Антиномический дуэт в лабиринте скорби

      Если бог и существует в этом проклятом мире, то у него должно быть извращённое и жестокое чувство юмора.       Самонадеянный бог, который тянет время за ниточки, определяя счастье и боль всего человечества. Бог, чье отражение не находит себе места в глазах людей, устремивших свой взор в это небо, затянутое облаками. Бог, который исполняет самые сокровенные желания человека, только чтобы поглумиться над теми секундами, которые отделяют его от истечения их срока действия.       Курису, говорящая с ним, реальна. Всего лишь мгновение назад он чувствовал тепло её руки, когда они с детской непосредственностью дали друг другу обещание, которое, как он знает, не способен будет сдержать. Её взгляд остаётся непоколебимым, в то время как её тонкие руки сжимают телефон, на его экране — обычное сообщение, готовое к отправке.          Здесь нет правильного выбора. Окабе может пытаться ещё и ещё, теряя даже последний проблеск своего рассудка, но судьба, что связывает его с Маюри и Курису, не изменится, высеченная на камне самого фундамента мироздания.       Нажатие простой кнопки определит их судьбу. Кнопки, которая может спасти невинную жизнь, единственный луч света в этом тёмном, холодном мире, обречённом на собственную погибель. Кнопки, которая заберет её – самого дорогого для Окабе человека – прочь из его объятий. Женщины, чьи грустные глаза смотрят на него, разрывая его душу на мелкие части.       Как он может убить её второй раз? Почему нет никакого другого решения, кроме как вынуждать его выбирать?       Почему она, его Курису, должна жертвовать собой, только чтобы подарить ему поверхностное и мимолётное счастье?       «Потому что мы оба желаем, чтобы Маюри улыбалась».       Он не может выбрать. Это невозможно для него.       Его тело парализовано от ужаса. Его пальцы неподвижно застыли над экраном.       «Это просто сон. Тебе необходимо вернуться в реальность».       Мысль о том, чтобы снова потерять её, настолько болезненная, что у него перехватывает дыхание.       Он не хочет этого. Он не может. Это слишком.       — Окабе?       Её голос такой нежный, такой мягкий. Он словно мёд для его ушей. На секунду взгляд Окабе застывает на фигуре столь дорогого ему человека.       Его голова на мгновение пустеет, только чтобы наполниться мыслью о ней.       Незабываемым теплом её губ. Её запахом. Её дыханием. Курису здесь. Курису реальна. Курису целует его с той же самой отчаянной нежностью первого раза. Курису любит его.       Курису. Курису. Курису.       Он не может не желать, чтобы у него была сила остановить время и умереть вот так, в нежном соприкосновении их губ.       В их поцелуе больше уверенности, гравитация их тел неумолимо тянет их друг к другу. Осознание безжалостного течения времени подпитывает его отчаяние.       Каждая клеточка его тела живет ради Курису, ради её тепла, ради желания обнять её и сказать ей: «Я хочу остаться с тобой навсегда». Но Окабе не может этого сделать. Если бы их пальцы переплелись, он бы не смог её отпустить.       Курису улыбается. Её взгляд такой печальный, что слова заканчивают своё существование в глотке.       — Я так рада, что повстречала тебя.       Часть его уже знает. Этот поцелуй, эти слова, эта улыбка… её прощальный подарок.       Даже так, когда его охватывает головокружение и реальность начинает меняться у него на глазах, Окабе испытывает иррациональную потребность схватить её и взять с собой в новый мир, где они, переплетя пальцы, в этом обычном для них месте смогут свободно творить свою собственную судьбу.       Улыбка Курису обрамлена её слезами. Будучи жертвой её нежной уловки, он даже не способен сказать прощай и молит свой гиппокамп запечатлеть в его сердце это последнее, потрясающее видение её.       В далеком будущем загорается проблеск надежды.

«Теперь, когда я повстречал тебя, мир изменится».