«Аристократ не наводит палочку, если не собирается ею воспользоваться»
Это ещё один постулат, выгравированный на столпе Регулуса. На том самом столпе, что схож со стенами портовых трущоб, измызганных граффити не высшего качества. Постулат, страшащий трактовкой, берущей начало с конца. Ты обязан ею воспользоваться, если уже навёл. Постулат, маячащий перед обращёнными в себя глазами, смаргивающими пелену признательности……за то, что это предписание пока не вступило в силу.
Он пройдёт пешком столько расстояния, сколько с него потребуется. Сам достанет книгу с верхней полки, воспользовавшись стремянкой. Если будет необходимо, помоет чашку, хотя это действо смертельно обидит домовых эльфов.Лучшее в наступлении каникул для Регулуса обстоятельство нащупывается за поясом в отсутствии палочки.
Лазурный берег Франции обволакивает нежнейшей пастельной палитрой, раскрывающейся уютной безмятежностью в чарующих пейзажах простирающихся на мили вокруг плантаций и лавандовых полей. С самых первых воспоминаний о юго-восточном побережье Регулус чувствовал здесь свой дом. Спокойствие, овивающее виноградной лозой, что украшает каждый фасад в переплетениях улочек из белого камня. От ветра их оберегают неприступные пики Альп. От настоящего мира — мириады каратов океанской соли. От того мира, которому Регулус принадлежит. О котором ему хоть ненадолго удаётся забыть, растворившись в ласково припекающей неге. Здесь всегда пахнет молодой травой, росой и спелыми фруктами. Только-только подоспевшей выпечкой. Миндальным тестом. Свежим розмарином и томатами с прилавка утренней ярмарки. На ночь всегда убаюкивает песнь цикад. Здесь он не носит ни мантию, ни приталенный костюм. Его рубашка белая, но с молочным подтоном. Она не из смирительного шёлка, а из легчайшего марселина. Здесь строгий жаккард брюк идёт на уступку мягкой льняной ткани. Здесь Регулус может есть руками. — Моргана милостива, Арктурус, сок должен течь с подбородка. Прояви уважение! Это замечание ему сделала бабушка Мелани — урожденная Мелания Макмиллан — когда Регулус приставил к абрикосу нож и вилку в девять лет. И как можно заметить, обращается она к Регулусу средним именем, позаимствованным у её покойного мужа. Те, кто считает всех Блэков оттопыривающими мизинцы отпрысками сатаны, просто не сидели за одним столом с бабушкой Мелани. Хотя они бы всё равно с лёгкой руки отправили её на необитаемый остров исключений, подтверждающих правило. Либо им хватило б отмахнуться её девичьей фамилией.Высокомерными ублюдками ведь рождаются, а не становятся.
Регулусу практически удаётся забыть об оставленном за рубежом мире, но сколько ни желай растаять в этом райском наваждении, его дом не здесь. О чем Регулус неизбежно вспоминает, когда слышит в душистом фруктовом аромате ноту разложения, что исходит не от корзины с плодами всех растущих в регионе деревьев. От сидящего за столом напротив. У «Него» свои особенные непостижимые отношения с бабушкой. Безвозвратно угробленные в одностороннем порядке с единственного инцидента на памяти Регулуса, когда она подняла на «Него» руку. После того, как «Он» — то ли от скуки, то ли от жизненно важной потребности выражать пренебрежение ко всему криво лежащему в фамильном склепе — испортил портрет дедушки. На этом всё. И с наблюдениями Регулуса. И с правом пребывания бабушки Мелани в «Его» сердце. И по итогу в комнате с ними обоими Регулус чувствует себя ниточкой, надрывающейся в стремлении свести разводной мост. Хуже чем дома. По итогу он сбегает с загородной виллы, где вырос отец, при первой же подвернувшейся возможности, приводящей его после обхода городка к пресному водоёму. Безусловно. Только поэтому сбегает. Получив благословение бабушки и воспользовавшись им до того, как «Он» спустился к завтраку. — Я этого не вывезу… — Что именно? — Облокачиваясь на косой берег, не поворачивает головы Регулус. Амикус по правый бок прихлопывает фантомных мушек. Чешется. Щурится от солнца, задействуя все доступные ресурсы не то чтобы подвижной мимики. И вне всяких сомнений: уже видит себя перед стойкой мадам Пинс со списком литературы, требующейся для подготовки к экзаменам по стандартам обучения волшебству. Регулус заранее уверен насчет наиболее отягощающего праздное безделье друга фактора, не дающего ему покоя. Последнего из вышеперечисленного. Но уточняет ввиду и так редко накатывающего на Кэрроу желания поделиться внутренними терзаниями. — Да всё, — монументально отвечает тот. Снова шлёпая себя по щеке. А Регулус чувствует на своих губах улыбку. От мании преследования насекомыми издёргавшегося друга. И от всеохватывающей ёмкой беседы, которой Амикусу хватит ещё на час минимум. Его недоумевающий желудок полон калиссонов, которыми они в неразумном количестве и совершенно неаристократично отобедали по настоянию Алекто, не возжелавшей прерывать экскурсию и плевавшей на традиционные обряды, сопровождающие приёмы пищи. Примерно с высоты дерева, нависающего над укромным озером, где она явно со знанием кропотливого дела плетёт венок из лаванды, оседлав по-ковбойски ветку в длинной юбке, с начала привала. Когда она — не утруждая себя раздумьями о силе земного притяжения — наклоняется к вороху нарванных в поле припасов, Амикусу добавляется новый повод «подёргаться». Когда Регулус оглядывается на обосновавшуюся в его окружении пару, он ловит себя на смешанных чувствах. Они погодки, но Амикус пошёл в школу позже, чтобы быть рядом с сестрой. Они оба не славятся красноречием, но в каждом присматривающем взгляде Амикуса проявляется подлинная забота. Не без примеси неустанной тревоги, опасающейся за ту грань её натуры, что называется «оторви и выкинь». Благоразумно не показывающуюся на свет подвесных люстр, направляющих на каждого наследника их общества рентгеновский луч прожектора. Амикус смотрит на Алекто так, как положено старшему брату, и время от времени Регулус ощущает самоуничижительный укол зависти. В остальном же в обществе Кэрроу он чувствует лишь завидную лёгкость. Они словно сами избрали его, взяв и заполнив в один день всё окружающее пространство своим необременяющим присутствием. И словно загородив щитом от навязчивого внимания всех желающих пролезть в замочную скважину наглухо запечатанного дома «Блэк». Почему? С них не убудет. Так же, как подговорить родителей разрешить нанести ему визит в Менерб. Просто так. Это никак не связано с его именинами, и в принципе ему не стоит обольщаться. Что Кэрроу сразу же и обозначали. В голос. Вместо приветствия. Они ни разу не позволили себе бесцеремонного нарушения личных границ, хоть одной двусмысленности о достатке его семьи или даже скользящей насмешки в адрес сидящей за столом Гриффиндора персоны. И Регулус искренне считает их своими друзьями. Из той дорогостоящей серии, когда необязательно говорить. Будто они всё чувствуют. Чувствуют, что ему нужно.Иначе как объяснить их появление в тот момент, когда Регулусу невыносимо потребовалось сбежать?
…чтобы не думать об уже наступающем на горло дне рождения.
Плетенный венок вблизи оказывается лавандовым «ожерельем». Которое Алекто без спроса примеряет на него, пользуясь секундным смятением. А затем поджимает губы в понимающей полуулыбке и — просто так — констатирует на ухо. Прежде чем объявить не терпящий отказа призыв искупаться. И так, чтобы Амикус не услышал. — У тебя засос на шее.