Ненависть

      Ева просто смиренно ждала, когда Вилланель придёт.       Придёт к ней или придёт за ней — это уже не важно.       Ей было просто жизненно необходимо её увидеть.       После той роковой встречи прошла неделя, но ничего не изменилось. Она не приходила, не оставляла письма, подарки и никак о себе не напоминала. Она снова стала призраком.       Поластри, конечно же, никому ни о чём не рассказала. Ей хотелось позвонить Кенни, когда она на следующий день после встречи с Астанковой выпила бутылку виски. Но она смогла остановить этот порыв благодаря резко появившейся усталости. Нужно было быть дураком, чтобы не понять, что это была Вилланель. Ева слишком много думала об этом и, как ни странно (на самом деле, ни капли), запомнила её лицо в темноте парка до мельчайших подробностей.       Всё те же кошачьи глаза, которые за четыре года не утратили свой азарт, блеск и озорство. Она осталась тем же ребёнком, с одной стороны, но с другой стороны… было в ней что-то осознанное. Что-то серьёзное, деловое, важное. Ева была более, чем уверена, что на ней был парик. Оксана ни за что не вернётся к родному цвету волос, потому что он будет напоминать ей о детстве и, возможно, об Анне.       Вилланель похудела. Не сильно, но заметно. Даже её руки стали более тонкими, пальцы совсем-совсем худыми и длинными.                    Еве было очень интересно узнать, что Вилланель придумала для неё. Чтобы «призвать» её к себе, нужен задор. Нужен укол ревности, уверенность в себе и смена внимания на другого. И Поластри знает, что делать.       

***

      Ещё одна неделя позади, и у Евы много хороших новостей.       — Кэролин, можно? — произносит Ева, стуча в кабинет своей начальницы.       — Если ты снова с плохими новостями, то лучше уходи. У меня отвратительное настроение.       — Значит я смогу тебе его поднять, — забегает Поластри в кабинет.       — Это возможно только поимкой призрака.       Ева кладёт на стол Кэролин какой-то отчёт.       — Что это? — безынициативно спрашивает Мартенс.       — Прочитай, — улыбается Ева, — тебе точно понравится.       Начальница взяла в руки бумаги, начав читать каждую страницу. Постепенно её лицо озарила довольная улыбка.       Призрак был пойман.       — Ева, я не могу поверить, — радостно воскликнула Кэролин.       — Честно, я тоже. Я так долго гонялась за ней, и вот, она в моих руках. Если быть точнее, то она ожидает допрос в соседнем кабинете.       — Веди её сюда.       Всё, что будет происходить дальше, совершенно не интересует Еву. Она сделала свою работу: немного с задержкой, но сделала. За Астанковой она бегала два года, и, по официальной версии, догнала. Призрак не стоил так много внимания, но её профессия требовала это. Теперь Поластри на седьмом небе от счастья: её ждёт повышение, хорошая зарплата, уважение коллег и начальницы. Новую заключённую же ждёт тюрьма, которую она никак не могла избежать, работая с Евой Поластри.       Она была очень довольна и горда собой. Хоть ей и казалось, что эта женщина не заслуживала так много внимания, ей нужно отдать должное за профессионализм и кропотливость работы. Бывало такое, что Ева задумывалась о том, что она никудышный сотрудник МИ-6. Может быть, кто-нибудь другой справился с поимкой преступниц куда быстрее и профессиональнее? Насчёт второго Ева уверена точно. Другая хотя бы не целовала в автобусе киллершу.       — Тебя можно поздравить с повышением? — неожиданно подкрался Кенни.       — О, да, наверное, точно, я полагаю. Я наконец поймала её!       — Никто не сомневался, Ева, правда.       Ева с недоверием посмотрела на парня.       — Ну, может быть, на секунду. Может на две. Это в прошлом!       Ева посмеялась и толкнула друга в плечо. Её настроение повысилось ещё больше, когда весь отдел подошёл и поздравил её с долгожданной победой. Мимо них провели призрака, которая яро пожирала взглядом Поластри.       — Сложно не возненавидеть тебя на её месте, — сказал Хьюго, обнимая коллегу.       — И я её прекрасно понимаю. Но место этого человека среди себе подобных, а не нормальных людей. Если она это понимает, то не так уж и сильно обижается. А если нет, что более вероятно, то пуст пеняет на себя.       Вечером Ева, Кенни, Елена и Хьюго отправились в винный магазин. Они точно должны были отпраздновать это событие, потому что это победа каждого из них. Кенни — живой источник информации. Он является человеком, без которого миссия действительно была бы невыполнима. Елена, кажется, была готова на любое задание. Пойти на перестрелку? Запросто. Посидеть в офисе до трёх ночи, рисуя очередной план? Пожалуйста. Послушать нытьё Евы о том, какая она тряпка? Естественно. Поластри часто задавалась вопросом, как она так быстро переключается между Елена-Я-Найду-Тебе-Парня, и Елена-Супер-Ответственная-Женщина. А Хьюго… Хьюго всегда был на подхвате, помогал с документацией и плёл интриги, одна из которых оказалась правдой.       Каждый из них стоит друг друга, и именно поэтому они стали больше, чем просто коллегами. Каждая новая преграда, повышение сложности или тупик сплочил их, чему Ева была рада и благодарна.       Вместе они провели дополнительные четыре часа. Ограничившись, в итоге, энергетиками и пиццей, они здорово поболтали, посмеялись, а Елена даже поплакала. Всё было тихо, спокойно и душевно: как любит Ева. Время поджимало под одиннадцатый час ночи, и друзья решили постепенно разъезжаться. Последним её дом покинул Кенни.       — Ева, можно кое-что у тебя спросить? — подошёл он, когда в доме стало совсем тихо       — Конечно, — слегка встревоженно сказала Поластри.       — Я давно не слышал от тебя ни слова о… — не успев сказать фразу, Кенни был перебит.       — Всё кончено, Кенни. Не переживай, — как могла, пыталась соврать женщина, максимально держа себя в руках.       — Как-то немногословно, — недоверчиво прошептал парень.       — Я забыла её. Она забыла меня. Тут не о чем говорить. Нас больше нет в жизнях друг друга.       — Надеюсь, что это действительно так, потому что если нет, то тебе невыносимо больно даже просто жить.       Ева промолчала. Этот парень явно обладал проницательностью.       — Спасибо, Кенни. Всё правда хорошо. Если что-то изменится, я дам тебе знать.       Её друг, кивнув, покинул дом и сразу сел в такси.       Ева расслабилась. Последний на этот вечер разговор неслабо потрепал её нервы, а на совести скреблись кошки. Ей приходилось обманывать не потому, что она хочет это делать, а просто потому, что так будет проще. Для всех. Но её организм был всё ещё эмоционально истощён, поэтому она постаралась поддержать себя небольшим отдыхом.       Приняв ванну с пеной, она надела бельё, подаренное Вилланель. Она ни разу не стирала его, чтобы запах не испарился. Именно поэтому не надевала его ни разу после того, как сделала это в первый раз. Но сейчас её настроение было более, чем хорошим, поэтому она решила побаловать себя ещё и любовью к собственному телу. Придя в свою спальню, она оглядела себя с ног до головы. К сожалению, сейчас она могла нравится себе исключительно в этом белье, но надежда на то, что когда-нибудь она сможет делать это в независимости от одежды, не покидала её.       Накинув белый махровый халат, она спустилась вниз. Вилка лежала на диване, и Ева, сев около неё, любовалась этой малышкой.       — Как думаешь, она придёт? Или Вилланель снова стала лишь тенью в моей жизни?       Вилка завиляла белым хвостиком.       — Я видела её. И ты видела её. В её записке сказано, что вещи, которые она мне принесла, пригодятся для нашей встречи.       Собака озадаченно смотрела на входную дверь и перестала махать хвостом.       — Что у неё в голове, раз она дарит мне пистолет и нижнее бельё? А что у меня в голове, раз я прямо сейчас сижу в нём?       Питомец начал напрягаться, почти не смотря на свою хозяйку.       — Я знаю, что это безрассудно. Но не тебе меня судить! Знала бы ты, как оно пахнет… Это почти единственное, что осталось от той Вилланель, которую она позволила себе мне показать.       Ева гладила пушистую голову, опустив глаза на свою грудь, окутанную кружевом.       — Неужели за четыре года она не забыла про меня? Тебе я могу об этом сказать, но ей никогда не признаю, что это было взаимно.       Вилка прижала уши.       — Это приятно слышать.       Ева резко обернулась, увидев своими глазами то, к чему не была готова.       Кому она врёт? Она ежедневно готовилась к этому несколько лет.       — Твою мать… — вскочила Поластри, завязывая халат на своей талии.       — Привет, Ева.       — Ты… — пыталась что-то промямлить женщина, но в её горло так невовремя подобрался комок.       Вилланель молчала. Она стояла, улыбаясь, всего лишь в паре метров от Евы. Живая, настоящая, всё такая же холодная и опасная. Её светлые волосы аккуратно спадали на плечи, а улыбка, которая на пару секунд проявилась на бледном лице, была такая же ослепительная, как четыре года назад. Одетая в наикрасивейший брючный костюм, она, как всегда, была неотразима. В каком из её карманов лежит нож, а в каком пистолет?       — Вилланель…       Сначала Еву заглушил неистовый страх. Она уже видела, как её тело лежит на ковре, который Нико покупал в самом начале их совместной жизни. В другое время она бы подумала о том, почему при разводе он его не забрал, но сейчас её мысли были заняты немного другими вещами.       Потом её тело онемело. Она напряглась настолько сильно, что чувствовала каждую свою клетку, чувствовала, как в каждом сантиметре бьётся её сердце, словно по ней стучат отбойным молотком. Уши перестали слышать, а в глазах потемнело. Казалось, это идеальный момент, чтобы упасть в обморок, но её тело резко обмякло. Оно перестало трястись, напряжение ушло. Осталась только злость, ненависть и ужасающий, животный интерес. Оксана же просто стояла и смотрела на женщину, словно пытаясь отксерокопировать картинку и навсегда убрать от посторонних глаз.       — Вилланель, ты… — всё пыталась начать Ева, но губы пока что не слушались.       Поняв, что высказать все чувства у неё не получится, она подошла к Вилланель настолько близко, что чувствовала её запах. Тот запах, что прямо сейчас обрамлял её тело под тёплым и мягким халатом. Заглянув в её серые глаза с карими вкраплениями, она, что есть мочи, ударила её по идеальному лицу, заставив ту зашипеть от боли.       — Ты… — в порыве гнева сказала Поластри, наблюдая, как Оксана потирает рукой свою щеку.       — За что? — спросила Вилланель, явно не ожидая такого приёма.       — За что? Ты хоть понимаешь, как я зла на тебя?! — кричала Ева, пытаясь передать своим голосом весь спектр эмоций, который она переживала ежедневно на протяжении четырёх абсолютно несчастных лет.       — Это я зла на тебя, Ева, — сказала женщина.       Поластри впала в изумление, подняв свои брови.       — Ты зла на меня?              — Да.       — За что? — почти шепотом сказала кудрявая, непонимающе смотря на Вилланель.       — Слишком долго объяснять.       Ева не смогла сдержать смех, наблюдая за неоднозначной реакцией напротив себя.       — Я думала, ты пришла поговорить.       Вилланель молчала, сурово смотря на Еву.       Та в тотчас успокоилась.       — Ты пришла убить меня? — со страхом предположила Ева, трезво понимая, что любой ответ Оксаны ничего ей не даст.       — Не знаю. Как пойдёт.       Ева издала нервный смешок.       И вновь ударила Вилланель, только в этот раз другой рукой и в другую щеку. Получилось менее мощно, но Ева старалась.       — Ты действительно издеваешься, блять, надо мной! — прорычала Поластри, страх которой вовсе её покинул.       — Ты делаешь мне больно, Ева, — проскулила Вилланель, щенячьими, совершенно невинными глазами наблюдая за женщиной.       — Я делаю тебе больно? Ох, прости, Вилланель! Ты же никогда не причиняла боль мне!       — Ты пырнула меня ножом.       — Ты пыталась убить меня и пытаешься до сих пор! Сравним?       Еву вновь затрясло. Чего она ожидала при возвращении этой психопатки? Что они просто поговорят и мирно разойдутся? Что они проживут долгую и счастливую жизнь где-нибудь на берегу моря? Или, может быть, она думала, что Вилланель ворвётся к ней с букетом цветов, набрызганных её духами, и на коленях будет молить о прощении?       Что из всего этого ты хотела, Ева?       По итогу она сталкивается с суровой реальностью: Вилланель, женщина, которая пропала из жизни Евы на долгие четыре года, приходит к ней с ледяным, словно глыба, взглядом, сухой речью и скупой улыбкой. Она стоит перед Евой так, словно этой многолетней пропасти между ними вовсе не было, и Поластри сама себе это выдумала. Она запамятовала, что за эти года она придумала себе почти идеальную версию Вилланель, в которую сама же и поверила. Пора было запомнить и никогда не забывать, что та, перед которой она сейчас распинается и пытается что-то донести — психопатка без чувств, которая думает только о себе, тешущая своё эго людьми, которые влюбляются в неё до беспамятства.       Что?       Нет-нет, Ева не влюблена, вы что.       Ева действительно хочет в это верить, пока из её глаз медленно начинают капать слёзы.       — Ева?       — Зачем ты пришла? — кратко спросила женщина, желая хоть раз услышать что-то настоящее из уст этого человека, — скажи мне правду.       — Я хотела увидеть тебя, — слегка замкнувшись, сказала та.       — Ты видела меня. Много раз. Ты постоянно была рядом, но я тебя не видела.       — Я хотела увидеть тебя поближе, здесь. Со мной, — показала она на место около себя, — а ещё, я хотела поговорить.       Это можно считать маленькой победой?       — О чём?       — О многом.       — Прекрати говорить загадками, — Ева подошла вплотную к Вилланель, которая всё также стояла на месте, — если ты хочешь, чтобы я была здесь, с тобой, — она сделала паузу, акцентировав на этом внимание, — то ты должна быть честна и открыта.       Вилланель замолчала. Она смотрела в глаза Евы, пока в её собственных набирались слёзы.       — Я скучала, — шепнула Оксана, боясь, что её вновь ударят, — тогда ты тоже должна быть со мной честна и открыта.       Недолго помолчав, Ева коснулась её скулы, чтобы убедиться, что она реальна. Чтобы быть уверенной, что это не сон, не галлюцинации или видение. Она хочет знать, что перед ней стоит живая Вилланель.       — Ты жива, — шепнула Ева, наблюдая за влагой в глазах напротив. Сама не зная, почему, но она верила в искренность этих слёз.       — Да, Ева. Я жива.       Они обе не имели понятия, сколько простояли рядом друг с другом. Словно дышать одним воздухом было подарком, возможностью, которая выпадает раз в тысячелетия. Они обе понимали и ценили эти драгоценные секунды, пока не искромсали друг друга в мясо.       — Покажи, — неоднозначно проговорила Вилланель, на шаг отойдя от Евы.       — Показать что? — спросила та, наблюдая за женщиной. Она ловила черты её прекрасного лица, по новой запоминая их и откладывая в самую долговременную память.       Вилланель протянула свою руку к Еве, дотронувшись до пояса её махрового халата.       — Сколько ты тут стояла? — поинтересовалась Поластри, понимая, что Вилланель слышала, как женщина разговаривает со своей собакой и знает, что прямо сейчас она стоит в том самом белье (она убьет себя за невнимательность и неосторожность чуть позже, если первее это не сделает Оксана).       — С самого начала, — честно ответила блондинка, — покажи.       Ева отошла на пару шагов от женщины, неловко развязывая пояс. На несколько секунд она замедлилась, пытаясь дать хоть какой-то отчёт своим действиям. Но, вспомнив, кто перед ней стоит, она отложила эту идею в долгий ящик, понимая, что думать будет позже.       Наконец расправившись с поясом, она скинула со своих слегка трясущихся плеч ткань, которая упала ей в ноги.       Представ перед Вилланель почти обнаженной, она практически не чувствовала стеснения. Всё было так, как в её мечтах: Вилланель неподвижно стояла, прогуливаясь глазами по телу напротив. Она долго всматривалась в смущенное лицо, подрагивающую шею и ключицы. Её взгляд ненадолго задержался на сосках, затвердевших от неприятного холода, а потом пополз ниже, рассматривая, изучая и поглощая одним взглядом всю натуру Поластри.       — О, Ева…       Серые глаза вновь посмотрели в карие, и Ева удивилась, когда не увидела в них желания. Вилланель больше не хочет её? Её тело не такое хорошее, как она представляла? Что происходит в этой голове?       — Я знаю, о чём ты думаешь. Нет, я всё ещё тебя хочу. Твоё тело просто великолепно, но сейчас мне не до этого. Поэтому, одевайся и пойдём на кухню, — сказала Вилланель, подбирая халат с пола и отдавая его прямо в руки женщины, сгорающей от стыда.       Пройдя на кухню, Вилланель встала у холодильника. Подперев его плечом, а руки скрестив, она стояла, наблюдая за Евой. Та встала, бедром облокотившись на стол, и тоже просто наблюдала.       — Зачем ты пришла? — начала Ева.       — Ты не рада меня видеть? — парировала Оксана, слегка улыбнувшись.       — Вилланель.       — Я же сказала, что соскучилась.       Нервы Евы вновь закипали. Они же только что договорились быть честными и открытыми друг перед другом? К чему эти увиливания?       — А ты скучала? — невинно спросила Вилланель, боясь услышать ответ.       Ева некоторое время просто молча стояла. Вилланель либо глупая, либо слепая, либо глухая, либо всё сразу.       — Тебе сказать правду? — спросила та, подняв брови.       Блондинка кивнула.       — Да, Вилланель, я скучала, начала Ева, уже чувствуя влагу в глазах, — очень скучала. Все эти четыре бесконечных года я была мертва, убита мыслью о том, что убила тебя. Я ненавидела себя, но после того, как я узнала и удостоверилась, что ты жива, я возненавидела тебя. Скажи, зачем? Зачем ты медленно добивала меня своим исчезновением?       — Так было нужно, Ева, — кратко сказала Вилланель.       — Я не ожидала услышать от тебя чего-то другого, — усмехнулась Ева, смаргивая слёзы, — я очень сильно скучала по тебе, Вилланель. Я ненавидела тебя и ненавижу до сих пор, прямо в этот чёртов момент, — женщина подошла к другой, тыкнув пальцем в её грудь, — я начала забывать, как ты выглядишь. Я забыла твой голос, твой запах, твои привычки и глупые повадки, которыми ты выводила меня из себя.       — Ты не ненавидишь меня, Ева. И ты меня не забыла, — тихо сказала Оксана, пальцами касаясь распущенных кудрявых волос.       — Я ненавижу тебя. И я тебя забыла, — плача, проговаривала Ева той в грудь.       — Нет.       — Ты бросила меня! Ты исчезла, словно тебя не было! Ты оставила меня на произвол судьбы, оставила умирать без тебя! Я видела тебя в каждом прохожем, я повсюду чувствовала твой запах, ты до сих пор снишься мне почти каждую ночь. Я постоянно о тебе думала. О том, во что ты одета, чем ты сейчас занята и с кем. О том, какие у тебя друзья, что ты ешь перед работой, каким шампунем пользуешься, думала о твоих глазах и губах, о том, чем ты завтракаешь. Жива ли ты, или твоё тело давно бросили в море. Почему ты такая?       — Какая?       — Эгоистка! Ты ведь видела меня каждый день. Ты наблюдала за мной так, чтобы я не увидела тебя. Скажи, зачем? Зачем ты причинила мне столько боли?       — Я делала это для твоей безопасности, Ева. Если бы ты узнала, что я жива, то тебя убили бы через полчаса! Почему ты этого не понимаешь?       — Потому что всё, что мне нужно было — это ты. Живая, здоровая, рядом со мной.       Глаза Вилланель наполнились слезами. Она посмотрела в карие крупицы напротив, искренне улыбаясь и слегка подрагивая.       — Полчаса назад ты сказала своей собаке, что никогда мне в этом не признаешься.       — Ты всё ещё всё, что мне нужно, Вилланель, — Ева не смогла сдержать весь шквал эмоций, которые подавляли её прямо сейчас. Она головой рухнула в грудь напротив, прерывисто дыша и вдыхая свои любимые духи, — я так скучала, Оксана.       Ева прижалась к ней всем своим телом, неистово рыдая и почти крича. Она обняла её за талию, сжимая, что есть мочи, это хрупкое, но сильное тело. Поластри чувствовала, как худые руки обнимают её в ответ, гуляя по волосам и спине.       — Я тоже по тебе скучала, Ева, — прошептала Вилланель в её волосы, закрыв глаза и вдыхая их запах. Её слезы текли по щекам, капая той на голову, но сейчас их это не беспокоило.       — Не уходи от меня. Не бросай меня вновь, пожалуйста, — рыдая, попросила Поластри, что было больше похоже на мольбу, — я ведь умру, Вилланель.       Ева подняла голову, заглянув ей в мокрые глаза. В них читалась жалость, боль, грусть и… любовь?       — Ты тоже всё, что мне нужно, и мне тоже было плохо без тебя. Типа, очень плохо.       Вилланель немного отодвинула Еву от себя, задирая рукав своей левой руки. Её теперь украшали порядка десяти глубоких шрамов, по которым она провела рукой.       — Что это? — в недоумении спросила Ева.       — Ты же видишь, — проговорила Оксана, закрывая их рукавом, — я пыталась покончить с собой. Но Константин нашёл меня перед тем, как я потеряла бы слишком большое количество крови.       Поластри впала в изумление. Она не могла поверить в то, что такая сильная личность, как Вилланель, хотела умереть из-за неё. Евы, блять, Поластри.       — Это невозможно.       — Мне сказали, что я никогда тебя не увижу. Меня должны были убить, чему я была рада, но Константин вытащил меня оттуда. Я не видела смысла в жизни, в которой не будет тебя.       — Как долго ты здесь? Наблюдала за мной? — спросила женщина, пытаясь не упасть от головокружения.       — Не знаю, примерно семь месяцев, — предположила та, — было больно видеть, как ты страдаешь. Почему ты пыталась забыть меня?       Ева, честно говоря, не хотела отвечать на этот вопрос.       — Почему ты не убивала все это время? Было много убийств, но ни в одном из них не было тебя, я уверена в этом. Твой бывший запал пропал? Ты не хотела, чтобы я помнила о тебе? Тебе хотелось, чтобы я о тебе забыла?       — Причём тут это?       — Раньше ты убивала так, чтобы я могла понять, что это сделала ты. Ты хотела, чтобы я знала, что это твоих рук дело. Чтобы я не забывала о твоей силе.       Вилланель громко выдохнула.       — Когда я смотрела фото с места происшествия, твой почерк был всегда виден — ярко, эпатажно, местами красиво, иногда вульгарно, но всегда очень ярко и видно.       Вилланель задышала чаще.       — Когда ты исчезла, я цеплялась за любую мелочь. Я пыталась увидеть намёк там, где его нет, старалась разглядеть послание от тебя, но его не было. Меня это расстраивало. Ты всегда была, есть и будешь самой впечатляемой из тех, с кем мне приходилось работать.       — Ева…       — Моя очередь сказать о том, что когда ты подарила мне это бельё, — Ева вновь развязала свой халат, приспустив его с плеч, — первое, что я сделала, это легла на свою кровать и мастурбировала, думая о тебе.       Вилланель выдохнула очень громко.       — Ева, не раззадоривай меня, — попросила Вилланель, пока её взгляд нагло гулял по телу женщины напротив.       Но Поластри просто подошла и обняла Оксану, которая тяжело дышала ей в шею.       — Господи, как же ты вкусно пахнешь… — шепнула кудрявая, упиваясь этим ароматом.       — На тебе прямо сейчас бельё, которое я опрыскала этим запахом.       — Тебе он идёт больше. Ощущается по-другому.       Ева прислонила свой нос к щеке Вилланель, слегка потёршись о неё.       — Я скучала.       — И я скучала, Ева, — Оксана сделала ответное действие, точно также прислонившись носом к её мокрой от слёз щеке, — нам действительно нужно поговорить. Может, раз здесь немного не получилось, сделаем это… ну, на диване или на твоей кровати?       — Пойдём наверх. Только, пожалуйста, — Ева взяла её за плечи, посмотрев в глаза, — не исчезай. Хотя бы сегодня.       Та лишь кивнула.