Гробовщик и Грелль: как все начиналось.

— Мьсе Сатклифф, эй, мсье Саткли-иф, — услышал он откуда-то издалека и почувствовал, что кто-то весьма настойчиво хлопает его ладонями по щекам. Приоткрыв глаза, он увидел уже знакомую фигуру в черных одеждах, сверкающие золотисто-зеленые глаза, длинные волосы, чуть всколыхиваемые легким ветерком, и симпатичное личико мсье Смерти. И усмехнулся. — Так вы не привиделись мне, Дэниэл Грейв, смогли, значит, меня догнать? Явились по мою душу, да? — Грелль попытался пошевелиться, но понял, что связан. Покрутил головой по сторонам, насколько позволяли путы, но никого, кроме жнеца рядом, он не увидел. Затылок тупо и непрестанно ныл, горло жгло от удавки, к тому же, что-то было не так с правой рукой, она нестерпимо болела, но самостоятельно освободиться от веревок ему не представлялось возможности. — Вовсе нет, я тут случайно рядом оказался, услышал шум борьбы, решил посмотреть, что происходит… — жнец задумчиво обошел вокруг дерева, к стволу которого был прикручен юноша. — Так уж прямо и мимо проходили, — саркастически усмехнулся Грелль. — Признайтесь, вы за мной следите? И если вы Смерть — то к чему ходить за мной по пятам, вы ведь должны точно знать, куда и когда явиться по мою душу, но у вас, видимо, ко мне другой интерес? Какой же? — Нравитесь вы мне, мсье Сатклифф, поэтому я за вами и хожу, — пожал тот плечами, пробуя натяжение веревок. — Крепко вас связали те двое, уж постарались так постарались. Уличный бродяга бранился, что из-за вас едва не расстался с жизнью, и требовал с высокого мушкетера дополнительной оплаты за свою помощь в вашей поимке, тот кивал, радовался, что сегодня его день, что дерзкий мальчишка пойман и будет жестко наказан, как только они избавятся от трупов напарников того бродяги. Это ведь вас он желает наказать? Юноша угрюмо молчал. Чертов Бовье, знал ведь, что в честном поединке против него ему не устоять, поэтому и нанял душегубов из уличных бродяг, и теперь даже стыдно было подумать, чем для него, Грелля, закончится сегодняшний вечер. Собственное бессилие привело его в ярость, он стал извиваться, бранился, пытался грызть веревки, но ничего у него не выходило, все тщетные попытки освободиться лишь причиняли боль. — Ну что вы стоите, развяжите меня скорее, пока эти негодяи не вернулись! — раздраженно бросил он бездействовавшему жнецу. Дэниэл заколебался. Уставом жнецов запрещалось вмешиваться в жизнь смертного и что-либо в ней менять, а в книге смертей было четко прописано, что причиной смерти Грелля Сатклиффа должно было стать жестокое насилие. И он слышал, что собирался сделать с Сатклиффом тот широкоплечий мушкетер, видел выражение его лица, представил, как он будет мучить и терзать этого симпатичного зеленоглазого парнишку… И куда только подевалось все его хладнокровие жнеца, если при одной лишь мысли о том, что этот здоровяк может причинить вред Греллю, Дэниэлу захотелось свернуть ему шею? Чуть помедлив, он извлек откуда-то из недр своей одежды книгу в темной обложке, раскрыл ее, вложил меж страниц розовую закладку и начал что-то писать длинным черным пером с розовой окантовкой. — Вы там стихи что ли пишете? Нашли время! — Грелль что есть сил пинал каблуком сапога ствол дерева, все еще не теряя надежды освободиться. Он был отважным и бесстрашным, ни Смерть, мирно строчащая что-то пером в своей книге, ни целая армия демонов ада, явись они сюда, его бы не испугали, но беспомощность и унижение, которому был готов подвергнуть загнавший его в ловушку подлый мушкетеришка, действительно вселяли в юношу страх. — Прошу вас, ну развяжите меня, ну что вам стоит, — в отчаянии взывал он к жнецу, и тот, закончив уже писать, соизволил наконец подойти. — Не тревожьтесь, мсье Сатклифф, вам ничто не угрожает, я уже об этом позаботился, — успокаивающим тоном молвил он и легко и непринужденно, одним движением, разорвал стягивавшие его путы, отчего внезапно освободившийся юноша рухнул прямо в его объятия. — Как себя чувствуете, ничего не болит? — участливо спросил он, чуть склонившись к его раскрасневшемуся лицу в обрамлении растрепанных каштановых волос. И только ему подумалось, что вот она, подходящая возможность для поцелуя, как послышалось тихое: — Только попробуйте, и я вам нос откушу. Минутная рассеянность на лице юноши сменилась праведным гневом, и в эту угрозу охотно верилось. — И это вместо «спасибо», — покачал головой жнец, улыбнувшись угрозе Грелля, произнесенной тоном обиженного ребенка. — Спасибо, — буркнул тот, ища в траве шпагу, но найдя ее и схватив, ойкнул и поморщился. — Ай… моя рука… Дьявол, больно-то как! — тихо выругался он, попытавшись сделать выпад в сторону предполагаемого противника. — Ну ничего, я и с левой руки уложу этого мерзавца Бовье, сначала отрежу то, что делает его похожим на мужчину, а потом перережу ему глотку! Дэниэл молча подошел к нему и взял правую кисть юноши в свои руки. — Вывих, — констатировал он, — сейчас я его вправлю. Будет больно, постарайтесь, чтобы этот ваш Бовье и его товарищ не услышали ваших криков на кладбище, где сейчас зарывают заколотых вами бедолаг, — предупредил он, согнул руку Грелля в локте, затем, удерживая ее, потянул предплечье на себя и резко надавил на тыльную сторону кисти. Послышался щелчок, Сатклифф сдавленно вскрикнул и крепко выругался, но почувствовал, что кисть хоть и сильно болит, но двигать ею теперь можно. — Даже и не думайте, — покачал головой жнец, оторвав от полы своего камзола полоску ткани и плотно зафиксировав ею поврежденный сустав. — Я точно знаю, этой ночью здесь никто не умрет, вам нет никакой нужды напрягаться. — Вы что же, предлагаете мне сбежать? — вспылил Грелль. — Я не такой трус, как этот жалкий мушкетеришка Бовье. Я обещал сегодня устроить ему встречу со смертью, и я сдержу слово, придется ему отведать моей шпаги! Я ведь и левой рукой могу фехтовать! И, словно в подтверждение своих слов, схватил шпагу и продемонстрировал свое умение. — Он в два раза крупнее вас, и у него есть напарник, — напомнил жнец. — А вас отвлекает боль, и голова поди после того, как он вас душил, кружится? — И откуда в вас столько заботы ко мне? — усмехнулся Сатклифф. — И вообще, это не на вашу честь готовится покушение, и не вам давать мне советы как поступить, я справлюсь, уж в этот раз похотливый негодяй будет наказан… — лицо Грелля помрачнело, глаза метали зеленые молнии, а пальцы левой руки решительно сжались на эфесе шпаги. — Так это не первая ваша драка? — С Бовье будет первая. А тогда… мне было 12, и я был так доверчив… Однажды на улице ко мне подошел один весьма приятный мсье с забавной рыжей шевелюрой, угостил конфетой и обещал показать настоящую русалку, если я не побоюсь спуститься с ним к Сене. — И вы пошли? — нахмурился Дэниэл. — Я был слишком юн и наивен, — печально вздохнул Грелль. — Когда понял, чего тот человек от меня хочет, мы зашли уже довольно далеко, вокруг рос густой кустарник, я пытался кричать, но он зажал мне рот рукой, разрывал на мне одежду, бил головой о камни, чтобы угомонить… До сих пор помню его левую руку, закрывающую мне половину лица — на ней были страшные шрамы от ожогов, и он душил меня ею… От нахлынувших воспоминаний юноша побледнел, рука с зажатой в ней шпагой отчаянно дрожала. — Досадно, что меня тогда рядом не оказалось, — побормотал жнец, подошел к юноше и приобнял, осторожно забрав у него шпагу и прислонив ее к ближайшему дереву. — Вам удалось тогда спастись? — Мне пришлось отгрызть ему палец, чтобы сбежать, — поведал Грелль. — А позже я попросил у отца дозволения пойти в мушкетеры, чтобы уметь постоять за себя. Случалось, что всякие негодяи типа Бовье делали мне непристойные предложения, лезли в драку, но каждый поплатился своей кровью, моя шпага всех неизменно ставила на место. А Франсуа… он трус, даже на дуэль одному смелости прийти не хватило! — возмущенно фыркнул он. — Но трус упертый, не отступится и будет продолжать меня добиваться, поэтому сегодня мне придется преподать ему хороший урок. — А если я предложу вам свою помощь, не откажетесь ее принять? — Вы же сказали, что сегодня никто не умрет, значит, не собираетесь его убивать? Тогда какой от вас прок? — удивился Грелль. — Я уж лучше сам… — Ну почему вы сразу об убийстве, есть ведь и другие варианты… — светловолосый хитро ему подмигнул. — Мы с вами примерно одного роста, одинаковой комплекции… Я могу испугать Бовье и его товарища так, что они заикаться начнут, а вас будут за версту стороной обходить. — Они не боятся гробовщиков, сами сейчас трупы на кладбище зарывают, — констатировал Грелль. Дэниэл вздохнул. — Ну снова вы за свое, я же уже не раз говорил, что жнец, а не гробовщик. Между прочим, прямо сейчас могу это доказать. — Да? А вот это уже интересно… — недоверчиво покосился на него Сатклифф, но в глазах его зажегся неподдельный интерес. — Если окажется, что вы пытались меня надуть — скрестим шпаги, и вы сильно пожалеете о своем обмане. — А если прав окажусь я — то поцелую вас, — парировал Дэниэл, — и отказы не принимаются. К тому же, вы мне уже один поцелуй задолжали, я ведь вас догнал. — Дуэль с обманщиком — или поцелуй со Смертью… Грелль был воодушевлен. — Знаете, мне по душе оба варианта, вы ведь весьма недурны собой, мсье… — он улыбнулся и пропустил сквозь пальцы прядь его длинных светлых волос. — Тогда скорее раздевайтесь, нам надо поторопиться, чтобы к возвращению наших дорогих гостей встретить их как надо. — Что-о? Ах вы… — Грелль вспыхнул и снова схватился за шпагу. — Сейчас не время ссориться, мне нужна только лишь ваша алая форма и шляпа, — откликнулся жнец, снимая с себя одежду. — Белье оставьте на себе, мне просто нужно, чтобы они приняли меня за вас. Греллю ничего не оставалось, как послушаться и начать разоблачаться. Дэниэл вручил ему свое темное одеяние и отвел за росшие позади деревья. — Сидите тихо, — предупредил он. Затем надел форму мушкетера, волосы спрятал под шляпу, выждал немного, а когда услышал приближающиеся шаги — достал из-за пояса нож и вонзил его себе, казалось, прямо в сердце. После чего уселся на то самое место, где ранее находился связанный Грелль, раскидав руки и ноги, и притворился мертвым, уронив голову на грудь. Сатклифф тихо охнул, кутаясь в черный плащ жнеца. Или этот парень действительно Смерть, или какой-то психически ненормальный, если решил что, убив себя, сможет как-то ему, Греллю, помочь. Шаги слышались уже совсем рядом. Действие начиналось. Бовье сначала остановился, громко и удивленно выругался, не поверив своим глазам. Медленно приблизился к сидящему под дубом, попинал его ногой, раскачал пальцем нож в груди — он действительно глубоко сидел в теле «Сатклиффа». — Кто это сделал? Ты? — зарычал он, обернувшись к подельнику. — Да как ты посмел? Я хотел поиметь этого мальчишку, долго, грубо, чтобы он помучился, а ты лишили меня этого удовольствия? Думаешь, я и трупом буду довольствоваться?! — Да вы что, мсье, как я мог его убить, если все время был с вами? Он сам… — пискнул его напарник. — Ну конечно, сам развязался, сам себя убил… Хмм… а может, действительно так… — Франсуа почесал макушку. — Дьявол, теперь еще один труп хоронить… — Могу вам и с этим помочь, за дополнительную плату, конечно, — тут же предложил свои услуги его спутник. — Обойдешься, с этим я и сам справлюсь, он легкий, да и могилку можно вырыть неглубокую. Только надо его раздеть и сжечь одежду, уж очень она приметная, — изрек Бовье и уже потянул было к «мертвецу» руки, как вдруг… «Труп» пошевелился, начал медленно подниматься, стеная и вздыхая, жалуясь на то, как это больно, быть мертвым. Мужчины сбились в кучку, онемев от ужаса, отказываясь верить в происходящее. А «Сатклифф», посмеиваясь, уже приближался к ним, сверкая зелеными глазами в сгущающихся сумерках. Лицо его было белее снега, из уголка рта сочилась густая струйка крови, а по щекам бежали кровавые слезы. Выдернув из груди нож, он, мило улыбаясь, торжественно вручил его Бовье, со словами: «Я уже убил себя, не желает ли мсье последовать моему примеру? Ведь именно из-за вас я мертв, и требую расплаты, кровь за кровь, жизнь за жизнь, справедливо, не так ли?» Тот отчаянно замотал головой и с воплем вонзил окровавленный нож обратно в его тело. — Охо-хо, ну что же вы так со мной, — посокрушался тот и с легкостью извлек клинок. — Я же безумно желаю быть с вами рядом, разве не этого вы добивались, мм? И ничего, что я немного мертвый, главное ведь, что я не против… — жнец провел пальцами от основания ножа до его кончика, стерев кровь, размазал ее по всей ладони — и вдруг вцепился окровавленной пятерней прямо в лицо мушкетера. — Ну, давайте же развлекаться с вами, мой милый Франсуа, я весь горю! И, словно в доказательство своих слов, вспыхнул столбом алого пламени, заливаясь безумным смехом. Бовье и его сподручного как ветром сдуло, их вопли еще долгим эхом доносились издалека.