорошее предчувствие. Несколько человек блевали прямо в реку, а их стоны и придыхания было слышно издалека. Потом они свалились на гравий и стали болезненно мычать, руками держась за головы. Одна только эта сцена отвратила футболистов, но Ванесса не дала им струсить и уйти. Она сказала им достать бейсбольные биты из багажника и вооружившись ими парни осмелели, дерзковато ухмыляясь. «Надо было реально идти в бейсбол! — задорно крикнул Чарминг». С Карлом они встретились почти сразу. Уайтхаус уже ждал их, стоя возле одной из бетонных лап длинного автомобильного моста. Почти сразу же он несдержанно рассмеялся, так сильно его развеселил внешний вид двух бугаёв с битами и возглавляющей их девчонки. — Простите, — неискренне извинился он, прикрыв рот кулаком. — Просто сейчас ты так похожа на Изму из «Похождений императора». Только Кронк у тебя не один, а сразу два… — Это нам его нужно побить? — напрямую спросил Чарминг и Ванесса, обведя верхний ряд зубов языком, улыбнулась. — Ага. Всё шутовство Карла пропало, когда футболисты надвинулись на него горой мышц. Он отступил назад, но прижался спиной к холодной стене, в то время как Чарминг со своим другом уже потянули к нему свои громадные ручищи. — Хотя нет, погодите, — резко выдала Ванесса. — Не трогайте его. Парни отступили. В глазах Карла отразилось непонимание, которым он обратился к Ванессе, но спортсменка не спешила отвечать. На её лице не было ни улыбки, ни злорадства, только жестокость и пронзительная пустота. — Простите, — неискренне извинилась она. — Просто сейчас ты так похож на одного сраного придурка. Она прошла мимо Карла и вместе с футболистами зашла «под мост». Со вчерашнего дня ничего не изменилось, одни и те же лица занимались одним и тем же. В этот раз с Карлом никто не поздоровался, потому что не осталось людей, способных хотя бы поднять голову. И всё же вечер этот самую малость отличался от предыдущих: почти все здешние наркоманы находились в глубоком кайфе. Карл молча кивнул в сторону Эдварда, неизменно возглавляющего шествие баскетболистов. Потом Ванесса шепнула что-то футболистам, и они набросились на «Красавчика», как акулы. Эдварда с силой придавили к исписанной бетонной стене без предупреждений, и от шока он даже не понял, что ему стоило обороняться. Баскетболисты изумлённо округлили глаза, но попыток помочь другу не предприняли. — Чё за дела? — занервничал Эдвард. Глаза его бегали от одного лица к другому. — Ответишь на все вопросы, которые задаст тебе этот говнюк, — сказала Ванесса, безопасно встав позади футболистов, и указала на Карла. Тот примостился рядом, сунув руки в карманы. — И схуяли мне отвечать? — Эти двое разотрут тебя в костную муку, — предупредил Уайтхаус. — Ванессе очень нравится наблюдать за тем, как кому-то делают больно, а ты из всех нас самый подходящий кандидат. — Что?! Почему?! — истерично взвизгнул Эдвард, но Карл пожал плечами. — Ну так что, дружище, повторим наш недавний диалог? Так это ты принёс наркотики на ту вечеринку? — Можете отсосать мой хуй, а я подумаю над тем, отвечать вам или нет! Над их головами нависло задумчивое молчание, а потом Ванесса оглянулась к кромке ледяной воды, омывающей гальку на берегу, и сказала футболистам тащить Эдварда к ней. Чарминг и его бравый друг схватили Эдварда за его куртку и протащили по песку до самой воды, а уже там, смело войдя в реку, окунули головой в неё. Хватило всего одного раза, после которого Эдвард истерично вдохнул, глотая ртом воздух. Он хватал футболистов за руки и громко кричал, но те держали крепко и отпускать не спешили. Кажется, их переполняло какое-то ребяческое чувство восторга от происходящего. — Что это был за наркотик? — снова спросил Карл, стоя у воды. — Это… Это новый наркотик! Не знаю, его сейчас много кто принимает. Сильная дрянь, — признался Эдвард и закашлялся. Ванесса тоже слушала его с интересом, сложив руки на груди. — Как называется? — Как-то, блин… тупо. Типа, не помню… «Лихорадка» или… «Горчячка». «Горячка!». Я её у перекупщиков закупаю, так что хер его знает, что за хрень! Но таблетки нормальные, передоза ещё ни у кого не было, а берёт жёстко! — Кто принимал их на вечеринке? — Ванесса нетерпеливо шагнула вперёд, глядя Эдварду в спину. «Красавчик» не захотел отвечать и начал вертеть головой, отплёвываться от воды и трястись от холода. — Я спросила, кто принимал эти наркотики на вечеринке?! — Да я не знаю! Откуда я знаю?! Что мне вообще говорить? Ванесса громко рыкнула и зашла в холодную воду по самые щиколотки. Она подошла к Эдварду и наклонилась к нему, как к маленькому мальчику. Без лишних вопросов Ванесса схватила его за голову, с силой надавила, погружая его лицо в воду, и не отпускала до тех пор, пока вода вокруг него на вспенилась от бесплотных попыток вынырнуть. Сил у неё едва хватало, чтобы справиться с одной его головой, но она опускала её в реку снова и снова, пока не посчитала, что пора остановится. Вынырнув, «Красавчик» надрывно вздохнул и стал откашливаться. Почти сразу он выдал: — Виктория! Мария! Точно, и ещё кто-то… Много кто решил принять! Много кто! И… и Бруксон! Ещё Бруксон, да, ты же этого хотела услышать! Бруксон тоже принимал! Сука, чёрт… сука! Отпустите меня! Футболисты и впрямь выпустили Эдварда. Тот шлёпнулся в воду и, побултыхавшись в ней, шатко поднялся на ноги. Они с Ванессой переглянулись. Челюсти у неё сжались до того сильно, что зубы могли вот-вот треснуть и раскрошиться, а в глазах отразилось столько эмоций сразу, от боли до ненависти, что Эдвард так и не смог понять, расплачется ли она или врежет. Сжав кулак, Ванесса со всей силы, на какую была способна, врезала Эдварду по лицу. Раздался глухой и влажный шлепок. Тот отшатнулся и упал обратно в воду, а президентка схватилась за свой кулак и взвизгнула от боли. Всё её предплечье онемело, пальцы пронзили раскалённые иглы, боль ударила её в плечо и застыла горечью на языке. — Чёрт! — Своим криком она разрезала воздух. — Да почему так больно?! Твою мать! В фильмах, подумала Ванесса, всё выглядит иначе. По ощущениям она сломала себе руку, потому что резь не отпускала её кулак и воспалённым теплом расплывалась по всему телу. Она тяжело вышла из воды, прошла мимо футболистов, мимо Карла, и встала поодаль ото всех. Когда вышел Эдвард, весь мокрый и продрогший, Карл еле удержался от колкого замечания, а потом заметил краснеющий след на его скуле. Ударил бы парень, то раскроил бы кожу, но удар Ванессы только оставил на ней глубокий синяк. Карл встал перед «Красавчиком» и заглянул ему в глаза, угрожающе тихо спрашивая: — Назови мне перекупщиков, у которых ты берёшь «Горячку». Эдвард испуганно вздёрнул брови. — Издеваешься? Это не те парни, к которым можно забежать и поговорить на минутку. Они реально отбитые на хрен. У них есть оружие… Сечёшь? — Мы тоже отбитые, хотя без оружия. — Карл мельком обернулся к Ванессе, потом обвёл взглядом двух футболистов, оглядывающих свои промокшие кроссовки. Проследив за взглядом Карла, «Красавчик» неуверенно пожал плечами и кивнул в сторону палатки. Небольшой походный шатёр расположился на берегу поодаль от моста. Рядом с ним янтарными огнями переливался небольшой костерок, а на старом обшарпанном лежаке, расположилась чья-то фигура. Мужчина медленно и лениво курил, выдыхая порции дыма в морозный воздух, и, казалось, ничего вокруг себя не замечал. Потом из палатки вылезла юношеская голова. Паренёк стал активно жестикулировать, по-свински хохотать, а потом выбежал из палатки с каким-то пакетиком в руках и умотал в неизвестном направлении. Мужчина никак на него не среагировал и продолжал дымить в воздух, словно на курорте, разглядывая угольно-серое вечернее небо и прорезь лунного диска меж облаков. Эдвард снова стушевался и увёл взгляд в сторону. — Аарон Рикман, — вякнул «Красавчик». — Аарон и Куппер Рикманы, они всякую дрянь поставляют. Не мне, я у них ничего не беру, с ними никто дел иметь не хочет, но они у нас на районе активнее всех занимаются наркотой. У них и тяжёлое есть, герыч, например, и дезоморфин и всякая другая хрень. Типа, и понюхать, и поколоться… — А «Горячка»? — Да если, блин, у них есть герыч и кокаин, то и «Горячка» есть. — Эдвард так удивился, будто Карл спросил у него какую-то сущую глупость. «Красавчик» говорил мало и неохотно, — Карлу чуть ли не щипцами приходилось выуживать из него крупицы информации — но в основном тупо мычал или совершенно искренне отвечал, что ничего больше не знает. Неудивительно. Обычных торгашей с малой вероятностью будут посвящать в какие-то подробности, они нужны лишь для того, чтобы сдавать их в полицию при очередном шмоне и прикрывать спину вышестоящим. Вскоре Эдвард с баскетболистами умчал из-под моста, футболисты пригрелись у горящей «бомж-бочки», а Карл решился всё-таки подойти к Ванессе. Девушка стояла у воды, сложив руки под грудью, и задумчиво вглядывалась в противоположный берег реки, такой тёмный и безлюдный, в отличие от этого. Всё, что она могла увидеть, лишь густые тени и укрытые тьмой сосны. Запел пронизывающий ветер, покрывая реку зыбкой рябью. — Наслаждаешься видом? — спросил Карл и встал рядом, сунув руки в карманы. Он заметил, как влажные пятна расползлись по её одежде: штаны промокли от щиколоток до колен, а рукава спортивного жакета по самые локти. Она явно продрогла, но стояла, не шевелясь, и делала вид, будто холода не существует. — Что такое «Горячка»? — Голос её прозвучал заунывно. — Это таблетки. Сначала они дарят лёгкое чувство расслабления, ты становишься спокойнее, как бы… стабильнее. Но буквально через считанные минуты в тебя будто бесы вселяются и БУМ! — Он всплеснул руками. — Бум? — Да. Превращаешься в абсолютно другого человека… В основном просыпается агрессия, иногда апатия. Сексуальное желание, суицидальные мысли, безумство, некоторые носятся, как угорелые, и всё это в очень… ну, в сильно выраженной форме, как бы чересчур. Но память отшибает начисто. Потом начинается сильная головная боль, тошнота, проблемы со сном, нарушение координации, галлюцинации зрительные, слуховые, разрушение ЦНС, фантомные боли, повышение температуры тела, рвота, неконтролируемая деф… — Хватит. — Ванесса выставила перед Карлом руку. — Хватит, достаточно. Господи, перестань… — Поэтому его и прозвали «Горячкой». На самом деле, раньше он по-другому назывался, как-то химически. Это синтетика, но торкает покруче какого-нибудь ЛСД, вообще улетаешь на другую планету. Да, ты права, пора заткнуться. Неописуемое состояние горя и бессилия захватило Ванессу, и она опустила руки. — Если Бруксон принял это тогда, на вечеринке… Значит, не он сделал это… Всё это просто «Горячка»? Наркотики? Таблетки? — Наркотик иногда толкает на ужасные вещи, — попытался успокоить Карл. — Но он не меняет сущность человека. Все эти состояния: агрессия, апатия, секс, суицид — это всё и так в нас есть. Ты понимаешь? Он обеспокоенно свёл брови вместе глядя на то, как Ванесса наклоняется вперёд и прикрывает рот ладонью. Карл уже понимает, что это рвота рвётся наружу, но прошла минута, две, а президентка не двигалась и не булькала. Выпрямившись, она перевела дыхание и снова стала вглядываться во тьму на противоположном берегу. — Откуда ты так много знаешь про эти таблетки? — спросила она. — Ты думаешь, я всем этим занимаюсь со скуки? У меня есть мотивация, я не просто отбитый искатель приключений. Хотя, в какой-то мере, это тоже. — И что за мотивация? Карл не ответил. Только улыбнулся уголком губ и сказал: — Спасибо за всё, президентка. Они одновременно и не договариваясь приняли решение просто разойтись в разные стороны. Единственное, Ванесса окликнула его, когда они отошли друг от друга шагов на двадцать. — И если тебе ещё раз понадобится помощь, — твёрдо сказала она. — Попроси кого-нибудь другого. Ничего иного Карл и не ожидал. Он рассмеялся и даже не попрощавшись, зашагал дальше, расставаясь с ней.