Невыносимо

*** Домой Арефьева вернулась свежей и отдохнувшей, но помогло это ненадолго. К вечеру она села в гостиной на уютный диван, открыла бутылку красного сухого вина и молча пила его из горла. – Мам, ты сто пьёс? – испугано поинтересовался Сёма. Никогда прежде в таком состоянии он маму не видел, и от ужаса оцепенел. Женщина ничего не ответила, отпив ещё несколько глотков, а затем с треском разбила бутылку, отшвырнув её к стене. – Оль, ты чё буянишь? – довольно громко спросил Паша, выйдя на звук и закрыл собой сынишку. – Сёмушка, ты испугался? Мальчишка вцепился в его ногу пухловатыми ладошками и молчал. – Давай в кроватку, и я тебе принесу компотик. – Он отнёс мальчишку в детскую и подал ему чашку с яблочным компотом. – Пап, там мама… – он не смог договорить и вновь потянулся к чашке. Паша долил ещё и Сёма быстро пил. – Мамочка просто устала, ты испугался? – Немнозько. – Паша взял малыша на руки, заботливо гладил по спине, и вскоре тот уснул. Рыков осторожно на цыпочках вышел в гостиную и увидел Олю, обнимающую колени. – Господи, сколько ж ты выпила? – подумал мужчина. – Ольчик, что случилось? – Заебало всё! Рыков, уйди отсюда! – рявкнула Ольга. – Ухожу. Только осколки уберу, не мешаю тебе, видишь? *** Когда Рыков убрал осколки и вытер пятно от вина со светлого ковролина, Оля сидела и смотрела в одну точку. – Пойдём спать? – Потом. – Оля запахнула халат и вышла на балкон курить. Рыков её не трогал и направился в спальню: проверить Машу. Девчонка возилась в кроватке и капризничала. – Что такое, солнышко? Зубки? – Сейчас, моя хорошая. – Он намазал ей дёсенки напоил водой и уложил обратно. Арефьева к тому моменту докурила пятую сигарету и тихо зашла в комнату. – От меня табаком тащит. – вольно, с долей надрыва сказала Ольга. – Ч-ч-ч, – Паша обнял её со спины и поцеловал в макушку, – спать пойдём? – Паш, она целый день орёт, я так больше не могу. – Ну, всё-всё, давай в постельку?