***
Нахмурившись, Хинамори про себя решила, что квинси — грубияны, и только потом вспомнила, как эта раса ненавидит шинигами. Если Урью с детства учили, как беседовать с представителями Готей-13, то он не виноват — и все же остался неприятный осадок. Момо всегда была со всеми вежлива (за редкими исключениями) и все в свою очередь были вежливы с ней. Во всяком случае, в Сейретее так было принято. Но не будет же она ему лекции по этике общения читать? Пока Момо мялась на месте, придумывая, что бы такого ответить (ругаться она никогда не умела), Урью демонстративно поднялся и достал из рукава крест квинси. Превосходно. Еще драки ей не хватало. Только потом Хинамори поняла, что машинально продолжала держать руку на рукояти Тобиуме, и это, видимо, было расценено как угроза. Сама виновата, дура набитая. Мысленно выругав себя, лейтенант подняла руки вверх ладонями к Исиде, тем самым показывая, что пришла с миром и не собирается нападать. — Успокойтесь, я, как вы заметили, всего лишь патрульная, — даже нашла в себе силы улыбнуться, — Я не причиню вам вреда. Простите, если побеспокоила. И на этих словах, несомненно, нужно было уйти, но взгляд Момо привлек невесть откуда взявшийся ликорис. В свете восходящей луны цветок казался неземным, будто призрачным — коснешься — и попадешь в мир духов. Духов, которые не шинигами, а персонажи сказок вроде тануки или тенгу… Айзен когда-то рассказывал ей об этих занятных существах, придуманных людьми, и потом Момо за каждым кустом высматривала аякаши, надеясь, что если существуют шинигами, которых люди тоже считают сказкой, то, может быть?.. — Как красиво, — проговорила Хинамори, делая шаг вперед и присаживаясь на корточки перед цветком. Она не собиралась его срывать — зачем? — ей нравилось любоваться на живой ликорис, на то, как его лепестки трепещут от ветра, поднявшегося к закату, на то, как лунные блики ложатся на его листья. Она даже на миг забыла про то, что рядом Урью, за которым надо следить. И только потом, вспомнив, снова мысленно себя выругала и подняла голову, виновато улыбаясь юноше.***
Чего Момо не ожидала, так это вспышки, от которой она дернулась так, что чуть не упала с корточек; хороша бы была в глазах Урью. Но как реагировать иначе, когда темноту прорезал яркий свет, а душу — ощущение новой реяцу, страшной реяцу, сильной реяцу — ей такое не по плечу. Квинси. Еще один. На самом деле, не так и удивительно; враги решили сделать свой ход. Но откуда такая страшная реяцу… кровь стынет в жилах. И почему вспышка? Почему он так быстро открылся? Хинамори резко подскочила на ноги и обнажила клинок — следом за вспышкой в небе появилось сонмище Пустых. Значит, квинси использовал приманку для них. Зачем? Ловушка? Или способ переключить внимание? Думать времени уже не было. Огромные уродливые твари разевали черные пасти, требуя еды. Хинамори взлетела в шунпо, поднимая меч, и набросилась на ближайшего, разрубая его вдоль на две половины — чудовище удивленно крякнуло и разлетелось брызгами чернильной крови. На его месте появилось еще два. Момо подняла руку и ударила их кидо, используя два заклинания одновременно. А потом круто повернулась и вонзила Тобиуме в глаз огромного Пустого, подкравшегося сзади. Куда и делся страх! Хинамори давно не чувствовала себя настолько сильной и смелой, давно не сражалась с реальным противником, пусть это и всего лишь Пустые. Она вертелась, кружилась, атаковала, уворачивалась и не уставала, и хотела еще, еще этой черной крови, еще этого ощущения мяса на клинке… Ее захватил бой; забылись и Урюу, и задание, и даже Готей. Были только она, Тобиуме и враги, враги, враги… Она только собралась ударить очередного, как его пронзила насквозь стрела квинси. И Момо с гневом обернулась на Исиду, который стрелял с дерева — он был мой! — а потом пришла в себя, тряхнула головой, растрепав короткие волосы, и снова приняла атакующую позу, решив не тратить реяцу понапрасну; и так уже устала.***
Первая волна радостного упоения сражением прошла. Больше бездумно тратить реяцу было нельзя, и потому она остановилась, пережидая и наблюдая за сражением квинси. А он ничего так… умеет. Правда, о способностях квинси Момо почти ничего не знала, за исключением доступных в архиве данных, да и те могли быть устаревшими; кто знает, как сумел враг измениться, чтобы стать сильнее шинигами, пока множество лет прятался в тени? Кажется, Урью тоже начал уставать. Момо на помощь не спешила — спасать жизнь потенциальному противнику ужасно не хотелось, сам справится. Не маленький. Ею заинтересовался еще один Пустой, и лейтенант ударила его Окасеном, даже не глядя, как тварь умирает. Вся эта суета начинала надоедать. Можно было вызвать подкрепление из Готея, но на глазах у Исиды, за которым она должна была следить, точно не стоило. Ну и что делать? Мальчишка такими темпами долго не протянет. Она тоже далеко не всесильная, особенно после травмы. А тварей становилось все больше, как будто на месте одного убитого появлялось двое. Грудь дернуло болью. Хинамори остановилась, перевела дух, прислушалась к своим ощущениям — вроде не ранена, голова слегка кружится, но это пройдет, сбившееся дыхание восстанавливалось. Стоило только передохнуть. Оставалось надеяться, что Урью не сожрут на ее глазах, когда она будет бессильна помочь. Это было бы… неприятно, даже учитывая принадлежность Исиды к лагерю врага. Кстати, о нем. Момо оглянулась и увидела, как прямо за спиной юноши появляется Пустой. Исида почему-то его не замечал — ну не бросать же его? Потом кошмары будут сниться; и так снятся, но не суть. Хинамори запустила в тварь Сокацуй и, войдя в шунпо, приблизилась к Урью, надеясь, что тот в порыве гнева ее не пришибет. — Ты как? — спросила она, оценивающе оглядывая квинси. Вроде не ранен, но выглядит паршиво. Хорошо, что Момо кое-как разбиралась в кайдо, если понадобится — подлечит, пусть ей и противно об этом даже думать. И вообще, вместо вежливой слежки стоило сразу снести обоим Исида головы — нет лишней угрозы — нет проблемы. Причем, сделать это стоило еще тогда, когда Готей узнал об их существовании. А теперь они с Исане должны приглядывать за этими хамами; Исида-старший, скорее всего, такой же — яблочко от яблони далеко не падает.***
Стоя рядом с квинси и оберегая его тыл, Хинамори сама себе не верила. Да, она добрый человек, но чтобы вот так… с естественным врагом… да сражаться? Еще и присматривать, чтобы его ненароком не сожрали? Какая чепуха! Хотелось послать мальчишку к чертям, но увы — он был ее заданием. Если ее задание погибнет, то будет считаться, что она не справилась, а Момо впервые после реабилитации доверили важное дело, и ей не хотелось подвести сотайчо и Готей-13. — Ой, — сказала Момо, глядя на крест квинси, падающий в траву. Это что же? Она одна драться будет? Он уже бесполезен? Ну ладно. Пустых вроде не прибавлялось, а с теми, что были, справиться было не так уж сложно. Паршиво, конечно, реяцу потратится много — а не надо было изображать из себя воина! — но Момо осознавала, что этих тварей она положит запросто. И ей было странно от собственной силы. Давай, покажи, какой ты мастер кидо! Зря, что ли, так долго тренировалась? Хинамори выдохнула, сделала шаг вперед и послала в сторону Пустых бакудо, что связало их алыми светящимися нитями. Чудовища заворчали, завозились, но двигаться не могли. Отлично. Вскинув ладони, Момо улыбнулась краем губ. — Хадо номер шестьдесят три: Райкахо! Из рук лейтенанта вылетел огромный файербол, на миг осветив все вокруг подобно маленькому солнцу, и врезался в обездвиженных Пустых, разбивая их на миллионы духовных частиц. В оставшихся после этой атаки тварей Момо выстрелила Сокацуем, они были слабыми и им этого хватило. Довольно тряхнув волосами, Хинамори повернулась к Исиде, мягко ему улыбаясь.***
Мысленно Хинамори себя похвалила. Не зря так долго тренировалась, не зря обжигала ладони — вот она, ее сила. Вот то, на что она может действительно полагаться. Вот магия, подвластная ее рукам. Меч, конечно, также сила, но сила грубая, и Момо никогда не полагалась на фехтование по-настоящему. Ее путь — кидо. И квинси тоже оценил. Хинамори почувствовала, что ее щеки подернулись румянцем, и обрадовалась, что в темноте ночи мальчишка этого не заметит. Она сделала шаг к Урью, протягивая ему руку открытой ладонью вверх. — Меня зовут Хинамори Момо, — мягко проговорила лейтенант Гобантая, не пряча улыбки, — Будем знакомы? Лицемерить было неприятно, улыбка жгла губы. Она сделала дружеский жест врагу. Она протянула руку представителю враждебной расы. Всегда такая искренняя Хинамори ненавидела себя за это и мечтала не пожимать руку квинси, а порубить его вместо этого на кусочки, но понимала, что он пригодится Готею, он — ее задание — в тысячный раз напомнила себе, — не друг, не приятель и даже не враг на данный момент. Задание. Она должна его выполнить. Поэтому улыбка Момо выглядела дружелюбно, насколько могла выглядеть дружелюбно улыбка солдата, братающегося с тем, кто находится по другую сторону окопов.***
Когда Урью назвал свое имя, Хинамори хватило ума не сказать «я знаю». В глазах Исиды она должна оставаться незнакомкой из Готея, но «я знаю» крутилось на языке очень навязчиво и так и просилось наружу, царапая глотку. Шпион из Момо получался никудышный. Главное, не начать задавать вопросы и намекать на войну — а то она ведь может ляпнуть. Хинамори училась сражаться, а не шпионить, и когда ей приказали следить за Урью, она чуть не отказалась — только потом вспомнила, насколько это необходимо как всему Готею, так и ей лично. Через такое долгое время реабилитации и отсутствия Момо необходимо было чувствовать себя причастной к жизни товарищей. Но все мысли о неудачах и несказанных словах вылетели из головы, когда квинси не пожал ее руку, а повернул и легко коснулся губами ее ногтей. Вот чего Хинамори не ожидала. Она уже давно привыкла считать себя каким-то бесполым существом — солдатом. Она даже не думала каким-то образом себя украсить, сделав декольте, как Рангику, или короткую юбку, как Нему, волосы после выздоровления срезала, оставив ровно столько, чтобы не принимали за мальчика. Ее называли «Хинамори-кун», и руки пожимали по-братски, и саке наливали за компанию, и ругались при ней спокойно, поэтому Момо без задней мысли руку и протянула. А тут. Она невольно покраснела, но руки не отняла, пока Исида не отпустил ее сам. Не из вежливости, просто слишком удивилась, чтобы дергаться. — А? Да, это было моим заданием, — согласилась Хинамори, стараясь не рассмеяться нервным смехом. И у нее получилось. Что еще сказать — Момо не знала. Сердилась на себя за это ужасно, но просто не знала, что сказать, чувствуя себя крайне глупо.