Год 2007
День, когда Драко Малфой официально был представлен в качестве эксперта-колдомедика Отдела магического правопорядка, стал одновременно самым лучшим и самым худшим днём в жизни Гарри. Ему только что исполнилось двадцать семь и единственное, что он мог поделать в этой ситуации — пожаловаться Робардсу. — По словам представителей Святого Мунго, он лучший из тех, кто у них есть, — ответил ему на это Гавейн, игнорируя миллионы причин, доказывающих, что это была плохая идея, которые Гарри выложил ему прямо в лицо. — Я уже более десяти лет прошу прислать специалиста с опытом в области применения Темных Искусств, ещё с тех пор как Крокер ушёл от нас к Невыразимцам. Ты можешь представить, какая это удача — отыскать колдомедика, специализирующегося на темной магии? Гарри было наплевать. Ему прекрасно работалось и с их нынешним экспертом — как там ее звали? — в общем, с той, тощей, с огромной щелью меж передних зубов. — Эксперт Хоффсбери вышла на пенсию, — объяснил Гавейн. — В любом случае, а не ты ли выходил из себя при каждом удобном случае, потому что она — поправь меня, если я ошибаюсь — не отличит тёмную магию, даже если та клюнет ее в зад? Гарри открыл было рот, чтобы тут же захлопнуть обратно. — Дело не в этом, — попытался оправдаться он. — Послушай, Поттер, — Гавейн сложил руки на столе. — Я знаю, что у вас двоих весьма неприятное прошлое, но сейчас речь идёт не о тебе и даже не о Малфое. Это наша работа и, откровенно говоря, мне наплевать, даже если он проклял твоего крупа, когда вы были детьми, — все это должно остаться в прошлом. — Но у него Темная Метка на руке! — И этот факт тоже был принят во внимание представителями Святого Мунго, прежде чем они позволили ему пройти обучение, не говоря уже о том, чтобы окончить ординатуру. На самом деле, я припоминаю, что именно твоё свидетельство в пользу его семьи убедило их дать мистеру Малфою шанс. В данный момент Гарри жалел, что у него вообще когда-то возникло желание заступиться за Малфоев. — Но это же смешно. Я не… — К счастью, то, что ты позволишь или не позволишь не имеет значения, потому что здесь приказы отдаю я, а Кингсли уже дал Малфою своё благословение, — начальник одарил Гарри весьма говорящим взглядом, вопрошающим, осмелится ли он бросить ему вызов. Гарри очень быстро выучил, что спорить с приказами Робардса было не так-то просто, поскольку у Гавейна никогда не было проблем с тем, чтобы на месяц оставить Гарри Поттера возиться с бумажками в кабинете. — Я предупредил об этом из уважения к тебе, Гарри, потому что я не хочу, чтобы вы устроили сцену, как только ваши пути пересекутся где-нибудь в коридоре. Гарри прикрыл глаза и вздохнул. Прежде чем заговорить снова, он заставил себя сделать глубокий вдох. — Я просто считаю, что это плохая идея. Мы никогда не сможем поладить. — Я не требую от вас становиться друзьям, а всего лишь работать вместе, — Гавейн, заметив, как от отвращения скривилось у Гарри лицо, закатил глаза, и продолжил: — Возможно, вместо того, чтобы заострять внимание только на плохом, стоит сфокусироваться на выгоде, которую ты с этого получишь, — и Робардс одарил его ещё одним красноречивым взглядом, прежде чем добавить: — Я могу тебя заверить, что мистер Малфой был ещё в меньшем восторге от перспективы работать с тобой.***
Гарри и его напарник специализировались на нападениях с применением физического насилия и убийствах по двум причинам: во-первых, когда дело касалось защиты, не было никого лучше него; во-вторых, больше никто не хотел с этим связываться. Многие полагали, что теперь, когда Волдеморт был мёртв, все стало радужно и прекрасно, но даже Гарри был впечатлён огромным числом связанных с применением темной магии преступлений, с которыми приходилось сталкиваться в повседневной жизни. Когда после войны Гарри впервые присоединился к аврорам, Рон не последовал за ним тотчас же. Он посвятил время своей семье, или, если быть точнее, посвятил его Джорджу. Гарри скучал по нему, но ни в чем не винил; будь это его брат, он поступил бы точно так же. Да что там, они и так практически были его братьями — они прошли вместе войну, их связывала Джинни и многое другое, — но только потому, что Волдеморт был мёртв, проблемы не закончились. Поэтому Рон провёл год, помогая восстанавливать Всевозможные Волшебные Вредилки, пока Гарри, умудрившись пропустить девяносто процентов необходимой подготовки, прошёл полную аттестацию на аврора. Когда пришло время, Рон вернулся, и как и Гарри, ему не было необходимости проходить обучение. Формально они должны были это сделать, но Кингсли заявил, что ему будет достаточно, если они сумеют сдать экзамены. Когда Рон получил результаты своих тестов, он несказанно удивил их всех, не только тем, что прошёл все задания, в которых отличился Гарри, но и тем, что преуспел в той области, в которой Гарри потерпел неудачу: в тактике. Так что Гарри пришлось потратить дополнительно шесть месяцев на тактическую подготовку, которой Рону удалось избежать. Однако тот, похоже, сумел отличиться настолько, что привлёк внимание к своей персоне, и, прежде чем он успел натянуть на себя тренировочную униформу, кто-то из оперативников, работающих под прикрытием, заглянул к ним, чтобы узнать, не заинтересован ли он службой «в более элитном подразделении». Само собой разумеется, Рон дал им от ворот поворот, и так как никто не мог оспорить привилегий Гарри Поттера, когда дело касалось выбора напарника, они вдвоём в течение первых пяти лет выследили и отловили семьдесят процентов Пожирателей Смерти, находившихся в бегах. Когда родился Джеймс, Гарри вынужден был взять тайм-аут, и только вернувшись на работу узнал, что в его отсутствие ребята, работающие под прикрытием, «позаимствовали» Рона себе. Это не представляло собой проблемы до тех пор, пока Гермиона тоже не забеременела, и тогда Рон признался Гарри, что теперь, когда они ждут появления на свет их ребёнка, Гермиона стала более чем обеспокоена его родом деятельности. — У меня тоже есть ребёнок, — не преминул напомнить Гарри. — И ещё один на подходе. — Да, но Джинни не видела всего этого своими глазами, — Рон избегал смотреть на него. — Она просто боится, что однажды я не вернусь домой. Гарри не мог ее винить. За всю их карьеру они полдюжины раз едва не отдали богу душу, но, возможно, то обстоятельство, что Гарри большую часть своей жизни прожил под угрозой смертельной опасности, сделало его слегка невосприимчивым к тяготам выбранной им профессии. Так или иначе, Гарри знал, что это лишь вопрос времени, и вскоре Рон подаст заявление об уходе. Он был удивлён, когда узнал, что тот не покинул Отдел магического правопорядка, а всего навсего перевёлся; подразделение Секретных Операций быстро прибрало его к рукам, и когда Гарри намекнул, что работа под прикрытием может быть гораздо более опасной, чем работа простого аврора, Рон только рассмеялся. — Не-а, они взяли меня в качестве куратора, — пожимая плечами, сказал он Гарри. — Ты знал, что большая часть агентов там состоит из бывших слизеринцев? В основном я сижу с ними за столом, разрабатывая коварный план. И хотя было здорово, что Рон теперь был его куратором каждый раз, когда Гарри приходилось работать под прикрытием — вместо того шепелявого идиота, имя которого он постоянно забывал, — но когда его лучший друг освободил свой стол, Гарри пришлось изрядно попотеть, прежде чем он смог найти себе постоянного напарника. Несколько месяцев он работал в паре с Невиллом, но потом МакГонагалл прислала сову, и тот, упаковав свои вещи, отправился покорять вершины в качестве нового профессора Травологии (Гарри был уверен, что Ханна имела к этому непосредственное отношение, особенно после того случая, когда Невилл едва не лишился глаза на их последнем совместном задании). После этого Гарри начал менять партнёров, словно карточки от шоколадных лягушек, и поменял их с целую дюжину, пока в поле его зрения не попала Трейси Дэвис. До того, как их пути пересеклись, и Гарри немедленно потребовал у Робардса ее перевода, Дэвис уже состояла в команде Ликвидаторов целых четыре года, — самая молодая ведьма, когда-либо заступавшая на службу в подразделение. Гарри был несказанно удивлён, когда узнал, что они с ней не только учились на одном курсе, но она, к тому же, была выпускницей Слизерина, — факт, который обязательно взволновал бы его, не узнай он ее для начала получше. Как и Гарри, Дэвис была полукровкой, замужем за работой, и к тому же лучшей в своём деле. Она была грубоватой, такой же надежной, как и Рон, шумной и озорной до такой степени, что напоминала Гарри о близнецах Уизли. Она творила чудеса в комнатах для допросов и не кричала на Гарри, когда тот связывался с ней через каминную сеть за пару часов до рассвета, чтобы поделиться одолевавшими его мыслями и догадками. За один год совместной работы они имели больший процент раскрытых дел, чем у половины сотрудников отдела вместе взятых. Что было ещё лучше, она каждый раз закрывала глаза на то, что Гарри нарушал установленный протокол. Случись Гарри выйти из себя и сорваться на подозреваемого, она была тут как тут и сдерживала его ярость. Она очень искусно управлялась с волшебной палочкой и за словом в карман не лезла. Когда кто-то из них двоих нарушал устав, она прикрывала его, а он — ее, и Робардс, кинув на них взгляд, означавший, что, попадись они однажды, у них будут очень большие неприятности, вздыхал и отпускал их восвояси. У неё был длинный нос с легкой россыпью веснушек, различимых только в том случае, если столкнуться с ней лицом к лицу, а также отличный хук справа, который Гарри научился уважать. Ещё она была очень красива, но старалась изо всех сил, чтобы скрыть данный факт: никогда не делала причёсок (ее волосы были едва ли длиннее, чем у самого Гарри), не носила макияж и не использовала чары, чтобы подчеркнуть выразительность своих голубых глаз, никогда не появлялась в недавно вошедших в моду сапогах на невыносимо высоких шпильках. В некоторой степени было даже жаль, потому что ее волосы были пшеничного цвета, фигура стройной, с формами во всех нужных местах, а ноги (Гарри знал не понаслышке, ведь он с ней тренировался) простирались, казалось, до самой Шотландии. Когда близился к концу их первый проведённый в качестве напарников месяц, Гарри весьма ощутимо забеспокоился. Однако ещё две недели спустя — весьма успешные две недели — Трейси довольно четко дала Гарри понять, что ему совершенно не о чем волноваться. Когда они решили собраться, чтобы выпить и отпраздновать завершение одного особо изнурительного дела, она привела с собой свою девушку. — Девушка? — переспросил Гарри, на автомате пожимая руку Энн. — В смысле… — Ровно два года сегодня, — сказала Энн. — Ммм. Поздравляю? Трейси посмотрела на Гарри, на его вздернутые кверху брови, и прищурившись, спросила: — О, Мерлин, я и забыла, что ты рос с маглами. Это же не станет проблемой? — Что? Нет! То есть, ммм, я просто… Нет, никаких проблем. — Он всегда такой красноречивый? — задыхаясь от смеха, поинтересовалась Энн. Трейси закатила глаза: — В свободное от работы время? Всегда.***
— Дэвис лесбиянка? — первое, что спросил у него Рон, после того как Гарри поведал ему эту историю по пути к магловскому бару на Тоттенхэм-Корт-Роуд, в который они наведывались каждую неделю. Это место нравилось Гарри больше, чем Дырявый Котел: бар располагался в шаговой доступности от Косого переулка, но достаточно далеко для того, чтобы можно было избежать преследований прессы из магического мира. К тому же там всегда было немало народу, и небольшой группке волшебников нетрудно было затеряться в толпе и не привлекать к себе большого внимания. Стойка бара была длинной, сконструированной из темного полированного дерева, и Гарри нравилось барабанить по ней пальцами и смотреть по телевизору магловские новости — так он был всегда на страже и мог не бояться пропустить что-нибудь важное. Этим вечером он учил Рона играть в бильярд; у бара в распоряжении имелись два стола у дальней стены, над каждым из которых горели подвесные лампы: те покачивались из стороны в сторону каждый раз, когда Рон в порыве раздражения бил кулаком по краю стола. — Видимо, да, — ответил Гарри. — Она милая? — Дэвис? — Гарри, примериваясь к удару, сделал вид, что раздумывает над ответом. — Полагаю, что да, если тебе нравятся блондинки. — Не Дэвис, — Рон закатил глаза, заметив, что на лице Гарри написано полное непонимание. — Ее брат работает со мной под прикрытием, у него на столе есть ее фото. Я имел в виду девушку. Гарри прищурился, опустил взгляд на кий в своих руках и ударил: чёрный шар стукнулся о борт, отскочил влево и аккуратно упал в лузу. — Не знаю, — Выпрямившись, он пожал плечами. — Вроде бы да. Рон взглянул на него с каким-то странным отчаянием в глазах: — Повезло тебе, засранцу!***
— Не повезло тебе, бедолаге! — сказал Рон, когда Гарри поведал ему историю о Малфое. — Робардс не передумает, да? Гарри повертел в руках стакан, наблюдая за тем, как льющийся из телевизора неоновый свет сначала окрашивает виски в ярко-золотой, затем снова в тёмно-коричневый. — В любом случае, это было не его решение. Технически Малфой подчиняется главе Отдела магического правопорядка. — Мило, — Рон скорчил гримасу. — Я тебе говорил, нужно было оставить его гнить в Азкабане. — Он не заслуживал Азкабана, — напомнил ему Гарри. — Пару лет взаперти ему бы не повредили. — И я был обязан Нарциссе. — Может его убьют на задании? — Он успеет смыться до этого. Они ухмыльнулись друг другу, но Гарри все ещё чувствовал себя паршиво. — Как бы там ни было, он ещё не прошёл аттестацию для полевой работы. — Жаль. Может тебе удастся наслать на него проклятие, пока Дэвис не смотрит? — Она моя напарница. Это как если бы я попытался наслать на него проклятие в надежде на то, что ты не заметишь. — Разница в том, — криво усмехнулся Рон, — что я бы не стал тебя останавливать. — Трейси сказала, что мне нужно встряхнуться, — продолжал жаловаться Гарри, пожимая плечами. — Может так и есть, — заметив, с каким скептическим выражением лица Гарри оглянулся на него, Рон закатил глаза. — Ой, да брось ты, сейчас ведь все по-другому, верно? Я не говорю, что вы двое должны подружиться, но… не знаю. Слизеринцы, с которыми я работаю, не столь уж и плохи. — Может ты и прав, — Гарри продолжал вертеть в руках стакан с виски. — Дело в том, что в офисе она постоянно упоминает о нем. Вроде как они приятели или типа того. — Я думал, они все измывались над ней за то, что она полукровка? — Я ей так и сказал, но, кажется, она оставила прошлое в прошлом, — Гарри снова пожал плечами. — Говорит, что «слизеринцы держатся вместе». А ещё, что «Малфой не так уж и плох, если узнать его получше».***
Малфой и в самом деле оказался не так уж и плох, хотя вначале Гарри отказывался узнавать его получше. Иногда Гарри приходилось иметь дело с моргом — эта часть работы не нравилась ему больше всего. Хоффсбери была так стара, что практически ничего не видела, так что в помещении всегда было слишком темно (а от комбинации запаха формальдегида и мертвых тел делалось совсем уж жутко). Хоффсбери была помешана на исследованиях и по обыкновению оставляла тела на виду, пока различные заклинания делали своё дело, кружа наверху под потолком. Вид мертвецов едва ли беспокоил Гарри: у него на вооружении были чары, блокирующие запах, и в своей жизни он повидал достаточно — включая трупы — так что можно было сказать, что это стало делом привычным. Он прекрасно осознавал, что пресытился, и это слегка притупило его интерес. Когда они за полночь вошли в помещение, Гарри, едва переступив порог, замер от неожиданности. Приблизительно две дюжины свечей висели на стенах, отбрасывая яркий свет и, к своему удивлению, он обнаружил, что комната на самом деле выкрашена в белый (а не в серый, как ему раньше казалось). В этот раз на столе лежало лишь одно тело, остальные были спрятаны за ширмой, под сохранностью замораживающих чар, ждущие того момента, когда их передадут родственникам — если таковые у них имелись. Стол в углу был полностью расчищен от горы принадлежавших Хоффсбери свитков, и теперь пространство занимало нечто, напоминавшее на вид весьма дорогостоящее устройство для зелий: с полдюжины флаконов на нем кипело и бурлило, от некоторых шёл дым. Позади них отворилась дверь, и Гарри развернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как вышедший им навстречу Малфой замер, как вкопанный. — Цирцеевы подштанники! Трейси ухмыльнулась, выглядывая у Гарри из-за плеча: — Здорово, Малфой! Не хотела тебя напугать. — Как будто это так сложно, — пробормотал Гарри, за что получил от Трейси локтем в бок. — Что ж, — Малфой резко выдохнул и смахнул прядь волос, упавшую ему на лицо, — после восьми вечера здесь нечасто можно встретить живых людей. На нем была простая темно-синяя мантия, которая, похоже, выдавалась Министерством (Хоффсбери всегда носила только то, что ей нравилось, посколько ведьмам в преклонном возрасте, по-видимому, все сходило с рук). В этой одежде он выглядел бледным даже в свете свечей, которые отбрасывали тени на его резкие черты лица. Именно резкие, потому что теперь Малфой не состоял, как в школе, из одних только острых углов; он вырос, его нос и подбородок меньше напоминали Гарри о Люциусе и больше о его матери. А ещё он казался на полголовы выше, чем Гарри помнил, хотя, возможно, причина крылась в другом: последний год в школе Малфой постоянно бродил ссутулившись и не поднимал головы. Теперь же он держался прямо и сверху вниз взирал на Гарри серыми глазами, в которых отражался оранжевый блеск свечей. Высокий воротник мантии практически скрывал едва заметную линию шрама на тонкой шее, однако он больше не выглядел таким тощим, как в их последнюю встречу. Опять же, если учесть, что эта последняя встреча имела место еще во времена судебных разбирательств. — Привыкай, — сказал ему Гарри. — Если речь идёт о высокоприоритетном деле, то нас могут вызвать в любое время суток. — Само собой, — протянул Малфой с ноткой снисходительности в голосе и, пригладив рукой волосы, перешёл прямо к делу: — В таком случае, я полагаю, вы захотите взглянуть на покойную. Гарри позволил Трейси дальше вести диалог, прислушиваясь только к важным деталям и отсеивая весь не относившийся к делу, похожий на светскую беседу, разговор, который велся рядом с остывающим на столе трупом. И тем не менее, из всего сказанного ему удалось кое-что выхватить: Малфой не просто был женат, в прошедшем январе он и его жена были благословлены появлением на свет мальчика, — и да, такой замечательный ребёнок, очень похож на него, поздравляю, и так далее, и тому подобное. Гарри подумал о том, что Альбус родился в прошлом апреле — уже с волосиками на голове и яркими зелёными глазами, которые один-в-один походили на его собственные, — и нахмурился. — Как бы ни были увлекательны разговоры о твоей личной жизни, Малфой, — прервал он их беседу, — было бы неплохо закончить с бумажной работой где-то на этой неделе, если ты не возражаешь. Трейси вновь одарила Гарри выразительным взглядом, но Малфой даже бровью не повёл. — Конечно, аврор Поттер. Какие новости вы хотите услышать первыми: плохие или очень плохие? Плохая новость состояла в том, что это действительно было убийство, и совершено оно было с помощью волшебной палочки. Очень плохая новость заключалась в следующем: работа была сделана весьма небрежно, из чего Малфой сделал вывод, что кто бы не совершил злодеяние, он воспользовался краденой палочкой. Это означало, что даже если им удастся поймать подонка, без орудия убийства будет сложно доказать его вину. — Однако, — продолжал Малфой, игнорируя вырвавшийся у Гарри стон отчаяния, — убийца не просто использовал Убивающее Заклятие. Кто бы ни желал нашей жертве смерти, он хотел, чтобы она страдала. Он взмахнул палочкой; медицинские чары со свистом прорезали воздух, открывая взору сложный набор рун, который Гарри не смел даже надеяться прочитать. — Круциатус — это не то заклинание, которое можно просто наложить, произнеся заветные слова, и при этом ожидать, что оно сработает. Оно используется с умыслом, а это оставляет после себя довольно-таки уникальный отпечаток. — Погоди, — перебил Гарри, в какой-то момент позабыв, что он говорит с Малфоем. — Хочешь сказать, что ты можешь его отследить? — Я могу попробовать. Ничего тебе не обещаю, но тело ещё свежее, так что… да, должно получиться. По крайней мере, я дам тебе то, от чего ты сможешь отталкиваться. В конечном итоге Малфою удалось отследить почерк преступника, так что когда Гарри приволок того в Визенгамот, они смогли добиться приговора даже не смотря на то, что у них отсутствовало орудие убийства. Робардс объявил им благодарность, а Кингсли поздравил лично. — Знаешь, — напомнила Трейси, — если бы не Малфой… Гарри закатил глаза. — А я никогда и не утверждал, что он будет плохо справляться с работой. — Тогда, в школе, он находился под большим давлением, — Трейси передала ему очередную бутылку пива. Сегодня она не привела с собой свою девушку, так как Гарри, по ее словам, был не в духе. — Знаешь, он ведь о многом сожалеет. — Я знаю, — ответил Гарри, делая большой глоток. — Я знаю, что ты знаешь, в противном случае, он бы все еще отбывал наказание в Азкабане. Но ты должен, наконец, простить его за все. — С чего бы? Он даже не извинился. Пару секунд Трейси молча разглядывала его, прежде чем отвернуться и заказать дополнительную порцию выпивки. Откинув голову назад, она в один глоток осушила стакан и только тогда снова обратилась к нему: — А это бы что-то изменило?***
В конечном счете, Малфой все же извинился, — если это можно было так назвать. Гарри должен был встретиться с Трейси и ее девушкой в Корте. Он позвал с собой Рона, который хоть и не имел права обсуждать с ними свою работу, всегда, когда девушки приходили вместе, напрашивался пойти с Гарри, — а все потому, что он был извращенцем. Когда Трейси показалась в поле зрения вдвоём с Малфоем, одетым, ни больше ни меньше, в магловскую одежду, Гарри едва не захлебнулся своим пивом. — Я сказала, что приду с другом, — ответила Трейси на его мрачный взгляд. Малфой был одет в брюки, на которых, казалось, не было ни одной складочки, и синий пиджак, из-под которого выглядывала темно-серая водолазка, эффективно скрывающая шрам на шее. В этом облачении он выглядел ещё выше чем обычно, — его ноги никогда не казались такими длинными в одежде для волшебников. Впервые Гарри видел его одетым во что-то помимо мантий, поэтому заметив, что его плечи стали шире, удивился. Он все ещё был достаточно худым и мог бы подойти на роль ловца, но, судя по всему, был способен постоять за себя в драке. Если, конечно, сначала не удерёт, поджав хвост. Малфой, похоже, чувствовал себя ещё более неуютно, чем Гарри, его взгляд продолжал возвращаться к Рону. Рон же тем временем просто пожал плечами, заказал им по стаканчику и сказал: — Здорово, Малфой. Два часа и несколько рюмок спустя Гарри начал подозревать, что он единственный из всех присутствующих помнит того мелкого паршивца, с которым они учились в школе. — Ой, да перестань, — воскликнул Рон, размахивая руками. — У Бирча нет шансов. — Все, что Пушки могут ему противопоставить — это их загонщики, — заметил Гарри. — Но Бирч все равно поймает снитч, потому что пока Флинт прикрывает ему спину, им не удастся его остановить. — Им нужно будет просто задержать его, — возразил ему Малфой, — если у них получится набрать достаточное количество очков. — Я думал, вы с Флинтом приятели, — огрызнулся Гарри. — С каких пор ты болеешь за Пушек? — С тех пор, как у них появился капитан, у которого есть мозги. В любом случае, ты вроде бы болел за Гарпий. — Только когда Джинни поблизости, — хором ответили Гарри с Роном, и Малфой разразился смехом. Дав ему время отсмеяться, Рон продолжил: — Охотники Соколов ещё слишком зелёные. Пушки их разобьют. — Как бы ни было весело болтать с вами о квиддиче, — вмешалась Трейси, пока Гарри взглядом пытался передать Рону, какой же он подлый предатель, — мне пора домой. А вы продолжайте веселиться. Пока его напарница потягивалась и зевала, Гарри пробовал прожечь в ней дыру, но она лишь со снисходительной улыбкой потрепала его по голове и двинулась к выходу. Едва ли это можно было назвать весельем. В какой-то момент Гарри осознал, что он один тут защищает честь своей любимой команды и после получаса, скрепя сердце, отступил, молча придвинув к себе кружку с пивом и наблюдая, как Малфой с Роном, словно они никогда и не были врагами, делятся новостями о новом капитане Пушек. — Уже поздно, — прервал их Гарри, что, в общем-то, было ещё мягко сказано, так как новый день уже давно наступил. — Джинни меня убьёт. — Пропустим по последнему стаканчику, — Малфой взмахнул рукой, подзывая бармена, и заказав каждому по виски, поднял свой стакан, словно готовясь произнести тост: — Это меньшее, что я могу для вас сделать. Рон, очевидно довольный таким поворотом событий, опрокинул стопку и хлопнул Малфоя по спине: — Отлично. Дэвис была права: ты не так уж плох, когда не строишь из себя кретина, — он поднялся, набросил на себя пальто и стал пробираться к выходу: — Пора домой. — Точно, — согласился Гарри. Рон не стал его дожидаться — будучи выпившим, он предпочитал, ради безопасности (или скорее, чтобы Гермиона не выела ему лекциями мозг) возвращаться в Дырявый Котёл, откуда спокойно можно было воспользоваться камином. Гарри же был недостаточно пьян для того, чтобы опасаться аппарировать, да и Джинни не возражала. Он как раз натягивал куртку, собираясь уходить, когда Малфой окликнул его из бара: — Поттер. Вопреки здравому смыслу Гарри остановился и повернулся на голос. Малфой продолжал потягивать вино из бокала, избегая смотреть ему в глаза. — Что? Тот глубоко вздохнул и, наконец, посмотрел на Гарри, — впервые за этот вечер стало заметно, что он нервничает. Возможно, причина крылась в том, что до этого момента они никогда не оставались наедине и не обсуждали ничего, кроме рабочих вопросов. — Я знаю, что это не то… чего мы оба ожидали. Я имею в виду совместную работу. — Ты мне не напарник, — возразил Гарри, потому что Малфой в самом деле был лишь экспертом, в лучшем случае — консультантом. А если вдаваться в технические подробности, то они даже состояли в разных подразделениях Отдела магического правопорядка. И не то, чтобы Гарри пересекался с ним каждый день; они виделись лишь в тех случаях, когда происходили особо жуткие нападения или убийства с применением темной магии. К несчастью, такое случалось чаще, чем ему бы того хотелось. — Неважно, Малфой. Он уже начал поворачиваться к выходу, но вновь был остановлен голосом в спину: — Погоди. Я знаю. Это не то, что я хотел… — Малфой вздохнул. — Слушай, я просто пытаюсь извиниться. Гарри скрестил руки на груди. — За что именно? — Ты хочешь, чтобы я составил тебе список? — В его голосе начали проступать раздражительные нотки. — По одному искреннему извинению за каждый раз, когда я принимал неверные решения? Насмехался над Уизли за то, что у него не было денег? Называл Грейнджер грязнокровкой? Мы застрянем здесь на неделю. — Гарри напрягся от слетевшего с его языка оскорбления, но Малфой, словно не замечая, продолжал говорить дальше: — Нет, Поттер, я думаю, что у нас с тобой нет на это ни времени, ни терпения. — И что теперь? Ты ждёшь, что я просто забуду… — Нет, — произнёс Малфой так тихо, что Гарри пришлось напрячь слух, чтобы разобрать слова. — Конечно, я не жду, что ты просто все забудешь. Но я жду, что ты оставишь это в прошлом. — Я уже оставил это в прошлом. — Лжец. Малфой поднялся, допивая остатки вина в бокале. Когда он запрокинул голову, обнажая шею, самый край его шрама мелькнул на короткое мгновение в перламутровой вспышке ламп. — Но ты так и не извинился. Ни по одному пункту. — Я много о чем сожалею. Не обо всем, но… Ты не представляешь, на что мы вынуждены были идти, чтобы выжить. Ты думаешь, что знаешь, но на самом деле нет. Я знаю, что это меня не оправдывает, но я не жалею, что делал то, что должен был делать, чтобы защитить свою семью. — Защитить себя, — поправил Гарри. — И себя тоже, — совершенно спокойно согласился Малфой. — После того, что ты сказал на суде, я думал, ты меня понимаешь. — Я был обязан жизнью твоей матери. — Это единственная причина? — Я думал, ты хочешь извиниться? — Я пытаюсь. Но ты все чрезвычайно усложняешь, хотя чему я удивляюсь… — Малфой… — Мне жаль, — перебил тот. — Я не сожалею о том, что пытался защитить семью — или себя, — но мне жаль, что из-за этого я причинял боль другим людям. И ещё, — повысил он голос, когда Гарри вновь попытался влезть, — мне жаль, что я так обращался с тобой и твоими друзьями, когда мы были в школе. Какое-то время Гарри просто стоял и смотрел на него, пока мимо не пронёсся бармен, напомнив о том, что им пора расходиться по домам. — Мы уходим, — бросил Гарри в сторону магла и снова повернулся к Малфою, который уставился на него в ожидании ответа. Гарри нахмурился. — Ладно. — Ладно? — Для этого уже поздно, слишком поздно, но ладно. Извинения приняты. Проехали. Малфой закатил глаза. — Рад, что нам удалось так мило поболтать.***
Когда Трейси во второй раз пригласила Малфоя выпить, Гарри и в самом деле неплохо провёл время. — Я понятия не имею, что происходит, — сознался он. У Энн был день рождения, и Трейси настояла на том, чтобы они пришли (и что ещё важнее, принесли с собой подарки), поэтому вместо бара они собрались у Трейси на квартире. Гарри взял с собой подарок, но не взял Джинни, поскольку та сидела с детьми, а Рон не взял Гермиону, по-видимому, из-за опасения, что она отчитает его за то, что он глазеет на лесбиянок. Гарри не знал, почему не привёл с собой жену Малфой — та, во всяком случае, была знакома с Трейси ещё со школы, — но после пары пропущенных стаканчиков эта мысль его больше не беспокоила. — Все очень просто, Поттер, — принялся объяснять Малфой; его привычное растягивание гласных сменилось слегка неразборчивым бормотанием. — Ты опрокидываешь стопку каждый раз, когда мистер Дарси выглядит чем-то недовольным. Гарри всмотрелся в экран телевизора; Энн, будучи маглорожденной, не могла представить своей жизни без него. Кажется, там транслировали в повторе какую-то старую магловскую мелодраму, снятую по книге, названия которой он никогда даже не слышал и автор которой уже давным-давно умерла. Насколько Гарри понял, Энн обожала эту книгу, но на экране мелькало слишком много персонажей, в которых легко было запутаться, и все они говорили этими раздражающими старомодным фразами, понять значение которых, когда ты пьян, было просто невозможно. А ещё, кажется, это была история о любви, но Гарри удалось понять только то, что девушка, судя по всему, была влюблена в полнейшего кретина. — Он всегда выглядит недовольным, — отозвался он, вытянув ноги под кофейным столиком и удобно прислонившись спиной к дивану. Они разместились на полу, потому что диван заняли девушки, а Рон развалился в кресле. Кто-то из друзей Энн тоже присутствовал на вечеринке, но как только в дело пошла текила, те тотчас же куда-то испарились. — Ваше здоровье, — сказал Малфой и слизнув с запястья соль, залпом опрокинул стопку текилы, поморщившись. Гарри уставился на мокрый след у него на запястье. — Не понимаю, почему он ей нравится. Этот парень тот ещё мудак. — Зато богатый, — возразил Рон, прихлебывая пиво. — Богатый и красивый, — добавил Малфой. — И мудак, — уперто повторил Гарри. — Кажется, это идёт в комплекте. — Зависть — это грех, — пропел Малфой. — Быть мудаком тоже. А ещё ты набрался. Тот сразу же выпрямился, откидывая волосы с лица: — Ни капли. — Ты набрался, — раздался где-то над головой голос Трейси. — Хотя и не так, как ты, — и она потрепала Гарри по голове. — Я не п-пьян, — запротестовал Гарри. — Лжец, — ухмыльнулся Малфой. По крайней мере, так Гарри показалось. Сложно было сказать — перед глазами все слегка расплывалось. — Ой, гляди! Он опять хмурится! Гарри оглянулся на экран, потом снова посмотрел на Малфоя: — По-моему, это его обычное выражение лица. Малфой снова слизнул соль с запястья; глаза его в неоновом свете телевизора горели очень ярко. Гарри хотелось сделать то же самое, просто для того, чтобы почувствовать вкус. — Испугался, Поттер? В этот момент руки чесались от желания его придушить, но вместо этого он вновь схватился за рюмку, отправив в себя ее содержимое. Весь вечер он пил исключительно виски, пока остальные заправлялись текилой (которая хороша, пока ее пьёшь, но наутро после выпитого ты становишься живым мертвецом). Малфой начал заваливаться куда-то вбок; плечом он прижался к Гарри, наваливаясь всем весом, что, наверное, было бы весьма болезненно, если бы не притупляющий эффект алкоголя. Позади них, на диване, Трейси забралась на колени к своей девушке, и Рон взирал на сие действо с неприкрытым интересом. — Вам нужно засосаться, — объявил он во всеуслышание, развалившись поудобнее в кресле. Гарри задрал голову, успев разглядеть, как Энн вздернула брови, а Трейси, к полнейшему его изумлению, на самом деле покраснела. — А знаешь, — Энн ухмыльнулась, — мы согласны. Но только после вас. Она перевела взгляд с Рона на Малфоя, и тот едва не подавился глотком пива, который успел сделать, чтобы избавиться от вкуса текилы. — Ммм… Но прежде чем он успел открыть рот и выпалить что-нибудь глупое, испортив всем настроение, вмешался Гарри: — Извращенцы. — Или вы двое, — не отставала Энн. — Я не придирчива. Он и так уже практически сидит у тебя на коленях. Малфой поглядел на Гарри, словно прицениваясь, потом пожал плечами: — Я в и игре. Если он не против. Он был так близко, что Гарри мог различить в его дыхании запах текилы. Свои длиннющие ноги Малфой вытянул в паре миллиметров от его собственных, — на таком расстоянии жар его тела можно было ощутить даже сквозь брюки. Гарри задумался, всего лишь на секунду, но даже этой секунды оказалось достаточно, чтобы затуманенный алкоголем мозг успел сгенерировать километровый список веских причин, по которым поцеловать Драко Малфоя считалось хорошей идеей. Виски — это зло. Гарри поморщился: — Я пас. — Ой, Гарри, — с притворным отчаянием в голосе протянул Рон, — я думал, мы с тобой друзья. — Серьезно, Поттер, ты отвратительный друг. — Не понимаю, почему я оказался виноват. Вообще-то она сперва указала на вас двоих. — Да, но я женат, — предоставил весьма веский довод Рон. — Я тоже, — в один голос откликнулись Гарри с Малфоем. Откуда-то сверху вновь раздался нежный голосок: — А это забавно. Они всегда так себя ведут? — Вообще-то, это твой день рождения, — Малфой скользнул ниже, растягиваясь на полу, и запрокинув голову, вверх тормашками поглядел на девушек. Его бедро скользнуло Гарри по колену, послав волны мурашек по всему телу, но Малфой, похоже, даже не заметил. — А значит, вы должны поцеловаться, хочется вам того или нет. — Здесь он прав, — сказала Трейси. — Ох, ради всего святого, — не выдержала Энн и поцеловала ее. Рон пьяно захлопал в ладоши, а Малфой издал такой свист, что Гарри, голова которого находилась всего в паре сантиметров, показалось, что ему в ухо вонзили кол. Закатив глаза, он потянулся за своим пивом: по крайней мере, ему представлялось, что это было его пиво. — Это мое пиво, — запротестовал Малфой. А так по вкусу и не скажешь. — Твоё здоровье, — отсалютовал ему Гарри и отпил большой глоток. Рон, наконец дождавшись исполнения своего заветного желания, решил, что пора и честь знать — у него было назначено собрание на раннее утро. Гарри был уверен, что все это чушь собачья, он просто перевозбудился и теперь спешит домой, чтобы заняться сексом с женой. — Если он думает, что в таком состоянии ему что-то перепадёт, — заметил Малфой, наблюдая, как Рон на заплетающихся ногах вываливается за дверь, — то его ждёт большой сюрприз. Если, конечно, ему вообще удастся добраться до дома, не расщепив себя на маленькие кусочки. Гарри кивнул, соглашаясь. — Правый кулак Гермионы ему точно перепадёт. Если, конечно, он не расщепит себя на маленькие кусочки. — Что ж, — фыркнул Малфой, — он может хотя бы попытаться. — Кстати, говоря о сексе… — раздался над ними голос Трейси. — О, пожалуйста. Не обращайте на нас внимания. Трейси поднялась с дивана, намереваясь влепить ему затрещину, и в попытке увернуться Малфой дернулся в сторону, на этот раз и в самом деле оказываясь у Гарри на коленях. Гарри выругался от навалившейся на него тяжести. Трейси подавила тяжелый вздох. — Думаю, вам двоим лучше вызвать такси. — Но я упал, — захныкал Малфой, — и не могу подняться. — Он взмахнул рукой, которая тут же в подтверждении его слов плюхнулась обратно. — А на меня упали, — заметил Гарри и обратился к Трейси, которая молча наблюдала за развитием событий: — Ты вызывай такси, а я вытащу его на улицу. — Договорились. — Черт возьми. А мы можем просто переночевать здесь? — Нет, — отозвалась Трейси окончательно и бесповоротно. Наверное, это было как-то связано с тем, что в данный момент Энн оставляла влажные поцелуи на ее шее. — Вперёд, на выход. — Аааах, — нечленораздельно пожаловался Малфой, и Гарри спихнул его с колен. Подняться и выйти за дверь было не столь уж трудно: настоящей проблемой являлась лестница. Каким-то чудом им удалось выбраться наружу целыми и невредимыми, хотя Гарри пришлось наполовину тащить Малфоя на себе. На поверку тот оказался тяжелее, чем выглядел. — Тысяча чертей! — ругнулся Малфой, когда Гарри дотащил их обоих до припаркованной поблизости машины, к которой они смогли с облегчением прислониться, дожидаясь заказанного такси. — Почему нам нельзя было остаться и поглядеть на представление? — Я не понимаю вашей с Роном одержимости лесбиянками. — Правда? Ты точно не гей? Гарри, должно быть, точно был очень-очень пьян, потому что какое-то время раздумывал над ответом. Он внимательно оглядел Малфоя с ног до головы и подумал, что если бы он был свободен, а Малфой не был… ну, Малфоем, — он бы привёз его домой, чтобы выяснить ответ на этот вопрос. — Я просто не вижу в этом ничего особенного. — Это горячо, Поттер, — вот и весь ответ, который толком ничего не объяснял. Гарри нахмурился. — Я точно уверен, что не гей, — решил он. — А может тебя привлекают как девочки, так и мальчики, — сделал вывод Малфой; язык его заплетался так, что с трудом можно было разобрать слова. — У тебя есть сигаретка? — Я не курю, Малфой. — Я тоже. Но сейчас бы не отказался от одной. Он приподнял в воздух свою палочку и взмахнув на пробу рукой, произнёс: — Акцио, сигарета! Пару секунд они ждали в полном молчании, но так ничего и не дождались. — Черт возьми, — повторил Малфой. — Ну скоро там уже? — Прошло всего две минуты. Магловское такси это тебе не Ночной Рыцарь. — Мы бы могли… — Разумеется, и нас стошнило бы прямо по дороге, — вспомнил Гарри свою первую поездку на автобусе. — Черт возьми. Малфой прислонился к его плечу, и Гарри позволил ему, наслаждаясь теплом и легким покалыванием, которое было вызвано этим прикосновением. — Знаешь, пьяным ты мне нравишься больше. — Э? — Ты становишься менее раздражительным, — пояснил Малфой и, словно в доказательство своих слов, похлопал его по груди, заставляя то щекочущее чувство внутри и дальше разливаться по телу. — А ещё ты почти не глядишь на меня так свирепо. — Я не гляжу на тебя свирепо. — Ну вот опять, — произнёс Малфой обвинительным тоном, тыча пальцем прямо Гарри в нос. — Опять это осуждение. Я ведь говорил искренне, знаешь. Тогда, когда сказал, что мне жаль. — Знаю, — Гарри шлёпнул его по руке, чтобы тот перестал тыкать ему в лицо. — Я оставил все в прошлом. — Лжец. — Я не лжец, — запротестовал он. Малфой вздохнул, облокотился о дверцу машины и запрокинул голову. Свет уличных фонарей заскользил по его коже, по изломанным, практически невидимым глазу линиям шрама на шее. Может был виноват алкоголь. Или тот факт, что за прошедшие сутки Гарри толком не спал. А ещё у него не было секса уже почти две недели, потому что они с Джинни работали во внеурочное время. Возможно, то просто было чувство вины с толикой нездорового любопытства. Что бы то ни было, Гарри не стал допытываться до причин, он просто протянул руку и коснулся шрама, подушечкой указательного пальца прослеживая путь от впадины на шее Малфоя до самой линии челюсти. Несмотря на прохладный ночной воздух, кожа под его пальцами казалась тёплой и гладкой. Гарри ощущал, как быстро у Малфоя бьется пульс. Малфой стоял ровно, не двигаясь и почти не дыша, а потом Гарри почувствовал, как он вздрогнул, и тогда быстро отдёрнул руку, отводя глаза и сам отворачиваясь в сторону. Когда тишина продлилась слишком долго, он снова рискнул поднять взгляд: Малфой смотрел прямо на него, слегка склонив голову вбок, и выражение его лица казалось излишне сосредоточенным для человека, выпившего до этого такое количество алкоголя. — Все нормально, Поттер? — Порядок. Извини, — Гарри выпрямился, продолжая опираться на машину, но это никак не помогло прогнать дрожь из тела. — Я хочу сказать, мне жаль. Извини за это. Малфой вскинул вверх брови: — Ты извиняешься за то, что коснулся меня? Или, — он вскинул подбородок и провёл самым кончиком пальца по линии шрама, — за это? Гарри проследил взглядом за движением его руки. — За это. И за другое тоже. — Ну… извинения приняты. — Малфой наклонился ближе, и, понизив голос, тихо прошептал прямо Гарри в ухо: — Но за то, другое, тебе извиняться не надо. На какое-то ужасное мгновение Гарри склонил голову ещё немного вбок, давая ему больше пространства. Он уже мог ощущать жар чужого дыхания около уха, расползавшийся вниз по шее. Было так приятно. Два внезапных, резких удара автомобильного клаксона заставили их отшатнуться друг от друга. Гарри оглядел улицу и обнаружил дожидавшееся их такси, передние фары которого слепили им глаза сквозь стёкла машины, на которую они вдвоём опирались. — Черт возьми, — сказал Малфой.***
В итоге Гарри перестал прожигать Трейси взглядом каждый раз, когда она приглашала Малфоя с собой в бар. Не мог он и больше оспаривать тот факт, что Малфой на работе был не просто хорош, он был великолепен. Они вполне нормально работали с Хоффсбери, но с тех пор, как Малфой сделался их экспертом в области применения Темных Искусств, отследить и привлечь к ответственности темных волшебников стало гораздо проще. Это сделало проще и его личную жизнь в том числе, потому что теперь у Гарри появилось больше времени, которое он мог проводить с детьми. И сейчас, когда Джеймс уже мог ходить и разговаривать, а Альбус готовился сделать свои первые шаги, он знал, что Джинни очень это ценит, пусть даже для этого ей пришлось признать, что Малфой был хотя бы на что-то годен. Иногда Гарри вспоминал тот инцидент, что произошёл между ними, пока они дожидались такси, но в итоге он все списал на слишком большое количество спиртного и слишком долгое воздержание. Малфой никогда не намекал о случившемся, и Гарри последовал его примеру, хотя временами напоминал себе о том, что с алкоголем следует быть полегче. — Я тут подумала… — однажды вечером сказала Джинни, но таким тоном, что стало ясно — ссоры не избежать. — Знаю, мы сошлись на том, что двух будет достаточно, но, — она прервалась, чтобы поддержать Альбуса, который едва не упал на ровном месте, — я правда очень хочу девочку. Гарри вздохнул; он слишком устал, чтобы снова вести этот разговор. — Ты права. Мы сошлись на двух. — Я хочу сказать, я рада, что у нас родился Ал, — Джинни, наблюдая за тем, как Альбус, не устояв, шлепнулся прямо на зад, ласково улыбнулась. Тот не стал кричать, как непременно сделал бы Джеймс, лишь на его маленьком личике отразилось что-то вроде твёрдого желания достичь своей цели и он тут же принялся подниматься на ножки. — Но девочки в нашей семье такая редкость… — У нас есть Роза, — заметил Гарри, понимая, что это ничего не изменит. — Послушай, мы согласились на двух детей, потому что постоянно заняты на работе, и завести ещё одного… — Думаешь для меня легко сидеть на скамейке? — перебила Джинни, бросив взгляд в сторону двух висевших над камином мётел модели Катаклизм с яркими ручками из вишневого дерева. Та, что висела внизу, была уже порядком потрепана, к своей же Гарри не притрагивался уже много месяцев. Строго говоря, эта модель метлы из спецвыпуска была доступна только для профессиональных игроков в квиддич, но Гарри не стал возражать, когда Джинни уговорила тренера заказать ей две. — А с тех пор, как появился Малфой, ты стал чаще бывать дома. Я верю, что мы справимся. — Я не знаю, Джин, — Гарри сжал пальцами переносицу. — Мы все равно слишком заняты. — У нас получится, — настаивала Джинни. — Какой смысл строить карьеру, если мы даже не можем позволить себе иметь семью, которую хотим. У него уже была семья, которую он хотел, но дело было даже не в этом. Они обсуждали эту тему ещё до свадьбы, потому что, несмотря на то, что Гарри очень хотел детей, он не хотел их настолько много, что пришлось бы записывать на листок цифры с датой их дней рождений, чтобы не забыть. — Может быть, — ответил он уклончиво. — Но это обязательно должно быть именно сейчас? — Я не хочу, чтобы у них была большая разница в возрасте. Будет здорово, если они вместе будут ходить в школу. — Да, здорово — согласился Гарри. — Я пойду ложиться. Завтра мне нужно прийти пораньше. — Разумеется, — сказала Джинни.