Очередная жертва хорошего паразита.

Дом… Ну а если по-факту, то ещё надо было добежать до него примерно сорок километров в гору. Уже чувствуете ту боль и усталость в ногах? Вот и Ким её уже чувствовал. Вообще, по правилам старший бежал вперёд, чтобы уведомить остальных о том, что: "Хей, приехали. Шуруйте помогать разгружаться", но старшим, в данном случае, был Клодзет, а в первый и последний раз, когда он был за это ответственным, умудрился где-то на пол пути заблудиться и провалиться в охотничью яму. Обычно, конечно, внизу ставили колья, но парню повезло, поскольку недавно одиннадцатая младшая сестра только-только начинала учиться охотиться и ей не особо понравился такой не гуманный способ ловли, и она довольно активно выступала против. За что была наказана, но ребенок на то и ребенок, чтобы идти наперекор и потому, каждый вечер убегала, чтобы повыдергивать колья. Клодзет, к сожалению, не мог выбраться. Но все же жаловаться было нечего ведь, по крайней мере, его невезучие тело не было нанизано на кол, как шашлык, леденец или представьте любую подходящую вкусную еду. На следующий день бедного Клодзета вытащили и в тот же день отменили малышке Фрид наказание. Все прекрасно понимали, будь там колья, Клодзета уже бы не было. И на всякий случай убрали отовсюду их — мало ли. Также Клодзет больше не бежал к дому, чтоб сообщить, что надо помочь выгрузить телегу — и для него это было опасно и для дела это было не эффективно. Поэтому сейчас вместо Клодзета бежал Ким, прыгая по веткам, как этакая обезьянка. Хоть и Ким был довольно быстр, но успевал улавливать каждый шорох и мимо пролетающую мошку и даже буйство горной реки было ему слышно, той самой с водопада которой он шесть лет назад сиганул в надежде отсрочить уход Германа. Среди всего разнообразия звуков он услышал легкие, но быстрые шажки. Кто-то из его семейства. Ким направился к звукам, они хоть и доносились ровно в противоположном направлении от дома, но до них было максимум километр, так что было не критично. Уже через несколько минут эльф за деревьями увидел поляну, а на ней эльфийку натягивающую тетиву целясь вперёд, прям на него. Ким не успевал остановиться. — Не стреляй! — этот внезапный крик испугал эльфийку, та отпустила тетиву. Ким и стрела летели друг на друга. В последний момент эльф сумел увернуться, но почувствовал на своей шее сначала холод лезвия, а затем жар раны. Ким упал боком и покатился, от этого его верхняя одежда задралась вверх, обнажая на милость твердой земли нежный белый живот. — Ким! — воскликнула Фрида, кинувшись к растрепанному младшему брату, но это беспокойство встретило только: — Я тебе говорил: "Не стрелять"! На что, соответственно, вдобавок к остальным ранам, получил по лбу луком: — А кто так резко из чащи выскакивает? Вообще отец учил в таких, как ты, выскакивающих из-за угла, стрелять сразу. Так что скажи спасибо, что не продырявила тебе череп. — Что ж, спасибо! — с иронией сказал Ким. Конечно же, если убрать всю злость и негодование, которое сейчас испытывал Ким, Фрида была права, ведь так выскакивают только хищники. Он встал, смирился с верностью слов Фриды и попросил уходящую эльфийку: — Отцу не говори только — Я-то не скажу ничего, в отличие от твоего вида. — произнесла она это с дразнящей улыбкой. Сейчас Ким не мог взглянуть на себя в отражении. Но по самоощущению мог понять, что выглядел он хоть и не совсем плачевно, но рана на шее царапина на шее. Не смертельная, но внимание привлекает. Как же забавно, что сейчас он находился там, где смог исцелиться, если давно не съел б свой эльфийский цветок. Малыш Ким сидел на поваленном бревне, в нем уже давно жуки и всякая другая живность проделало огромную дыру в древесине, но все равно деревяшка справлялась с задачей стульчика для эльфа. Тут было хорошо, даже очень. Солнечный свет еле-еле проникал через крону. На траве образовывался пятнистый узор из всех оттенков зелёного. — "Герман, а почему ты стал паразитом?" — "Проводил эксперименты над душой и в конечном итоге стал таким, ничего такого, все как у всех" — "Но ведь ты рассказывал, что исцелял животных, почему же перешёл на души разумных существ?" — "Когда это я тебе рассказывал про животных?" — "Семнадцатого числа прошлого года, и ещё сто пятьдесят шестого и сто семьдесят четвёртого этого года" Ким ответ не услышал, но он слабо чувствовал эмоции и ход мыслей Германа и поэтому совершенно не тревожился. — "Для тебя это будет совершенно неприятная история" Хоть и Герман даже для себя не заметно прокручивал события практически двухтысячелетней давности, но Ким словить тени этих воспоминаний и все понять: — "Ты хотел вернуть дорогого тебе человека?" — "Можно и так сказать" Из-за этих слов в душе маленького эльфа поселилось какое-то противное чувство. Но тут Ким почувствовал веселье и лёгкий смех: — "Он уже мертв давно. Ким, тебе не о чем беспокоиться" — "Но ведь ты хотел бы с ним встретиться?" Ким почувствовал, что еще больше развеселил Германа. — "Мне вполне нравится и твоя компания. А он уверен будет хорошо жить и без меня" — на последнем предложении Ким почувствовал горечь Германа, а у него самого разбушевалась ревность. Кто он такой, кто завладел разумом Германа на столь долгие годы? — "Ким, успокойся он если даже и переродился, то точно сейчас совершенно другое существо, совершенно не то, что я полюбил" — "Хорошо" — вполне спокойно ответил Ким попутно закапываясь в своих темных мыслях. Как же хотелось Герману тяжело вздохнуть и это тут же почувствовал Ким и потому вылез из темного болота и решил переключиться на что-то светлое: — "Герман, недавно же мне показывали священное место" — "Тебе не стоит мне рассказывать, все же это то, в что чужаку сказаться не стоит" — Ты не чужак! — Ким мало того, что сказал это вслух так ещё и чуть ли не кричал — "Да и я хочу тебе рассказать…и показать" — из кармана Ким вытащил из кармана штанов цветок. Он был помятый, но как только оказался на свободе сломанный стебель восстановился, а листочки выпрямились и окрепли. После этого цветок, внешне походивший на колокольчик, засиял серебристым светом и кажется слегка звенел. Эльфийский колокол. — "Так этот цветок существует" — Герман был слегка удивлен. Как и положено темному эльфу, когда он был жив считал все эти магические штучки белых эльфов либо враньем, либо огромным перебарщиваем. А тут, по крайней мере внешне, цветок оказался точно таким же, как и описывался только вот… — " У него есть какие-то свойства?" — "Да, отец говорил, что цветок способен исцелять даже самые тяжелые раны и даже доставать душу с того света — Ким почувствовал не веру Германа, — думаешь последнее вряд ли?" — "Кто его знает. В конце концов недавно в наш мир из ниоткуда пришла богиня, и сейчас я не буду говорить что то, или иное маловероятно." — "А как ты думаешь, оно восстановит твою душу?" — "Ты хочешь потратить цветок на меня? Лучше хорошенько подумай, мало-ли что может случиться". — "Я уже думал! Сейчас никакой опасности для души нет, а если умру телом, то ничего страшного, перерожусь. Но ты…" — по лицу мальчика поделись слезы — "рано, или поздно умрешь окончательно". На несколько секунд повисла тишина. — "Если хочешь, можешь попробовать". Ким кивнул, но немного остолбенел. А что, собственно, надо сделать с цветком? Почувствовав неуверенность Кима Герман, подсказал: — "Съешь его душа это такая же часть тела и я тоже часть твоего тела". От последних слов Ким почему-то смутился, но недолго думая сделал так как ему сказали. Вкус был сладким и нежным словно молоко и, кажется, на пару секунд Ким вернулся в прошлое, когда мир был словно детская колыбель. Как только Ким проглотил последний кусочек, сладостное видение оборвалось и… ничего не изменилось. — "Герман ты что-то почувствовал?" — "Да" — Герман как наивно полагать с твоей стороны, что ребенок не почувствует, что это неправда. — "Ложь" — от обиды глаза эльфу начало щипать глаза, но плакать Ким не стал, а смысл? Не помогло, значит не помогло. Через три часа парень добежал домой. Попутно по дороге ему попалось еще несколько братьев и сестер, на сей раз никто никого не подстрелил. Разве что обращали внимание на потрепанный вид, но на это Ким отвечал, что зацепился горлом за ветку и упал. Кто-то посочувствовал неудаче, а пятый брат насмешливо подметил: "Так и знал, что неудача третьего брата заразна" — у него свои обиды на Клодзета. У дома его уже встречали двадцать вторые сестрички-близняшки, что очень удивило Кима. — Братик Ким, братик Ким — заговорили они вместе, будто сознание у них одно на двоих — Твоя птица прилетела! У кого такого ты ее оставил? Расскажешь все своим сестричкам? — Сара, Ирен есть вещи, которые не хочется рассказывать. Тут Ирен выступила вперёд, но не отпускала руку сестры: — Ирен думает, что лучше тебе больше не разговаривать с ним. У автора есть не вкусный типа фруктовый чай. Иван-Чай: Ох, Златоцвет, я уже три недели хочу написать про Кима, но слова живут своей жизнью и получается совсем не то. Златоцвет: Но ты же пишешь про Кима. Иван-Чай: Не тот это Ким! Златоцвет: Знаешь один человек, которого мама встретила перед смертью наоборот радовался, что это не тот Ким. Иван-Чай: Ну знаешь как-то не культурно не вспоминать про главного героя больше двух глав. Златоцвет: Он? Главный герой? Будь добра убей его! Иван-Чай: Ну как буковки скажут так и будет. Кстати, как ты думаешь автор властвует над буквами, или буквы над автором? Златоцвет: Надеюсь буквы над автором… Ах ты ж скотина всю грязную работу на нас перекидываешь! Иван-Чай: Хе-хе П.С Дорогие чайочки, если я вам нравлюсь поддержите всеми возможными способами, доступными на той, или иной читательской платформе. Также распространите работу по сарафанному радио. Этот Чайок хочет быть знаменитым! Я наполеон читательского мира! Также залетайте в телегу где я рассказываю про планы и идеи, которые мне не реализовать и за пять лет. https://t.me/ivanchamyfaforatecha (но главнее всего разнести мою работу по сарафаному радио, телега ерунда дополнительная, про которую я сама забываю)