Антиномический дуэт в лабиринте скорби

      Пути судьбы бесконечны.       Эта мысль может показаться из ряда вон выходящей в сознании такого рационального человека, как она. Мир живёт по своим правилам, подчинённый неотвратимым законам логики, и в нём не должно быть места размышлениям о чём-то столь абстрактном, как «судьба».         Это несколько странно. Но прокручивая в памяти их первое столкновение – настолько абсурдное, что она не может перестать улыбаться при мысли о нём, — Курису чувствует себя вынужденной прибегнуть к этому понятию. Не потому, что думает, будто бы их первая встреча подчинена воле самой судьбы — пребывать в тупых романтических иллюзиях по этому поводу совершенно не в её духе, — но из-за последствий этой встречи.       Курису никогда бы не подумала, что с того дня они станут столь… значимыми друг для друга.       В тот самый момент, как её пальцы порхают над клавиатурой, Курису дарует себе и Окабе щедрую возможность очутиться, пусть и на мгновение, в прошлом. Часть её задаётся вопросом, не является ли это просто способом отсрочить неизбежное прощание, что тяжким грузом повисло на их сердцах.       Она не хочет думать об этом. Она не хочет в очередной раз совершать ту же роковую ошибку. Это только сделает всё невыносимо сложным. Вот почему она собирает всё своё мужество и с глубоким вздохом объявляет, что пришло время положить конец этому сладостно-горькому сну.       Окабе пристально смотрит на неё, зажав телефон в руках, и его бьёт мелкой дрожью. В очередной раз судьба её, Маюри и целого мира зависит от нажатия одной кнопки.       Лицо самого важного для неё человека корчится от боли, и неожиданно слёзы угрожают хлынуть из её глаз.       Она ничего не может для него сделать, повторяет Курису про себя. Даже несмотря на то, что они любят друг друга так отчаянно, боль и бремя их грехов никогда не исчезнут, безжалостно изничтожая даже самый слабый свет счастья, который этот мир на краю своего существования способен даровать им.       В их чувствах нет ничего плохого. Это мир стоит во всем винить. Маюри не следовало умирать. Окабе не обязан был страдать так сильно.       В его золотистого цвета глазах нерешительность, душераздирающий ужас от того, что ему снова придётся положить конец её существованию.             Она не может ему помочь, она сама — причина его боли. Она не может ничего сказать, эти чувства, едва сдерживаемые её сердцем, выльются целым потоком, стоит ей произнести хоть одно слово.       Если бы она сказала ему, что любит, ещё один раз, если бы она сказала, что хочет, чтобы время замедлило своё течение и практически остановилось, только чтобы побыть с ним ещё одну минуту… что бы он сделал?         Её губы растягиваются в отчаянной улыбке.       — Окабе?       Степень нежности в её голосе удивляет даже её саму.       Их взгляды пересекаются. Знакомое тихое потрескивание Мобиловолновки отмечает каждую секунду их прощания.       Тепло его губ наполняет сердце ностальгией. Осознанием реальности приближающегося момента расставания.       Она не хочет снова прощаться. Она не хочет его отпускать. Она хочет остаться рядом с ним навеки.       Но это неправильный выбор.       Мир без улыбки Маюри не стоит того, чтобы в нём жить, даже если для этого придется пожертвовать собой. В конце концов в мире никогда не будет существовать чего-то вроде абсолютной справедливости.       В их простом соприкосновении губами становится меньше неопределённости. От отчаянной нежности их поцелуя в глазах жжёт, и внезапно она больше не в состоянии сдерживать слёзы.       «Я такой… безнадёжный романтик», — думает Курису, когда её ладонь сжимает его.       Впервые за долгое время они так близко друг к другу, но не осмеливаются желать чего-то большего. Это заключено в невысказанных словах между прикосновениями их губ: если бы он обнимал её так же, как в тот дождливый день в прошлом, они бы не смогли возвратиться назад, боль от необходимости отстраниться друг от друга была бы слишком сильной, чтобы сказать «прощай».       Её палец на мгновение замирает над кнопкой «отмена».       Я знаю. Времени на то, чтобы быть эгоистичной, не осталось. Но, пожалуйста, ещё чуть-чуть…         Курису улыбается. Её лицо, должно быть, такое несчастное, когда тепло губ Окабе постепенно сменяется её жгучими слезами.       Она запечатлевает в гиппокампе хрупкую нежность любви в его взгляде, чтобы бережно хранить её в сердце даже на самой далекой мировой линии.       Будущее обязательно изменится. Курису абсолютно в этом уверена. Он откроет дверь в мир, до сих пор неизведанный, потому что нет ничего, на что её возлюбленный Хооин Кёма не был бы способен. Даже если однажды эти бесценные воспоминания о моментах, проведённых вместе, будут стёрты историей, её сердце будет помнить. Это совершенно ненаучно, но это то, что ей необходимо, чтобы набраться немного храбрости.       Её палец нажимает на «Отправить».       — Я так рада, что повстречала тебя.       — Прощай, — произносит она одними губами, когда мир деформируется. В последнем отчаянном жесте Окабе пытается ухватить её фигуру руками, как если бы тем самым он мог бы унести её с собой в новый мир.

«Может ли это быть любовь? От чудесной, судьбоносной встречи, мы направляемся к тому самому месту…»