…
Жизнь порой играет с людьми в жестокие игры, но то, что Карл решил сунуть свой нос за кулисы именно в тот момент, когда между капитанами спортивных команд происходило крайне двоякое нечто, можно считать прямой насмешкой судьбы. Вереница шуток бродила по залу и заставляла всех хохотать всё громче и громче. Комедиант на сцене явно знал своё дело и заметно смелел, заходя на территорию анекдотов про религию и нетрадиционные отношения. Карл посчитал, что это отличное время для разговора тет-а-тет, потому что народ занят делом, а Ванесса, наверное, наслаждается триумфальным завершением этого учебного семестра. Вытянув ножки на стуле она, должно быть, шлёпает по заднице всех выступающих, приказывая им взбираться на сцену. Параллельно она не забывает клацать своими аллигаторовыми зубами, припугивая особенно строптивых и держа строгий закулисный порядок. По крайней мере, в голове Карла вырисовывалась именно такая картина. Он вообще частенько придавался странным мечтаниям с участием в них Ванессы, и сам, порой, пугался, куда фантазия способна его завести. Вот только сейчас он слышал всхлипывающие девчачьи вздохи и низкое придыхание явно занятого каким-то активным делом юноши, и это не плод его больной фантазии. «Да, так хорошо… Не останавливайся» — говорила Ванесса; «Может быть немного больно… Слишком резко?» — отвечал Майк. Может быть, Карл тот ещё говнюк, может, он нарушает общественный порядок, вклиниваясь в очередные драки, или ведёт себя порой неподобающе! Но он (хотя бы) ни за что не опустился бы до низменных утех прямо во время концерта! Внезапно Карлом овладела сокрушительная сила совершенно непонятных для него самого эмоций. Он стиснул зубы, сжал кулаки и с таким громким возгласом ворвался за кулисы, что его клич услышали из зала. Хорошо, что комик на сцене сообразил быстрее, отшутился и вновь приковал к себе всеобщее внимание. — Эй, вы оба! — С этой фразой Карл не мог претендовать больше на звание титана мысли. Но ему попросту не нашлось фразы оригинальное для того, чтобы ворваться под сень совокупляющихся подростков. Перед ним картина нарисовалась более прозаичная, чем он представлял. Майк в испуге округлил глаза, но его руки остались лежать на шее Ванессы, разминая её. Болезненность на физиономии их президента дала понять, что цель у капитана футболистов была сугубо благородная. — Ты, — прозвучал голос Ванессы. Она обратилась к Карлу и сощурила глаза, наполненные, по большому счёту, напускной неприязнью. Будто бы он застрелил её собаку, ей-богу. Рот Карла растянулся в нелепой улыбке. Ему и без подсказок понятно, каким идиотом он себя выставил, и без стороннего суждения он сам над собой посмеялся. Но такая его весёлость заставила Ванессу, выбравшись из-под рук Майка, с ходу махнуть: — Иди-ка ты на хер. — Что?! — Карла будто вытащили из воды на берег. Улыбка в мгновение ока исчезла. — И за что на этот раз ты меня послала? Что-то ему подсказывало, что Ванессе не требуется какая-то особая мотивация, чтобы кого-то послать. Но всё равно звучало немного обидно. — Ты пришёл и лыбишься, как полный придурок. Хочешь выбесить меня, и без того ясно, поэтому заранее говорю — проваливай! — Она вскинула подбородок и увела взгляд к сцене. Майк, оставаясь неловким зрителем, косился на обоих. Его решение уйти по-английски показалось очень даже своевременным. Он неуверенно вздохнул, поджал губы и медленно шагнул к выходу из-за кулис. По дороге парни столкнулись взглядами, но всего на мгновение. Многозначительно сощурившись, Карл оглядел футболиста с ног до головы и прикинул, сколь непреодолимой преградой он станет на пути к достижению такой цели, как Ванесса Мэй. С недавних пор поклонников у неё, стало быть, прибавится — много кто хотел трахнуть Аврору, когда она была активисткой школы, так что изменится теперь, когда активисткой стала Ванесса? Неожиданно на щеках у Майка вспыхнул румянец. Карл и не заметил бы его, но сейчас важна каждая деталь. Он покраснел после растирательных процедур с этой жуткой аллигаторшей? Отменный вкус в женщинах, Майк, но лучше бы тебе отныне держать свои загребущие руки подальше! — Я занята. — Сказала Ванесса, чем отвлекла парней от пристального разглядывания друг друга. Майк испарился. — Так что если тебе нужно поговорить, то приходи после концерта. — После ты тоже будешь занята — у тебя найдётся куча дел. Потом ты станешь носится по школе, как сумасшедшая, потом тебе приспичит пойти на пробежку, потом — чёрт знает что ещё. Хватит уже бегать. Он встал рядом. Ванесса отвлеклась от сцены на него, и осмотрительно сделала шаг назад, сохраняя дистанцию. — Я понял, что ты собираешься делать. Все эти постеры «скажи наркотиками нет». Серьёзно? Решила бороться с проблемой? — Карл усмехнулся, чем заставил Ванессу уязвлённо поджать губы. — Ну не будь идиоткой — а раз ты на посту президента, то не такая уж ты идиотка — осознай весь масштаб происходящего. — Раз ты у нас умный, то объясни мне всё. — Она скрестила руки. — У нас тут каждый второй знает, что может подцепить СПИД или лишиться хрена из-за мефедрона. И это никого не останавливает. Наркоманов всё больше, сама прекрасно об этом знаешь. А ещё мне стало известно, что твои парни недавно отпинали какого-то задохлика за то, что тот баловался косячком в туалете. Знаешь, его можно было отправить в студсовет — мы бы разобрались. Нам самим не особо нравится, что кто-то обдолбывается в сортире. — Да, прямо как вы разбирались с такими наркошами раньше — никак. И прямо как твой братик разобрался с Бруксом — никак. Карл прикрыл рот и виновато отвёл глаза. Хотя Ванесса не являла из себя оплот добропорядочности, ему стало как-то совестно после её слов. — Я буду делать то, что считаю нужным, — продолжала она. — Если ради этого мне придётся отпинать весь Супремент, что ж, значит найду себе обувь потяжелее и сделаю это. Плакаты не моих рук дело — кто-то из чирлидерш предложил. Я буду бороться с этой херней основательно и жестко, а мнение студсовета по этому поводу можешь как-нибудь прислать мне на электронную почту. Я с радостью отправлю письмо в корзину. От этих слов Карлу стало как-то мерзко на языке. Вместе с тем, он почувствовал необычный наплыв сил, который стремился перенести кровь от его мозга в какую-то другую часть тела. Из нагрудного кармана Карл выудил крошечных зип пакетик, из которого на Ванессу посмотрела крошечная розовая таблетка. На её поверхности красовался еле заметный улыбающийся смайлик. — «Горячка». Под ней был Брукс на вечеринке, — сказал он и махнул пакетиком. — Вот так она выглядит. Словно завидев громадного шипящего паука, Ванесса попятилась назад. От вида такой маленькой розовой засранки она пришла в неописуемый ужас. — Ты сошёл с ума?! Притащил мне наркотики? — Что, побьёшь меня? — усмехнулся он, ожидаемо не получая в ответ никакой положительной реакции. — У каждого второго в кармане лежит смертельная доза, только глянь, а у меня всего одна таблетка. — Но зачем ты мне это показываешь? Ванесса заметно нервничала. Если бы Карл держал в руках целый ворох ядовитых змей, реакция последовала бы точно такая же. — Я много чего узнал за последние пару месяцев. До этого было глухо, хоть обосрись, а тут мне на помощь приходит президент школы и внезапно дело двигается с мёртвой точки! — Карл двинулся к Ванессе, но она снова шагнула назад. Тогда он спрятал таблетку обратно в карман, чтобы не нервировать её ещё больше. — Я узнал, кто барыжит в школе. Точно знаю, что наркотики Бруксону подмешали не мажоры, и мне осталось всего ничего. Подумаешь, вычислить изготовителей этой «Горячки». Пф! Плёвое дело. Нихрена оно не плёвое, подумал Карл, но с Ванессой и её ручными псами дело может принять совсем другой оборот. — Осталось немного, — продолжил он, — но ты должна помочь мне, а не делать всё только хуже. То, что ты начала программу по вытравливанию наркоманов из нашей школы, вообще никак не поможет. Все начнут вести дела скрытно, разбегутся, как тараканы, станут шифроваться. Разве оно нам надо? Спойлер: нет, оно нам вообще не надо. Эти слова и розовая таблеточка со смайликом произвели на Ванессу неизгладимое впечатление. Она растерялась, небесно-синие глаза забегали, и Карлу показалось, что ему удалось её убедить. Его очаровательные манеры и сила убеждения работали всегда и со всеми… — Нет, — строго ответила она, поставив Карла в тупик. — Нет, нет, ещё раз нет, хватит с меня. Всё это — полнейшая херня. Я уже приняла решение, и мне наплевать, кто, где, когда… — Подожди… — Я же сказала — нет! Твоё пустое расследование уже встало мне поперёк горла! — Она демонстративно приложила ладонь к своей шее, скрытой воротником спортивной водолазки. — Я не хочу играть в детективов, пусть этим занимаются полицейские! После концерта я собираюсь сделать заявление, вот что. Чтобы родители этих долбанутых засранцев тоже поняли, с чем им предстоит иметь дела! Пусть все боятся даже головы свои высунуть, не то что гашиш курнуть. Это удивило Карла ещё больше. Он всплеснул руками. — Нет, не сделаешь! Да ты вообще ничего не поняла! Сделаешь это, и всему конец, Богом тебе клянусь. — Впрочем, в Бога Карл не верил. Может, поэтому убедить Ванессу и не получилось. — Я занимаюсь всем этим в одиночку — совершенно один — и ты даже представить себе не можешь, как тяжело мне было узнать то, что я уже знаю! — Очень жаль. — Но судя по тону ей было совершено не жаль. — Но ты же у нас умный. Что-нибудь придумаешь. — Всем плевать на «Горячку». Почему? Понятия не имею. Но я знаю, что в этом деле как-то замешан местный шериф — Келли. Отвратнейший из уродов, на все дела закрывает глаза, а за решетку бросает кого попало. Разве не удивительно, что он так быстро нашел виноватого в избиении Бруксона Миллера, хотя мы оба с тобой знаем, кто на самом деле это сделал? Пожалуй, эта фраза стала самой большой его ошибкой. То, что шериф Келли бросил за решетку какого-то наркомана, Ванессе только на руку, и ей скорее нужно поблагодарить его за такой великодушный подарок, а не кричать во всеуслышание о истинном виновнике. — Трепался бы поменьше об этом, — язвительно процедила она. Всякие крупицы симпатии к Карлу, если они вообще когда-либо наклёвывались, безвозвратно исчезли. — Я не имел ввиду… Я хотел сказать о другом. Чёрт! Да что бы ты знала, я думаю, что ты поступила правильно. — С уст Карла эти слова звучали, как претензия. — Я бы то же самое сделал с ублюдком, который сотворил это с моей сестрой… Если бы у меня была сестра, конечно. Выступающие сменялись один за другим. Ванесса с Карлом выбрали очень удачное местечко, оставаясь в уединении. Весь концерт проходил без сучка, без задоринки, в какой-то момент Ванесса так и вовсе перестала сверяться по клипборду. Будь, что будет. Один раз мимо них проскочил парнишка в белом халате. Сотворив один свой химический приёмчик с «фараоновыми змеями» он под бурные овации убежал со сцены. — Почему тебе всё это так важно? — Ванесса заглянула Карлу в глаза, жестоко и холодно смиряя его, не давая даже возможности почувствовать что-то кроме злобы и недовольства. — Просто оставь это. Ты ведь сам говорил, что скорее сбежишь от проблемы, чем будешь бороться, но при этом не можешь уняться. Нам осталось немного — пару месяцев, и уже выпускной. Просто потерпи, пока всё закончится… — Это не закончится. Я знаю, что это не закончится, потому что это тянется уже много лет. Мой отец — бывший шериф, а старший брат — сраный коп, вынужденный плясать под дудку Келли, иначе его уволят с плохим послужным списком. Так всё делается. И это будет продолжаться дальше, и дальше, и дальше. Выступающий сменился снова, но они этого даже не заметили. — Эта «Горячка» идёт через нашу школу, а я понятия не имею, почему. И никто не знает, даже мажоры, хотя они у нас главные любители поиграть в психоделики. И я, как и ты, хочу с этим покончить, — оживился Карл и почти схватил Ванессу за плечи, но вовремя осёк самого себя, сжав кулаки. — Но мне нужно время. И помощь. Если ты поступишь так, как собираешься, то оборвёшь все мои ниточки. Всё будет потеряно. Гогот, свист толпы. Один из спортсменов выделывал на сцене такие финты с сальто, что зал готов был аплодировать стоя. После этого номера следовала рождественская песенка, исполняемая Шейлой. Младшая Мэй уже стояла с гитарой наготове. Ванесса окинула её взглядом. Что-то в движениях президентки дало Карлу понять, что она уже всё решила и вряд ли решение это она так просто изменит. — Дай мне пару месяцев, — выдал он внезапно, в отчаянной попытке убедить её. — Оставь всех наркоманов в покое, пусть всё идёт, как шло. Я разберусь… — Пара месяцев — это долго. — Тогда всё и дальше будет тянуться годами. И из-за «Горячки» все и дальше будут только страдать. Кому, как не тебе, знать, какого это. — Попытка сыграть на эмоциях в этот раз провалилась. Карла окатили очередной порцией ледяной и молчаливой ненависти. Ему оставалось утешать себя тем, что любое его слово вне зависимости от контекста Ванесса восприняла бы точно так же. — Почему ты такая слепая? Победить свой собственный эгоизм тебе сложнее, чем «Броненосцев»? На сцену вышла Шейла. Один из парней поставил ей стул, настроил микрофон для того, чтобы её игру на гитаре было лучше слышно. Её тонкие пальцы коснулись нитей струн. Из-под них вырвался звонкий, но неуверенный отзвук, почти сразу утонувший в тишине зала. Кто-то кашлянул; кто-то с первого ряда звучно заскрёб щетину на щеке ногтями. Весь разговор Карла с Ванессой так стремительно обрёл форму скандала, что его громкое окончание с ругательствами и дракой казалось закономерным. Два барана скорее раскололи бы себе черепа, чем пошли на уступки. Время шло, а музыка не играла. Ванесса глянула в свой клипборд, сверяясь со временем, потом стала бродить глазами повсюду, в поисках чего-то. Завидев на запястье у Карла наручные часы, она схватила его за руку и посмотрела на циферблат. Время как раз для песни, которую Шейла должна исполнить, но Шейла просто сидела, держала в руках гитару и слепыми глазами глядела в зал.…
При панической атаке советую глубоко дышать. Во вторую очередь следует понять, что прямо сейчас происходит именно паническая атака, а не остановка сердца, и попытаться избавиться от источника стресса. На словах это звучит легко, но на деле, оказываясь сдавленным в пыльной оболочке собственного тела, голова, как назло, пустеет. Попытки взять себя в руки проваливаются. Медленный вдох. Выходит скверно, со скрипом. Будто лёгкие забиты ватой под самое горло. Повторная попытка вдохнуть тоже не увенчалась успехом. Шейла осознала, что начинает задыхаться, но её мертвенно-бледное лицо при этом не выражало ни грамма беспокойства по поводу того, что в ближайшее время она, кажется, упадёт в обморок от нехватки кислорода. В такие моменты человек как нельзя кстати начинает ценить простой миг человеческой физиологии и жалеть о том, что не дышал полной грудью раньше. Сотни глаз всё ещё смотрели на неё в ожидании какого-то невероятного чуда. После такой продолжительной паузы Шейла просто обязана была выдать нечто гениальное; что-нибудь на уровне Моцарта. Но её пальцы застыли, едва коснувшись струн. В человеческом океане напротив неё мелькали знакомые лица. Сесиль пришла, несмотря на загруженность на работе, Кензи вместе с членами своей команды сидел где-то посередине, зажатый между двух здоровенных плеч. Из-за этого он, кажется, тоже испытывает небольшие проблемы с дыханием. Решив вытащить зажёванные ягодицами трусы, Зак заёрзал на своём месте и потянулся всей пятерней к штанам. Тишина стала напряжённой. Где-то вдалеке остановилась высокая фигура. Бруксон! Все внутренности Шейлы покрылись ледяной коркой, пока она не разглядела знакомую физиономию капитана футбольной команды, случайно принятую за лицо местного фонарного столба. Майк повернулся к сцене и всплеснул руками, намекая таким образом, что с музыкой не мешало бы и поспешить, но если бы только Шейла могла! Она правда старалась изо всех сил, но воздух протискивался в её тело до того неохотно, что её губы начинали синеть, а голова закружилась. Ещё чуть-чуть, и она свалится на пол, гитара упадёт, деревянный корпус треснет. Весь зал оживится, начнётся переполох. Ванесса ужасно сильно разозлится из-за того, что её младшая сестра решила поиграть в кисейную барышню с нюхательной солью в самый неподходящий для этого момент! Чуть наклонившись назад, Шейла увидела пляшущие перед глазами огоньки. Кто-то из зала громко шепнул: «Может, ей плохо?». Если уж об этом не постеснялись сказать вслух, то ситуация действительно принимала некрасивый оборот. Кензи почуял неладное и поднялся, но не смог быстро подобраться к сцене из-за толпы. Сегодняшний школьный концерт превратился в настоящее столпотворение. Акт панической атаки стал достоянием чуть ли не половины города — Шейле будет, чем «гордится»! Плавающие пятна перед Шейлой стали сплетаться в чёткий образ: большие голубые глаза, стянутые резинкой светлые волосы, до ужасающего похожие на её собственное лицо черты. Ванесса крепко схватила Шейлу за плечи. Наверное, за этим последует пощёчина, сразу подумала младшая, и ненароком зажмурилась, но вместо ожидаемой боли она услышала голос сестры: — Ты в порядке? — Ванесса совершенно искреннее волновалась. — Тебе нехорошо? Давай уйдём. Она уже обхватила ладони Шейлы, мягко и по-сестрински, но Шейла не сдвинулась с места. На них все смотрели, все ждали. Младшая наконец смогла вздохнуть, перевести дыхание и тихо спросить: — А как же концерт? — Да плевать на этот концерт, — бросила Ванесса, весь вечер кусающая свои ногти. — Тебе нужно выйти на свежий воздух, попить воды… С Кензи своим пообниматься, если от этого тебе легче станет. Вдох. Такой свободный, чистый, полный живительного О2! — Я справлюсь, — ответила Шейла. — Всё уже нормально. — Ты уверена? — Да. Выдох. Целый зал сжался до крошечной комнаты, в которой Ванесса и Шейла жили совсем маленькими. Лиловые обои в цветочек, старые пластиковые стульчики, одна большая кровать на двоих, которая казалась необъятной в пятилетнем возрасте. Ванесса всегда драчливая, но уверенная в себе; Шейла извечно плаксивая и задумчивая, пожалуй, слишком уж задумчивая для маленького ребёнка, но ужасно добрая. Вдох. А ведь когда-то эти двое были не разлей вода. Такие разные, но такие одинаковые. Как дополнения друг друга; как дешёвые чёрно-белые кулоны «инь-янь», какие можно купить в любом сувенирном магазинчике. Когда-то Ванесса казалась совсем другой. Когда-то она и была другой. Такой, как сейчас. — Хорошо, — сказала старшая и собиралась уйти, но теперь Шейла крепко схватила её за руку и не отпускала. — Побудь со мной, пожалуйста. Эта просьба заставила Ванессу заметно стушеваться. Она оглянулась за спину — народ выжидающе сверлил их глазами. Где-то вдалеке Кензи, как какой-то дурень, замер на месте и во все глаза пялился вместе с остальными. Ей ничего больше не оставалось, поэтому она согласилась остаться на сцене, совершенно при этом не понимая, чем ей следует заниматься. Они сели на краю сцены, как какие-то хиппи. Шейла крепче перехватила гитару, Ванесса поднесла микрофон поближе, чтобы игру услышали все. Знакомые всем мотивы наконец раздались в стенах и сняли настоявшееся напряжение. «Last Christmas» знали все, кто-то в конце концов даже стал подпевать, и нескладный хор голосов разошёлся по залу в знак поддержки. — С Рождество-о-ом! — невпопад заверещал Зак и зал взорвался аплодисментами.