Они летели до утра. Уже остались позади границы Лаведании. Как только начало светать, Милагрос стала рассматривать находящиеся внизу небольшие деревни, засеянные зерном, золотистые поля, густые леса и небольшие речушки. Городов они сторонились, так как была вероятность, что их могли заметить. И спустя время Милагрос стала замечать, что Анцифер все чаще начал терять потоки воздуха, и все тяжелее стал взмах его крыла.
— Давай опустимся. Тебе нужен отдых! — громко сказала княжна.
— Не нужно. Все в порядке. Иначе мы не успеем, — отказался демон.
— Если ты ослабеешь, и мы упадём, то точно никуда не долетим, — возразила Милагрос, волнуясь за него.
Анцифер упрямо продолжил лететь, игнорируя её.
— А ну спускайся! — приказным тоном произнесла она. И демон, наконец, подчинился, всё-таки признав её правоту.
Они опустились на поляну в небольшом перелеске у ручья. Анцифер пытался скрыть тяжелое дыхание. Но Милагрос это заметила и неодобрительно посмотрела на него. Демон сел под раскидистым деревом, прислонившись спиной к его стволу. Девушка стала доставать из походной сумки еду. Вскоре она всучила ему кусок хлеба и мяса.
— А ты, — произнёс он, заметив, что для себя она ничего не достала.
— Тебе силы нужны. А я не голодна, — сказала она и направилась к ручью за водой.
— Я один есть не буду, — непреклонно заявил он, отдавая ей часть своей еды.
После совместной трапезы он усадил её к себе на колени, обнял крыльями.
— Сейчас немного отдохну, и полетим дальше, — сказал он, но через пару минут задремал.
Милагрос некоторое время смотрела на него и вспоминала, как она вот так же засыпала у него на коленях в саду. Как он заботливо обнимал её, складывая крылья, погружая её в приятный полумрак. И ей казалось, что эти объятия надёжнее каменных стен, что они обязательно уберегут её от любых невзгод. Но сейчас она ни в чем не была уверена. Милагрос тихо коснулась пряди его черных волос, упавших на лицо, но он даже не шелохнулся. Только плотнее прижал её к себе, будто в порыве защитить. Она склонила голову ему на плечо и тоже задремала. Проснулись они ближе к обеду.
— Нужно теперь наверстывать время, — заволновался Анцифер, понимая, что они оба устали. Он физически, она - морально.
Они свернули лагерь и снова взлетели. Княжна рассматривала меняющийся ландшафт внизу, который уже не вызывал прежнего восторга. Иногда их все-таки замечали и указывали на них пальцем или приветственно махали рукой, смотря в небо. Но девушку это не особо впечатляло. И она даже не махала в ответ рукой. И следующий привал был, когда уже спустились сумерки. Недалеко от них разбили лагерь купцы - торговцы пряностями, направляющиеся в столицу Мистарсии. Повозки расположились кругом, и доблестная охрана из числа наёмников сновала туда-сюда, настороженно косясь на демона и девушку, сидящих неподалёку у костра.
— А вы слышали, демона в маске изловили и на днях казнят, — говорил один другому.
— Поделом ему. Житья от него нет в столице. А если ты работорговец или владелец рабами, хорошо, если живой останешься. Никого не жалел, ни мещан, ни аристократов, — отвечал третий.
— Слава Императору людей и ониксовым рыцарям, которым удалось таки его изловить. Хорошо, если на казнь успеем. Хотелось бы посмотреть, как он лишится своей башки, — говорил другой.
Милагрос с тоской посмотрела на Анцифера. Сомнения и страх все больше овладевали ей.
— Слушай, а если у нас ничего не выйдет. Если не удастся спасти его, — вдруг заговорила она.
— Ты о чём? — удивился он её упадническому настроению. Милагрос всегда и во всех ситуациях не опускала руки. Всегда стремилась найти выход даже из безвыходных и отчаянных ситуаций. А теперь сама на себя была не похожа.
— Бельфегор сказала, что я имею влияние на Императора. Так вот, на самом деле никакого влияния я на него не имею. Скорее он испытывает ко мне неприязнь, чем что-то иное. Почти все время, что я пробыла в Анатей, я находилась под домашним арестом, — говорила девушка.
— Это из-за меня, — догадался демон.
— Не только. Ещё до того. За то, что сбежала тебя искать. И ещё он попросил меня уехать сразу после бала в честь Дня столицы. Хотя все остальные гостили еще пару дней. Это ли не неприязнь. Так что может ничего и не получиться. И я очень боюсь этого, — говорила Милагрос, пряча от него взгляд, боясь,что он догадается, насколько ей страшно. Она никогда не была в ситуации, когда от её действий зависела чья-то жизнь.
— Не надо отчаиваться. Мы не можем не попытаться, — возразил Анцифер, стараясь хоть как-то подбодрить её.
— Мне страшно. Я не смогу спокойно смотреть, как его убивают. Мы слишком многим ему обязаны, — произнесла она, и в её голосе послышались нотки отчаянья.
Демон подсел к ней ближе и обнял.
— Тогда давай сделаем всё возможное, чтобы спасти его. Просто верь, что всё получится. Не надо проигрывать ещё до того, как началась битва, — сказал он, и лёгкая улыбка мелькнула на его губах. Это немного успокоило. Он привлёк её к себе и коснулся губами её волос. Но её страх всё глубже и глубже проникал в его душу, порождая тревогу. Демон вспомнил о беспощадности Императора. Вспомнил пронизанный холодным равнодушием взгляд его золотистых глаз. И он вполне мог остаться глухим к её мольбам. Он глубоко вздохнул, стараясь успокоиться и вернуть веру в то, что всё закончится благополучно.
На следующее утро они увидели шпили замков и крыши домов Анатей. Миновав высокие стены по воздуху, они приземлились в черте города на оживленной базарной площади. Все разговоры торговцев и покупателей или просто прохожих так или иначе сводились к Азазелю. Но одна странность бросилась Милагрос в глаза. На улицах города практически не было демонов. Встречались только изредка в рабских ошейниках.
— Это случится сегодня после полудня. Казнь демона в маске, — говорил один из торговцев, как-будто не веря в то, что это наконец свершилось.
— Сколько душ он загубил. По делом ему, — злорадно ответил покупатель.
Слышать такое было для княжны неприятно, хотя она понимала, что Азазель сам создал себе такую репутацию среди людей.
"После полудня, значит", — подумала она, тяжело вздохнув.
Тут они услышали, как кто-то окликает Анцифера. Тот пробежался взглядом по толпе и увидел, как к нему спешил демон-подросток, которого он учил фехтованию в катакомбах Азазеля, когда был у него в плену.
— Эларен! — узнал его Вилламайн-младший.
Демоненок подбежал к нему и крепко обнял за талию.
— Я знал, что ты придёшь, что ты не бросишь нас! Ты слышал про Азазеля, — говорил он, размыкая круг своих объятий и взглянув на него. Анцифер погладил юного демона по голове.
— Да, слышал. Поэтому мы здесь. Как остальные? — спросил Анцифер.
— Все попрятались в катакомбах. Даже попрошайки с улиц. Говорят, Азазеля пытали. Хотели выведать, где вход, но он не выдал. Поэтому никто нас так и не нашёл. Вот только Бельфегор пропала, — говорил Эларен.
— Не волнуйся, она в безопасности и очень далеко отсюда. Так что её не найдут, — заверил его Анцифер.
Поговорив ещё немного, Анцифер и Милагрос направились было прочь.
— Цири, ты же спасешь его?! — спросил его Эларен, останавливая, взяв за край одежды.
— Мы сделаем все, что сможем, — ответил демон, печально улыбаясь, сознавая, насколько невыполнимо может быть это обещание.
Милагрос снова шла по улицам столицы Мистарсии, и повод для посещения на этот раз был не самый радостный. Торговцы привычно зазывали посетить свои лавки, всячески расхваливая свой товар. Где-то играла музыка и слышался смех. Это бродячие артисты давали представление. Милагрос и Анцифер проходили мимо них, изредка посматривая на собравшихся зрителей. Среди них было немало детей. Такие сборища привлекали не только мещан, но и карманных воришек, шнырявших в толпе. Они прошли мимо и направились к арене. Около неё собралась разгорячённо гомонящая толпа. Некоторые уже занимали самые лучшие места из тех, кому нечем было заняться. Демону и девушке повезло оказаться в первых рядах от арены. Они решили немного перекусить и отдохнуть. День выдался немного прохладным, и это было хоть небольшой отрадой. Милагрос не скрывала своего волнения и аппетита у неё почти не было.
— Мили, — позвал её демон. Девушка подняла на него взволнованный взор.
— Не волнуйся. Всё будет хорошо, — улыбнулся он.
— Ты и сам не веришь в это, — заметила девушка, показывая этим, что слишком хорошо его знает. Демон глубоко вздохнул.
***
Свет фонарей из коридора едва рассеивала полумрак. Он висел, прикованный цепями к потолку, и его ноги едва касались холодного каменного пола. Голова с белоснежной шевелюрой обнаженного по пояс узника была низко опущена, так, что волосы закрывали лицо. И ему самому она казалась невероятно тяжелой, настолько, что поднять её не было сил. Рабский ошейник с сияющим во тьме зеленым магическим камнем причинял ноющую боль. Из разбитых губ текла темно-фиолетовая кровь, как и ссадин и порезов, которыми было испещрено всё его многострадальное тело. Немилосердно болели отбитые бока, так что было больно дышать.
Вдруг в коридоре послышались тяжелые шаги и лязганье металла. Около решетки, являющейся дверью его камеры, остановился человек в черных доспехах с фонарем в руках. Он высоко поднял его над головой и освятил пленника.
— Тебя скоро казнят. Есть последнее желание? — полунасмешливо спросил ониксовый рыцарь.
Пленник с трудом поднял голову и взглянул на него. В фиолетовых глазах вспыхнула ненависть. На синих губах демона заиграла презрительная ухмылка.
— Желаю чтоб Чариос сдох, — яростно процедил сквозь зубы Азазель.
— Твоё желание обязательно исполнится. Лет через пятьдесят. Но ты этого не увидишь, — ответил рыцарь и, громко смеясь, направился прочь.
Отчего то собственная судьба мало сейчас волновала демона. Может от того, что он слишком долго жил и жизнь потеряла для него ценность. Не было больше сил. Не было сил бороться за себя, ощущая свою беспомощность. Раньше бы это чувство привело его в ярость, но сейчас полная апатия царила в его душе.
"Ну вот и конец", — думал он, сокрушаясь только о том, что его смерть будет не в бою. Его казнят на потеху толпе. Тем работорговцам и тем, кто измывался над демонами. Кто дрожал от страха при звуке его имени. И это он, один из верховных демонических князей, брат Люцифера, будет обезглавлен, как какой-нибудь разбойник или грабитель.
"Что ж, потешься, Чариос, но придет день, и ты поплатишься за все, что совершил. Поплатишься сполна", — думал он.
***
И вот настал полдень. Амфитеатр арены был набит битком. Шум собравшихся был настолько оглушительным, что невозможно было расслышать, что говорили те, кто сидел рядом. Милагрос поразило, с каким азартом и нетерпением все ждали этой казни. Ни в одном лице она не увидела сожаления либо сочувствия. Было похоже, что в Анатей словно какой-то праздник. Вскоре на арене появились палач и судья. Она неотрывно смотрела на эшафот, на высокую плаху и массивный топор рядом с ней, который был наверняка зачарован, чтобы убить высшего демона, и капля слезы покатилась по её щеке.
"Неужели это произойдёт. Неужели это произойдет с ним", — с щемящей болью в сердце думала она.
В императорской ложе появился Чариос XVII. Народ приветствовал своего монарха стоя, шквалом восторженных голосов. Некоторые радостно подбрасывали в воздух головные уборы. Он лениво помахал собравшимся рукой и сел на красный бархатный трон. Рядом с ним находились ониксовые рыцари и маги.
Затем ворота арены открылись и медленно, громыхая оковами, в сопровождении четырех рыцарей вышел пленник. Он шёл, качаясь от слабости, подталкиваемый сопровождающими. Его руки и ноги были в скованных между собой длинными цепями оковах. Он не сопротивлялся. Просто шёл с понурой головой. Гулом возмущенных голосов наполнилась арена. Отовсюду слышались проклятия и пожелания смерти. На песок полетели палки, камни, какие-то предметы. Один из них попал в плечо Азазелю. Тот только покачнулся, но продолжил путь. Рыцари, сопровождающие заключенного, подняли щиты, чтобы защитить его. Так он медленно, шаг за шагом приближался к своей гибели. Подойдя к эшафоту, он немного помедлил. Палач и судья уже ждали его там. Его грубо толкнули вперёд, так, что он упал на порожки. Палач, огромный верзила в маске, подошёл к нему и грубо втащил на платформу, поставил на ноги.
— Именем Мистарсии провозглашаю. По решению императорского суда. За покушение на жизнь Императора Чариоса демон Азазель, он же Демон в маске, приговаривается к смертной казни через обезглавливание. Осужденный имеет право на последнее слово! — громко провозгласил судья.
Азазель выпрямился, как будто не было тех дней, когда он подвергался истязаниям и пыткам, и с яростной неприязнью взглянул на Чариоса.
"Хочешь, чтобы я молил о пощаде. Не дождёшься", — решительно подумал беловолосый демон.
— Будь ты проклят, Император людей! — громко сказал он и тут же получил удар топорищем в живот от палача. Толпа яростно зашумела. Его рывком поставили на колени перед широкой плахой и, схватив за короткие белые волосы, заставили положить на неё голову. Милагрос смотрела на всё это, и ужас сковал её тело. Она не могла произнести ни слова. Только слезы катились по щекам, только сердце словно тисками сжималось в груди, так, что казалось, что его отчаянный стук слышит вся столица.
"Нет. Этого не может быть. Нет! Остановитесь!" — с ужасом думала она, не веря в происходящее.
Чариос с унылым видом сидел в своем бархатном троне, подперев подбородок рукой. В его выражении лица не было триумфа победителя над сильным врагом. Только скука. Он лениво дал отмашку палачу начать казнь.
— Попрощайся со своей головой, проклятый демон, — усмехнулся палач и размахнулся топором. Время словно замерло для Азазеля. Ещё миг и он перестанет существовать.
— Стойте!!! — послышался выкрик из толпы. Люди удивленно притихли.
На эшафот опустился демон с девушкой на руках. Чариос встал со своего места, чтобы посмотреть на тех, кто посмел прервать казнь опасного преступника, и не поверил своим глазам, узнав нарушительницу своего спокойствия. Вереницей промелькнули воспоминания: их совместные трапезы, полет в летающей крепости, прогулка по городу. И сердце монарха забилось чаще. Хотя он упорно гнал от себя мысль о том, что скучал по её компании.
Азазель смотрел на неё так, как будто видел призрака. Меньше всего он ожидал увидеть здесь эту девушку. Недоумение было в его глазах.
"Зачем они здесь. Зачем вмешались", — думал он, и голова от всего этого шла кругом. Он решительно не понимал их поступка. Но что-то всколыхнулось в его душе. Что-то похожее на надежду.
— Человечка, — тихо прошептал он, поднимая голову.
— Кто ты такая, чтобы прерывать свершение правосудия! — возмутился судья.
—Я Милагрос Илерия Эстрелла София Вилламайн. Дочь Альдо Вилламайна, правителя Лаведании. Прошу Великого Императора людей Чариоса XVII милостиво выслушать меня, — громко сказала она.
Чариос стоял около перил и строго смотрел на неё. За надменным взглядом он умело прятал свои чувства.
— Кто позволил вам так дерзко мешать правосудию. Или в Лаведании княжеских отпрысков не учат, как себя вести и поощряют такие действия, как вмешательство в дела чужого государства, — холодно произнес монарх.
— Ваше Императорское Величество, моей целью не было оскорбить вас или мешать вам. Я прошу только выслушать мою просьбу, — продолжала княжна, пытаясь остудить гнев Чариоса.
— Я полагаю, эта просьба касается этого презренного демона, — продолжал в том же тоне Император.
— Да, Ваше Величество, — подтвердила Милагрос, и её голос дрогнул. Анцифер подошёл сзади и положил руку ей на плечо, желая успокоить. Она вздрогнула всем телом и испуганно посмотрела на него. И он понял, насколько тяжкой была эта битва с собой. Затем перевела взгляд на ошарашенного Азазеля. Тот смотрел на неё, и ему казалось всё это просто кошмарным сном. И девушка поняла, что он давно потерял веру.
— Можете не продолжать, Миледи. Я попрошу вас покинуть эшафот. Либо вам помогут мои рыцари, — сказал Чариос, и Орлеанские рыцари как по команде окружили эшафот.
Слезы отчаяния потекли из синих глаз. Как она не старалась держать себя в руках, это не получалась. Девушка теряла надежду. Анцифер подошёл к ней ближе, намереваясь защищать её. Он неотрывно смотрел на гордый профиль Императора. На его холодный, пронизывающий высокомерием, с нотками брезгливости взгляд и не верил в то, что этот жестокосердный тиран имеет к нему хоть какое-то отношение. Что и в нём, и в Императоре Чариосе течёт одна кровь.
