***
Момо укоризненно глянула на Хирако, и Кирито посмотрела на него так же — они сделали это синхронно, даже головой двинули одинаково. Кирито была очень похожа на Хинамори — иногда лейтенанту казалось, что третий офицер ей подражает, но, конечно, вряд ли это правда; с чего кому-то ей подражать? Момо не была яркой личностью вроде Рангику, не была эталоном правильности, как Нанао, не была аристократкой, как Рукия-сан. Она предпочитала оставаться в тени — однажды Айзен сказал, что всегда лучше быть незаметным, даже если у тебя есть особая сила. Особенно если у тебя есть особая сила. Нельзя афишировать свои способности — именно поэтому шинигами во время сражений придерживают главную силу на потом, если не получится справиться иначе. Потому, преуспев в кидо, Момо не спешила делиться с друзьями радостью. Слова Айзена остались в ней, проникли в кровь и кости, стали частью ее самой. Она и хотела бы избавиться от его советов, но просто не могла. Точно так же невозможно забыть алфавит. Хирако-тайчо был очень яркой личностью. Даже слишком яркой личностью. Чего стоили его гримасы, например, или ругань, беззлобная, забавная, но все же иногда шумная и мешающая сосредоточиться. Или словечки, принесенные из мира Живых, которых Кирито до сих пор пугалась. Момо уже привыкла. Она умела принимать людей со всеми их тараканами — она верила в лучшее, в каждом видела свет и всех старалась любить. За некоторыми исключениями. Кирито поклонилась сначала капитану, потом — лейтенанту, и вышла за дверь. Момо осталась на месте, глядя, как капитан качается на стуле и каждый раз, стоило ему откинуться назад, с опаской думала «грохнется же!» Но молчала — воспитывать Хирако бесполезно. Он все равно останется таким же, будет портить отчеты, ругаться непонятными словами, слушать странную музыку и каждый божий день давать сотни поводов для раздражения, но, несмотря на это, останется живым и настоящим, а не непогрешимым манекеном с фальшивой улыбкой. «Зануду» Момо решила проигнорировать, только губы поджала недовольно — она себя занудой не считала. Она считала себя ответственным человеком, как и Кирито-сан. Но Хирако не пытался ее обидеть, и Хинамори не стала отвечать ничего ядовитого. Сколько сил уходило на то, чтобы не хамить — невероятно, Момо раньше и не знала, что у нее в голове может вертеться столько язвительных комментариев. Правда, Хирако вряд ли бы обиделся, но все равно — Хинамори сама для себя хотела быть хорошей. — Вы набрали т-троечников? — у Момо снова дернулся глаз. Раньше Пятый отряд принимал в свои стройные ряды только отличников, она сама была такой, и Кира тоже. А еще Момо помнила, как ей было сложно помогать Абараи готовиться к экзаменам, и как она его пару раз чуть не прибила за то, что не понимал очевидных вещей. Правда, со своими способностями к кидо, Ренджи частенько сам себя же и подрывал, а потом дымился на койке в лазарете, пока Момо сидела рядом и волновалась. Абараи был троечником. Он достиг уровня лейтенанта и теперь был сильнее Момо, обладая банкаем. Троечники могут добиться высот, даже больших, чем отличники. Но как же с ними трудно! «Я же их убью, — мрачно подумала Хинамори. — Не хочу в Улей Личинок!» — Хирако-тайчо, я… — ей не дали договорить, многозначительно воздев палец к небу, а спустя секунду не менее многозначительно таки грохнувшись со стула. Момо кинулась к капитану — инстинктивно, но Хирако и сам справился, поднимаясь и махая одному из офицеров, Мурасаки, в окно. Хинамори виновато ему улыбнулась, и, увидев лейтенанта, Мурасаки поклонился обоим командирам, продолжая свой путь. — Вы в порядке? — заботливо спросила Момо. — Можно холодное приложить… Или я кайдо подлечу… Слова Хирако заставили ее задуматься. Стать следующим капитаном… Абараи всегда мечтал об этом, постоянно рассказывая после второй рюмки саке, как однажды надерет задницу Кучики-тайчо, женится на Рукии и сам возглавит Шестой отряд. Кира многозначительно молчал, но в глазах у него тоже что-то такое сверкало. Момо же не думала о том, что может стать капитаном. Вообще. Никогда. Она шла к цели стать лейтенантом, она ее добилась и на какое-то время остановилась, сведя тренировки с занпакто к минимуму, тщательно отрабатывая лишь кидо. У Хинамори был шикай, и он ее вполне устраивал и своей силой, и разрушительностью, и мощью. А если бы у нее был… банкай? Капитан должен обладать банкаем, иначе он не сможет быть капитаном. У лейтенанта тоже может быть банкай, даже у младшего офицера, как у Мадараме. Банкай не обязательно афишировать. Но почему-то Момо не пыталась получить эту силу. Отчасти она немного боялась — иногда во снах к ней приходили видения пылающего Руконгая, а в небе — силуэт огненной птицы. Эти повторяющиеся сны не могли быть совпадением, но Момо до поры до времени скрывала их ото всех. — Капитаном? — растерянно переспросила Хинамори. — Хирако-тайчо, что вы такое говорите? Хотя… Вы правы, всегда есть, куда расти. Сейчас мои силы находятся на уровне лейтенанта, но я все равно слабее своих коллег, — виновато призналась Момо. — Я постараюсь тренироваться усерднее.***
Не забывайте о том, что все великие люди в истории в свое время были такими же как мы. Если у них получилось, то получится и у нас. © Джоан Роулинг «Гарри Поттер и Орден Феникса»
Никто из капитанов не родился капитаном сразу. Все они с чего-то начинали, даже самые сильные, вроде Ямамото-сотайчо или Зараки-тайчо. Айзен тоже был лейтенантом, хотя Момо трудно было представить всех нынешних капитанов без хаори, в обычном черном шихакушо, а то и без шеврона на плече. Но начало было у всех. Начало, которое дало им путь в жизнь. Момо тогда еще и в Обществе Душ не было, а они — были, сражались и с врагами, и с собой, продвигались по карьерной лестнице, становились сильнее. Кто-то действовал грубой силой, убивая предыдущего капитана, как Кенпачи. Кто-то унаследовал свое звание, как Кучики Бьякуя. Но многие заняли звание первого офицера именно благодаря работе над собой, признанию собственных ошибок, улучшению техник. И все они — без исключения — когда-то были слабее. Просто Момо об этом не задумывалась. Ей никогда не говорили, какой предел у ее сил. Никогда не говорили, что она достигла всего, чего могла достичь. Хинамори продолжала тренироваться в кидо и становилась все сильнее — она выполняла сложные хадо и бакудо без чтения заклинания, могла скрывать свою реяцу так, что ее не ощущал даже шинигами на уровне капитана, комбинировала заклинания кидо между собой, но при этом не пыталась улучшить возможности своего занпакто. А огненная птица приходила во снах и все сгорало от сияния ее перьев — здания, деревья, люди, даже сам воздух. Весь мир сгорал, кроме тела Хинамори, и из горла птицы рвался клекот, она требовала чего-то от Момо, но она не знала, чего. До дрожи боялась этой птицы, но в то же время — восхищалась ею и хотела увидеть еще и еще раз, настолько она была прекрасна и опасна одновременно. Момо знала имя этой птицы, но боялась называть его даже самой себе. Боялась говорить о своих снах с кем-либо, даже с Широ, хотя тот тоже когда-то видел сны о ледяном драконе. — Почему вы выбрали Пятый отряд? — с любопытством спросила Хинамори. — Раз сюда никто не шел? Такое представить было очень сложно. Пятый отряд любили все — почти так же сильно, как и Тринадцатый. Во времена капитанства Айзена сюда стекалось много народу, в основном — талантливых мастеров кидо. У отряда была своя репутация, неважно, кто именно был капитаном — фальшиво-вежливый Айзен или вечно валяющий дурака, но умный и проницательный Хирако. Люди тянулись сюда, надеясь, что найдут здесь свое место. И место Момо тоже было здесь — там, где ее люди, там, где она столько времени прожила, там, где она сражалась. И она в первый раз подумала, что может стать еще сильнее. Что может не останавливаться на достигнутом, и не оттачивать уже имеющиеся навыки, а приобрести новые. И однажды… возможно… все-таки стать капитаном? Хинамори ни в коем случае не желала зла Хирако-тайчо. Она любила его, быстро к нему привязалась, приняла, как своего капитана и была готова ему верить и полагаться на него, и позволять ему полагаться на нее. Они стали командой гораздо лучшей, чем с Айзеном. Айзен только руководил, а Момо не смела вставить и слова. Хирако же она могла возразить, могла спорить с ним, могла упрекать и даже ругать за что-то. Хирако был живым, и мог ошибаться. Только в действительно важных вещах Хирако Шинджи не ошибался никогда. Как бы он ни старался казаться идиотом, он был очень умным и даже мудрым человеком, тонко чувствующим жизнь и многое понимающим. И если бы он изначально был капитаном Момо — она наверняка достигла бы большего, не прячась в чужой тени, а сама излучая свет. И если Хирако-тайчо говорит, что Момо может стать следующим капитаном — она правда может. Не факт, что станет — но может, и это главное. А самое главное — что ее капитан в нее верит и видит в ней потенциал, которого не видит она сама. — Банкай? — ошарашенно переспросила Хинамори. Если бы у нее в руках были бумажки — она бы их выронила, но бумажек не было, и пальцы ее просто сжали пустоту. Банкай. Сила ее меча. Огненная птица размером во все небо. Горящий воздух. Разрушающиеся здания. В кабинете капитана заметно потеплело — а может, Момо просто показалось. И ответить бы следовало по уставу, сухо и сдержанно, мол, благодарю вас, Хирако-тайчо, за веру в меня, я сделаю все, что от меня требуется и не подведу вас — у Хинамори уже вертелись на языке эти бумажно-отчетные слова, такие ей привычные, но она глянула на горящие глаза капитана, на валяющийся на полу стул, на шишку на блондинистой макушке тайчо, и настолько он был не-по-уставу, что она тоже едва ли не впервые махнула рукой на вежливость, и восторженно выдохнула: — Это было бы так здорово! Спасибо, Хирако-тайчо! Когда я могу приступить?***
Момо поняла Хирако — она вряд ли пошла бы в отряд, куда никто не идет, и не потому, что следует за толпой, а потому, что гораздо удобнее и выгоднее оказаться там, где больше народу, где легче найти друзей и союзников, где тебе будут помогать, где ты будешь расти. В Момо не было столько силы, чтобы строить нечто из ничего. Однако разве не она однажды подошла на улице к мальчику с белыми, как снег, волосами, которого дразнили все сверстники? Разве не она улыбнулась ему и не позвала пойти домой, к бабушке, которая как раз готовит онигири? Разве не она назвала его спустя какое-то время своим братом — того, кого все остальные сторонились и боялись из-за холода, что он излучал и из-за странного вида его волос? — Понимаю, — кивнула Хинамори. — У вас получилось. Судя по тому, сколько народу хочет сюда вступить, — она вспомнила списки и улыбнулась, добавив: — Надеюсь, я их не убью. Знаете ли, вряд ли из меня хороший учитель. Она заранее с ужасом думала о том, как будет возиться с троечниками, особенно наставляя их в магии кидо. Фехтованию новичков будут обучать другие старшие офицеры, та же Кирито, которая хорошо управлялась с мечом, а вот кидо в отряде обычно распоряжалась Хинамори, как признанный мастер. И если все эти новички будут такими же умельцами, как Ренджи… тогда Момо им точно не завидовала. И себе — тоже. Себе — в первую очередь. Айзен умудрялся при всех своих недостатках быть на самом деле хорошим учителем, а вот она… Уметь учить — это искусство, редкий дар, достающийся не всем. Стоило постараться, чтобы новички ее не возненавидели. Однако — это потом. Сначала же Момо сама станет вновь ученицей, и на этот раз ее учителем будет не Айзен, и это странно даже представить, настолько она привыкла к мягким наставлениям предателя. Момо отступила чуть назад и принялась собирать бумажки, чтобы не стоять без дела. Она знала, что для овладения банкаем нужен контроль. Банкай, по сути, кот в мешке — ты не догадываешься, что это, пока не получишь. И не факт, что твой банкай тебе понравится. Некоторые шинигами, вроде Сой Фон-тайчо, ненавидели свои банкаи. Некоторые, вроде Хисаги-семпая, боялись своих банкаев. Это очень сложное искусство, но Момо умела владеть собой. Умела управлять своей реяцу, и это уже о многом говорило. Она скрывала духовную силу так, что никто не мог ее почуять, а для такого нужен по-настоящему хороший самоконтроль. Но… — Я могу потерять лейтенантскую дощечку? — задохнулась Хинамори, роняя уже собранные бумажки снова. Этого она не ожидала. Неужели все так серьезно, что Хирако-тайчо готов ею пожертвовать? Нужно ли вообще тогда идти на риск? Момо так привыкла быть лейтенантом, что не сумела бы теперь быть кем-то другим. Ее миром был Готей-13, ее домом — Пятый отряд, ее семьей, помимо Широ и бабушки — здешние офицеры. И если Хирако-тайчо покажется, что Момо смирилась, то… Нет, он же не такой, он не будет прогонять ее из-за пустяков! Пугает, чтобы она старалась усерднее? Вопреки всему, в Хинамори не вспыхнула огненная злость. Просто стало горячее в области сердца, и ужасно захотелось сказать что-то ядовитое, колючее и непохожее на нее обычную — вежливую и тихую. — Позавчера вечером, — Момо сощурилась, — вы ходили в Девятый отряд к Мугуруме-тайчо, и явно не по делу, так как взяли с собой бутылку саке. Вам было очень весело, судя по всему. Знаете, откуда я знаю? Я была в гостях у Маширо-сан. Просто вы меня там не заметили, потому что я вовремя скрыла духовную силу, чтобы… Ладно, я тогда тоже хотела отдохнуть от работы, — призналась Хинамори. — Но когда я хочу, меня не может почувствовать никто — ни тот, с кем я выросла, ни фракция Трес Эспады. Как вы думаете, это контроль? Она вздохнула и снова принялась собирать документы. — Мне не привыкать добиваться своего, — продолжила Момо. — Когда-то я очень захотела стать лейтенантом Пятого отряда. Неважно, что тому было причиной. Важно, что я тренировалась до крови на руках, и вот я здесь. И никуда отсюда не денусь, пока меня однажды не убьют. Вы не отберете у меня шеврон. Вы увидите, как я могу стараться по-настоящему. И у меня получится. Лейтенант положила стопку документов на стол, а огненная птица забилась где-то в груди под ребрами. Скоро я выпущу тебя, — подумала Момо. Скоро я дам тебе свободу. Скоро все будет гореть. — Давайте приступим.