You don't love her. Stop lying with those words. Melanie Martinez
«Не тащите за собой то, что по вашему ощущению вам не подходит», — это был один из многих уроков, которыми делилась с ними Шарлотта, когда чувствовала, что её дети находились на пределе эмоционального перегруза. Хотя Минхо и считал, что на него никогда не оказывалось давления, заставляющее бы рухнуть в тревогу и депрессию, танцы — это нелегко. Бывали моменты, когда он просто не справлялся. Он позволял ситуации накаляться с каждой минутой, чтобы просто рухнуть от истощения, беспокоя женщину, которая его воспитала. Шарлотта всегда была рядом с ними. Несмотря на требования абсолютного совершенства, она была терпеливой к тому, что у детей что-то не получалось. Она вытирала их слёзы, залечивала их раны, обнимала, когда им снились кошмары, или когда было трудно. Шарлотта приютила их у себя и заботилась с такой преданностью, которая не оставляла ни у Феликса, ни у Минхо даже малейшего сомнения в её фигуре как родительницы. Если бы их спросили, они бы, не сомневаясь ни секунды, сказали, что Шарлотта — это их мама. Но даже несмотря на это, она была не всесильна и не могла делать всего за них. Им приходилось многому учиться самостоятельно и держать в голове то, что если что-то не работало так, как должно — стоило просто сменить тактику. Не нужно тащить бесполезную работу за собой, словно это камень, привязанный к лодыжке. Когда они были моложе, Шарлотта научила их визуализировать мусорное ведро в своей голове, где они могли бы сами решить, что нужно выбросить, а что нет. Шарлотта постоянно напоминала о том, что какие бы ни были правила у этого мира — ментальное здоровье было не менее важным, чем физическое. То, что не работало — не нужно было тащить, нужно было выбрасывать в мусорку. Это Минхо и сделал с синеволосым парнем, мучавшим его несколько дней кряду. Было смешно придавать такое большое значение тому, с кем он едва ли обменялся парой слов (и то те слова, что они сказали друг другу, вряд ли можно было назвать приятными). Однако, именно встречи с этим мальчишкой так сильно шатали внутренний мир Минхо. Всё в нём было неправильным. И то, что он своей неправильностью пытался лезть в его жизнь, создавало массу проблем. Этого просто нельзя было допустить. Это из-за этого парня он танцевал до кровавых мозолей, потому что был зол и разочарован. Все проблемы были из-за него, и Минхо не собирался посвящать этому ещё один день. В этом парне, если подумать, не было ничего экстраординарного. Минхо даже так и не запомнил его имени. Он был обычным парнем, который, чтобы хоть как-то выделиться из толпы, красил волосы в яркие цвета. С момента, когда он стёр свои ноги, а кошачьи дети его утешали — он принял твёрдое решение перестать думать о синеволосом парне. У него были проблемы важнее. У него был Джульярд. Всё остальное больше не имело значения. Минхо твёрдо решил посвятить себя поступлению и игнорировать парня на их единственном совместном уроке (он очень надеялся, что он таковым и останется), сократить свои походы в Лотос, ведь, в конце концов, слишком много кофеина тоже вредит здоровью. Оторви и выбрось. Но просто интересно: синий цвет всегда был таким раздражающим? *** Пятница — любимый день Минхо, потому что у него была художественная антропология с двенадцати до трёх часов, а остальную часть дня он проводил так, как хотел. В отличие от Феликса, у которого была теория с пяти до семи с двумя часами окна, которые он тратил на обед с Хёнджином. Художественная антропология, конечно, немного убавляла спесь радости пятницы, но что сделать? Он должен был получить эти баллы, так что нужно было просто принять эту поруку и пройти её с честью. Тем более, сегодня профессор Сэмюэл к уроку даже не опоздал. Так что не проще ли было радоваться хотя бы таким мелочам? — Ты сегодня прям светишься, — заметил Хёнджин со своего места рядом с Феликсом. — Пятница, — пожал плечами Минхо, чуть улыбаясь. — Моим ногам уже лучше, но пока что я всё ещё не могу танцевать. — Мне нужно придумать что-нибудь для проекта мистера Пака, — пробормотал Феликс, устраивая голову на плече Минхо. — Он сказал, что темой будет фэнтези. Поставить под это хореографию, представляешь? Минхо на это только скривился. — Профессор Плисецкая хочет, чтобы мы показали фрагмент какого-нибудь длинного произведения, — он погладил его волосы, утешая. — Я смотрел видео, где Наталья Осипова исполняла «Умирающего лебедя»… Хёнджин улыбнулся, видя с каким энтузиазмом говорил об этом Минхо. Он завидовал его влюблённости и страсти к своему делу. Любой, кто знал Минхо, знал также, что он фанат Натальи Осиповой. Респектабельной и известной русской балерины, которая очаровала весь мир. Он влюбился в неё с тех пор, как увидел её в роли Сванильды в балете Коппелия, убедился в своих чувствах по роли Жизель в одноимённом балете и остался с этими чувствами навсегда в «Лебедином озере». Феликс знал, что Минхо выучил все партии Натальи, несмотря на их сложность, так как это был женский балет. И роль Одетты в Лебедином озере — единственное, что он так и не смог осилить. — Ты хочешь интерпретировать «Умирающего лебедя»? — с интересом спросил Хёнджин. — Если ты это сделаешь, Джульярд примет тебя с руками и ногами, — улыбнулся Феликс, погладив руку брата. — Да, но сначала мне нужно переговорить с тётей, — пожав плечами, сказал Минхо. — Это же женский балет, мне нужно, чтобы она одобрила и подсказала, как я могу его интерпретировать. — Отлично, ребята, рассаживайтесь, — профессор Сэмуэль хлопнул в ладоши, привлекая внимание студентов. — Думаю, что вы успели обсудить достаточно вопросов. Знаю, что сегодня пятница, и всем хочется поскорее отправиться на выходные, так что давайте не будем задерживать друг друга и поскорее приступим. Они вернулись к тому, о чём дискутировали в среду, раскрыв в этот раз гораздо больше. Профессор Сэм проводил занятия двумя способами. В среду это больше походило на семинар, где он отвечал на все мысли студентов и объяснял им недопонимания в тексте в общих чертах. Пятничная же лекция была основана на том, что профессор задавал студентам случайные вопросы. Что-то вроде странной формы устного экзамена, из-за которого почти все студенты ловили концентрацию. Никто не должен был пропускать пятничные занятия, потому что именно в пятницу можно было получить дополнительные баллы, которые можно суммировать с оценкой на экзамене. Преподаватель успел задавать хотя бы по одному вопросу первой половине студентов и на следующей неделе давал шанс ответить остальным. Так что никто не должен был пропускать занятия. Три часа пролетели незаметно. Большая часть студентов были предельно сосредоточены, следя за каждым вздохом преподавателя и молясь о том, чтобы тот их не спросил, так как чтения, которые они проводили в данный момент, многим давались не так просто. Хёнджин перескакивал со своих заметок к записям Феликса на случай, если вдруг что-то упустил. Они постоянно передавали друг другу блокноты, чтобы быть готовыми. Минхо в этот момент сверялся со своими пометками, иногда их корректируя, готовый в любой момент дополнить ответ, если потребуется. — Итак, у нас осталось полчаса, поэтому, — профессор поднял листок, лежащий у него на столе. — Я распределил пары для интегративной работы, которая начнётся только в следующую пятницу. Сегодня будет исключительно вводная. И так как я думаю, что если бы мы начали делёжку на пары в среду — потратили бы кучу времени, я распределил вас всех заранее, — и с этими словами он демонстративно прицепил лист на магнит к доске. — Можете ознакомиться со списком, когда будете уходить, или же в среду, — он участливо улыбнулся. — Не забывайте про чтение, потому что некоторые ваши работы удручающе посредственные. У нас ушло две недели на выяснение того, из чего состоит антропология, а эссе — это по большей части повествование, а не аналитика. Помните об этом. И я хочу вас предупредить, если вы не исправите этот момент, то я буду вынужден возвращать вам работы. И за переделанное эссе будет меньше баллов, это же справедливо, не так ли? Минхо задумался над тем, как сказать преподавателю о том, что он с ним не согласен. Это так раздражало. Преподаватели реально считают, что могут заставить студентов думать и видеть так, как они хотят, и унижать их за неудачи, разве это справедливо? Если это уже решённый факт, то зачем издевательски уточнять, согласны ли студенты с его мнением, когда от их протестов ничего не поменяется? — На сегодня у меня всё, так что хороших выходных. Все рассеянно закивали, поднимаясь, собирая свои вещи, практически вылетая из аудитории. Кто-то побыстрее хотел начать свои выходные, кто-то потому, что уже опаздывал на другое занятие, а некоторых просто гнал голод. Очень немногие останавливались, чтобы взглянуть на список, прикреплённый к доске, желая раз и навсегда выяснить, с кем же им придётся сродниться на время выполнения задания. Минхо очень надеялся, что будет в паре с Феликсом, хоть и понимал, что шанс очень мал, точно также, как надеялся и Хёнджин, сжимая его ладонь. Он шёл не торопясь, избегая своих уходящих однокурсников, некоторых приветствуя, некоторым улыбаясь. И если он и искал копну синих волос в толпе, хоть и обещал себе этого не делать, — это было неважно. — Я гляну нас, — сказал Хёнджин, лавируя между головами однокурсников, которые просматривали списки. — О, алфавитный порядок, удобно. Так. Хван… Хван, Хван… — бормотал он, скрещивая пальцы, а после разочарованно выдыхая. — Ну, я не с Феликсом, так что остальное мне уже не важно. Феликс надулся на это, потому что втайне он надеялся быть вместе с Хёнджином. Так как в таком случае они всё быстро бы закончили и забили на это. Но теперь он будет с кем-то незнакомым, с которым придётся утрясать график, обсуждать, где они выполнят работу, какие темы будут затрагивать. Излишне было бы говорить, что в дом он этого человека в любом случае не приведёт. — Так, Ли Феликс, он с… — Хёнджин нахмурился. — Чанбин? А это не тот парень из торгового центра? — он обернулся, зарабатывая удивлённый взгляд. Чанбин. Феликс будет вместе с Чанбином! Да, они не лучшие друзья, даже отдаленно не приятели, но, по крайней мере, они друг с другом знакомы, и Феликс мог точно сказать, что он милый, и между ними не будет неловкости. — Отлично! — с энтузиазмом воскликнул он, получая несколько обиженный взгляд от лучшего друга. — Кто такой Чанбин? — с интересом спросил Минхо. — Однокурсник с исполнительского, — Феликс похлопал Минхо по руке. — Он миленький. — Ого, — присвистнул Хёнджин, снова обращая внимание на список. — Хён, разве тебе не интересно, с кем будешь ты? Минхо тут же занял оборонительную позицию, напрягаясь и суживая глаза на Хёнджина. Он в аристократичной манере вскинул бровь, как это делала тётя Шарлотта. — И кто же? — тихо, словно бы замогильным голосом, пугающим всех вокруг, спросил он. Однокурсники расступились, давая больше пространства, и Минхо двинулся вперёд, не обращая внимания на Хёнджина, который ретировался за спину Феликса на тот случай, если бы Минхо захотел оборвать чью-то судьбу. В том, что на него в итоге наорут, Хёнджин ни секунды не сомневался.Ли Минхо // Хан Джисон
Минхо трижды прочитал своё имя. Несколько раз моргнул, ожидая, пока текст не изменится. Он положил палец на своё имя и провёл линию, надеясь, что у него просто двоилось в глазах и он на самом деле был в паре с человеком, что шёл в списке ниже. Минхо немного поцарапал чужое имя ногтем, разочаровываясь в том, что ничего не помогало. Почему вообще всё это случилось именно с ним? Чем он это заслужил? Он был хорошим мальчиком, хорошим учеником, хорошим братом, хорошим сыном. Он помогал старушкам и немощным, кормил уличных животных и всегда за ними ухаживал. Так чем он заслужил это? — Просто чтобы удостовериться, — сквозь стиснутые зубы процедил Минхо, не отрывая пальца от имён. — Хан Джисон — это тот голубоволосый парень? — Его сегодня не было, — сказал один из одногруппников, вешая рюкзак на плечо. — Обычно он просто опаздывает и остаётся на последних рядах. Минхо, не разжимая челюсти, поблагодарил, ненавидя этого парня просто за то, что он подтвердил его самое из ужасающих предположений, прежде чем посмотреть туда, где профессор Сэм заканчивал раскладывать документы. Стоило ли попытаться? *** — Нет, никаких изменений. Минхо был взрослым. Он не закатывал истерики и не надувал щёки просто потому, что не получал того, что хотел. Шарлотте было бы за него стыдно, но ныть Минхо это не помешало. Он просил, нет, умолял профессора Сэмюэля сменить ему партнёра. — Пожалуйста, — попытался он ещё раз, говоря себе, что ему нужно быть взрослым, серьёзным и подкреплять свое нытьё аргументами. — Мы с ним не ладим. Уверяю вас, если мы на пять минут останемся наедине — обязательно подерёмся, — он попытался улыбнуться, но, получив крайне серьёзный взгляд преподавателя, решил пойти другим путем. — Давайте я поменяюсь с партнёром Хёнджина? Профессор вздохнул, беря одну из своих причудливых ручек, задумчиво с ней возясь. Это заставило надежду заискриться в груди Минхо. Может быть, у него появился шанс? — Минхо, ты фантастический ученик. У меня никогда не было с тобой проблем. Твои сочинения на самом деле очень хороши, — начал профессор, заправляя свои волосы за уши. — Джисону же, напротив, не помешало бы немного помощи, что думаешь? Дебаты, которые состоялись у вас на прошлом занятии, были единственным разом, когда я видел его активное участие. — У меня нет времени на репетиторство, — заявил Минхо, отсекая любой аргумент. — У меня много практики и тренировок, я должен пройти прослушивание в Джульярд. — Ого, ничего себе, поздравляю, — улыбнулся профессор Сэмюэл, предлагая сесть на место перед столом. Минхо вообще-то не планировал оставаться надолго. Он надеялся, что переубедить профессора — не займёт много времени. Теперь он уже жалел о том, что заикнулся в принципе, подозревая, что сейчас ему предстоит долгий разговор о том, как быть хорошим. О том, что те студенты, у которых не было проблем с предметом, должны помогать отстающим, будто бы это была их обязанность. Кабинет профессора Сэмюэля был просторным, возможно, это была одна из привилегий преподавательского ранга. По бокам были расположены большие полки, битком набитые книгами, от самых тонких, до чудовищных по своим размерам энциклопедий. Позади располагалось окно с голубыми занавесками, выходившее на сад, расположенный возле столовой с вишнёвым деревом рядом. Письменный стол был действительно хорош — этого Минхо отрицать даже не пытался. А ещё казалось, что у профессора было больше книг и бумаг, чем мог содержать в себе даже самый новомодный компьютер. И там, среди множества карандашей и бумаг, скромно располагалась серебряная табличка с именем: Сэм Винчестер. С самого первого дня их знакомства профессор просил не называть его по фамилии, прекрасно понимая, как трудно её произносить. Даже сейчас Минхо чувствовал, что это больше походило на скороговорку, поэтому очень ценил возможность называть его просто Сэмюэлем или Сэмом. — У тебя с Джисоном какие-то личные проблемы? — заинтересованно спросил он, заставляя Минхо заёрзать. — Нет, мы ругались всего несколько раз, — стиснув зубы, признал он. — И из-за него меня отчитала профессор Плисецкая, и, как будто бы мне этого было мало, в тот же день он вылил на меня целый молочный коктейль. А потом через несколько дней сшиб с ног, — Минхо это буквально рычал, зло скрестив руки на груди. — Он представляет угрозу, и я не хочу находиться рядом с ним. Сэм рассмеялся, удивлённый такими подробностями, но не особо впечатлённый. Так как, несмотря на свой стаж преподавателя, он тоже не смог избежать джисоновой неуклюжести. — Ах, да, мистер Хан обычно так с людьми и взаимодействует, — признал он, не переставая улыбаться. — Тем не менее, я не собираюсь ставить тебя в пару с Хёнджином, Минхо. Ты останешься с Джисоном. — Что? Но… — Антрополог должен смотреть на ситуацию шире, непредвзято, а не просто пытаться перескочить на более лёгкий вариант. Антрополог исследует окружающую среду с разных точек зрения, надеясь понять причину её существования, изучает человека и его реакцию на конкретный предмет изучения. — Но я-то не антрополог, я танцор, — любезно напомнил Минхо, хоть это звучало немного резче, чем ему хотелось бы. — И как у танцора у вас очень ограниченное представление об искусстве, — профессор Сэмюэл приподнял бровь, как бы насмехаясь, от чего у Минхо вмиг покраснели уши. — Профессор Плисецкая — устрашающая, но очень старомодная женщина, неудивительно, что для вас искусство — это только дисциплина. — Минхо резко отвёл взгляд в сторону. — Джисон же может дать тебе более широкое видение искусство в вашей интегральной работе, что думаешь? — А почему это видение я не могу получить от моих многочисленных либеральных ко мне товарищей? — Не знаю, но у меня такое чувство, что вы с Джисоном хорошо поладите, — профессор даже имел наглость пожать плечами, будто бы весь разговор не имел значения. — Это всё, или ты хочешь обсудить ещё что-нибудь? Мне просто нужно закончить рецензирование, прежде чем у меня самого начнутся выходные. Безнадёжно, это очевидно. Минхо больше нечего было тут делать. Тем не менее, он поймал себя на том, что искал любой более весомый аргумент, почти восклицая о том, что Джисон доставлял ему дискомфорт. А в соответствии со школьной политикой, ни один ученик не должен был чувствовать себя некомфортно или подвергаться какому-либо ущемлению из-за любого предмета. Но, как было сказано ранее, Минхо был взрослым. — Спасибо, что уделили мне время, — пробормотал он, поднимаясь. — Извините, что побеспокоил, — и тут же поклонился. — Всё, что угодно, Минхо. У тебя есть неделя, чтобы обо всём договориться с Джисоном. *** Столовая в кампусе была не самой лучшей. Она была практичной, с ярко окрашенными стенами, со стойками с раздачей, где порции выдавались, в соответствии рекомендации университетского диетолога. С квадратными и круглыми столами, расставленными повсюду, с неудобными красными пластиковыми стульями. Единственный плюс этой столовой — южная стена, сплошь из стекла, открывающая вид на сады. Сынмин был у окна с небольшой группой друзей. Ну, по факту, это были друзья Доён, но можно уже было считать, что и его тоже. Они болтали об уроках, о вечеринке в честь Хэллоуина, на которую их всех пригласили. Доён как обычно обворожительно улыбалась, и это единственное, на что обращал внимание Сынмин, пока ел свой суп. Любой в здравом уме сходил бы с ума из-за Доён. Сынмин прекрасно понимал это. Она была забавной, несмотря на то, что умудрялась сохранять серьёзность и стойкость. Она заботилась обо всех. Была прекрасной ученицей. У неё было терпение святой. Физически она была одной из самых красивых девушек, которых когда-либо встречал Сынмин, и половину времени он вообще не понимал, почему они вместе. Да любой бы сходил по ней с ума. Кто угодно, но только не Сынмин. Не поймите неправильно, у него действительно были чувства к Доён, но ему не захватывало дух, не хотелось целовать землю, по которой она ходила. Кроме того, они даже никогда не относились друг к другу как-то иначе, кроме как равные по отношению партнёры. И, как и у Сынмина, у Доён были свои привычки, которые перебороть было нереально. — Хей, Минни, гляди, это не Хёнджин? — спросила она, указывая на другой конец столовой. И все за столом разом замолчали, обращая внимание туда, куда показывала Доён. Там стояло два блондина, которые, если не присматриваться, издалека казались близнецами. Один был выше другого и несколько неуклюж, в то время как второй будто парил по земле, будучи настолько грациозным, что вызывал зависть. Он нёс два подноса, а другой маневрировал с подносом и тремя бутылками воды. — Да, похоже, у него тоже перерыв, — согласился Сынмин, возвращаясь к еде. — Ты знаешь Хёнджина? — с преувеличенным, чем того требовала ситуация, интересом спросил кто-то из друзей Доён. — А ты его откуда знаешь? — спросила Доён, прежде чем Сынмин успел ответить хоть что-нибудь. — О, я знаю его как красивого парня, который жил с одним из моих соседей в прошлом году, — тема интересная, но Сынмин усиленно старался делать вид, что находился не здесь. — Хотя они прожили-то вместе несколько месяцев. Черноволосый парень осмелился снова посмотреть в сторону Хёнджина, обнаруживая его широкую улыбку, когда он что-то с энтузиазмом объяснял смеющемуся парню, которым, похоже, был Феликс. Сынмин никогда особо не смотрел на Хёнджина в окружении друзей, но разницу было сложно не заметить. Тот больше не походил на ленивого, чуть плаксивого парня, который любил, чтобы его баловали. Другой парень, с завязанными светлыми волосами в полу конский хвост, одетый в чёрный свитер с высоким воротом, очаровательно танцевал на стуле во время еды, заставляя Сынмина улыбаться от его ребячества. Он был настолько сосредоточен на этом, что не заметил оценивающего взгляда, который Доён бросила на Хёнджина, открыто улыбаясь. Этот парень был до того милым, что его просто хотелось обнять. Она задалась вопросом, почему они не встречались раньше, ведь Доён даже не знала о его существовании, пока Сынмин не начал жаловаться на своего соседа по комнате. Не то чтобы она представляла себе другой сценарий, тот, где её бойфрендом был белокурый высокий парень, — это было бы подло. Но даже наличие партнёра не делает тебя слепым к красоте других людей, и Доён это знала. И Сынмин это знал. Так что в том, что она считала Хёнджина очень красивым, не было ничего противоестественного. Их жизни не ограничивались друг на друге, они могли видеть и других людей, которые были привлекательными в соответствии с их собственными стандартами красоты. Иногда они обсуждали кого-нибудь друг с другом, иногда нет. Это было просто общение ради общения, а не для того, чтобы кто-то из них чувствовал себя неуверенным. Жаль, этого не понимали остальные. Друзья Доён настаивали на том, что Сынмин проявлял неуважение по отношению к ней, находя какую-то девушку привлекательной. Некоторые из знакомых Сынмина, напротив, завидовали ему, потому что он имел девушку, которая не злилась из-за того, что тебе кто-то понравился, при этом они раздражались его бездействию. Он спокойно отпускал ситуацию того, что Доён считала симпатичным какого-то незнакомого парня. Важно понимать: они не состояли в открытых отношениях. Они уважали друг друга, ценили друг друга, разговаривали друг с другом. Это были идеальные отношения, которые хотел бы иметь каждый. Там не было места нездоровой ревности, спора из-за одежды и чувства незащищённости. Доён и Сынмин идеально подходили друг другу, так почему же этого было недостаточно? — Почему бы тебе не пригласить его сесть с нами? — спросила Доён, привлекая внимание Сынмина. — Вы же неплохо ладите, правда? Сынмин посмотрел в карие глаза девушки, находя яркое, радостное свечение таким отвлекающим, что ему потребовалось мгновение, чтобы снова сосредоточиться. Он снова посмотрел на свою тарелку и как будто на себя самого со стороны: да, он выглядел немного серьёзным и скучающим в этой компании, Сынмин и так это знал. Он просто не хотел втягивать в это состояние кого-то ещё. Доён знала, что ему было трудно заводить друзей. Что сосед по комнате — это и так большой шаг, поэтому она логично подумала, что лицо, с которым он был знаком и общался, заставило бы появиться более веселую версию Сынмина. Того, кого она знала. Тот, кто сейчас был с Хёнджином, шёл бы просто бонусом, Доён бы предложила позвать за стол любого другого спутника. Может быть, она хотела всеми силами поймать тот момент, когда Сынмину, наконец, будет комфортно в этой компании. — У нас молчаливое соглашение не общаться друг с другом во время занятий, — пожав плечами, пояснил он. — К тому же, я думаю, что у Минхо будут проблемы в общении с простыми смертными. — А мне он кажется милым, — заметила Доён, смотря на улыбающегося парня рядом с Хёнджином. Сынмин снова посмотрел в их сторону и улыбнулся, качая головой. — Нет, это Феликс, — сказал он, сплетая с Доён пальцы. — Минхо — старший брат Феликса, и Хёнджин говорит, что он очень устрашающий. — О, ну тогда, может быть, в другой раз, — легко отступила она, улыбаясь. — Ты уже думал о том, что мы наденем на вечеринку? Если ты хочешь парные костюмы, конечно. Пока они были погружены в разговор о вечеринке, устраиваемой в одном из братств на территории кампуса, с другой стороны кафетерия их заметил Хёнджин, который с интересом поглядывал на них. Разговору о предстоящем дне рождения Минхо он уделял определённо меньше внимания. Хёнджин солгал бы, если бы сказал, что залипал на симпатичную брюнетку, отбрасывающую свои локоны за спину. Он едва взглянул на Доён, всё его внимание было переключено на Сынмина. Со стороны он выглядел ещё более интересно. Тот мягко улыбался, его глаза приятно сужались, когда он смеялся, и весь его вид буквально говорил о том, что он чувствовал себя комфортно в компании своей девушки. Хёнджин же привык видеть его серьёзным или раздражённым. Самая большая улыбка, которая была на его губах, — легкий мимолётный отпечаток, больше похожий на тик. Хёнджин от него получал либо фырканье, либо саркастические комментарии, которые заставляли закатывать глаза, но никак не тот чистый смех, который он слышал. — Я думал, что Сынмин меня ненавидит, — прошептал Хёнджин, не сводя с него глаз. Его слова прервали монолог Феликса, заставив посмотреть на него взглядом средним между обидой за невнимательность и заинтересованность в заявлении. — Так вы же больше не ругались, — сбитый с толку, наблюдая за расстроенным выражением лица Хёнджина, заметил тот. — Он всё высказал тебе в среду, и вы закрыли тему, не так ли? — Да, но он никогда так не смеётся со мной, — немного раздосадовано, указывая на Сынмина, сказал он. — Он всегда выглядит раздражённым, смотря на меня, словно я — обуза, с которой он пытается справиться. Феликс посмотрел в том же направлении, слегка приподняв брови, потому что в этот момент Сынмин целовал ладонь симпатичной брюнетки, когда та, ярко улыбаясь, словно увидела нечто прекрасное. Он видел их обоих. Видел двух красивых и счастливых молодых людей и искренне не понимал, почему от этого становилось неприятно Хёнджину. — Ну, Джинни, он так с тобой не выглядит, потому что, очевидно, ты не его девушка, — заметил Феликс, переводя внимание на дверь столовой, ожидая Минхо. — Да дело не в этом, — Хёнджин недовольно сморщил нос. — Просто я всегда стараюсь быть с ним дружелюбным, но этого, кажется, недостаточно. А что думаешь, может быть мне попробовать подружиться с его девушкой? Феликс прищурил глаза, вздрогнув от исходящего от друга энтузиазма, слишком хорошо зная Хёнджина, чтобы видеть его намерения на пять шагов вперёд. — Ты собираешься подкатывать к девушке своего соседа? Хёнджин ничего не отрицал, но и не подтверждал этого, просто посмотрел на Феликса, как на идиота, и снова вернулся к своей еде. Минхо пришёл вскоре после этого, плюхаясь рядом с ними, уничтожая всё хорошее вокруг, заставляя Феликса уныло вздохнуть. Хёнджин же незаметно отодвинулся чуть в сторону, думая о том, что мог бы вполне стать жертвой убийства палочками для еды. — Как всё прошло? — осмелившись и мягко улыбаясь спросил Феликс. Минхо просто хмыкнул, и этого было достаточно. Ещё какое-то время ему придётся иметь дело с синеволосой катастрофой, которую никак нельзя будет выкинуть в мусорку, нравилось ему это или нет.