Still Waters Run Deep

      — Видимо, это означает, что у нас есть сорок дней и сорок ночей, да? — Сэм сидел за столом на кухне Джоди, поставив на него локти и подперев голову кулаком. Он вздохнул, звук потрескивал в динамиках ноутбука Дина.       — Видимо, да, — ответил Дин, зеркалящий позу Сэма на кухне бункера. — Думаете, нам хватит времени, чтобы построить ковчег?       Ох. Вот именно это выражение лица Дин всегда называл сучьим. Оно обжигало даже из Су-Фоллс, грозя спалить экран ноутбука.       — Ну, — сказала Эйлин, сидящая рядом с Сэмом. Прежде чем начать говорить, она показала слова жестами, улыбнувшись, когда Дин повторил их одними губами, — скорее тридцать семь дней.       — Но тридцать восемь ночей! — добавил Дин, жестом повторяя цифру.       После нескольких настойчивых указаний на отрывки из Библии, корявых записей в блокноте, сделанных, пока его руки не начали болеть, и с помощью Эйлин по видеосвязи Кастиэлю удалось объяснить, что происходит. Измученный, он прислонился к боку Дина, экран ноутбука становился всё более размытым, чем дольше он смотрел на него. У него болела голова.       — В любом случае, — сказал Дин, — мы поищем здесь что-нибудь, например, как построить ковчег, а ты делай свою магию.       — Ага. Попробуй проводить исследования, застряв в доме с шестью женщинами, — Сэм наклонился вперёд, пока его лицо не заполнило весь экран. — Можно подумать, что трёх ванных будет достаточно. Но нет. И двадцати было бы недостаточно.       — Тогда не трать столько времени на причёску. И станет посвободнее.       Дин и Эйлин рассмеялись. Сэм тяжело вздохнул и откинулся на спинку стула.       — Однако есть и хорошая новость, — сказала Эйлин, — монстры притормозили.       — Это так, — кивнул Сэм. — В гнезде было всего три вампира, и впервые за год не поступает сообщений о новых делах.       — Ага, но монстропокалипсис начался, потому что мы заперли Чака, — Дин прикусил нижнюю губу. — Значит…       — Значит, если Метка у Джека, и это действительно дело рук Чака, — сказал Сэм, — тогда, взяв под контроль Джека, Бог получил власть в Пустоте или…       — …или его больше нет, — закончил Дин.       — Хотел бы я порадоваться этому.       Кастиэль уткнулся лицом в плечо Дина. Это была вина Кастиэля. Он не смог сдержать Чака, и теперь Джек страдал. Он уже подводил Джека: его не было рядом, когда Джек родился, он не смог помешать Чаку выжечь его щелчком пальцев, он позволил Джеку принять Метку, — и Кастиэль не мог сделать это снова. Должен был быть способ помочь Джеку. Должен был быть.       Дин обнял Кастиэля, положив свою тёплую широкую ладонь на его спину. Сэм издал какой-то звук, и Дин ответил тем же, а потом усмехнулся.       — Забей, Сэм, — сказал Дин. — Иди и закопайся в знания, ботаник.       — Все мои знания сейчас у вас, так что лучше вам двоим позаботиться об этом, — Сэм сделал паузу, а потом тихо добавил, — и о себе, ладно?       — Ага, да, — Дин сглотнул. — И вы с дамами тоже позаботьтесь о себе.       Они попрощались и закончили разговор. У Кастиэля не было сил помахать рукой. Захлопнув ноутбук, Дин остался на месте. Он провёл рукой вверх и вниз по спине Кастиэля, просто наслаждаясь тишиной.       Кастиэль хотел бы, чтобы он всё ещё мог чувствовать желание Дина. Он скучал по знакомому притяжению. В том желании не было конкретики, оно было бессловесной молитвой, которая заполняла сердце Кастиэля, и давало понять, что Дину не всё равно. Оно стало фоновым шумом в жизни Кастиэля. Даже когда они ссорились, — даже когда Кастиэль ушёл после случившегося с Мэри и Джеком, — Кастиэль мог чувствовать это. Конечно, тогда Дин был зол, но его гнев означал, что ему всё ещё не всё равно, что он всё ещё думает о Кастиэле.       Однако теперь внутри Кастиэля было пусто и тихо. Его обнимала рука Дина, но он не мог чувствовать его, не так, как раньше. Обычно Кастиэль замечал всплески желания в такие моменты, как этот, в моменты, когда они с Дином были близки.       Теперь он слышал лишь низкое гудение кухонной техники и ровное дыхание Дина. Чувствовал только холод сырого подземного бункера и тепло Дина рядом с ним. Анализировать было нечего. Всё было неопределённым.       И всё же Кастиэль задавался вопросом…       Сейчас не было времени на это. Кастиэлю нужно было найти способ помочь Джеку. Он встал со своего места и вышел из кухни, игнорируя вопросы Дина. В соответствии с человеческими представлениями о линейном времени был ранний вечер, но Кастиэль устал. Ему нужно было поспать.       Он пошёл в комнату Дина. Не было смысла притворяться, что Кастиэль хотел быть где-то ещё. Кровать была застелена, куча одежды, валявшаяся на полу, аккуратно сложена и убрана, и ни на тумбочке, ни на полке, ни на полу не осталось ни одной пустой бутылки.       Кастиэль сел на край кровати — и поймал себя на мысли, что у него появилась своя сторона, — и склонил голову. Он представил, как Дин сидит вот так, сложив руки на коленях, и молится Кастиэлю в ковчеге Ма’лака. Кастиэль вспомнил, как голос Дина вытащил его из глубин, вернув на поверхность, когда Бог пытался утопить его.       Если голос любимого человека помог Кастиэлю, возможно, это могло бы сработать и для Джека. Для молитвы не требовался голос, только вера, а Кастиэль верил в Джека. Кастиэль закрыл глаза и начал молиться. Он молился, готовясь ко сну. Он молился, пока не заснул.       Кастиэль стоял посреди свалки металлолома Бобби. Лил дождь. Он лил, и лил, и лил.       Вода окружала Кастиэля. Он не мог дышать. Он не мог дышать. Он не мог дышать. Он тонул, тонул и тонул на дне океана.       Одинокий. Потерянный. Забытый.       — Кас! Эй, Кас! Проснись!       Голос вернул Кастиэля на поверхность. Руки, обхватившие его, вернули воздух в его лёгкие. Кастиэль схватился за рубашку Дина, ставшую мягкой после многих стирок, и расслабился в его объятиях. Кастиэль прижался лицом к груди Дина, — его тело было таким тёплым, — и слушал ровное биение его сердца. Лёжа в постели того, кого он любил, чувствуя себя в безопасности в его объятиях, Кастиэль дышал.       — Вот так, — прошептал Дин. — Ты в порядке, приятель. Просто сон.       Кастиэль хотел поблагодарить Дина — или извиниться, он не был уверен, — но он не мог говорить. А жесты, которые он мог предложить, всё равно были бы потеряны в темноте. Когда Дин провёл пальцами по его волосам, Кастиэль резко вдохнул от нежности этого прикосновения.       — Знаешь, — прошептал Дин, продолжая гладить Кастиэля по волосам, — когда я был маленьким… типа, совсем маленьким… я помню, что не мог говорить. Это было сразу после того, как я увидел, как мама… — Дин судорожно вздохнул. — В общем, я хотел заговорить. Просто не мог. Папа так злился.       Дин затих. Это молчание сказало больше, чем слова. Кастиэль провёл рукой вверх и вниз по спине Дина, и Дин придвинулся к нему ближе и положил руку на его затылок, играя там с завитками волос. Было щекотно, но Кастиэль не хотел терять это прикосновение. Какое-то время Дин молчал.       — И это, знаешь ли, не помогало, — Дин положил подбородок на макушку Кастиэля. — Но Сэмми был ещё совсем малышом. Он не осуждал меня. Он просто улыбался и что-то лепетал. У меня сохранилось яркое, кристально чистое воспоминание, как я забрался к нему в кроватку, чтобы спеть колыбельную. Я думаю, именно это и позволило мне снова заговорить, — Дин вздохнул. — Это… суть не в этом. Суть в том… и я знаю, что это не одно и то же, но… я помню, как был растерян. Типа, по-детски, и это как воспоминание о воспоминании, но…       Дин держал Кастиэля. Дин так крепко держал Кастиэля, как будто его руки были бронёй, которая могла защитить от всех бед в мире, в мультивселенной. На мгновение так и было.       — Я держу тебя, Кас, — прошептал Дин, словно клятву, словно молитву. — Я держу тебя.       Дин тихо напевал детскую песенку. Кастиэль вспомнил, как учил её, готовясь к рождению Джека. Звук убаюкивал его, но прежде чем заснуть, Кастиэль спросил себя, кто же был звёздочкой: он или Дин.       Когда Кастиэль проснулся следующим утром, чувствуя себя более отдохнувшим, чем когда-либо, он проснулся один.

***

      Потихоньку Кастиэль исцелялся. Он исцелялся, как человек, его раны затягивались и оставляли после себя шрамы. Ногти отрастали розовыми и здоровыми. Синяки поблекли до зелёного цвета или сменились нежной кожей. Нога вернулась к нормальному состоянию, хотя пальцы так и остались искривлены. С болью стало легче справляться, но от сырости ныли колени. Кастиэлю это не нравилось.       Ему стало лучше всего за неделю благодаря заботе Дина. Он следил за тем, чтобы Кастиэль наносил правильные мази, менял повязки и не был против того, чтобы помочь ему вымыть голову. Дин, должно быть, почувствовал, что Кастиэлю было некомфортно принимать помощь в выполнении таких простых задач, но он заявил, что счастлив делать это. В конце концов, Кастиэль исцелял их с Сэмом бесчисленное количество раз. Дин сказал, что возвращает должок.       Сон стал врагом Кастиэля. Он крал время. До исчезновения благодати Кастиэль мог проводить все часы в сутках, работая, изучая или сражаясь. Теперь треть этих часов тратилась им впустую, когда он ворочался с боку на бок, время от времени засыпая и снова и снова видя один и тот же сон.       В течение недели Кастиэль отмечал время, создавая себе распорядок дня.       Каждое утро Кастиэль просыпался в пустой постели.       Каждый день Кастиэль искал способ остановить Потоп.       Каждую ночь Кастиэль молился Джеку.       И Кастиэль не нашёл ни объяснений, ни решений, ни ответов.              Со своего места напротив Кастиэля за столом в библиотеке бункера Дин застонал и отбросил книгу в сторону. Она приземлилась на край стола и со стуком упала на пол. Дин даже не обратил на это внимания.       Громко, выразительно и с той же долью разочарования, которую испытывал Кастиэль, Дин сказал:       — Блядь.       Кастиэль кивнул, полностью согласный с ним.       — Блядь, — это прозвучало устало. Дин провёл руками по лицу и откинул волосы назад. — Блядь, — это было длинным и затянутым, как жалоба. Дин опустил руки и позволил им хлопнуть по столу. — Блядь, — это уже прозвучало более решительно. Дин наклонился и поднял книгу.       Какое универсальное слово. Полностью согласен. Блядь.       Дин снова положил книгу перед собой. Прежде чем он смог открыть её, Кастиэль потянулся через стол и схватил его за руку. Заполучив внимание Дина, Кастиэль поднял другую руку к подбородку, сжав все пальцы, кроме мизинца и большого, наклонил голову и вопросительно поднял брови.       Улыбка появилась в уголках губ Дина, когда он узнал жест.       — Что случилось? Серьёзно, чувак? Ты не знаешь?       Кастиэль пожал плечами. Он сжал руку Дина так сильно, как только мог, и поднял брови. Это было приглашением, чтобы Дин начал говорить. В бункере было тихо, когда они были здесь только вдвоём. Тишина была удушающей. Это было слишком похоже на пребывание в ковчеге Ма’лака на дне океана.       Дин провёл пальцами по поблекшим ссадинам на костяшках Кастиэля. Нежно. Дин всегда был таким нежным. Кастиэль видел, как Дин стреляет, бросает ножи, наносит удары, — иногда с близкого расстояния, — и всё же, когда у него был выбор, Дин был нежен.       — Что ж, есть и хорошее, — улыбка Дина стала шире. — Ты очень быстро поправляешься.       Хотя его пальцы оставались скрюченными, а суставы болели от постоянного дождя, Кастиэль мог сжимать кулак, держать кружку и брать ручку. Ему нужно было отдыхать чаще, чем хотелось бы, но выполнять простые задачи становилось всё легче. Но прогресс был медленным. Таким, таким медленным.       — Я, эм… — Дин обхватил руку Кастиэля обеими своими. — Я не смог заставить wifi работать. Связи нет. То есть, мы знали, что это произойдёт, но я не думал, что так скоро, — Дин цокнул языком. — Я знаю, что Сэм будет в порядке. Он уже большой мальчик. И Эйлин с остальными присмотрят за ним, — слова противоречили тону, которым они были произнесены. Дин явно волновался. — Думаю, стоит сделать перерыв? Я собираюсь выпить кофе. Хочешь?       Кастиэль покачал головой. Он мог употреблять напитки, а также пережёвывать и глотать пищу, но это было бессмысленным занятием. Кастиэлю это не требовалось. Когда он попытался поесть в свою первую ночь на поверхности, всё было на вкус как молекулы. Возможно, его благодать пряталась во вкусовых рецепторах. Он хотел бы, чтобы вместо этого она находилась где-нибудь в более полезном месте.       Дин похлопал Кастиэля по руке, отпустил его и встал со стула.       — Думаю, это хорошо, что ты не ешь. Так наших припасов хватит на подольше. Вряд ли мы сможем что-то купить, раз все магазины закрыты, — Дин отступил в сторону, затем отодвинул свой стул. — Я не выходил из бункера до того, как всё это началось. Сэм занимался покупкой продуктов. Он не забыл поставить Детку в гараж, так что она в безопасности, но он купил кучу всякой зелёной хрени, — он вскинул руки. — Что, по его мнению, я должен с этим делать? Приготовить салат? — Дин направился на кухню, что-то бормоча себе под нос. — За кого он меня принимает? За кролика?       После того, как Дин ушёл, Кастиэль попытался читать книгу, лежащую перед ним. Мысли блуждали. Его способность сосредотачиваться, казалось, исчезла вместе с благодатью. Слова на странице расплывались.       В бункере не было окон. В доме должны быть окна. В нём должна быть просторная кухня с достаточно большим столом, чтобы за ним умещалась вся семья и друзья. У него должна быть веранда, на которой можно посидеть, погреться на солнышке или понаблюдать за проплывающими облаками. В нём должна быть уютная гостиная с мягкими креслами, где можно свернуться калачиком и почитать книгу, и большой диван для гостей.       В доме должны быть гостевые комнаты, чтобы Эйлин и Сэм могли почаще навещать их. В доме должен быть гараж. Дину же нужно место для его Детки. В доме должен быть большой задний двор. Кастиэль хотел бы попробовать себя в садоводстве. Он хотел бы копаться в земле и создавать что-нибудь, греясь на солнце.       Кастиэль скучал по солнцу. Он скучал по его жизни. Он скучал по его свету. Он не видел его с тех пор, как его сбросили в океан.       Недостаток света, затхлый сырой воздух и стерильная обстановка заставляли его мечтать о вещах, которых у него не могло быть. Хотя было бы так приятно иметь свой дом.       Кастиэль покачал головой, пытаясь избавиться от этих мыслей. Похоже, ему тоже нужно было сделать перерыв.       Когда Кастиэль вошёл на кухню, булькал кофейник. Дин стоял, прислонившись спиной к стойке и скрестив руки на груди. Он откинул голову назад, закрыв глаза, глубоко вдыхая через нос и выдыхая через рот. Его поза оставалась напряжённой.       Верхний свет подчёркивал тени под глазами Дина. На его лбу блестел пот, несмотря на холод бункера, его кожа была серой и бледной. Дину тоже не помешало бы немного солнечного света и сна.       Дин распахнул глаза, когда Кастиэль приблизился. Никто ничего не сказал. Кастиэль протянул руку и положил её на плечо Дина. Сделав ещё один вдох, Дин расслабился и опустил руки по бокам.       Было так легко прикоснуться к Дину. Было так легко провести рукой по его груди. Было так легко положить ладонь на его сердце и почувствовать, как оно бьётся.       Ритм ускорился. Кастиэль наблюдал за лицом Дина, заметив, как он опустил взгляд на губы Кастиэля и облизал свои. Сердце Дина забилось быстрее. Дин сглотнул и встретился взглядом с Кастиэлем. Кастиэль придвинулся ближе, чтобы увидеть, как расширились его зрачки, и услышать его сбившееся дыхание.       Всегда очарованный реакцией Дина на своё присутствие, Кастиэль некоторое время раздвигал границы между ними. Сначала потому что не понимал чувств, которые вызывал в нём Дин. Потом потому что надеялся найти какие-то доказательства или намёки на то, что Дин чувствовал тоже самое.       Дин был сложным человеком, вращающейся галактикой чёрных дыр, которые он скрывал, сияющих звёзд, которые, по его мнению, были тусклыми, и планет, на которых существовала божественная жизнь. Кастиэль надеялся, он догадывался, он задавался вопросом, — часто подозревал, — что Дин тоже что-то чувствовал к нему, но так и не нашёл неопровержимых доказательств, которых хотел.       Кастиэль перестал искать их, когда заключил сделку с Пустотой. Было слишком больно пытаться. Если бы Кастиэль нашёл что-то, что подсказало бы ему, что чувства взаимны, что ж, это стало бы его истинным счастьем.       Теперь, когда сделка с Пустотой была разорвана, Кастиэлю больше не нужно было сдерживаться. Он был готов нарушить эту границу, разорвать её на куски голыми руками, упасть на колени перед Дином и отдаться ему на суд.       Он хотел. Он хотел. Он хотел.       Но мог ли получить?       Сердце Дина билось так быстро. Он подался вперёд, его лицо было всего в дюйме от Кастиэля. Кастиэль поднял другую руку и положил её на щёку Дина, его кожа была горячей на ощупь.       На выдохе Дин произнёс его имя, как благословение, как мольбу, как молитву.       Услышав своё имя, произнесённое вот так, Кастиэль испытал непреодолимое желание взять, поглотить, попробовать на вкус всего Дина Винчестера. Кастиэлю хотелось просунуть руки под рубашку Дина и прикоснуться к горячей гладкой коже под ней. Кастиэлю хотелось лизнуть точку пульса на шее Дина, чтобы узнать, сможет ли он распробовать учащённое сердцебиение на своём языке. Кастиэлю хотелось завладеть ртом Дина, откусить от запретного плода, скрытого внутри, познать его.       Кастиэль был готов взять то, что хотел, наконец получить это. Дин ждал, слегка приоткрыв губы, розовый кончик языка выглядывал между зубами, руки скользнули, чтобы схватить Кастиэля за бёдра.       Свет в бункере погас.       В кромешной тьме кухни Дин испуганно выдохнул и отстранился.       Заорала сирена, и бункер загорелся красным. Дин, уже стоящий у стола, схватил пистолет, приклеенный скотчем под столешницей, обменялся напряжённым взглядом с Кастиэлем и направился к двери. Кастиэль последовал за ним.       Когда они добрались до штаба, освещение вернулось к нормальному состоянию. Около лестницы, одетая в серо-белый костюм, с улыбкой на лице стояла Амара.       — Так и не починили свою защиту, хм? — сказала она.       — Ты сломала её, — ответил Дин, направив пистолет в грудь Амары, — и мы всё равно были предупреждены.       — Потому что я хотела, чтобы вы нашли меня, — Амара бросила взгляд на пистолет, явно не впечатлённая угрозой. — Ты не причинишь мне вреда, Дин.       — Кажется, ты довольно в этом уверена.       — Так и есть.       Амара подняла подбородок и посмотрела на Дина сверху вниз, приподняв одну бровь и самодовольно изогнув губы. Дин опустил пистолет. Довольно хмыкнув, Амара направилась к Кастиэлю.       — Эй, эй, эй, — Дин встал между Амарой и Кастиэлем, выставив руку вперёд, как щит. — Что ты делаешь?       — Дин, ты же знаешь, я никогда не причиню тебе вреда. А навредить ему? — Амара кивнула на Кастиэля. — Всё равно что навредить тебе.       Стоя спиной к Кастиэлю, Дин не отступил. Его плечи напряглись, мышцы были готовы в любую секунду прийти в движение. Глядя поверх плеча Дина, Кастиэль встретился взглядом с Амарой. Для воплощения первобытной тьмы глаза Амары были на удивление яркими.       Кастиэль схватил Дина за плечо и заставил его отойти в сторону. Как только Дин подчинился, выругавшись себе под нос, Кастиэль сам подошёл к Амаре.       — Лучше тебе объяснить, что происходит, — Дин прислонился к столу, скрестив руки на груди и позволив пистолету висеть на пальцах.       — Ладно, — Амара потёрла подбородок, осматривая Кастиэля. — Когда вы, мальчики, решили запереть моего брата, мы знали, что было только вопросом времени, когда он освободится.       — Кто это «мы»?       — Всё началось с Билли. Она пришла ко мне, — Амара подняла руки, держа их по обе стороны от лица Кастиэля, но не касаясь его. — Вместе мы отправились к Пустоте. Потребовалось время, чтобы убедить её, но в итоге нам удалось заставить её пробудить Джека.       Кастиэль перевёл взгляд с одной руки Амары на другую. Он покосился на неё и понял, что она просит разрешения прикоснуться к нему. Он кивнул.       — Какую его версию?       Брови Амары нахмурились из-за сердитого тона Дина.       — А, — её лицо расслабилось. — Ты говоришь о душе Джека. Мы с Билли восстановили её с помощью оккультума. Нам нужен был нефилим в полной его силе.       Кастиэль слышал об оккультуме. Это был мощный артефакт, который позволял использующему его найти самое безопасное место во Вселенной. Он думал, что артефакт был утерян во времени. Он не должен был удивляться, что Билли, обладающая всеми знаниями Смерти, и Амара, равная по силе своему брату, смогли вернуть его и использовать в своих интересах.       — И зачем вам подзаряжать батарейки Джека? — спросил Дин Амару.       Амара проигнорировала странный сдавленный звук, который издал Дин, когда она коснулась шеи Кастиэля.       — Моей Метке нужен демонический сосуд, уверена, ты помнишь, а Метке моего брата нужен сосуд божественный.       — Хочешь сказать, что Метка превратила бы человека в ангела?       — Что-то вроде того.       — Но Кас уже ангел.       — Ангел или нет, он был недостаточно силён, — Амара прижала кончики пальцев к лимфатическим узлам Кастиэля. — Он не смог удержать контроль над Меткой.       Дин хотел запротестовать, но Кастиэль заставил его промолчать умоляющим взглядом и покачиванием головы. В словах Амары не было упрёка или пренебрежения. Она говорила правду.       — В любом случае, у нас был план. Как только мой брат вырвался, мы переместили Кастиэля в Пустоту, — там мой брат слабее всего, — и передали Метку Джеку, — Амара снова надавила на лимфоузлы Кастиэля и нахмурилась. — Джек согласился помочь нам с одним условием.       — Каким же? — спросил Дин.       — Мы должны были спасти Кастиэля. Джек хотел убедиться, что Пустота разорвёт сделку и отправит его обратно к тебе, — Амара положила руку на кадык Кастиэля, прямо под тем местом, через которое когда-то забрали его благодать. — Он хотел, чтобы… как там? Чтобы Кастиэль жил долго и счастливо.       Волна эмоций, последовавшая за словами Амары, грозила захлестнуть Кастиэля. Кровь пульсировала в его ушах. Слёзы навернулись на глаза. Он закрыл их, чтобы убедиться, что они не прольются. Любые сомнения, — какими бы незначительными они ни были, — что были у него по поводу утверждения Амары о том, что Джек вернул свою душу, рассеялись при этих словах. Кастиэль повторил их про себя, беззвучно произнеся губами: «долго и счастливо».       Джек любил сказки. Поглощал все, что мог найти. Он предпочитал детские анимационные фильмы Диснея. Он считал истории, написанные братьями Гримм, дарами. Каждый раз, когда он находил сказку в библиотеке бункера, он открывал последнюю страницу, чтобы посмотреть, будет ли у неё счастливый конец.       Он объяснил это Кастиэлю. С видом всезнающего учёного, — Кастиэль помнил, что подумал, что Джек немного похож на Сэма, — Джек заявил, что в мире и так достаточно печали. Он хотел верить, что, как только работа Винчестеров будет закончена, они смогут обрести счастье, обрести покой, обрести любовь.       Кастиэль согласился с ним тогда. Джек, должно быть, вспомнил их разговор, должно быть, уловил желание в голосе Кастиэля, и, должно быть, понял его.       Но была часть, которую Джек упустил. Он забыл подумать о себе. Кастиэль не мог представить себе ни одного «долго и счастливо», в котором не было бы Джека.       Кастиэль подвёл Джека, но Джек сделал всё, чтобы позаботиться о нём. Всё было не так. Дети не должны заботиться о родителях. Это родители должны заботиться о детях. Кастиэль должен был быть в состоянии позаботиться о Джеке.       — …много планов, — сказала Амара, когда Кастиэль вынырнул из воспоминаний и открыл глаза, — например, реорганизация загробной жизни. Чистилище ужасно. Куда они деваются после смерти в нём? И вся эта хрень, что «душа, побывавшая в Аду, не может попасть в Рай»? Я — в буквальном смысле Тьма, и даже я понимаю, что это бред.       — Ты не неправа, — сказал Дин. — А зачем ты щупаешь Каса? Пожалуйста, скажи, что ты уже закончила.       — Что ж, планы имеют свойство идти наперекосяк, — Амара опустила руки. — Мне жаль, Кастиэль. Твой голос просто… — она сделала паузу, обдумывая свои слова. — Исчез. Или украден. Там ничего нет. Но я чувствую твою благодать. Она каким-то образом подавлена или заперта. Уверена, что это прощальный подарок от моего брата. Я не могу освободить её.       Кастиэль наклонил голову, в его глазах был вопрос.       — Нам нужна твоя помощь, — ответила Амара. — Мы подозреваем, что только ты сможешь подобраться к Джеку достаточно близко. Мы подозреваем, что только ты сможешь достучаться до него, — Амара пристально смотрела на Кастиэля, её глаза сияли. — Знаешь, он считает тебя своим отцом.       Кастиэль склонил голову.       — Подожди. Так теперь Джек Чак или Чак Джек? — спросил Дин.       — Оба в одном, — сказала Амара, — или ни тот и ни другой. Мой брат больше не совсем мой брат. Гнев извратил его.       — А дождь?       — Предполагался всего один Великий Потоп, но полагаю, все мы знаем, что мой брат — заядлый лжец. Это его рук дело. Или, по крайней мере, того, кем он стал.       — Но он в Пустоте.       — Ну… — Амара поморщилась. — Больше нет.       Дин разразился лающим смехом.       — О, теперь я всё понял, — Дин оттолкнулся от стола и встал рядом с Кастиэлем. — Вы облажались и приползли к нам.       Амара сверкнула глазами. Лампочка над её головой затрещала, замерцала, а затем взорвалась дождём искр. Они посыпались на её волосы, не оставив после себя ни единого следа.       — Вы заперли его, — сказала Амара. — Вы это начали.       От внимания Кастиэля не ускользнуло, как Дин встал перед ним, закрыв собой, с пистолетом в руке, готовым быть поднятым в любой момент.       — Ладно. Ну, не вижу, чтобы ты жаловалась на возможность начать воплощать свои «планы», — последнее слово Дин выплюнул. Он выпрямился, отказываясь отступать. — И, кажется, я припоминаю, что твой последний «план» закончился не так уж и хорошо. Как ты и сказала: планы порой идут наперекосяк.       В течение нескольких секунд лицо Амары оставалось непроницаемым. Затем на неё нахлынуло осознание:       — Мэри Винчестер? Так вот в чём дело? — она сделала шаг вперёд, уверенно, но не угрожая. — Моей целью было показать вам, что она была чем-то большим, чем святым образом в ваших воспоминаниях. Она была личностью. Я верю, что добилась этого. То, что случилось с ней, было…       — Судьбой? — фыркнул Дин.       — Трагедией. Любимый жанр моего брата, — выражение лица Амары смягчилось. — Как бы то ни было, мне жаль, что всё так закончилось.       Дин не ответил, не пошевелился. Кастиэль положил руку ему на спину и почувствовал, как тот расслабился под ней. Кастиэль подошёл к Амаре и поймал её взгляд. Он кивнул. Он поможет ей. Он сделает всё, чтобы помочь Джеку.       Амара глубоко вздохнула.       — Мы скоро свяжемся с вами, — она повернулась к Дину, но Дин отказывался смотреть на неё. — До свидания, Дин.       С этими словами она исчезла. Не было ни звука, ни вспышки, ни движения. В одно мгновение она была там, а потом её не стало.       Кастиэль повернулся к Дину и ждал. Остекленевшими глазами Дин провёл пальцами по рукоятке пистолета. Он поднял взгляд, заметив, что Кастиэль наблюдает за ним.       — Ты заключил сделку с Пустотой? — спросил Дин, его голос был полон боли.       Из всего, что поведала им Амара, Дин зациклился именно на этом. Кастиэль очень надеялся, что он пропустит эту часть. Сделка была разорвана. Знание о ней не должно было стать бременем для Дина.       Но так и случилось. Когда Кастиэль кивнул, не в силах лгать в лицо полное печали, Дин ссутулил плечи. Низко опустив голову, он медленно вышел из штаба. Уходя, он оставил пистолет на столе. Он оказался направлен ему в спину.