у моей подруги коса густая, гордая улыбка да строгий взгляд. ежели ты, девочка, хорошая такая, кто ж тебе, дуре, в этом виноват.
Жизнь первых офицеров Готея-13 — это не только документы и тренировки, а в перерывах — сражения с врагами, коли таковые появляются. В жизни шинигами — любого ранга — есть место и отдыху. Хотя иногда казалось, что слова «отдых» в голове Хинамори не существует; она и до того, как стать обычным рядовым солдатом, вкалывала, как проклятая, получив шеврон лейтенанта — тем более, потому что теперь отвечала не только за себя, а когда Хирако-тайчо торжественно сбросил с себя капитанское хаори, с таким же пафосом возложив его на плечи Момо, то она и вовсе, как с цепи сорвалась. Точнее, наоборот — сама себя на цепь посадила и слезать не желала. Аргумент был железным — работа, ответственность, необходимость отстраивать разрушенные бараки после войны, набирать новеньких солдат взамен погибших, тренировать их, следить, чтобы у них была сменная форма, новые боккэны и мишени для кидо, еда, конечно же, чтобы они тренировались, чтобы они учились новому… Учить их можно без документов, но документы тоже нужны. Капитан может — и даже должен — сам выбирать себе лейтенанта. Лейтенант — второе лицо после капитана в отряде, его заместитель, его правая рука и так далее. Права выбрать заместителя самостоятельно лишен только капитан Второго отряда (там все купила семья Омаэда, и это бесит Сой Фонг до чертиков). Хинамори же сразу повысила Садиру — и никто не обвинил ее в том, что продвигает своих. В Готее-13 многое решали связи — раз сам Главнокомандующий на пост лейтенанта взял свою племянницу, Куроцучи Маюри — свою дочь, а Котецу Исане — свою сестру, то почему бы Момо не назначить свою девушку? У Садиры, тем более, уже был шикай. Новеньких капитанов-девушек после войны с квинси появилось аж четверо — Исане заняла пост погибшей Уноханы, бывшая лейтенант Восьмого отряда Ядомару Лиза стала капитаном вместо Кьёраку, который повысился до Главнокомандующего, Момо отдал хаори Хирако, а Рукия, как и Исане, приняла звание после гибели Укитаке Джууширо. И эти четверо быстро друг друга поняли — Ядомару, как самая старшая, организовала над остальными своеобразную опеку, Момо неожиданно сблизилась с Рукией — с Исане она и до того дружила, а вот с Рукией — нет. Рукия вообще мало с кем дружила. Была сама по себе, лейтенантом стала сравнительно недавно, все, что Момо о ней знала — она приемная сестра Кучики Бьякуи, ее занпакто владеет стихией льда, ее хотели казнить за передачу сил шинигами человеку и в нее по уши влюблен Абараи Ренджи. Рукия казалась такой же холодной, как Бьякуя — даже странно, они не родные, но похожи, как близнецы — однако на самом деле Кучики-младшая была вовсе не такой ледышкой. В жизни капитанов Готея-13 есть отдых. В жизни женщин-шинигами этот отдых бывает куда чаще, чем у мужчин. Официально это называется гордо и торжественно «собрание Женской Ассоциации Шинигами». Де-юре. Де-факто — это пьянка, самая настоящая женская пьянка, когда девушки собираются вместе и сплетничают за бокалом саке. И не одним бокалом. А иногда и не двумя. Обычно инициатором таких собраний была Мацумото Рангику — идейная вдохновительница, массовик-затейник, тамада и душа компании в одном лице. Но на этот раз Мацумото — невероятно — отказалась от участия, сказав, что идет на свидание и «девчонки, сами понимаете». Девчонки все понимали. И все видели, как Хисаги Шуухей бегает за Рангику — наконец-то он добился ее согласия и из-под ее каблука поднялся чуть выше. Момо была рада за семпая, хотя теперь была выше его по званию, и семпаем он ей уже не был. На этот раз собрание Женской Ассоциации Шинигами созвала Рукия — от нее такого никто не ожидал, но она даже выпросила у брата разрешения использовать задний двор поместья Кучики, где был бассейн, цветущие сакуры и прочие радости жизни в виде шезлонгов и столиков с напитками и закусками, которые слуги вынесут по первому требованию. Удивительно, что же Рукия хочет сказать? Просто так она бы не стала собирать девушек. Но Момо волнует другое — у Садиры это первое собрание ЖАШ. Этакое боевое крещение. И, шагая к поместью Кучики, Хинамори поправляет распущенные черные волосы (больше никаких пучков), то и дело дергает хаори (не привыкла пока к нему), и поучает Садиру, стараясь, чтобы ее голос звучал не очень занудно — все же развлекаться идут: — Ты пока никого из них толком не знаешь, но они хорошие. Котецу Исане — это такая высокая, с короткими светлыми волосами, она очень милая, и ее сестра, Котецу Кийоне — тоже милая, и тоже с короткой стрижкой, но ниже ростом и рыжая. Ядомару Лиза — ну, ты должна ее помнить, она давала нам ту мангу, — Момо немного краснеет, вспомнив содержание манги, — Исе Нанао, она тоже в очках, как Лиза, кажется строгой, но она добрая. Маширо Куна — она веселая и гиперактивная, у нее зеленые волосы, но я уверена, она сделает глоток саке и заснет. Рангику на свидании с Хисаги-сем… кхм, с Хисаги, ее не будет. Поверь, это к лучшему. Рукию ты знаешь. Вроде бы Хинамори перечислила всех. Кусаджиши Ячиру больше нет — она все это время была банкаем Зараки Кенпачи. Куроцучи Нему тоже больше нет, точнее, есть ее восьмая версия, но она ребенок, и, в отличие от Ячиру, не залезает во все дырки. Значит, пора перейти к главному. — Самое главное, Садира, запомни, умоляю, никак не трогай такую… маленького роста с косичками. Это капитан Второго отряда Сой Фонг, если она придет — даже не здоровайся с ней, поверь, она не заметит, она только и думает, как бы скорее улизнуть. Хотя она хорошая, просто ее однажды предали, — «как меня», мысленно усмехается Хинамори. — И она… в общем, не советую ее трогать. Мы не хотим разрушать поместье Кучики-тайчо, — которых теперь целых два. Из-за этого в Готее-13 теперь часто путаница; зовут Кучики-тайчо — приходят брат и сестра, зовут Котецу, не упоминая суффикса-звания — приходят две сестры. — Вот и пришли, — улыбается капитан на подходе к шикарному поместью. — Отдохнем, развеемся… Но помни про ту с косичками!***
Да разве Рукия могла себе такое представить?.. Во-первых, она никогда не думала, что Укитаке-тайчо погибнет. Даже несмотря на то, что ей уже случалось терять старшего наставника, даже несмотря на то, что Укитаке был серьезно болен, часто кашлял, иногда даже кровью, периодически терял сознание и Кийоне с Коцубаки, вместе занимая место третьего офицера, с ног сбивались, чтобы вовремя оказывать капитану помощь. Несмотря ни на что, Кучики-младшая не верила, что Укитаке может умереть. И, тем более, погибнуть — он ведь очень сильный, пусть и не выглядит таким угрожающим, как Зараки-тайчо, или таким строгим, как Бьякуя-нии-сама. Но Укитаке поступил иначе — не умер от врожденной болезни, не был убит врагом, а героически пожертвовал собой, чтобы спасти Общество Душ. И в итоге, капитаном стать было некому, кроме Рукии; во-первых, она была лейтенантом, во-вторых, банкай из всего Тринадцатого отряда был только у нее. Рукия примеряет хаори и ей кажется, что плащ из тонкой белой ткани весит, как целая каменная глыба — но что поделать, так всегда; кто-то погибает, выжившие должны поднять их оружие и продолжить путь. Продолжить их битву — так говорил ей сам Укитаке, когда Кучики-младшая безутешно плакала после гибели Кайена-доно (возможно, он был ее первой любовью, если не любовью, то увлечением). Укитаке гладил Рукию по черным волосам — не так, как Кайен, Кайен-доно ерошил ее прическу безо всяких церемоний и аккуратности, а Укитаке проводил по ее голове с почти отеческой нежностью и мягким, но твердым голосом уговаривал успокоиться. Живым — живое. Живым — живое… Сейретей отстраивают после военных действий, помимо Рукии, новыми капитанами взамен погибших или перешедших в другой отряд становятся Котецу Исане, Ядомару Лиза и внезапно Хинамори Момо. От нее никто не ожидал — Исане заняла звание первого офицера, будучи ученицей и преемницей Уноханы-тайчо, Лиза и вовсе полностью заслужила свой пост, а Момо… конечно, тоже заслужила, она стала сильной, они все стали сильными, но, в отличие от других, ее капитан не погиб и не занял место погибшего, как Кьёраку, а просто взял и ушел, отдав хаори лейтенанту. Рукия ничего не имела против, всего лишь удивилась; ей нравилась Хинамори, хотя близко они не общались. Странно, почему — учились то на одном курсе Академии Духовных Искусств, и Момо очень даже тесно общалась с Ренджи. Ренджи. Вот еще одна проблема — нет, сам по себе Ренджи — не проблема, иногда, конечно, раздражает, но всегда можно врезать острым локтем по ребрам. Проблема в их отношениях — сложных, запутанных, как клубок ниток, что упал с вязальных спиц и раскрутился по полу комнаты (Рукия ненавидит вязать). Казалось бы, нет ничего проще — они друзья детства. Двое маленьких бродяжек из Руконгая, сначала воровали еду и воду в компании таких же бродяжек без духовной силы, а потом, когда все их друзья погибли, решили, что им путь один — в шинигами. Но дети-бродяжки росли, и вот уже Рукия поняла, что Ренджи больше не мальчишка, а очень даже мужчина, и она тоже больше не ребенок, что не отличишь, мальчик или девочка из-за коротких волос. Иногда Ренджи краснел, когда Рукия к нему обращалась, иногда и ей приходилось скрывать румянец, а потом… Кучики. От них так и веяло силой, как от сгорбленного старика, Гинрея, так и от молодого мужчины — Бьякуи. Они предложили Рукии стать частью их клана, стать сестрой Бьякуи, дали ей время подумать, и она не знала, что ей делать. И даже думала отказаться, но Ренджи, услышав, что Рукию могут принять в клан Кучики, радостно заржал и заявил, что она дура, если не согласится, что она не должна упускать такой шанс, что она будет есть вдоволь и жить, как королева, и что он аж сгорает от зависти. Рукии стало обидно. Абараи как будто не понимал, что пока она — просто Рукия, то они равны, а если она станет Кучики Рукией — то все, между ними разверзнется пропасть, что общего у аристократки и бродяги-руконгайца? А может, Ренджи вовсе и не хотел ее удержать? И вот, спустя сорок лет Рукию чуть не казнили, и Ренджи вместе с Бьякуей пришел ее арестовывать. А потом пытался спасти, унося на руках. А потом они опять начали общаться — Куросаки Ичиго сгладил углы и стал связующим звеном. Они вместе сражались против арранкаров, против квинси, они оба были лейтенантами, почти равными, пока не звучала фамилия «Кучики», они вместе чуть не погибли в битве со штернриттерами и вместе же исцелились в бассейне Тенджиро Киринджи, и Готей-13 победил, императора квинси убили, и Рукия должна была стать капитаном, а потом… А потом Ренджи пришел к ней и предложил такое, что и без того большие глаза Кучики-младшей на лоб полезли. «Выходи за меня замуж». Вот тогда все и запуталось окончательно. Рукия не знала, что сказать — во-первых, брат вряд ли обрадуется. Как своего лейтенанта, Бьякуя Ренджи принимает и вроде бы даже ценит, а как зятя — уже вряд ли; Кучики — аристократия, Бьякуя и так нарушил все правила, когда женился на бродяжке-Хисане, а потом снова нарушил, когда взял в семью бродяжку-Рукию, и что, ему теперь всех руконгайцев в дом тащить, если любил ее покойную сестру? Во-вторых, Рукии не до мыслей о свадьбе — Укитаке погиб, она капитан, у нее куча дел, забот, обязанностей… В-третьих — обида на Ренджи так до конца и не прошла. Сорок лет назад он сообразить не мог, что ее любит? Рукия промямлила что-то вроде «я подумаю». Кажется, Ренджи обиделся. Ну почему у них все так сложно? Вон Хинамори с Хицугаей тоже друзья детства, тоже из Руконгая, разве что не воровали, и что? Все нормально, как дружили, так и дружат, Момо завела себе девушку и никаких проблем. А Рукия везде отличилась. И не из простых людей, и не до конца аристократка, и силы человеку передала, и Хогиоку Айзен в нее засунул — все, не как у людей. К счастью, брат соглашается выделить задний двор поместья под собрание Женской Ассоциации Шинигами. Особенно, когда слышит, что там не будет Мацумото. Бьякуя думает, что Рукия хочет поболтать с подругами, отдохнуть и посоветоваться на тему того, как быть капитаном, поплакаться из-за Укитаке, выпить немного саке (не без этого, она уже взрослая) и разрешает, сказав только, чтобы они ничего не сломали. После войны брат относится к Рукии намного теплее, он даже сказал, что гордится ею, когда она использовала банкай, доверяет ей больше, и не подозревает, о чем на самом деле сестра будет советоваться с другими девушками-шинигами. Отчасти Рукии за это стыдно. — Момо-чан! — радостно приветствует она капитана Пятого отряда, обнимая ее, и переводит взгляд на сопровождающую ее лейтенанта — смуглую, черноволосую, красивую. — Садира-сан! — с Садирой Рукия ведет себя более вежливо, хотя та младше по званию. Она протягивает ей руку, а не обнимает — Кучики-младшая на самом деле очень стеснительная. Руки у нее холодные. Теперь всегда холодные. — Проходите, располагайтесь, хотите саке? Другие уже собрались, и их Рукия поприветствовала. Маширо Куна спала за столом, уронив голову на руки — один глоток саке, и все, ей хватило. Нанао и Лиза что-то оживленно обсуждали, рассматривая томик манги. Исане и Кийоне жевали пирожные и увлеченно болтали друг с другом. Сой Фонг сидела отдельно от всех и мрачно поедала шоколадное печенье. — Я хотела поговорить, — сообщает Кучики-младшая, разливая саке по трем пиалкам. — Момо-чан, Садира-сан, вы же, ну… это… встречаетесь? А… как вы поняли, что вы друг друга любите? — умоляющий взгляд больших синих глаз останавливается на Садире. Рукия не так хорошо знает Хинамори, но знает, что та вряд ли решила это первой — с ее-то скромностью и зацикленностью на работе.***
— Сой Фонг не обидится, — улыбается Момо. — Она и не заметит. Хотя ко мне она относится хорошо, — у них есть что-то общее, и обе это поняли, когда Айзен покинул Общество Душ, став предателем. Сой однажды пришла к Хинамори в лазарет — изо всех сил делала вид, что она оказалась тут случайно, то и дело повторяла, как она занята и как торопится, но не уходила. Помялась немножко, села на край кровати Момо и в своей манере призналась ей, что может ее понять. Что однажды Сой испытала примерно то же самое, только без ранения в грудь. К чести капитана Второго отряда, она не принялась рассказывать в красках, как ей было плохо — Сой понимала, что говорить это раненой и только недавно пришедшей в себя Хинамори было бы глупо и эгоистично, так что просто пафосно проговорила «у меня тоже есть имя, от которого болит в груди», спросила Момо об ее самочувствии, пожаловалась на лентяя-Омаэду, угостила Момо персиками и покинула ее палату так быстро, словно вошла в шунпо. Но к другим Сой Фонг вообще ни капли человечности не проявляла, а тут, можно сказать, редкий случай. То, каким образом Садира попала в Общество Душ, до сих пор вызывает боль в ее душе. Ее Хинамори простила, а вот себя ей простить куда сложнее. Даже несмотря на то, что теперь Садира фактически бессмертна, пока ее не убьют, получила силу и высокое звание, а еще может быть рядом с любимой девушкой — все равно Момо по давней привычке себя грызет. Самоубийство это ведь не увеселительная прогулка, а Хинамори не представляла, что кто-то умрет ради нее. Тем более — не в сражении. Тоширо защищал названную сестру, но он говорил не «я умру», он говорил «я убью». Той же логики придерживалась и Момо — лучше убить врага, чем умереть ради друга. Но у всех разная логика, да и в Общество Душ попасть иначе нельзя. Ну, точнее, можно, но жить здесь живым людям точно нельзя. — Совсем уже с этой работой с ума схожу, — она вздыхает, вспоминая оставленную на завтра стопку бумаг на столе. Часть из них можно передать третьему офицеру, он очень ответственный, но… а вдруг и он ошибется. Момо слишком дотошный трудоголик, чтобы делиться работой, и перфекционизм тоже портит ей жизнь. К счастью, Садира помогает Момо расслабиться. Во всех смыслах. Что бы Хинамори без нее делала — она не знает. Садира вытаскивала ее из мрака в буквальном смысле,. И теперь из-под горы бумажек ее тоже вытаскивает именно Садира, иначе документы бы Хинамори рано или поздно похоронили. И ночью тоже находится очень много интересных способов расслабиться. Рукия обнимает Момо, и Момо в ответ тепло обнимает подругу. Ей искренне жаль Кучики-младшую — на нее слишком много свалилось. Погиб ее капитан, а кому, как не Хинамори, понимать эту боль? Она ведь тоже какое-то время была уверена, что Айзен-тайчо убит, сходила с ума от горя, была сама не своя — Рукия держится лучше. Рукия находит силы и улыбаться, и организовывать праздник, и руководить отрядом… Если бы ту Момо, которая не знала, кто такой Айзен, которая обожала его и боготворила, после его гибели сразу же назначили следующим капитаном — она бы точно сломалась, и рассудок ее не смогло бы восстановить никакое кайдо. Впрочем, Рукия однажды уже теряла наставника — своими руками убила его (что Момо также ужасает, не потому что Кучики-младшая это сделала, а потому, что она смогла) и, может, ей поэтому и легче. Человек, к счастью или к сожалению, ко всему привыкает. Того, что они с Садирой встречаются, Хинамори тоже не стесняется. Чего тут стесняться? В мире живых их могли бы осудить, судя по рассказам песчаной ведьмы, но в Обществе Душ, а тем более — в Готее-13 — ценят в первую очередь силу. Ты сильный, а значит, не имеет значения ни твой пол, ни твоя ориентация, ни твой внешний вид. Ты сильный — тебе прощают скверный характер, назойливость и грубость. Ты сильный — тебя уважают уже за одно это. Момо стала если не сильной, то уж точно больше не слабой; вот слабости она бы стеснялась, а любви к девушке — нет. Но говорить о чувствах Хинамори не умеет, а Садира в этом эксперт, так что Момо отдает ей роль первой скрипки, принимая от Рукии пиалку с саке. — Ты такая милая, — слыша пламенную речь Садиры, Хинамори краснеет. — Но идти на край и за край нужно, когда ты точно уверена, что с этим человеком тебе будет хорошо, и что без него жизни нет, — Момо косится на песчаную ведьму и снова виновато улыбается. — В остальном… С милым, может, рай и в шалаше, но до первых заморозков, — вдруг до Хинамори доходит, что Рукия, спрашивая такое, могла иметь в виду Ренджи. Ренджи влюблен в Рукию. Ренджи — один из лучших друзей Момо, еще до Рукии вошедший в ее жизнь. Значит, Хинамори должна быть на его стороне. — А почему ты спрашиваешь? — осторожно задает вопрос Момо. — Что-то случилось?..***
Как-то так вышло, что у Рукии совершенно нет друзей в Готее-13. Есть хорошие знакомые, но на том все. Друзей она нашла уже намного позже, когда случайно встретила Куросаки Ичиго, так невероятно похожего на Шибу Кайена. Вместе с Ичиго в жизнь Кучики-младшей вошли Орихиме Иноуэ, Исида Урью и Садо Ясутора. Они и стали друзьями, хотя не были шинигами. Среди своих же Рукия держалась обособленно — сначала стеснялась низкого происхождения, а потом наоборот — высокого. Боялась вести себя не так, как положено аристократке, в ней не было ничего аристократического, она была девчонкой-бродяжкой из Руконгая, и ей казалось, что она чужая в Тринадцатом отряде, потому что место там не заслужила, а получила благодаря фамилии. Но Кайен-доно переубедил Рукию и помог ей понять — она тоже важная часть отряда, а став сильнее — станет еще более важной частью. И стала — белое хаори то ли давит на плечи, то ли обнимает. И еще больше отгораживает ее от людей, и обязывает к намного большему. Момо проще — Рукия ей завидует. По-хорошему, но завидует. Она всегда со всеми дружила, ей для этого не нужно было прилагать усилий, она словно излучала теплую ауру — а Рукия излучает холодную. И сближаться с людьми ей сложно. В итоге обсудить отношения с Ренджи не с кем. Ичиго в отношениях не разбирается, Химе — разбирается, но Рукия знает, что она скажет, Исида, и тем более Садо, в вопросах любви такие же, как Ичиго — Урью умный, но не в этой области. Поговорить о Ренджи Рукия может… только с Ренджи. Замкнутый круг. Если бы Момо не сблизилась из ней, то Кучики-младшей оставалось бы изливать душу портрету покойной сестры, а портрет ей не ответит и совета не даст. Тем более, у Момо почти у единственной в Сейретее появились почти официальные отношения. Все остальные как-то избегали афишировать подобное, или же у них просто этого не было — в последнее время. Кайен-доно был женат и вполне счастливо, Бьякуя-нии-сама — тоже, но с тех пор, как Кайена и его жену съели Пустые, а Хисана, сестра Рукии и жена Бьякуи — умерла от болезни, никто из шинигами не женился и тем более не выходил замуж. Для проводников душ сто пятьдесят-двести лет можно назвать коротким отрезком времени. Садира говорит примерно то же, что Рукия ожидала услышать от Орихиме — впрочем, точно она не знала, лишь предполагала, что добрая, милая и любящая всех вокруг подруга непременно начнет убеждать Рукию, что любовь — важнее всего. Не представляла Рукия себе иначе. Она смотрит на Хинамори почти виновато. — Ну… Ты, может, это и знаешь, — Рукия пожимает плечами. Секрета особого не было. Ренджи не стал бы скрывать от друзей, в кого он влюблен (у него друзей тоже было много, ему Рукия тоже немного завидовала). — Ренджи. Кто же еще, — ожидаемо и предсказуемо. — Он сделал мне предложение. Выйти за него замуж, — зачем-то объясняет Рукия. — А я… Она криво улыбается без тени самодовольства. — Я аристократка из клана Кучики, одной из четырех великих благородных семей Общества Душ. На самом деле я родилась не в клане Кучики. Мы с Ренджи дружили с детства, мы бродяжничали и воровали. Сейчас в Рукии с ее гордым взглядом и величественной осанкой невозможно угадать маленькую воришку, но тогда в ней, наоборот, никто бы не увидел аристократку и капитана. Хотя Ренджи говорил, что в Рукии всегда было что-то аристократическое. — У нас были друзья, но все они погибли, а у нас с Ренджи единственных была духовная сила, и однажды, стоя у их могил, мы решили стать шинигами. Я решила, — усмехается Рукия. — Но я не подозревала, что у меня была сестра. Однако она была. Бьякуя-нии-сама влюбился в Хисану и женился на ней вопреки правилам. Хисана искала меня, но не нашла, и, умирая от болезни, попросила Бьякую отыскать меня и назвать своей сестрой. Раз она не смогла стать мне сестрой, она хотела, чтобы Бьякуя стал моим братом. Он меня нашел, и… Вот. Я не знала, принимать ли мне предложение вступить в клан Кучики. Если честно, я надеялась, что Ренджи скажет, чтобы я не соглашалась, потому что это разделит нас. А он обрадовался, — Рукия сердито хмурится. — Как будто вообще не понимал, что тогда между нами будет пропасть! Начал вопить, чтобы я не сомневалась, и что мне ужасно повезло, и что он мне завидует… Дурак, — фыркает она. — И как я за него замуж пойду? Я же аристократка, черт его подери. У нас правила. Традиции. Брат с ума сойдет. Ренджи ведь, хоть и его лейтенант, но все равно никто, бродяга из Руконгая. И я — такая же бродяжка, но я-то — Кучики! — Рукия горько смеется. Правила были нарушены дважды, Бьякуя клялся у могил предков, что больше их не нарушит — и потому не пытался защитить сестру, когда ее собирались казнить. Лишь узнав, что ее смертный приговор был фальсификацией Айзена, который убил всех членов Совета-46, брат поспешил выручать Рукию, и успел — был сильно ранен, но Рукия осталась невредимой, и Бьякуя смог попросить прощения. Если Бьякуя во имя соблюдения закона был готов пожертвовать своей гордостью — кем была для него Рукия — то имеет ли она право нарушать закон? С другой стороны, Рукия никому не клялась.***
Рукия пораженно моргает. Нет, она привыкла, что на нее могут кричать — с Ичиго они по-другому почти и не общались, например. Ренджи мог на нее кричать, и тогда Кучики-младшая тоже в долгу не оставалась, да еще и пинка могла дать или по ребрам врезать. Но Ичиго был ее другом, а Ренджи был… Ренджи. Другие на Рукию голос не повышали. Кайен-доно был добрым, он постоянно трепал Рукию по волосам, портя прическу, капитан Укитаке и вовсе был божьим одуванчиком, а Бьякуе было не обязательно кричать, чтобы вызвать страх и уважение. Тем более, ладно, если кричат на поле боя или за дело, но Садира злится, что Рукия… не ответила Ренджи взаимностью? — Да, мы росли вместе! — внезапно Рукия тоже не говорит спокойно, а рявкает, теряя всю свою холодность. Она аристократка и воспитала себя так, но выросла она в Руконгае, и этого не смыть и не вывести из крови. — Да, я была такой же бродяжкой и воровкой! Да, я вышла из той же грязи! Мы не хотели идти в шинигами только потому, что у наших друзей не было духовной силы! Если бы наши друзья не погибли — мы бы оба там остались! Никто не может понять Рукию так, как Ренджи. Никто не знает ее так хорошо, как Ренджи. Никому она так не доверяет, как Ренджи. Но любовь — это еще не все. Любовь не решит всех проблем. Только в сказках принцесса может выйти замуж за бродягу без рода и племени. — Да, он меня любит, а я люблю его! — Рукия сердито выдыхает. Из ее губ вылетает облачко пара, словно она на морозе, но ей не холодно — однако воздух вокруг нее становится холодным из-за невольного выброса реяцу. — И я его не стыжусь! Он очень сильный! У него есть банкай! Он мог бы стать капитаном, будь свободные звания! — стыдиться шинигами могут только слабости. Здесь дело не в стыде. В происхождении, но не в стыде. — Строго говоря, Ренджи не нищий, — почему-то обижается Кучики-младшая. — Он тоже лейтенант, как и ты, между прочим. И мы с Хинамори были лейтенантами. И я не принцесса, я аристократка… Садира признается, что любила вора из своего сна — или прошлой жизни? — и Рукия мгновенно настораживается. А вдруг у Ренджи тоже есть такая девушка? Он же красивый, и даже очень. И добрый, и веселый, кто знает, насколько он популярен у женщин? Да Рукия же его заморозит. С другой стороны, Садира думала, что умрет, если не добьется того парня, а в случае Рукии и Ренджи все было как раз наоборот. Рукия не знала, что Ренджи там думает, но зато знала, что он не раз рисковал жизнью, спасая ее, и мог умереть. И Садира боялась, что ее никто не полюбит, а Кучики-младшая к такому относилась равнодушнее. Она — холодная. Ей не понять горячие сердца. Она — лед. Дальнейшее поведение Садиры заставляет Рукию удивиться еще больше. Момо ласково гладит свою девушку, но Момо ее любит и сама такая же вспыльчивая, а Рукия не привыкла. Не привыкла к крикам, к бурному выражению эмоций, к слезам, к признаниям в любви не наедине за закрытой на бакудо дверью… Рукия заперла в себе чувства, подобно Бьякуе, но Бьякуя был вдовцом, потерявшим любовь всей жизни, а Рукия — просто молодой девушкой. В отличие от брата, у нее было все впереди. — Моей первой любовью был Кайен-доно, — осторожно говорит Рукия. Об этом еще никто не знает. — Конечно, я не хотела быть с ним всерьез. И не могла. Он был женат, и женат счастливо. Моя любовь была скорее восхищением и уважением. Момо понимающе кивает. — И кончилась эта любовь плохо. Я… Я его убила, — выталкивает из себя Рукия. — Не со зла. Тогда один Пустой сожрал его жену. Он был в ярости и в отчаянии… Мне тоже было жаль Мияко-сан, она была хорошим человеком… Так вышло, что мы были втроем. Кайен-доно, Укитаке-тайчо и я. Кайен-доно атаковал Пустого, я хотела помочь, но Укитаке-тайчо меня остановил. Он был прав. Есть два типа битв — битва за жизнь и битва за честь. Тогда битва была за честь… И Кайен-доно проиграл. Пустой не убил его, Пустой вселился в него. Укитаке-тайчо хотел вмешаться, но его охватил приступ болезни… Глаза Рукии лихорадочно блестят. Она снова проживает этот момент. Она снова чувствует эту боль. — Кайена-доно нельзя было спасти. Он попросил меня освободить его, и я… — Кучики-младшая смотрит на свои руки. — Я пронзила его своим мечом. Это было так просто… Впрочем, это здесь ни при чем. Я люблю Ренджи. А брат… Рукия печально улыбается. Еще одна грустная история. Как много у нее грустных историй. — Он не мой брат. Он не родной мне по крови. Он — глава клана Кучики, одного из самых благородных кланов Сейретея. Однажды он тоже влюбился. Влюбился в девушку-бродяжку. Влюбился так сильно, что нарушил все правила своего клана и женился на ней. Они были счастливы, я уверена, но недолго. Хисана была больна. Болезнь точила ее изнутри, и она умерла. Перед смертью она взяла с Бьякуи одну клятву… Рукия переводит дыхание. — Хисана была моей сестрой. Мы попали в Руконгай вместе, но я была младенцем, и Хисане сложно было бы выжить со мной. Она меня оставила. После — она винила себя в этом, возможно, вина ее и убила. Она искала меня и не могла найти. Она сказала Бьякуе, что не имеет права зваться моей сестрой, и попросила, чтобы он назвал себя моим братом. Он нашел меня, я стала Кучики, и это тоже было нарушением правил. Бьякуя поклялся у могил предков, что больше никогда не нарушит закон, поэтому. когда меня приговорили к казни, он смог действовать, лишь зная, что я не виновата. Он не мог относиться ко мне равнодушно. Знаешь, почему? — Рукия внимательно смотрит на Садиру. — Я очень похожа на Хисану. Я — ее копия. Если Бьякуя не посмел нарушить закон ради моей жизни — как думаешь, могу ли я его нарушить ради счастья? Я — Кучики, Ренджи сам толкнул меня сюда. Я не хочу ломать вековые устои — кто я такая?