Из огня

      Солнце ещё светило, верно, высоко, когда Гавриил проснулся на острове во второй раз. Вода всё так же журчала из расщелины, шумело море. Дракон молчал. Мог ли он уснуть где-нибудь поблизости, и слышал бы тогда Гавриил его тяжёлое дыхание? Подниматься теперь было легче, чем с утра, хоть боль и тошнота не отступали. Гавриил выпил ещё воды, попутно умываясь, отгоняя болезнь прохладой. Смыл грязь с рук. Направился к выходу, но замер оторопело, когда услышал девичий голос.       — Не ходи, — строго, но тихо говорила неизвестная не пойми откуда. — Дракон ждёт тебя.       — Кто ты и где? — спросил Гавриил, оглядываясь и подбираясь.       — Здесь.       Он услышал стук маленьких камешков справа от воды и, тщательно осмотрев стену, нашёл ещё одну расщелину — узкую дыру, из которой на него пристально смотрел чужой глаз, укрытый серой тенью.       — Откуда ты знаешь про дракона?       — Видела. И он всё видит и всё знает, что есть на острове. Это его остров.       — Он и тебя похитил?       Незнакомка не отвечала. Гавриил окликнул её, но голос лишь прокатился по пещере эхом.       — Как тебя зовут?       Она скрылась из виду и всё продолжала молчать. Что делала она на этом острове, как спаслась и как выжила — сколько времени провела, раз говорила про остров и дракона так уверенно? Где была, когда Гавриил вышел в первый раз? Он бы решил допрашивать её силой, будь он дома и шла бы речь о данах, но здесь это не имело смысла. Могла ли она быть из данов или пиктов или других варваров?       — Эй, — подала незнакомка голос и загремела камнями, привлекая внимание. Гавриил обернулся к расщелине, из которой торчало несколько ярко-зелёных листов. — Возьми. Потри, чтобы сок выступил, и приложи к ранам, заживут быстрее. Давай, бери! — она просунула листья сильнее, и они упали. — Это поможет.       Гавриил сомневался. Порезы и ссадины зажили бы сами собой очень скоро, и он на жжение почти не обращал внимания, а неизвестные листья могли навредить: кто знает, что в них за сок, кто знает, что на самом деле задумала странная незнакомка? Гавриил растёр один лист и приложил к ране на тыльной стороне ладони, где от ударов о камень и песок была содрана кожа. Стало жечь, но боль не усилилась, как если бы укусила пчела, а совсем скоро всё и вовсе прошло, только повреждение видно было. Гавриил стащил с себя изодранную тунику и рубашку и принялся за другие раны.       — Благодарю тебя, — сказал он громко, надеясь, что незнакомка услышит.       — Чего?       Голос у неё был удивлённым.       — Я поблагодарил тебя, — повторил Гавриил, но она молчала. Может, она так долго жила здесь одна, что забыла, как ведут себя люди? — Я сказал, что желаю тебе добра. Так говорят в ответ на доброе дело.       Она ответила не сразу, и слова прозвучали тихо.       — Ладно, пусть так. Ты не пойдёшь больше наружу?       — Пойду, как же иначе! — Гавриил встрепенулся, спеша скорее закончить с ранами. — Я не могу сидеть здесь вечно и ждать!       — Там дракон!       Он не ответил, одеваясь. Туника была так плоха, что Гавриил повязал её на манер плаща. Направился к выходу.       — Я же сказала тебе не ходить! — крикнула она снова и звучала настойчиво тревожно, и Гавриил остановился.       Может быть, сейчас он сможет поговорить с ней, узнать больше про остров и дракона, а потом сделает, как нужно. Или сумеет договориться с ней о помощи. Наверное, ей было жутко страшно здесь одной.       — Я не могу оставаться здесь, — повторил он, возвращаясь, но садиться не стал. — Я должен вернуться домой.       — Ты не сможешь. С этого острова не возвращаются.       — Откуда ты знаешь?       Что бы она не сказала дальше, он должен был знать, что словам можно верить. Она замолчала снова. Гавриил не выдержал и повысил голос:       — Если не хочешь говорить, то прекрати меня останавливать!       — А если буду говорить, ты не пойдёшь? — спросила она с такой неприкрытой надеждой, что он опешил. Конечно она боится…       — Нет, я уже сказал. Но скажи хоть, как звать тебя? — он заглянул в расщелину. Незнакомка не отрывала от него взгляда.       — Меня назвали Вельзевул, — прошептала она, и Гавриил отшатнулся.       — Господи Иисусе!.. Это имя Дьявола! — воскликнул, приближаясь. Он должен знать правду. — Кто же ты, ответь мне!       — Я не знаю дьявола, — только сказала незнакомка и исчезла.       Гавриил тяжело вздохнул и поспешил выйти из пещеры, опасаясь нападения. Но Дьяволицы не было рядом, не было слышно её шагов, и, оглядевшись, Гавриил не нашёл её. Боже… Он застрял на острове с драконом и Дьяволом — компания, достойная христианина и элдермена! И как же болела голова!       — Живый в помощи Всевышнего, в крове Бога Небесного водворится. Речет Господеви: Заступник мой еси и Прибежище моё, Бог мой, и уповаю на Него. Яко Той избавит тебя от сети ловчи, и от словесе мятежна, плещма Своима осенит тебя, и под криле Его надеешися: оружием обыдет тебя истина Его… — зашептал он, моля Господа уберечь от нечистой силы. Кто знает, какое обличье примет Дьявол и что удумает, чтобы склонить чистую душу ко греху.       Гавриил закончил молитву и перекрестился. Избавился от листьев. Одежда была запачкана кровью и пылью, изорвана когтями и камнем. Выбирать не приходилось. Постирает всё позже, когда будет в безопасности и сыт. Дракон всё ещё не давал о себе знать, не было видно и Дьяволицы, и Гавриил понадеялся, что Бог услышал его и уберёг от дурного.       Солнце было на две ладони от горизонта на западе, но пекло куда жарче, чем даже в самый знойный день дома, и Гавриил, всё же сполоснув тунику, покрыл голову, как делали люди с юга. Не тратя более времени, он направился в расщелину и налево, искать ход в большую часть острова. Он мог бы проплыть или пройти по воде, но на глаз глубину определить не удалось, и незнакомым течениям доверять не следовало. Он обнаружил крутую тропу, что вела высоко наверх в обход скалы, но решил пройтись по ней позже, когда добудет подобие оружия и огонь. Попутно осматривая берег, ему удалось найти кремень, что было уже второй удачей, и Гавриил поблагодарил Господа. Он прошёл в пещеру, куда теперь проникало хоть немного света, и была она настолько огромной, что дракон мог спокойно летать здесь, ничем не стеснённый, — и легко проникнуть через дыры под самыми сводами. В центре пещеры Гавриил обнаружил камень, смутно напоминающий ложе и усеянный пеплом. Одному Богу лишь было известно, откуда он здесь взялся и для чего был нужен. Пройдя чуть дальше Гавриил наконец-то подошёл к ходу, в котором не клубилась тьма, а через который лился свет. Он, воспрянувший духом, вышел на другую сторону скалы.       Дракона всё не было.       Здесь остров продолжался причудливой формой, тонкими округлыми выступами разной длинны, словно обломанные рёбра огромного зверя, ровные участки с кустами и одинокими деревьями по правую и левую руку будто бы выросли на его крыльях. Гавриил всё больше верил, что остров был костьми исполинского дракона…       — Да убережёт Господь от лукаваго, от силы нечистой… — прошептал он, ступая вперёд. В какое проклятое место он попал?       Медленно он пошёл к берегу, где видел обломки. Это и вправду оказались разбитые части кораблей и лодок, сломанные мачты и вёсла, обрывки парусов, верёвки, глиняные черепки, корзины, тряпьё… Он выловил из воды весло с обломанным концом — в размах его рук. От дракона может и не спасти, но от Дьяволицы…       — У тебя не получится уплыть, — откликнулась она из-за спины, заставив Гавриила вздрогнуть и обернуться. Она стояла чуть выше, смотрела прямо из-под рваной смольной чёлки и была абсолютно нага.       — Сгинь, нечисть, — он наставил весло на манер копья, целясь ей в грудь, но не опускал взгляда. — Сгинь с глаз моих!       — Всё равно ты не убежишь от дракона, — бросила она, ловко петляя меж глыб и выступов, уходя. Гавриил наблюдал, как она легко взбирается на скалу, словно дикий зверь, как скрывается в просторной пещере, тощая и бледная, с отметинами старых шрамов — настоящая пленница.       Гавриил мотнул головой. Ему бы тоже взобраться повыше, осмотреться, может, вдали и заприметил бы какой другой остров, корабль, мог бы разжечь дымящий костёр… Но Дьяволица заняла место, и Гавриил должен был бы её убить во имя Господа, Бога своего, только кроме имени в вину ей поставить было нечего. Она сама сказала, что не знает Дьявола, но все слова её и поступки могли быть уловкой. Он должен или уличить её, или держаться подальше, сохраняя душу от смертного греха.       Гавриил не ходил далеко, выискивая сухостой до наступления ночи и что-то, чем можно было бы высечь искры из кремния. Но здесь не было сухих листьев и мёртвых деревьев, хвороста — бури, видно, расчищали остров. Гавриил выудил из воды доску и начистил щепок с сухой её части, разложил на последних лучах солнца, вернулся к берегу, перебирая вещи с разбитых судов. Может, если не кресало, то ему удастся найти зажигательное стекло с торгового судна. Он видел такое лишь пару раз — фокус на восточном базаре, когда хворост зажёгся сам, без искр и трения. Готовить трут было бы очень долго. Солнце садилось, но спешить Гавриил не мог, опасаясь оступиться на неровных, подчас скользких булыжниках, ещё чувствующий тошноту и головную боль. С переломанными ногами он станет ни на что не годен, а значит умрёт без надежды. Он ходил вдоль берега медленно, помогая веслом, поминутно вглядываясь в небо и на скалу, где спряталась Дьяволица. Иногда он замечал, как она смотрит на него, ловил пристальный взгляд на спине, и тогда читал молитву. И Бог был милостив — за развалившейся лодкой Гавриил нашёл человеческий скелет в проржавелой кольчуге.       — Господи… — прошептал он, спускаясь к мертвецу. Пришлось чуть ли не обнять скалу, чтобы осторожно поставить ноги меж камней и мусора, на скользкое дно. Гавриил снял с него обрывки кольчуги, думая о том, что хорошо бы похоронить человека, упокоить его душу, неизвестно кому принадлежащую. Он столкнул скелет под ещё тёплую воду. — Море станет тебе приютом.       Теперь Гавриил мог попытаться раздобыть огонь. Кольчужные кольца вместо удобной пластинки… — это будет стоить великого труда и времени, но он будет терпелив и настойчив. Он вернулся с добычей к скале, быстрее по уже знакомой тропке, и, сев и сложив лучинки кучкой, принялся за работу. У него получалось не думать о перемежавшихся приступах голода и тошноты, о ноющей голове — ко всему этому он был привычен; но мысли о том, что на острове его всё же ждёт смерть, если не от зубов дракона, то от голода или хвори, или — ещё хуже — участь провести здесь остаток жизни, — не отпускали, разрастаясь в нутре тяжкой тревогой. Мерный стук камня о железа без искр под шум волн тянул к безысходности. Да поможет ему Господь…       Внезапно нечто спрыгнуло со скалы совсем рядом, глухо шлёпнув босыми ногами.       — Ты что творишь? — вскрикнула Дьяволица, осторожно подходя ближе. Гавриил напрягся, крепче сжимая камень, но решил не торопиться.       — Добываю огонь…       Договорить он не успел: она быстрым и резким движением раскидала лучины, схватила доску и наставила её на Гавриила.       — Уймись! Огонь позовёт дракона! Неужели не понимаешь?       — Я понимаю то, что хочу жить и вернуться домой! — крикнул он в ответ, взяв обломок весла и вскочив. — Если ты не желаешь помочь, то не мешай мне, а сама можешь продолжать бегать от дракона сколько угодно!       Дьяволица двинулась вперёд, наступая, и Гавриил с силой ударил веслом о доску, но Дьяволица держала её крепко. Она посмотрела на кремень и кольчугу, лежавшие за Гавриилом, и взгляд её стал суровее. Потом она опустила доску и медленно пошла кругом, но отступать Гавриил не собирался, крепче перехватив весло. Только выпад Дьяволицы предупредить не успел, и она доской разметала кремень и обрывок кольчуги; раздался слабый всплеск. Он посмотрел на Дьяволицу изумлённо, пристыженный собственный нерасторопностью, удивлённый её скоростью, но та хмурилась, сведя густые брови к переносице и всё ещё держала доску наизготове. Отыскать всё заново в этой тьме было невозможно. Возмущение и отчаяние поднимались в Гаврииле волнами, мешая горячее и ледяное, заставляя его встать снова, взять весло ноющими от боли пальцами и желать прибить Дьяволицу. Господи, Боже мой…       Он вздохнул глубоко, не зная, что делать, куда податься в ночи, наедине с этой бестией. Боялась она? — теперь видно, что ничуть, и характером была сильна, как Мика, только сестра имела достойное воспитание, а эта то ли тьмы дитя, то ли одинокой суровой жизни. Не лучше ли убить Дьяволицу?       — Идиот, — сказала она, бросив доску, и, сливаясь с тенями, юрко взобралась по стене.       Гавриил шарил на мелководье до изнеможения, надеясь всё же найти обрывки кольчуги — вдруг, пока он будет спать или уйдёт на другую часть острова, когда Дьяволица будет смелее, она избавится от них на совсем? Поиски успехом не увенчались, от воды по коже полз холод, и дважды чуть не подвёрнутая нога желания продолжить не добавила. Проклятая Дьяволица. Проклятое полнолуние, которое было лишь два дня назад. Но звёзды… Гавриил умел читать по ним, как по карте — и как раньше не подумал? Звёзды говорили, что остров находится много южнее и западнее родного дома. Что же, теперь он знает, куда плыть, если раздобудет лодку. В какую сторону смотреть и молиться, если нет.