мне исправить невозможно ничего — мир разбит, и морю отданы осколки; я — ваш пленник, ну да, в общем, что с того — в сожаленьях до смешного мало толку.
Как же это было ужасно. На ее глазах гибли товарищи. Проливалась кровь — так много крови, что хватило бы на целую реку, наверное. Достойные воины, достойные друзья — никто не выжил. Лишь единицы, которые попали в плен к квинси. Момо и понять ничего не успела, как ее заточили в какой-то комнатушке во дворце Короля. Не клетка — и то хлеб, она-то ожидала худшего обращения, как с врагом, но — ее никто не пытался обидеть или унизить. Рядом с ее обиталищем не было других заключенных — Момо не слышала ни криков, ни бесед. Первые сутки она просидела в комнатке одна, обнимая колени и глядя в одну точку, но — не сломалась и сейчас, слишком сильный внутренний стержень у нее оказался. Утром (наверное, это было утро) ей принесли поесть, и она услышала беседу квинси, притворяясь, что спит: — Какого черта эту малявку не убили? — вопросил какой-то противный женский голос. Другой голос, тоже женский, но не такой противный, шикнул: — Тихо! Ты что, не знаешь? Она досталась Гремми. Так что помалкивай, если хочешь жить. Девушки ушли, оставив Хинамори в сомнениях — а кто же такой Гремми, если его боятся даже товарищи? И что этот Гремми с нею сделает? Момо не притронулась к еде — кусок в горло не лез. Она снова свернулась в клубочек на кровати и закрыла глаза, надеясь лишь на то, что смерть ее будет не мучительной. На большее пленница не рассчитывала, особенно после услышанного. И тут дверь скрипнула и Момо ощутила чужую реяцу.***
Дверь скрипнула — и Момо напряглась всем телом, прислушиваясь к звуку чуть слышных шагов, приближающихся к ней. В мыслях она перебирала все возможные варианты того, что с ней сделает враг, и лучшим из всех этих вариантов была смерть. Увы, меч у нее отобрали, единственным оружием была подушка, но что подушка против штернриттера? Но если квинси попробует как-либо ее сломить и заставить подчиняться. Пусть сразу приготовится — Хинамори молчать не будет. Для такого случая вспомнит все ругательства, которые когда-либо слышала от Ренджи, да и… На лице шинигами появилась улыбка — да, у нее нет меча, но есть кидо, магия, которая всегда ее выручала. Ограничитель, конечно, у нее был — браслет на запястье — но Момо все же была мастером. Сломать ограничение было бы несложно, если у нее будет немного времени. Но времени не было, шаги приближались — неумолимые шаги палача, который точно не будет с ней церемониться. Момо зажмурилась, но… — Привет. От удивления Хинамори открыла глаза. Она не ожидала такого поворота — думала, что квинси начнет издеваться, язвить, грубить, словом, как положено обращаться с врагом, но это простое «привет»… Момо подняла голову от подушки и удивленно воззрилась на мальчика с золотистыми глазами. Меньше всего он был похож на монстра, которого вообразила себе она, пока слышала шаги. У страха глаза велики — вот и монстр, похожий одновременно на Кенпачи и Ямамото, оказался мальчиком едва ли выше ее ростом. Впрочем, внешность обманчива, но Момо не ощутила страха перед квинси. Она села на постели, обнимая подушку и прижимая ее к груди, все еще непонимающе глядя на Гремми — видимо, это был именно он. — Привет… — наконец ответила Момо. И замолчала, боясь сказать лишнего.***
Ее догадка подтвердилась — это и был Гремми. Гремми Тумо. Момо молчала, испуганно тараща на него глаза и сжимая в пальчиках наволочку подушки, комкая ткань. Она не знала, что ему ответить. Не хотела говорить с ним любезно, но ведь. он сам начал говорить с ней мило. Хотя, кто знает — может, это уловка такая? — Гремми… Тумо, — повторила Момо, опустив глаза. «Он сражался с Кенпачи!» — шинигами снова вскинулась, устремив взгляд на Гремми, непонимающе моргая. Для всех офицеров Готея Кенпачи был символом силы, не зря ведь так его звали. Но… этот мальчик — его победил? Какая же у него сила? Словно отвечая на мысли Хинамори, Гремми сел в кресло, которое появилось в ту же секунду. «Быть не может!» Не решаясь подтверждать свои догадки, Момо поняла, что говорить ей все же придется, и говорить вежливо. Мысль о том, что придется любезничать с врагом, была противна сама по себе, Хинамори предпочла бы смерть, но не в этом случае. С ней говорили вежливо, и Момо просто не могла в ответ грубить. — Меня зовут Хинамори Момо, — она поправила прядь волос, которые успели растрепаться, — Я не голодна. — Твоя способность? — шинигами уставилась на кружку с чаем, — Значит, вот как ты сражался с Зараки-тайчо… метеорит… Это ведь практически… всесилие, — пробормотала она, понимая, что теперь ее и так ничтожные шансы сбежать стали нереальными. Сбежала одна такая. Наивная девочка, максимум, что она может — ударить кидо, а потом умереть по одному движению брови штернриттера. Но почему-то Момо не боялась. Потеряв стольких товарищей и свободу… она уже не боялась смерти. Своеобразный вид богатства, когда тебе нечего терять.***
«Не стоит бояться», — на эти слова она выдохнула, удобнее устраиваясь на кровати и с интересом глядя в золотистые глаза. Она милая — как он сказал… Он не собирается причинять ей вред — кажется, не собирается. И он… забавный. Странно думать так о враге, в чьих руках находишься, но ведь доверилась же Момо Айзену — и теперь, возможно, наступала на те же грабли, но ее это не волновало. Но при упоминании о капитанах Хинамори снова опустила глаза. — Мугурума-тайчо и Оторибаши-тайчо, — тихо сказала она, — Они были хорошими капитанами. Оторибаши-тайчо был капитаном отряда, где служил мой друг, — о Кире думать оказалось еще больнее, чем она ожидала, Кира погиб слишком глупо и слишком быстро, не успев понять, что его настигла смерть. — Мугурума-тайчо был капитаном Хисаги-куна, — Хисаги, как Момо думала, выжил, и его вспоминать было легче. Подумать только, он улыбался, говоря о том, что сделал! Хинамори отвела взгляд. В ее каморке не было окошек и вообще чего-либо, что могло привлечь внимание, но она предпочитала смотреть в стенку, чем в глаза убийце. Этот мальчик — а ведь он показался ей почти симпатичным! И тут — он приблизился к ней, как-то слишком быстро, потом Момо поняла, что приблизился клон, но все равно почему-то застеснялась — ну не любила она пристальных взглядов. Хотелось поправить волосы, и Хинамори таки их поправила, машинально, безрезультатно. — Интересно? Вы почти всех нас уничтожили, — храбро сверкнула глазами, — Зачем тебе что-то о нас знать? Вы уже выиграли эту войну! Убили моих товарищей — и ты вспоминаешь это с улыбкой! Кто вы такие, квинси? Что у вас на душе?! В уголках глаз шинигами заблестели непрошеные слезы, но она их сморгнула, не желая плакать при враге.***
Как бы ни не хотелось этого признавать, а он был прав. Прав в том, что война есть война, что все они сражались, и что без жертв на войне не обойтись. Гремми был прав, а Момо — нет, она понимала это. И злилась — на Гремми? На себя? На сложившуюся ситуацию? Убивай, или будешь убит — разве она сама не следовала этому правилу, пусть ни разу и не убив человека, но зная, что при надобности — сможет? Квинси поднялся, и в его руке появился меч — Момо уж подумала, что сейчас ей конец за такие речи, но… меч полетел к ней в руки. Она поймала его на лету, по привычке, которая давно выработалась у нее, как у солдата. Меч был обоюдоострым, с удобной гардой, но все же ничто не могло заменить Тобиуме, по которой Момо скучала. — Напасть на тебя? — повторила Хинамори, поднимаясь с кровати и держа в руках меч, непонимающе глядя на Гремми. Что он имел в виду? Зачем ей нападать? Демоническая магия? Меч лежал в руке послушно, но все равно был чужим. Шинигами покачала рукой. Разжала пальцы. Меч с глухим стуком упал на пол. — Бесполезно. Что толку трепыхаться? Мы проиграли. Вы — победили. Какой смысл мне держать в руках это оружие, если я не смогла удержать свой занпакто? Покачав головой, Момо села обратно на кровать, заплетая непослушные волосы в косичку — просто, чтобы занять руки. — Ты прав — мы первые начали эту войну. А вы — закончили. И… вы достойные враги. Если ты пострадал от того геноцида… Если у тебя погибли те, кто был тебе дорог… Прости нас. И меня прости, — тихо говорила, не глядя на Гремми и, странно, но без слез — проигрывать тоже надо уметь. В отличие от Ренджи — где теперь Ренджи? — который, поверженный, все равно не сдавался и пер напролом, Момо была более разумной. Она не сдалась — дух ее не смог бы сломить даже сам Яхве — но она признала, что проиграла. И почему-то на душе стало… легче? Наверное, так. Как воин и солдат, она должна ненавидеть квинси и мстить, но как женщина — не обязана. И два этих начала, воин и женщина, боролись в ней. Момо рассудила разумно — затаиться. Как некогда ее тайчо, казаться доброжелательной, а потом… Потом будет видно.***
Сидя спиной к Гремми и будучи отвлечена, Момо не сразу заметила, как он приблизился к ней. Только ощутив прикосновение, дернулась, подняв удивленные глаза на квинси, который как-то странно улыбался, глядя на нее. Хинамори осторожно подняла руку и коснулась своей щеки, там, где дотронулся Гремми, но потом опустила и легко улыбнулась в ответ. Странно, ей казалось, что больше улыбаться она не будет никогда и даже забыла, как это делается, но нет, не забыла. Улыбка была легкой, мимолетной, но не вымученной. Момо ведь решила быть доброжелательной — но вспомнила об этом решении, лишь когда уже улыбнулась. Взяв тарелку, она осмотрела предлагаемый завтрак — ничего особенного и такого, что было бы ей чуждо или неприятно. Рис, бекон, немного овощей. Взяв палочки, девушка осторожно начала есть, и на миг оторвалась от еды, чтобы выдохнуть: — Вкусно! Она ела медленно, не жадно, с присущей ей аккуратностью. Даже голод не мог позволить Момо уронить себя в глазах кого бы то ни было, особенно — Гремми. Почему-то слова «тюремщик» или «надзиратель» к нему не подходили, вел он себя совсем не так, как ведут тюремщики и надзиратели. «Убить его в любое время… Зная, какие у него силы… Не имея даже Тобиуме… Глупо. Бесполезно» Момо улыбнулась и кивнула на это безумное предложение, чтобы поддержать беседу. — Идет. Только — вряд ли у меня получится. Она не собиралась говорить, что даже не попытается. — Дедушка Яхве? — удивилась, что Гремми так легко обращается к своему императору, но тут же переключила внимание на новую особу в комнате, созданную Гремми, черноволосую и похожую на нее саму, но немного более строгую на вид. Воспоминание колыхнулось в груди… — Исе, — неожиданно для себя сказала Момо, — Можно назвать ее так?***
— Исе, — прошептала Момо, глядя на созданную квинси, что встала рядом с ней, справа от кровати. Та выглядела бесстрастно и отрешенно, немного хмурила тёмные брови, глядя на своего создателя, и безумно напоминала Хинамори настоящую Исе, ту Исе, которую она знала до того, как их мир разрушился. Странно, что Момо вспомнила о ней, ведь они, хоть и были подругами, но не лучшими — и все же, маленький рост, черные волосы и строгое лицо очень напоминали шинигами коллегу. Которая, скорее всего, погибла — ведь была на передовой со своим капитаном. — Создавать и правда интереснее, — заметила Момо, — А разрушать может практически каждый. — Удачи, — тихо ответила она на слова удаляющегося Гремми, а потом перевела взгляд на Исе, что замерла у ее постели. С одной стороны — та сможет ее защитить, но с другой — не даст сбежать, да и бежать — куда? Она в самом центре вражеских владений, все помещения охраняемы, попробует — и сразу умрет. Умирать Момо не хотелось. На своем веку она умирала уже дважды, и каждый раз было больно, очень больно. На удачу надеяться было бесполезно. Какая тут может быть удача? Ее игра проиграна, еще даже не начавшись. — Исе, — Момо потянула квинси за рукав, та наклонилась к ней, посмотрела с вопросом. — Расскажи мне что-то. Исе села напротив Момо, но рассказывать она не умела, поэтому просто смотрела на шинигами, наверное, с сочувствием. Момо закрыла глаза, борясь с желанием расплакаться, и тут почувствовала неловкие объятия. Исе обняла ее, и Момо обняла ее в ответ, удержавшись от слез и просто пару раз шмыгнув носом. — Момо-сан? — осторожно спросила квинси. Хинамори отпустила ее и улыбнулась. — Все в порядке, Исе. Я просто немного растерялась.***
Легкая рука взъерошила ее волосы, расплетая кое-как собранную косичку, Момо не обратила внимания — давно никто не гладил ее так. После того, как капитан покинул Готей — никто. Возможно, разве что Унохана-тайчо тайком касалась ее волос, когда Момо лежала без сознания, но скорее всего, это ей приснилось. «Бедный… ребенок? Я не ребенок» Момо слегка нахмурилась, немного расстроившись, что этот парнишка, на вид не старше ее самой, считает ее ребёнком. Надула губы, не понимая, что сама сейчас выглядит ужасно по-детски. — Он… попросил не убивать меня? Значит, не все квинси жестокие и беспощадные. Значит, и среди них существует такое понятие, как благородство! Момо радостно вскинула глаза на Исе, уже самостоятельно бросаясь ее обнимать, так как новость просто поразила ее. Кенпачи жив! Да, Хинамори почти никогда с ним не контактировала, однако сейчас, после такого известия, капитан стал ей практически родным — а ведь она иногда боялась, что единственная выжила в этой войне. А остальные… Широ-чан, Рангику-сан, Хирако-тайчо, бабушка, все, кто был ей дорог, все погибли, а она осталась — это пугало до нервной дрожи. — Я ни за что не скажу ему, что знаю, — кивнув в подтверждение своим словам, Момо отпустила Исе и снова улыбнулась, чувствуя, как с сердца упал огромный камень и появилось что-то вроде надежды. Если Кенпачи Зараки жив… Да неужто он не сможет победить квинси, пусть даже в одиночку? Он же сильнейший среди шинигами, и хотя бы устроить шумиху может запросто! Вот только вряд ли Зараки вспомнит про пленников — не потому, что не захочет, а потому, что памятью особенной не отличается. — Спасибо тебе, Исе, — Момо сонно поморгала, — Я почему-то очень хочу спать, — виновато пробормотала, укладываясь на подушку. Исе накрыла ее одеялом, прежде чем рука шинигами нащупала его. И пропасть сна поглотила ее.