Лжец

Год 2014

Вскоре трахаться с Драко Малфоем вошло у Гарри в такой же список регулярных дел, как, скажем, завтрак по утрам. Хорошо, может не настолько регулярных, но Гарри все ещё хотелось, чтобы это случалось почаще. Сам Малфой продолжал настаивать на том, чтобы все оставалось как есть: в конце концов, они неплохо приспособились — временами играли в квиддич, чтобы товарищи по команде не почуяли что-то неладное; проводили достаточно времени на работе и дома, дабы не вызвать лишних подозрений. Так же как и Малфой, Гарри понимал, чем они рискуют, но не мог заставить себя об этом беспокоиться. Он хотел большего, о чем и сказал Малфою, в ответ услышав: — Иногда мне кажется, что ты хочешь, чтобы нас поймали. Гарри начинал подозревать, что, возможно, так оно и есть. По прошествии времени он стал подмечать незначительные детали и всевозможные мелочи, что должно было вызвать в нем беспокойство, но — удивительно — лишь заставляло Гарри чувствовать себя чуточку счастливее. Например, он узнал, что после нескольких раундов жаркого секса, Малфой любил вздремнуть, при этом во сне с его губ срывалось едва различимое, тихое бормотание, но, проснувшись, он продолжал упрямо это отрицать. Когда Гарри ставил одну из старых магловских пластинок Сириуса, Малфой во весь голос возмущался на издаваемые проигрывателем звуки рок-н-ролла, но уже полчаса спустя негромко подпевал себе под нос. Даже самый умопомрачительный секс не мог ничего поделать с его легкой нервозностью; он пребывал в непрерывном движении, даже когда ничего не делал — менял положение тела, жестикулировал руками, барабанил пальцами по поверхности стола, подергивал ногой — словно находился постоянно под высокой дозой кофеина. Эти мелочи стали неотъемлемой частью его, Гарри, жизни — дважды в месяц, по воскресеньям, — и он не хотел с этим расставаться, даже если таким образом смог бы избавиться от чувства вины. Вины, которая, даже пребывая где-то на границе сознания, все ещё оставалось для него большой проблемой. Раз за разом, без предупреждения, она поднимала свою уродливую голову, — когда Гарри проводил время с Джинни, или с детьми, — и напоминала ему о том, что было поставлено на карту. Не в первый раз — и не в последний — он задавался вопросом: стоило ли так рисковать всем ради встреч с Малфоем, которые давали ему нечто, чему он и сам не мог дать точного определения. Однако к этому моменту Гарри уже знал, что ответ на этот вопрос всегда будет одним и тем же, даже если он не был уверен, что же такого чертовски важного было между ним и Малфоем. Гарри нечасто доводилось оставаться дома одному на выходных, но в этот раз у Джинни были выездные игры, дети отправились с ночевкой к Рону и Гермионе — у Хьюго был день рождения, ему исполнилось семь. Даже Скорпиус получил приглашение: пусть он и не был особенно близок с детьми Рона, но лучшим другом Джеймса и Альбуса определенно был. Гарри понятия не имел, что планировала Астория на эти выходные — и планировала ли что-либо вообще, — но его это особо не заботило. Днём он прибыл на Гриммо-Плейс, держа в руках сумки с продуктами, бутылку виски и тюбик смазки. Малфой перешагнул порог спальни в половине седьмого, как раз когда Гарри заканчивал застилать постель. — Так, — тонкая бровь изогнулась, скрывшись из виду под светлой челкой, — это и есть твоё «срочное дело, требующее моего присутствия» до самого утра? — До завтрашнего вечера, — поправил его Гарри. — Детей нужно будет забрать только в восемь. Какое-то время в комнате стояла полнейшая тишина. — Поттер, это не… — Я не собираюсь спорить с тобой по этому поводу. Ты голоден? Малфой вздохнул, пожал плечами: — Не особо, но могу что-нибудь перекусить. Гарри приготовил ужин из морепродуктов: Малфой любил морепродукты, тогда как Джинни их не жаловала, и ему редко доводилось такое готовить. Малфой все это время крутился где-то рядом, заглядывал через плечо, притворялся, что хочет помочь, но на самом деле просто мешался. Гарри не возражал, потому что — честно — это его неуемное, безудержное любопытство казалось ему… милым. После ужина, не став утруждать себя привычной прелюдией, которая у них выражалась в шутливой перепалке, он просто схватил Малфоя за запястье, отвёл его наверх, в спальню, и приказал раздеваться. Малфой нахмурился, и с некоторым удивлением Гарри осознал, что этот паршивец и в самом деле дуется. — Мы куда-то торопимся? Он торопился всегда, когда ему предоставлялась возможность раздеть Малфоя, но сейчас дело было не в этом. Гарри промолчал и просто откинулся на кровать, скрестив ноги и заложив руки за голову. Малфой смотрел на него так, словно хотел взглядом прожечь дыру. — Мне кажется, ты выглядишь чересчур довольным. Гарри ухмыльнулся. — Заткнись и снимай штаны. Уголок тонких губ слегка дернулся вверх, но Малфой не стал дальше спорить. Подождав, когда он разденется, Гарри поманил его поближе к кровати и приподнявшись, позволил медленно снять с себя одежду; двигаясь лишь когда на то была необходимость, он наблюдал за Малфоем — как тонкие, длинные пальцы ловко расстегивают пуговицы, молнию, стягивают с тела ненужную сейчас ткань. Оставшись голым, он потянулся к Малфою, уронил на постель и забрался сверху, зарывшись лицом в изгиб шеи. Малфой выгнулся, потерся полувозбужденным членом: кожа его была сухой, горячей и мягкой. Вот, подумал Гарри, вот то, ради чего все это было: не секс сам по себе, а эти короткие интимные моменты — до и после — когда ему хотелось просто переплестись телами и больше никогда не отпускать. Гарри шепнул Малфою на ухо, почувствовал, как тот замер под ним, и потянулся вновь за поцелуем, просунув меж их телами руку. — Так вот какова истинная причина этих импровизированных романтических выходных, — заговорил Малфой, когда Гарри наконец отстранился от него, чтобы отдышаться. — Тебе кто-нибудь говорил, что ты извращенец? Гарри навис над ним, приподнявшись на руках: — Только ты, — провёл губами по линии челюсти и, потянувшись к ночному столику, слепо нашарил смазку, большим пальцем отбросив уже приоткрытую крышку. Малфой молча наблюдал за развернувшейся перед ним сценой. — Знаешь, это очень самонадеянно, даже для тебя. — Замолкни и повернись на живот. — Подожди, — Малфой перехватил его за запястье, заметив недовольное выражение лица, закатил глаза: — Иногда ты ведёшь себя как девственник, серьезно. Дай мне свою палочку. Гарри нахмурился, но послушно призвал волшебную палочку, — вручать ее Малфою, впрочем, он не стал. — Какое заклинание? — По правде говоря, это что-то вроде разновидности очищающих чар. — Гарри был глубоко впечатлён тем, каким поучительным тоном, несмотря на обстановку, тому удавалось произносить свою речь. Малфой нетерпеливо протянул руку: — Но давай лучше позволим наложить стерилизующее заклинание кому-то с медицинским образованием, ладно? Палочка была передана ему без дальнейших препирательств. Малфой предпочёл прибегнуть к невербальной магии, но даже так Гарри смог поймать тот момент, когда заклинание вступило в силу — мимолетный дискомфорт отразился у Малфоя на лице. — Ну вот, — произнёс он, отбрасывая палочку в сторону. — Гм. Ты хотя бы знаешь, что делаешь? — Не особо, — признал Гарри. — И что теперь? Собираешься импровизировать? — Когда-то я понятия не имел, как убить Василиска, но, тем не менее, вполне неплохо справился. — Мерлин, помоги мне, — Малфой закатил глаза, но это никак не могло скрыть налившиеся румянцем щеки; Гарри нравилось то, что он видел — Малфой выглядел… милым. — Просто… Я никогда раньше… поэтому… — Не волнуйся, —перебил его Гарри, наклоняясь и прикасаясь губами. Было тяжело сдержаться и не зацеловать его до беспамятства; от новости о том, что никому другому до этого Малфой не отдавался так, как собирался отдаться ему, все внутри вспыхнуло, загорелось непреодолимым желанием: убедиться, что никому и впредь этого не будет дозволено. — Я не сделаю тебе больно. Малфой какое-то время разглядывал его, а затем молча перевернулся на живот. Гарри сдержал своё обещание, но было непросто: как бы ему ни хотелось не спеша насладиться моментом, он едва не потерял контроль — действовал слишком быстро, слишком поспешно. Но каждый раз, когда он поднимал голову и пытался заглянуть Малфою в лицо, буря внутри него немного утихала; на этом лице со скоростью света чередовались эмоции — дискомфорт, удовольствие, иногда боль — мимолетная, она сменялась одобрительными стонами. Скользкие от смазки пальцы свело судорогой от усилий, но оно того стоило: звуки, что издавал Малфой, стали не такими резкими, более протяжными, выражение лица — расслабленным, а пальцы на ногах, к тому времени, как Гарри добавил третий палец, поджались. Когда Гарри закончил растягивать его, Малфой под ним превратился в безвольное, не способное мыслить связно, тело, но стоило только пристроить головку члена ко входу, как он тут же напрягся, расслабившись лишь тогда, когда Гарри склонился вниз, целуя его в плечо. — Расслабься. Я ведь сказал: я не сделаю тебе больно. Малфой застонал, слегка приподнял бёдра: — Я знаю. Тугой вход в его тело обхватывал и сжимал плоть, и это было самое прекрасное ощущение, которое Гарри и его член испытывали за все двадцать с лишним лет сексуального опыта (включая также и те разы, когда он проталкивал этот самый член Малфою в рот до тех пор, пока тот не начинал задыхаться). Это был не самый идеальный секс — если сравнивать со всем тем, что было между ними до этого, — но определенно самый интимный. Тело Малфоя привыкло к вторжению, полностью расслабилось, стоны зазвучали прерывисто, когда Гарри стал толкаться внутрь с куда большей силой. Он старался быть нежным, старался сдержать своё обещание, но это было нелегко — Гарри казалось, что он полностью утратил контроль, что какой-то неведомый ему доселе, оскаливший пасть зверь, притаившийся в его груди, наконец вырвался наружу и завладел им, наделив непреодолимым желанием взять то, что ему причитается, вывернуть Малфоя наизнанку. Прежде чем осознал, что творит, он сомкнул пальцы у Малфоя на горле и двинул бёдрами, входя в него с размаху. Гарри чувствовал, как чужие стоны отдавались вибрацией ему в руку, пока сам он оставлял следы своих зубов у Малфоя на спине, прикусывая и зализывая ранки. — О господи, — вдыхая запах этой влажной кожи, он задыхался, позабыв смысл и значение всех слов. — Твою мать. Малфой… ты чертовски узкий… Малфой ответил ему полузадушенным стоном, прогнулся в спине, насаживаясь на член и сжимая его в себе сильнее. Гарри стиснул зубы, чувствуя, как дрожь прокатилась по всему телу. — Боже. Я сейчас кончу. Внутрь тебя. Я собираюсь… Гарри замолчал и впился зубами Малфою в плечо — либо так, либо он бы просто, не сдержавшись, закричал. Тело под ним было твёрдым и горячим, плотно сжимало Гарри, и он с силой толкнулся так глубоко, как только мог и замер — прикусывая мокрую от пота кожу и дожидаясь, когда перестанет пульсировать член внутри. После того, как все закончилось, ему хотелось только одного: перекатиться на кровать и просто уснуть. Но ещё больше хотелось, чтобы Малфою тоже было хорошо — так же хорошо, как было недавно самому Гарри. Поэтому он приподнялся на руках, перевернул Малфоя на спину, — но обнаружил лишь, что тот уже успел кончить сам, хотя Гарри ни разу даже к нему не прикоснулся. Малфой посмотрел на него сквозь полуопущенные ресницы — лицо и шея все ещё красные от его крепкой хватки, — и притянул вниз для поцелуя. — Прости, — выдавил Гарри, когда его отпустили. — Тебе… я не… — Сделал мне больно? — Малфой выглядел вымотанным, но довольным. — Я же говорил тебе, Поттер: меня не так-то легко сломать. Гарри улыбнулся. — Так что, значит ты не будешь против через пару недель повторить? — Пару недель? Я думал, может быть завтра, после обеда… Просыпаться рядом с Драко Малфоем — это одна из самых странных вещей, что когда-либо приключалась с Гарри в жизни (включая тот раз, когда ему довелось умереть и поболтать с Дамблдором на вокзале Кингс-Кросс). Малфой по утрам выглядел, одним словом, очаровательно. После короткой возни Гарри выяснил, что, очевидно, тот очень любил поспать, и когда он попытался разбудить его поцелуем, Малфой только, сморщив нос, зарылся поглубже под покрывало. Член его, однако, проснулся раньше него самого, и Гарри, воспользовавшись его полубессознательным состоянием, решил поэкспериментировать, применяя разную тактику, пока глаза Малфоя не распахнулись и он не запустил руку Гарри в волосы, надавливая, заставляя опустить голову ниже. Атмосфера этого дня была до странного уютной — пожалуй, Гарри уже много лет не чувствовал себя настолько комфортно, — но не идеальной. Едва успев выйти из душа, они затеяли спор, причём по наиглупейшей причине: Малфой на завтрак хотел яичницу, Гарри — омлет. Вообще-то, он мог приготовить и то, и другое, но дело было не в этом. — Это просто чертов завтрак, — у Гарри лопнуло терпение, раздражение хлынуло наружу бурным потоком. — Наплевать. Сделаю, как ты хочешь. — Ну уж нет. Со мной не прокатит твоё «наплевать». Делай свой идиотский омлет. Мне все равно. — Ты понимаешь, что мы сейчас спорим о том, как приготовить яйца? — Нет, мы спорим о том, какой ты упрямый придурок. — Это я упрямый придурок? Я сказал тебе, что мне наплевать. Это всего лишь яйца. Именно ты превратил это в проблему вселенского масштаба. Гарри ждал, что Малфой оскалит зубы в усмешке, развернётся и просто уйдёт. Ждал и боялся этого, потому что не знал, что нужно сделать, чтобы его остановить. Что Малфой хотел от него? Сам Гарри просто хотел провести с ним эту ночь; долгую ночь и неспешный день, когда им обоим некуда было торопиться, когда никто не ждал их. Что в этом было такого сложного? — Дело не в яйцах! — Тогда в чём… — Мне не нравится, что ты сразу же даёшь мне то, чего я хочу! — выплюнул Малфой, и Гарри, не зная, что предпринять, молча уставился на него. — Я хочу… пожалуйста, можешь просто приготовить этот чертов омлет? — Ладно, — Гарри чувствовал себя слегка озадаченным. — Я приготовлю омлет. Завтрак они поглощали в полной тишине, но прежде чем Гарри успел удивиться этому факту, Малфой, перегнувшись через стол, его поцеловал. И настолько домашним вышел этот жест, что Гарри оказался застигнут врасплох, — однако это чувство не было плохим. Просто… необычным. — Спасибо, — поблагодарил его Малфой, оставляя на губах своё дыхание. — За что? Его улыбка в ответ на вопрос вызвала в Гарри целую мешанину чувств — недоумение и в то же время глубокое удовлетворение. — За завтрак. — Ох. Эээ… Пожалуйста? Мне было нетрудно. Оставшаяся часть дня после этого прошла спокойнее. Если говорить откровенно, за последние несколько лет это был самый уютный день в его, Гарри, жизни — даже с учетом глупой перебранки, подпортившей им настроение чуть ранее. Малфой выглядел вполне жизнерадостным, и хотя они продолжали перебрасываться колкостями, подшучивали друг над другом, легкая улыбка в уголках его губ говорила Гарри о том, что тот наслаждался этим шуточным спором. Около семи часов вечера Гарри пришла в голову мысль, что была только одна вещь, способная сделать этот день ещё лучше — если бы дети сейчас тоже были здесь, с ними. — Мне, наверное, пора идти, — пальцы Малфоя вплелись ему в волосы, ногти слегка царапнули кожу. Гарри вздохнул, придвинулся ближе, предоставляя свободу действий, сам уткнулся лицом в его шею. — Было бы неблагоразумно заявиться к Уизли вместе. Он был прав, и Гарри об этом знал, но лучше от этого не становилось. — Ещё полчаса, — попросил он и оставил губами влажный след на бледной шее. Малфой подавил тяжелый вздох, но позволил притянуть себя ближе. — Как я и говорил: ненасытный.