Из огня

      Гавриил поднялся ещё до рассвета, надеясь закончить все приготовления до того, как Дьяволице станет любопытно. «Треснет доской, и дело с концом», — подумал, осторожно затаскивая гигантскую сеть на скалу и стараясь не греметь камнями. Поднял колья. Сложил лучины и расплетённые до нитей верёвки под скалой, уложил стекло так, чтобы оно собрало солнечные лучи; если понадобится, он будет ждать весь день, лишь бы Дьяволица не помешала, не поняла, чего он хочет добиться. Что было весьма глупой надеждой, учитывая, что её убежище находилось совсем рядом — но лучшего места для расправы над драконом на острове не было, если сам Гавриил хотел выжить.       Он должен был быть готов к тому, что этот план рухнет: слишком многое зависело от солнца, с лучами которого Гавриил не знал как обращаться наверняка, и от Дьяволицы, чьи действия так трудно было предупредить. Возможно, её стоило связать, чтобы точно не помешала, и Гавриил подивился сам себе, что не додумался до этого раньше. Он оглянулся. Солнце ещё не полностью поднялось над горизонтом, и вряд ли этого в скором времени хватит, чтобы разжечь костёр; небольшая пещера, где устроился в засаде Гавриил, продолжалась узкой тропой вдоль скалы. Ещё раз глянув вниз на сложенный хворост и солнце, Гавриил полез выше.       Он примерно представлял, где должен был находиться сейчас, но не знал, выведет ли тропа к логову Дьяволицы — оно должно было быть прямо под ней. Скала была испещрена трещинами, и некоторые из них были достаточно широки и глубоки, чтобы Гавриил увидел — это всего лишь стена, за которой скрываются пещеры, залитые рассветными лучами солнца. Но прохода к ним не было, и тропа вскоре оборвалась, слившись со скалой, уже нависающей над ней. Гавриил залез так высоко, что камень под его ногами стал холодным. Пришлось вернуться назад, стараясь не сорваться вниз.       Солнце поднималось всё выше с разительной быстротой. Гавриил помнил, что чуть ниже его уступа тропинка уходила вглубь скалы, но на то, чтобы пойти этим путём уже не оставалось времени.       И вернувшись, Гавриил, к своему ужасу и досаде, обнаружил на уступе Дьяволицу, удивлённо оглядывающую огромные сети и копья.       — Ты чего делаешь? — пробормотала она, уже, наверное, догадываясь. Посмотрела вниз, на едва тлеющий костерок. Совсем скоро он разгорится достаточно, чтобы дракон почувствовал…       Гавриил поднял копьё.       — Я убью дракона, — сказал он, наступая на Дьяволицу — отодвигая её от сетей, от спуска вниз. Он и так ждал слишком долго. — Поверь, я смогу его убить, во имя Господа, и Он поможет мне.       — Идиот! — она рыкнула, ударяя себя по ногам сжатыми в кулаки руками. В глазах плескалось отчаяние. — Идиот! Вернись и потуши свою погань! Гавриил!       Он медленно мотнул головой. Дьяволица ругалась, хотела уйти, но Гавриил перегородил ей путь копьём.       — Не глупи, этой деревяшкой не остановить дракона! — она перехватила остриё, отводя его от себя — с невиданной силой, и тогда Гавриил схватил её за руку, оттаскивая от тропинки; тут же получил удар в грудь острым локтем с диким рычанием, но лишь крепче сжал её плечо.       — Я не позволю помешать мне. Просто доверься…       Дьяволица брыкалась, пытаясь вырваться, била в грудь и по плечам, выкрикивая угрозы, пока Гавриил не отпустил, внезапно обжёгшись. Она почти ударилась о стену и сползла по ней на землю, прижимая руки к груди. Совсем как тогда, когда она гнала его прочь, одержимая. Теперь Гавриил не сошёл бы с места, явись ему сам Дьявол.       В её груди разгоралось нечто, отчётливо просвечивая сквозь кожу, будто внутри оказалось солнце, и его свет расползался по телу.       — Дурак… — пробормотала Дьяволица. — Беги в пещеру… пока не поздно…       Потом она вскрикнула низко, не своим голосом, зарычала, раскидывая руки и жмурясь. Не свет, а огонь объял её всю, рвался изнутри, пока не раздался животный рык, пока кожа не обросла чешуёй, пока вместо женщины не появился дракон…       Гавриил не верил своим глазам. Он замер перед разъярённой тварью, врезавшейся в свод пещеры, и только от грохота осыпавшихся камней очнулся, наставив копьё на дракона. Слова Дьяволицы стучали в голове, мешаясь с рёвом и хлопаньем крыльев, пока Гавриил не рухнул стремительно вниз, не поняв, что пятился, задрав голову, подальше от смерти. Она ждала его внизу, считая жалкие мгновения и застывшие в горле слова молитвы. Дракон подхватил Гавриила, взмывая вверх и тут же врезаясь в скалу, поджимая лапы, но не расцепляя их. Гавриилу казалось, что его самого скрутили и вывернули наизнанку, и, ничего не видя перед собой, кроме драконьего живота, и почти не думая, он всадил в дракона копьё, которое так и не выпустил из рук. Оно вошло не глубоко, но неистовый рёв оглушил Гавриила, дракон снова врезался, и через мгновения они оба оказались в воде. И уже не дракон — Дьяволица, вдохнула жадно, будто бы цепляясь руками за гладь, и скрылась под ней, оставляя лишь кровавый след.       Гавриил вынырнул и глубоко вздохнул, пытаясь прийти в себя. Хотелось уплыть как можно дальше, сбегая от опасности, но дракон — Дьволица — был повержен… Что-то заставило Гавриила остановиться и всмотреться в прозрачные воды, не отводить взгляда от очертаний тонущего тела. Неужели он победил, с нечистью покончено? Осознание, что он столько времени провёл бок о бок со своим врагом, ещё не завладело его разумом, а от развернувшейся перед глазами картины делалось дурно.       Если Дьяволица — Вельзевул — была драконом, если хотела его убить — почему отговаривала, почему не воспользовалась столькими случаями, когда он был уязвим и не знал об этом? Почему она пыталась ему помогать, хоть он и не верил ей?       Сомнения рвали душу и взывали к совести, заставляя нырнуть. Гавриил ещё различал Вельзевул сквозь воду, наверняка у него ещё было время, чтобы помочь ей… Он зажмурился на мгновение, ныряя и взывая к Господу, Богу своему, умоляя уберечь от ошибки, разверзнуть Небеса, но не допустить злого. Гавриил никогда не чувствовал большего отчаяния ни во времена походов, ни во время роковой свадьбы брата, и ужас, сковывавший движения отступил лишь тогда, когда Гавриил схватил Вельзевул за руку и, прижав к груди, потащил к поверхности, перебирая ногами и загребая воду свободной рукой так быстро, как только мог. Тело Вельзевул словно всё ещё горело, но не обжигая кожу то ли от её слабости, то ли от прохлады воды вокруг.       Воздух показался колючим и лишним, и Гавриил, высмотрев остров, поплыл к нему, не переводя дыхания, хоть грудь словно сдавило медным обручем. Берег был неподалёку, и Вельзевул едва ли отягощала, но стоило Гавриилу ступить на скользкие камни и встать, как он почувствовал себя обессиленным. Он, держа Вельзевул на руках, как младенца, неуклюже опустился на камень близ разгоревшегося костра, и она дёрнулась с глухим, низким стоном, и свет полился из её груди. Из её левого бока сочилась кровь, и Гавриил поспешил зажать рану. Ему хотелось взвыть от раздражения и усталости, от нарастающей головной боли, но пришлось только стиснуть зубы и найти место подальше от огня.       Он снова поднимался по тропе, решив, что лучше сразу отнести Вельзевул в укрытие, где она сможет поправиться. Одна эта мысль перечеркнула все сомнения: Гавриил не сможет её убить, не сейчас, будь она хоть триста раз драконом, хоть блудницей Сатаны, и осознание это пригвождало его к камню. Он шёл по неисследованному пути, угадывая направление к её убежищу, и не ошибся. Пещера, где жила Дьяволица, оказалась просторной и имела множество просветов, тут и там виднелись пышные листья и шум водопада слышался так близко…       Гавриил отнёс Вельзевул к одному из углублений в скале, выложенному тканями и подушками. Её трясло, и на раскрасневшейся, просвечиваемой коже выступил пот. Если бы Гавриил не знал о драконе и огне, то подумал бы, что её охватила жуткая лихорадка. Что в неё вселился сам Дьявол.       Оторвав чистый кусок суконной ткани, Гавриил занялся перевязкой. Он видел раны и хуже, но что он сможет сделать здесь, без целебных мазей и настоек — да и не зная, какие требуются? Он вспомнил о листьях, что сунула ему Дьяволица в первый день и понадеялся, что если сумеет их отыскать, то они помогут. Господу Гавриил молиться не стал.       Убедившись, что кровь не расползается по повязке, он огляделся. Он не видел целебных листьев внизу, значит они должны расти где-то здесь. А если он просто не обратил на них внимания? Вздохнув и собрав остатки сил, он отправился на поиски.       У самого уступа, оказавшимся провалом глазницы, валялись невесть как занесённые сюда обломки данского корабля — из-под мачт выглядывал резной нос в виде драконьей головы. Обломки были увиты плющом, поросли кое-где мхом и вокруг них разрослись пышные кусты с маленькими соцветиями, огромные листья папоротников и лопухов. Причудливых растений было так много, что Гавриил мог бы восхититься красотой этого места — но в другой момент. Ни одно из растений не походило на целебное.       За обломками, чуть левее, Гавриил различил ещё один проход, вероятно, ведущий как раз к той пещере, где обычно любила лежать Дьяволица, наблюдая за ним; но её он решил исследовать позже и направился к противоположному концу пещеры, откуда слышался шум водопада. По неровным стенам пещеры были развешаны амулеты и ожерелья, совсем простые и сплетённые из жемчужин и драгоценных камней, поблёскивающих в тусклых лучах солнца; должно быть, они звенели и стучали, когда дул сильный ветер…       У пруда, на гладкой поверхности большого камня стояла посуда, глиняная и деревянная, даже медная: несколько мисок, кувшин и пара кубков, но все они были пусты. Гавриил взял с собой миску, чтобы перетереть в ней листья, и зачерпнул воды в кувшин, невольно оглядывая пруд в поисках источника. Он не понимал, откуда здесь бралась вода, наполняя чаши, а после срываясь вниз, но разбираться с этой загадкой чудного острова было совершенно некогда. Взгляд упал на знакомые тонкие листья, прорезывающие окружающую зелень тёмными полосами. Кажется, Гавриил никогда прежде не чувствовал подобного облегчения. Сорвав несколько, он поспешил вернуться к Дьяволице. Она не выглядела хуже, лишь слабо стонала, всё продолжая изгибаться, точно от боли и ломоты в костях.       Растирая листья, Гавриил с тоской подумал о том, что костёр скорее всего придётся потушить.