Без суда и следствия

Утро выдалось до ужаса спокойным. Найтмер и Эррор до самого рассвета нежились в кровати, даже не задумываясь о том, чтобы пойти в школу. Однако, проснулся Кошмарик от тянущего ощущения холода в постели. Он лениво-лениво потянулся, зевнул, обнажив клычки, и гордо пошёл на кухню, по пути поправляя свою фиолетовую пижамку. Найти тихонько выглянул из-за угла, заинтересованно глядя на происходящее в храме еды. На сердце стало так легко и спокойно, когда его лиловые, яркие, блестящие глазки увидели двух братьев, задумчиво сидящих за столом спиной к выходу. Однако, радость шустро сменилась разочарованием, стоило только Эррору и Гено продолжить разговор. —Собери вещи. Мы едем в больницу. Сейчас же.—Мрачно сказал Старший Брат, укладывая голову на руки. —Я не хочу, Гено. Не хочу ничего этого, понимаешь?—Ошибка томно всхлипнул и закрыл лицо руками, резко отодвигая тяжелый стул и подходя к раковине. Найтмер не видел, что там происходит, но мог лишь догадываться. Сердечко забилось чаще, стало очень страшно. Раз даже Эрр так расстроился, значит случилось что-то серьёзное. —«Собирать вещи? Куда Эррор уезжает? Зачем? Я поеду с ним в любом случае.»—Найт поднапрягся, но пока опасался выходить, не знал, нужно ли сейчас там его появление. Решил послушать дальше. —Я не хочу, Гено, не хочу, почему именно я?—Зашептал Ошибочка и включил воду. —Эррор, ты мой хороший, я тоже не хочу чтобы ты страдал. Но ничего не сделаешь, тебе нужно будет ненадолго оставить всех нас. Они помогут тебе, это их обязанность. Иначе ты умрешь, Эрр.—Голос Гено звучал донельзя ласково, успокаивающе, но ничего не помогало. Внутри Коши нечто забилось с такой силой, что тяжело было устоять на ногах. Он резко влетел на кухню. —Что случилось?—Его голос слегка дрогнул. Он ещё толком не проснулся, но адреналин, ударивший в его голову, заставил глаза распахнуться шире, чем раньше и оторваться ото сна быстрее. От этого действия Генка подпрыгнул на своём стуле, едва не снося кружку с чаем, которая стояла перед ним и развернулся на вошедшего. Сразу взгляд бросался на его глаза. Глубокие, понимающие, проникновенные. Хоть второго и не было видно, он тоже излучал столь сильное отчаяние, что хотелось разрыдаться. Эррор стоял ко всем спиной, склонившись над раковиной. Все умолкли. Лишь вода билась о дно раковины, создавая лишний шум. Сильные руки Ошибки затряслись, словно он только что пережил свой самый худший кошмар наяву. За окном солнце затянуло тучами. Стало зябко, холодно и страшно, комната погрузилась в полумрак. —Не молчите. Пожалуйста. Что случилось? Куда ты собираешься, Эррор? Я поеду с тобой, ты только скажи мне, что произошло!—Найти прижал сжатые в кулачки ладошки к груди и стал испуганно глядеть то на Оши, то на его брата. —О, Найтмер…—Начал было Гено, внезапно прикрыв рот рукой и заплакав. Его плечи содрогнулись и он опустил голову, зажмурившись. Это подтвердило все сомнения Кошмарика о том, что случилось нечто очень-очень страшное с его наконец обретенным возлюбленным. Эрр по-прежнему молчал, словно его интересовала только вода, текущая из-под крана. Он смотрел на неё так пристально, словно во всем мире существовали лишь он и холодная жидкость. В какой-то момент он сильнее согнулся и выплюнул большой красный сгусток, немедленно смачивая костлявую ладонь и вытирая рот. Найтмер напугался не на шутку. —Золотце!—Воскликнул он, без задней мысли подбегая к Ошибке и не медля укладывая руку на его плечо.—Что с тобой? Вы уже вызвали скорую? Господи, да скажите мне что-нибудь! На его глаза накатили мелкие слезинки, мерцая небольшими хрусталиками возле бегающих туда-сюда зрачков. —Забудь.—Прохрипел Эрр, даже не глядя на своего друга. Он даже не удосужился разлепить веки.—Всё, что произошло вчера-моя большая ошибка. И всё, что было раньше-тоже. В школу ходи с Киллером, начнёшь достаточно зарабатывать, сам съедешь. Найтмер задержал дыхание. Он просто-напросто забыл, что ему нужно дышать. Остолбенение продлилось секунд пять, может быть шесть, как он шумно втянул воздух сквозь зубы, истерично издал несколько раз пару неровных вдохов, и с его по-детски округлившихся глазок побежала вереница соленых слёз. —Что? О чём ты? Что случилось, мы ведь…—Найти ласково начал поглаживать щечки своего суженого, не веря в его слова и глупо издал пару смешков.—Э-эррор, что происходит? —Отвали!—Оши, ещё сильнее зажмурившись, махнул рукой в сторону Кошмарика, вполсилы ударяя того в грудь. По его руке разлилась ужасающая боль. Возможно, он и сам поверить не мог, что совершает такой грех, поднимая руку на столь близкого монстра. Не ожидавший такой подставы Найтмер неловко плюхнулся на пол, ударившись головой об угол гарнитура с тихим вскриком и заплакал сильнее, не понимая, что происходит. —Да что случилось?! Что происходит? Я не понимаю, что я сделал не так?!—Найтмер, перебирая руками и ногами прижался к холодной стенке стойки с фужерами и зажмурился, приложив ладонь на место удара. Стало дико страшно. Жутко. Он уже готов был отдать всю свою любовь единственному монстру, который, как он думал, также любит и ценит его, а тут такая наглая, болезненная, низкая подстава. Гено не выдержал, подлетел к Найту, поднял его и потащил за руки на выход, приговаривая: «Идем, прошу тебя» и «Успокойся, всё будет нормально». Однако, Найт сильно противился, не мог позволить увести себя, лишь смотрел на Эрра, что даже не взглянул на него. —Пожалуйста, хватит! Объясните мне! —Найтмер.—Внезапно позвал того Ошибка, выпрямляясь в спине. Он наконец открыл глаза и повернулся к своему самому ценному сокровищу. Как бы он не пытался выстроить своё лицо, стараясь казаться безразличным, злым и грубым, его глаза выдавали того с головой. Среди зрачков притаилась бесконечная грусть, он страдал, причиняя вред своему другу, винил себя во всём, что делает. Он дернул уголком губ вниз, словно вот-вот расплачется, но тут же одернул себя, грубо сведя брови к переносице. Искорка блеснула в его зрачках, мгновенно затухая. Кошмарик замер и на какое-то время перестал вырываться. Гено, держащий всё это время его за руки, обнял Найта и крепко прижал к себе, позволяя видеть Ошибку. —Твои отношения со мной продлились один вечер. Я соврал тебе во всём. Мы вряд ли когда-нибудь ещё увидимся с тобой. Всё было ошибкой. Мы не нужны друг другу.—Он высокомерно поднял голову, задирая нос. Изо рта побежала струйка свежей, теплой крови, которую он сразу стал вытирать рукавом. —Нет, это не так! Я знаю, что это не так, я вижу, что это не так! Ты врешь только в том, что я тебе не нужен, и что ты не любишь меня!—Завопил Кошмарик, уже царапая от обиды и разочарования спину Шарфоносца своими фалангами.—Просто скажи мне, что не так? С тобой что-то случилось, а ты мне не говоришь! Ты же обещал мне! Ты же- ах… Найтмер пошатнулся от резко наступившего головокружения и сильнее оперся на Гено. Он представления не имел о том, что с ним происходит. Грудь сдавило с новой силой, давление подскочило и отдавало неприятным зудом аж на самых коронках зубов. —Я люблю тебя, золотце, я люблю тебя, слышишь, ты только расскажи мне, я по-могу, я…—Кошмарик стал закатывать глаза, но изо всех сил сопротивлялся, упорно доказывая свою искреннюю любовь.—Я же вижу… —Нет. Нет.—Грустно покачал головой Ошибка и позволил слезам спокойно литься из глаз. Найт уже почти потерял сознание.—Прости меня, заставил тебя в очередной раз страдать. Найтмер задёргался, как бешеный зверёк и окончательно обмяк в сильных руках более старшего скелета. Мир у него перевернулся с ног на голову и выключился, точно старый телевизор. Всё стало черным, холодным, чужим. Только тепло уже знакомых ладоней на щеках немного успокоило, и то ненадолго. Секунду спустя он перестал что-либо понимать. Ошибочка подошёл к своему брату и тяжело положил руку на его плечо. —Позволь я… —Да, конечно.—Гено осторожно передал Найти на руки Эррора и выкинул в мусорку пустой шприц, который только-только применил на Найте. Ошибка с некоторыми трудностями поднял свою ношу на руки, взявшись за его плечи и под коленками. —Ты позаботься о нём, ладно?—Всё не поворачиваясь ни к кому лицом, прошептал Ошибка и двинулся к комнате, зная, что брат дал положительный ответ кивком и продолжил рыдать. Впервые его поступь такая лёгкая, как и сам Эррор. Он понимал, отчего такая легкость в теле. Он медленно, но верно погибает. Стоило уложить бессознательное тело Найтмера на кровать, Эрр разрыдался, как последний ребенок, хватаясь то за его руки, то укладывая голову на грудь. Вина грызла его изнутри, он сломал своего котёнка, он знал, что никого нельзя подпускать к себе слишком близко, нельзя ни с кем заводить никаких отношений, но у него не получилось снова не полюбить кого-то искренне, нежно, истинно. Его чувства были самыми светлыми, яркими, искренними, он бы дал всё своему маленькому Принцу, если бы не его треклятая болезнь. Всхлипы, стоны, извинения, просьбы, клятвы, мольбы. Всё витало в их комнате до последней минуты, до последней слезинки Ошибки, которого старший брат уже насилу оттаскивал от Найта. Он не хотел отпускать нежные, маленькие ладошки, хотел умереть рядом, на этой кровати. Но понимал, что лучше уж он будет его ненавидеть в чужих руках, чем ласково любить в одиночестве. Счастье и семья-не про Эррора. —Прости меня, я не могу остаться, я буду присматривать за тобой, ладно?—Напоследок прошептал Эрр, ладонью очертив полукруг от лба до нижней челюсти Найти, после чего исчез, ощущая на спине сверлящие взгляды своих друзей. . . . Буря за окном всё усиливалась и усиливалась. Снег падал крупными хлопьями в огромном количестве, завывал ветер, падали ветки с деревьев. Найтмер лежал, свернувшись клубочком под одеялом и прижимал к себе какую-то небольшую книжечку. Это та самая, которую кинул ему Гено. На первой страничке красивым, ровным почерком выведено «Эррор». Этот факт уже заставлял Найти стонать. Но он продолжал читать, всё глубже уходя в… стихи. «Мои чувства однажды достигнут пика. Моё сердце однажды заставит любить. Я прошу, до скончания нашего века Постарайся меня не забыть.» Найт заучил эти строчки как только мог, выплавил на сердце, готов был вырезать ножом на руках. Слова сложились в четыре крупные строчки и стояли перед глазами, скатываясь со слезами. Стало жутко больно. Эррор тоже очень страдал от чего-то, чего не знал ученик. Кошмарик перевернулся на спину и скинул с себя одеяло, тут же повернув голову к окну. Опухшие красные глаза обдало потоком свежего, прохладного воздуха, отчего стало зябко. По телу пробежала волна мурашек. Понимание ситуации не приходило совсем. Эррор четко говорил что полюбил своего друга с первой встречи, а теперь так грубо обошёлся. Тут же вспомнилась кровь на его губах. Он болен? Куда он собрал вещи и уехал? Найти взял телефон в руки и спустя пару немудреных действий приложил его к щеке, слушая томные гудки. —Да?—Наконец послышалось по ту сторону трубки. Измученный голос звучал сонно и робко. —Гено.—Только и смог позвать того Кошмарик, прежде чем положить руку на лицо и всхлипнуть. Продолжил он неразличимым шёпотом.—Что происходит? Пожалуйста, объясни мне. Я хочу приехать. Я хочу увидеться с ним. —Это… Вряд ли возможно, Найтмер. В реанимацию не пускают даже меня. Некое чувство тревоги, зародившееся в Кошмарике долгие-долгие часы назад стало расти во все стороны, словно воздушный шарик, щекочущий внутреннюю сторону рёбер. Вина, дрожь, угнетение, депрессия, неприятие, апатия: все резко навалилось на бедного писателя. Он подскочил на кровати, задышал в трубку, пискнул, в попытке выдавить хоть слово. Однако, ничего не вышло. Мобильник разлетелся на кусочки, как нежное сердце Маленького Принца. Реанимация. Всё настолько плохо. Его самый дорогой человек сейчас где-то страдает на койке, лежащий под аппаратом ИВЛ. Картинка сменялась другой, ещё хуже. Найт с ужасом представлял, как Эрра везут на каталке, откачивают дефибриллятором, оперируют, снова укладывают в палату, видит его под большой белой простынью. Видит, как исчезают под крышкой гроба его прекраснейшие черты лица. Кошмарик упал на пол и схватился за голову, громко крича. Больная нога заныла ещё сильнее. Осторожные пальцы сильно впились в щёки и скулы, оставляя глубокие царапины с кровоподтёками. Он зажмурился изо всех сил, перевернулся на спину и открыл глаза, обомлев. Над ним свисал его Ошибочка, с абсолютно пустыми глазницами и неведомым образом заглядывал в самую душу. На нём накинута белая больничная рубашка и такие же штаны. Даже несмотря на черный цвет костей, он выглядел бледным. Настолько безжизненно выглядят только марионетки в театре, но видение было столь реалистичным, что Найтмер сильно перепугался, подпрыгнул и прижался к кровати спиной, трясущимися глазками глядя на «друга». Он не шевелился. Лишь смотрел. —Нет… Нет… «Эрр» внезапно повернул голову и протянул руку, отдающую холодом к нежной щечке своего друга. Коши не смог пошевелиться, лишь глупо тряс головой, прикусив язык. Комната закружилась из-за его движений. От резко меняющихся картин стало тошно и совсем дурно. Найт уже чувствовал, как недавняя трапеза катится по подбородку и по шее. Как только в его голове окружение приняло более-менее приятную глазу форму, и фигура стала меняться. Тонкие острые пальцы расплавились и, точно восковые свечи стали капать на пол. Рот исказился в странной, до боли знакомой улыбочке и разорвался в щеках. Пустые глазницы чуть сузились и где-то в их глубине стали видны очертания белых зрачков. Две точки бешено закружились, словно пытаясь перегнать друг друга. Черные кости резко изменили свой цвет. «Это… Нет, пожалуйста, нет.» Резкий выстрел ультразвука засел между двумя «ушками» Найта, принося невыносимую боль. Зато теперь его глаза всё видели довольно чётко. Видение переносило его года на два назад. Он сидел всё так же спиной к кровати, но восседал перед ним своей персоной Кросс и ласково-ласково улыбался, излучая глазами крайнюю теплоту и заботу. Найт перестал думать, лишь отдался ситуации. Это не они. Он знал, что сидит в комнате Ошибки, а не когда-то и не где-то. Однако… Эти некогда сладкие, томные, приятные прикосновения навевали слёзы и разочарование. —Ты мой самый лучший мальчик, Най-ти. —Я люблю только тебя, поверь мне. —Со мной ты в безопасности. Его давние слова давили на глаза изнутри, выбивая слёзы. В то время они оба были беспечны, Кошмарик не чувствовал себя одиноким и брошенным всеми. Он был счастлив. Картинка снова стала меняться и Найтмер ужаснулся самому себе. Он не хотел уходить из того теплого, уютного прошлого. На секунду он так сильно пожелал прижаться к Кроссу, что подался вперёд, почти клюнув носом в его плечи. Зачем нужно это всё, если в прошлом всё было так хорошо? За тем, что у него ещё есть Эррор. Вновь послышался его теплый басок из совсем недавних дней. «Ты знал, что учёные считают, будто в нашей Солнечной системе может быть больше восьми планет? Они нашли и назвали одну-Макемаке. Звучит забавно, да? А-ха-ха!». «А ты знал, что если коты дергаются во сне, то это в большинстве случаев значит, что им снится, как они играют с хозяином?». Найтмер понимал, что глупо было предаваться ностальгии всего лишь из-за какого-то несчастного видения, но что ему делать? Ошибка оставил его. Найтмер должен понимать, что это произошло не из-за желания его Ошибочки расстаться. В своих видениях он промучился минут 10. Быть может пару часов. Гено вернулся в квартиру своего брата. Было подозрительно тихо. Возможно, ребята ушли, чтобы немного развеяться от мысли о том, что их друг сейчас на больничной койке. Часы в прихожей тикали непростительно громко. Психолог дрожал, как осиновый лист, отряхиваясь от снега, который только в белье к нему не залез. Погода тоже тоскует по Ошибке? —Есть кто? Найтмер? Килл? Хоррор? Эй?—Генка постоял довольно короткий промежуток времени, глядя в пустоту. Никто не отозвался. Повесив куртку на вешалку и закрыв шкаф, старший братец томно вздохнул и поправил излюбленный красный шарф, с которым не расстается даже во сне. Тихой поступью он пробрался на кухню, надеясь чем-нибудь перекусить. В холодильнике как раз завалялась палка колбасы и немного майонеза. Уже почувствовав на языке вкус бутербродов со сладким чаем, Гено довольно улыбнулся, щелкая кнопку питания на чайнике. Уставшие глаза припухли. Следовало умыться и убрать дорожки от слёз на щеках. Он потопал в сторону ванны, неловко повернув голову в сторону комнаты своего брата и его дружка. Тихо. В голове возникла мысль о том, что прошло ещё недостаточно времени, чтобы мальчик полностью отошёл от того сильнодействующего препарата и он вряд ли проснулся достаточно давно, чтобы самостоятельно покинуть дом. Нехорошее предчувствие нахлынуло внезапной волной и подкатило к глотке. Шарфоносец сглотнул, в очередной раз прикусывая и без того кровоточащие губы. Рука скользнула по дверной ручке и опустилась вдоль туловища. —Найтмер? Ты дома? Отчего-то стало не по себе. По спине пробежались тяжелые мурашки. —Найтмер? В ответ лишь давящая, болезненная тишина. Антуража придавала погода. Было темно и жутко. Поразмыслив с пару секунд, психолог успокоился, понимая, что сам себя нагоняет. Гено без задней мысли подошёл к комнате, в которой остался Найти и открыл дверь. Он тут же приподнял нос и резким движением вошёл внутрь, тихо закрывая дверь на замок. Прижавшись спиной к стенке, он напряженно молчал, как гусеница продвигаясь к ближайшему углу. Его напугал Принц. Он сидел на стуле, который приставил вплотную к изножью кровати. Плед лежал на полу, одеяло скомкано в один большой ком. Простынь затерялась среди подушек. В трясущихся ручках покоился небольшой раскладной ножик, испачканный в крови. Его плечики то замирали на одном уровне, то вздымались и опадали с ужасающей скоростью. Гено однажды имел опыт работы с подобным пациентом. Это был самый тяжелый его случай. —Найтмер, здравствуй.—Тихо начал шарфоносец, полностью выйдя из поля зрения Кошмарика. Заметив, что нет никакой реакции, он стал тихо, но верно подходить к тому. —Ты вре-е-ешь.—Послышалось со стороны юного писателя хриплое шипение. Развалинка встряхнул головой, представляя, как страшно этому мальчику. Он уже был готов взять его на лечение, возможно, даже стационарное. —Ты узнаешь меня? Кто врёт тебе? На это было больно смотреть. Старшенький подошёл максимально близко к ученику, осматривая его на факт повреждения. Он лишь нанёс себе пару неглубоких царапинок, и то, кажется, случайно. Мальчик нуждался в помощи. —Всё в порядке, я сейчас помогу.—Ласково заверил Гено, без всяких усилий вынимая у своего нового пациента нож.—Ты уже на пике, сейчас станет легче, мой дорогой. Однако, психолог не знал, что именно видит и чувствует Найтмер. Он сидел, зажатый между его новым знакомым-Гено, который ворковал над ним, и Эррором, который сидел нос к носу с ним, всё с теми же глубокими, безжизненными глазницами и всё в тех же белых одеждах. Дзинь! Дзинь! Радостно завопили колокольчики. «Приходи в себя. Я жду.» Заверил голос над ухом. Дзинь-дзинь-дзинь? Спросили маленькие золотистые шарики. «Всё будет в порядке. Вам нужно будет объясниться.» Дзинь-дзинь-дзинь. Прямо как в тот день, когда они только-только познакомились. Интересно, это Ошибка своровал эти маленькие колокольчики на ниточках у своего брата? Голове стало легко, непринужденно. Он вновь провалился в сон. В какой раз? Он был изнеможен. Казалось, даже податься больше некуда. Шустрое клацанье пальцев по клавиатуре ноутбука звучало успокаивающе. Текст появлялся на белом экране молниеносно. Черные буквы пестрели друг за другом как муравьи, перебегая со строчки на строчку. Найтмер, в самом деле, искренне любил текст, написанный от руки. Он обладал приятным глазу, понятным почерком. Почти каллиграфические буквы ложились на бумагу тонкими линиями, собираясь в слова. Это успокаивало и придавало уверенности себе. Сейчас Кошмарик работает над третьим томом своего грандиозного проекта. В основе его книги лежат отношения меж двумя людьми из враждующих стран. История о любви на войне, предательстве, искренности и боли. Быть может, однажды он даже выиграет конкурс, проводимый в его стране среди юных писателей… Но сейчас он упорно работает, продолжая творить. Утреннюю тишину прервало дребезжание телефона. Это уже приевшийся Гено. —Алло?—Судя по голосу, Кошмарик уже давно отдохнул и находится в приподнятом расположении духа. —Найти, привет. Я сейчас был в больнице и у меня просто отличные новости!—Психолог звучал более чем радостно. Значит, ситуация с Эррором постепенно налаживается. От счастливого тона Гено, и Найтмеру стало так легко на сердце. Ему дали три дня переосмыслить всю ситуацию, и он принял однозначное решение. Он считает Ошибку одним из самых близких своих друзей. А быть может и не друзей. Всё говорило о том, что Эрр болен, а значит не стоит на него обижаться за выходки четырёхдневной давности. Он личность заурядная, придётся потерпеть, чтобы достичь результатов. В конце концов, это чернокостный маньяк уже пригрелся на хиленькой груди Найта. —Он поправляется? —Вчера вечером перевели в обычную палату, сегодня уже открыли посещение. Одевайся, я заеду через десять минут. —О, боже…—Шепнул Кошмарик, громко хлопнув крышкой ноутбука.—Понял, жду! Сбросив вызов, Найтмер вскочил со стула и скинул с обнаженных костей одеяло, начиная топтаться по всей комнате в поисках штанов. В голове заиграло множество позитивных мыслей, а сердце забеспокоилось о предстоящей встрече. Будет ли Эррор рад увидеть мордашку своего друга? Коши незамедлительно полетел в ванную, сразу после того, как полностью оделся. Последнее, что ему стоит сделать перед выходом-накраситься. Звучит смешно, но так оно и есть. Глядя на свое радостное отражение в зеркале, Найт взял в костлявые пальцы белоснежный спонжик, макнул его в кремообразную краску и прихлопывающими движениями стал замазывать свои сизые веснушки. Они быстро спрятались за слоем краски, сделав лицо Найтмера идеально ровным и однотонным. Правда, второпях он капнул белой жидкостью на свою черную толстовку и кремовые джинсы, но его это мало волновало. Он уже стоял в прихожей, затягивая на зимних кроссовках шнурки, сидя на полу в распахнутой куртке. Время даже не поджимало, а он громко хлопнул дверью и скрылся в лестничном пролёте. Белые кроссовки почти идеально сочетались с серой курткой и на тон темнее шарфом. Он стоял посреди двора, пока в его спину робко начинало светить декабрьское солнце. Ожидание продлилось недолго. Гено подъехал на своём новеньком стильном RAV4 ровно через десять минут после звонка. Найтмер всё ещё восхищался тем, на какие подарки способен жених этого монстра… Вряд ли Гено сам бы разорился на столь новую модель… Найтмер с некоторыми трудностями запрыгнул на переднее сиденье, выставив ноги на улицу и начиная сбивать снег с обуви, стуча ногами друг о друга. Когда подошва осталась чистой, он залез полностью и закрыл дверь. Ему несомненно нравилась эта дорогая-богатая машина. —Привет.—Запыхавшись, поздоровался Найт и приобнял старшего. Тот дружелюбно поздоровался в ответ и стал выезжать со двора. —Ты пьёшь таблетки, которые я тебе дал? Сегодня утром принимал?—С легкой улыбкой спросил Гено, довольно ведя авто. —Да, всё ровно так, как ты и говорил. Мне и вправду стало лучше… Удивительно.—Кошмарик прикрыл глаза и откинул голову. —Спал поди? —Нет, писал. Думаю, скоро закончу третий том, попробую пойти в типографию… Генка улыбнулся, поглаживая руль новой машины. Похоже, у него в жизни тоже всё налаживается. —А… Гено… Что насчёт нового года? Вы будете отмечать?—Начал разговор Найт. —Мы с Рипером двадцать девятого числа кое-куда смотаемся, а тридцать первого будем отмечать дома. Тебя тоже зовём именно к нам, в спокойную семейную атмосферу, а не бордель, который устроит банда Эрра. —Тебе они не нравятся? —Ну, почему же. Славные ребята, в самом деле. Приятные. Но когда дело доходит до развлечений… Там их всех несёт. Петарды в жопу друг другу запихают, но повеселятся… Найтмер посмеялся с такого красочного определения. Некоторое время спустя они уже были у входа в больницу. Она возвышалась над ними громадным десятиэтажным зданием, огромным и в длину и в высоту. И только тогда Найтмер додумался кое-что спросить. —Гено, время восемь утра, кто нас в такую рань пустит-то? —Не беспокойся, я уже договорился обо всём. Хорошо иметь много связей, особенно в больницах. Они уже вошли внутрь, накинули халаты, натянули бахилы и потопали на четвертый этаж. —Как думаешь, он вообще хочет меня видеть?—Найт выглядел неуверенно, держался за локоть и прихрамывал. Вся решительность испарилась, уступая страху. —Более чем. То, что он наговорил и наделал тогда не имеет никакого значения. Я его знаю прекрасно. Эрр сам был сильно напуган тем утром. Его гнетёт страх смерти, а тут ты выскочил. Он правда боится, что кто-то, а в особенности ты, увидит его в болезненном состоянии. Мы все знатно перепугались. Не переживай, он уже загоняется о том, что ударил тебя и сказал всякого неприятного. Ты только молчи о том, что у тебя случился приступ. Услышав про приступ, Кошмарик опустил голову, словно стыдясь. То состояние, в котором его нашел Гено было мерзким для него самого. Ладно ещё не отвёз в дурку, а сам взялся за его лечение, за что Найт, несомненно, искренне благодарен старшему. Длинные коридоры освещались тусклыми лампочками в круглых плафонах. Кафель блистал чистотой, становясь едва ли не зеркальным. Белые двери, нежно-коричневые стены… —Вот здесь.—Психолог остановился возле одной из дверей, на которой висела крупная табличка с цифрой «5». Грудь неприятно сдавило липкое ощущение страха. А вдруг он всё же не будет рад? Дверь бесшумно открылась, впуская посетителей внутрь. Полумрак. Лампы выключены, только уличные фонари бьют в окно, да пытаются пробиться несколько лучей восходящего солнца откуда-то справа, благодаря чему появилось ощущение теплого света. Две кровати расправлены и пусты. Одеяла скомканы, подушки лежат явно не на своих местах. Прикроватные тумбы на удивление чисты, однако, одна из них пустует, а вторая забита книжками и тетрадями. Шторы максимально раздвинуты. За стеклами мирно падает снег. Сотни фар машин, едущих по трассе недалеко от больницы расплывается на множество полосочек. По полу от открытого окна тянет сквозняк. От того, что вошедшие увидели, захотелось то ли смеяться, то ли плакать. Он сидел на белоснежном подоконнике, весь сонный, с перевязанными запястьями, трубкой, свисающей по шее вниз. Возле его бёдер уже намело небольшую кучку снега. Лёгкий дымок от его сигареты вылетал в распахнутое окно. Он округлил глаза, посмотрев на вошедших и встрепенулся, кинувшись скорее избавляться от сигареты, но когда понял, что вошли не врачи, поуспокоился. Наконец, пара лучиков солнца упала на глаза Ошибки, отчего они вдруг засветились, точно два драгоценных камня. В комнате стало заметно светлее и теплее. Пепел от тлеющей сигареты скользнул на подоконник и угодил в ту самую кучку снега. Эррор был дезориентирован, и, кажется, немного напуган. Ладони дрогнули, отчего упал окурок. Он нервно сглотнул, встретившись с парой лиловых зрачков, которые непрерывно изучали его. Вина поползла по внутренней части позвоночника выше, к груди, горлу. Накатили воспоминания о ушедших днях. Глупая голова склонилась на плечо. Ошибка грустно ухмыльнулся и закрыл глаза. —Прости,—наконец тихонько выдавил он,—следовало рассказать тебе всё с самого-самого начала. Найтмер не нашёлся с ответом. Все сомнения о том, что тут ему не рады улетучилось и он за пару легких шагов оказался возле Оши в белом больничном костюме. Мысль о том, что он похож на тот, который Найти видел в своих галлюцинациях пришла сразу, но плохие мысли блокировало нечто в его сердце. Цепкие ручки ухватились за плечи Эррора, заключив того в крепкие объятия. —Я так переживал… Гено оценивающе взглянул на брата и выдохнул. —Окно закрой, задницу продует, засранец, и прекрати курить.—Психотерапевт недовольно вздернул нос и вышел, оставляя соседей беседовать о своём. —Мне так никто ничего нормально и не объяснил.—Затараторил Кошмарик, лбом прижимаясь к плечу Эррора.—Так хотя бы ты объясни. Ошибка поколебался. Ничего не хотелось объяснять. Он нежно отодвинул от себя возлюбленного, закрывая окно. На удивление, он осторожно слез с подоконника, словно боясь грохнуться от любого движения. —Хорошо. Все мои болезни появились из-за наркотиков, которые отец пихал в меня.—Оши тяжело опустился на кровать и оперся о её край одной пяткой, разминая затёкшие пальцы в носках.—Это схоже с раком крови у людей. Мои каналы, можно сказать, вырабатывают не только кровь и другие вещества, но и такую дрянь, которая разъедает всё внутри меня. Слова давались тяжело, но Эррор итак слишком много утаил. Он с грустью взглянул на свои пальцы и пару раз сжал кулак. —Мы боремся уже много лет, но болезнь только прогрессирует. Такие случаи, как я, единичны. —Вот, что ты имел ввиду, когда говорил… —Да. Прости, не следовало тебя тоже впутывать во всё это. Я знал, что мне нельзя ни к кому привязываться или, эм…—Оши неловко запнулся.—Любить, потому что я не знаю, как скоро помру. А быть может и не помру, но прогнозы неутешительные. —Ты поэтому сказал, что всё между нами было фарсом? Эррор кивнул, тяжело вздыхая. Этот его болезненный вид вводил в оцепенение. Он же всегда был таким сильным, бодрым, независимым. А последние дни вот такой. —Но отчасти я сказал правду. Тебе всегда рады в моем доме. Ошибка горько усмехнулся, запихивая добытую пачку сигарет глубже под матрас. Он уже приготовился к тому, что стоящий перед ним скелет скажет, что не готов нести такое бремя, развернётся и уйдет. Эррор не раз представлял, какое счастливое будущее ждёт этого юнца, глядя на это чудо. Он не хотел вмешиваться в порядок вещей Найтмера, и глубоко сожалел, что вмешался в его жизнь. —Ещё бы не были. Я, вообще-то, твой законный парень, а не сосед какой-нибудь. Не забывай.—Фыркнул Кошмарик, прыгая в постель своего больного друга и обвивая его руками, как надоедливая змейка.—Я буду рядом, и мы вместе справимся с твоей болячкой, ты только не хандри, золотце, и больше меня не обижай. Эррор знатно опешил, глядя сверху вниз на Найтмера, приютившегося на его груди. Глазам стало неприятно сыро, он снова плакал, как девчонка. Но в этот раз даже не допускал мысли о том, чтобы успокоиться. Найти и правда пришёл к нему, узнал о тяжелой болезни, и остался. Они знакомы так мало, натворили так много бед, со стороны они и правда выглядят очень глупо, даже слишком мерзко, ведь такое плотное общение невозможно наладить за жалкую неделю. «Единичный случай»,—как уже обозвал себя Ошибочка сегодня. И вправду, единичный. Он робко притянул к себе небольшое тельце и положил подбородок на голову, умиротворенно закрывая глаза, с краев которых стекли золотистые слезинки. Он постарается не быть слабым.