Феникс

Будучи еще студенткой Академии Духовных Искусств, Хинамори загорелась идеей вступить именно в Пятый отряд и ни в какой другой. У Киры и Ренджи были колебания насчет дальнейшего пути, у Момо — нет, она и до той роковой встречи с Айзеном, спасшим ей жизнь, хотела в Пятый, потому что там можно было развить кидо и ценились мастера демонической магии, а Хинамори не только имела потенциал для хорошего мастера кидо, но более того — ей это нравилось. Ужасно нравилось. Она зубрила учебник по теории кидо вовсе не потому, что была занудой-отличницей (ну и поэтому тоже, но), ей правда хотелось знать заклинания, а в идеале — уметь все их выполнять. Девяносто девять хадо, девяносто девять бакудо, и все их Момо могла назвать без ошибок, даже если разбудить ее среди ночи. Номера, правильное произношение заклинания, положение рук при этом, то, как можно их сочетать, то, как не стоит их сочетать — и так далее. А потом случился Айзен с доброй улыбкой, который погладил Хинамори по голове и сказал, что она молодец, предварительно уничтожив угрожающих ей и ее друзьям чудовищ. И похвалил ведь именно за кидо! И все — Хинамори окончательно запылала желанием служить в Пятом. Айзен оказался тем еще уродом, на самом деле, и молча Момо соглашалась со всем, что говорил и делал Хирако — но исключительно молча, потому что хотела выглядеть милой. Проклятый Айзен научил ее многому, и переняла она от него многое — Хинамори сотню раз ловила себя на том, что притворяется, сама не замечает, как надевает маску — цветы в зеркале, луна на воде. Ей хочется выругаться, а она виновато улыбается. Ей хочется запустить чашкой в стену, а она выдыхает и считает до десяти. Ей хочется выпустить таящееся внутри пламя, а она сдерживает его, пока не рвется таки наружу, только кричит уже не чайка, как раньше — феникс кричит. Феникусу но Хоно, ее банкай, рожденный по желанию Тобиуме, но и Хинамори тоже этого хотела. Ее сила, ее огонь, ее способность — она всегда невероятно гордилась, что это именно огонь, ни у кого не было огненного занпакто, кроме Хинамори и Главнокомандующего. Как будто это роднило ее с Генрюсаем. Как самоуверенно, Момо. Вместо Айзена капитан — Хирако Шинджи, и его Хинамори принимает легко. Может, легче, чем Кира и Хисаги приняли замену своих капитанов-предателей — не замену, точнее, потому что новые первые офицеры новыми были только для их нынешних лейтенантов, а так — вернулись на свои места, тем же Айзеном отнятые. Хинамори только вздохнула с облегчением — боялась за отряд, оставшийся без верхушки. Сама бы возглавила, но тогда у нее не было банкая… тогда. Хирако — забавный. Момо присматривается к нему сначала, осторожничает по привычке, но потом понимает, что он как раз улыбается во все тридцать два (а то и сорок два) зуба не фальшиво, и если может показаться раздолбаем — так даже нынешний сотайчо не прочь поваляться на крыше с бутылкой саке, пока Нанао ищет любимого дядюшку по всему Сейретею и районам Руконгая. Лучше уж так, чем ходить с невинным видом, а потом оказаться сволочью, думает Хинамори, а после вспоминает, что тоже всегда ходит с невинным видом, и, чтобы не загнать себя в угол рассуждениями, загоняет иначе — работой. Документы, тренировки, Момо некогда даже поесть — хватает онигири на ходу. К бабушке в Джунринан не заглядывала так давно, что вспоминать стыдно. Единственное, что от собраний лейтенантов не уклоняется — попоек, конечно, с гордым названием «собрания», но там, где есть Рангику, обязательно будет и выпивка, так что и официальные, и неофициальные их собрания заранее обречены на превращение в сабантуй. А кому сейчас легко? Уборку в отряде сделать тоже было непросто — Айзен много где в Пятом пустил корни, как омела, цепляясь и паразитируя, что не вырвать. Пока времени не хватало, потому что близилась война, Момо просто заперла его комнату, борясь с гадким желанием воздвигнуть посреди кабинета поминальный алтарь, а потом, когда пришла в себя и выписалась из Четвертого — сразу же начала помогать Хирако все выбрасывать. Запасы чая Хинамори раздала знакомым шинигами — это ее от айзеновского чая воротило, но других — нет, хорошие и качественные продукты выбрасывать впустую было жалко. Остальное — сожгла без сожаления, кроме библиотеки, книги попали под индульгенцию и просто перешли иному владельцу в лице Момо. Ну и Хирако — если ему понадобилось бы.

***

— Здравствуйте, — она вежливая. Она всегда вежливая. Иногда ей приходится себе об этом напоминать. — Эм-м… котики милые, — во множестве непонятных слов с грунта Хинамори пока не разбиралась. «Ютуб», «видосики» и так далее — для нее это было странно. Но котов Момо любила, и на чудеса техники, именуемые смартфоном, смотрела с уважением. Она садится рядом с капитаном, сначала чуть не сложив руки на коленях по-школьному, но потом передумав. Строить из себя полную уважения ученицу — максимально неуместно, и зачем вообще кого-то из себя обязательно нужно строить, Момо еще не решила. Может, пока она была в отключке, Айзен ее еще и покусал? Или это просто заразно? Или ученик обязательно обречен стать отражением учителя? — Я пятерых рядовых сейчас поймала с гитарой и саке, — докладывает Хинамори. Больше рассказывает, чем докладывает — даже жалуется как будто или возмущается. — Гитару конфисковала, всю пятерку — на гауптвахту отправила, а саке… — Момо вынимает бутылку из-за пазухи, — вот. Не предложение, она просто показывает конфискат, как положено, а там — мало ли, как выйдет. Хинамори все-таки удалось не скатиться до ханжества. И вечер действительно тихий и хороший. И котики, которых она краем глаза заметила на экране, правда очень милые.