Сегунат.Инк

Глубокий вдох передал всю бренность бытия, будто Хэйдзо нес на себе тяжелую ношу. — Да, я рос там. Кэйа смотрит в экран монитора прямо в зеленые глаза напарника. Нет сил перевести взгляд на что либо еще. Слышно, как Сиканоин уходит за свой стол, а в кабинете повисает спокойная, но неуютная атмосфера. Альбериху все же приходится заставить себя увести взор с фотографии на более подробную информацию, которая заставляет свести брови к переносице. — Ты ведь в районе Инадзумы рожден, верно? — Ну да. А что? — лениво проговаривает напарник. Создается впечатление, что вопрос задан из вежливости, словно ответ ему совершенно не интересен. — Инадзума далековата от Снежной, не находишь? — Есть такое. Но ты и сам должен понимать, как у нас все работает. Есть множество факторов, почему я мог оказаться в приюте на другом конце города. Мне это не интересно. — Хмм, с Синобу ты тоже там встретился? — Угу. Честно, не знаю, почему она там оказалась, не принято спрашивать такое у сирот. — Разве ее не должны были отправить в специализированный приют для инвалидов? — В «Дом Очага» принимают всех, инвалидов там особенно любят. Синеволосый начал что-то активно печатать на клавиатуре, чтобы спустя несколько минут выдать: — Ноэлль и Коллеи, обеим меньше 25 и обе из этого приюта. — Посмотри-ка истории болезней пропавших. — Сломанная спина и, как следствие, парализация почти всего тела. Элеазар — редкое кожное заболевание. С Куки и Лайлой все понятно. А ты? — Я-то что? Говорю же, туда не только калеки поступают. — От Ноэлль нашли только голову. У Коллеи отсутствовала вся кожа. Куки имеет модифицированные связки. Лайла — раздвоение личности. Ты рушишь всю картину, — Кэйа усмехнулся, хотя не с чего, — Теоретически, если пропадет Куки, какова вероятность найти ее без нижней части лица? — Заткнись. — наверное, впервые за все знакомство Кэйа увидел злость Сиканоина. Зрачки в зеленых глазах сузились, взгляд полыхал яростью. Помещение окутывает тишина, только взгляд глаза в глаза. — Теоретически же только. Если мы найдем Лайлу, то в каком состоянии будет ее тело? — только спустя какое-то время Кэйа решился развеять странную, давящую тишину. — Кэйа, для меня это болезненная тема… — Хэйдзо уже успокоился, вывести его из себя для Альбериха казалось невозможным, — А разговоры к нахождению не приближают. — Приближают к поимке преступника. Надо понять — это выходец из приюта или работник. — Не лезь в это. Ты не изменишь эту систему. — Думаешь, в этом замешаны люди сверху? — Я пришел в этот участок с рекомендацией от Варки, так что — да, я уверен, — юноша усмехнулся и откинулся в кресле — потолок в участке он еще не запечатлел на подкорке мозга. — Варка? Не уж то и он… В участке такое говорить не нужно, наверное. — Мне кажется, меня и без этого могут прослушивать. — Ты о чем? — Там узнаешь. Похоже, напарник не настроен на работу, да сам Кэйа предвкушает ночную смену, от чего решение склоняется не в пользу продуктивности. Чтобы ехать в другой район, им нужно разрешение, затем разрешение в самом приюте. Для этого нужна куча макулатуры, с которой возиться уже нет сил. В эпоху технологий и кризиса люди все равно тратят природные ресурсы на ненужные бумаги… В такие моменты Альберих мог понять, за что борется Дайн, хотя совершенно не одобряет методы. Такими темпами солнце уже клонит к горизонту, но откуда им видеть. За небоскребами ни черта не видно. Только по оттенку пересвеченного неба. Рабочий день коллег подходит к концу. Сегодня в участке с ними остается Эула, хотя она и по должности криминалист, по сути судмедэкспертизой заняться тоже может. Потому и оставляют. — Черт, есть зарядка? — смартфон Кэйи издал последний звук перед полным отключением. — Я не пользуюсь трубкой. Откуда мне носить с собой проводок? — Вроде бы молодой тут ты, а зависим я, что за дела… — Так меньше в ККИ играть надо вместо работы. — Откуда ты…? Вызов раздается неприятной трелью, сообщая, что в городе что-то произошло. Кэйа подрывается, но Сиканоин оказывается быстрее и берет трубку. С минуту слушает, поглядывает на напарника, кивает сам себе и улыбается. — Идем, — жестом показывая идти за собой, выходит из кабинета. По направлению на выход. — Что случилось? Куда едем? — недовольство Альбериха четко слышится в голосе, вот поэтому он предпочитает брать трубки. — Да там твой хахаль пришел, как я понял, — так легко выпаливает и пожимает плечами Сиканоин. — Альбедо? Кэйа остановился в коридоре, сейчас совершенно не то время, когда он намеревался встретить его. Только от осознания встречи сердце сделало кульбит. — Идем давай! — Погодь, а ты чего идешь-то? «Не стой между мной и едой» — вот что услышал Сиканоин. — Так мы с Альбедушкой друзьяшки, как я могу не поприветствовать его! Кэйе остается только закатить глаза, потому что что-то делать с напарником бесполезно. На улице их и вправду встречает Альбедо. Он держит в руках холст в рамке без стекла. От картины еще попахивает маслом, но на воздухе это уже не чувствуется. — Господин Алхимик! Как же давно не виделись! — подрывается Хэйдзо. — Без официоза. Да в принципе, я тебе никакой не алхимик, — сказал как отрезал блондин. — Альбедо, что-то случилось? — Альберих только сейчас отрывается от того самого лица, переводит взгляд на предмет в руках, — Что это? — Я хотел отдать тебе картину. Альбедо передает мужчине портрет, только сейчас Кэйа улавливает запах масла с картины. Или с юноши? Картина чарует атмосферой, затягивает в свое абсолютное пространство. Кэйа не может оторвать взгляд от себя же, а слова не находятся даже для благодарности. — Оо, так ты Художник! — протягивая гласные, проговаривает Хэйдзо и смотрит. Так смотрит, что блондин сглатывает, а по спине пробегаются мурашки. Странное чувство… — Это все, я, пожалуй, пойду. Не стану вас после работы задерживать. — Стой, я даже не поблагодарил тебя еще. Это прекрасно. Мне еще никогда таких подарков не делали… Спасибо, Альбедо. На бледных щеках проступил еле заметный румянец, выдавая владельца с потрохами. — Ну ладно, я, пожалуй, пойду. Так-то у нас ночная смена… Ну если что, я позвоню. А, у тебя же нет мобильника… Ну… Не важно, я ушел. К счастью для Кэйи, Хэйдзо имел хоть какое-то чувство такта и понимание, когда нужно свалить. Позже Альберих его поблагодарит, может, даже угостит чашкой чая, но сейчас есть он, Альбедо и картина, больше никого. — Ночная смена… Может, тебе кофе принести? — Нет, не стоит. Там кофе автомат стоит, не то чтобы лучший, но мне пойдет. — Оу, ладно. Мне правда пора, увидимся завтра. — Да, завтра.

***

Он копошится у двери, завязывая шнурки на обуви. Рядом стоит холст в раме, очевидно, приготовленный для вручения. Смуглый мужчина созерцает синевой звезд своего единственного глаза на любого посмотревшего. Картина завораживала, заставляла смотреть на себя не отрывая взгляда. — Ты куда собрался? — послышалось где-то сзади. Все его надежды были на то, что его не засекут, но тщетно. — Картину отдать хочу. — Ты издеваешься? Все, ради чего мы живем… — Я просто хочу отдать холст. Желание жить для себя растет, хочется наконец ощутить вкус свободы, но и быть предателем он не может. Впервые в его сердце появился новый человек, теплый и живой. Как же хочется просто отпустить все на самотек. Дверь хлопнула. Он идет за зовом сердца.