Я никогда не хотел бросать тебя
31 июля 2022 г. в 16:48
Володя — маленький шестилетний мальчик, чей отец был медиком цесаревича Алексея. Именно из-за этого Император Николай II и отец решили подружить двух мальчишек. Они стали единственными друзьями друг для друга. Давыдов быстро стал «братом» для мальчика и его сестер.
Он проводил все время во дворце, почти не бывая в своем доме. Во дворце даже сделали комнату специально для него, которая, находилась рядом с комнатой цесаревича. Он также ходил на охоту вместе с Николаем. Он бывал на каждых балах и на каждых поездках, на которых присутствовали и другие его дети.
В тот день, 17 июля 1918 года, красная армия заставила смотреть мальчика на смерть его второй семьи. Красная армия убила и всех приближенных к царской семье, но они были не в Екатеринбурге, где они сейчас находились. Володю же пощадили только из-за его возраста. Но они держали его, держали голову так, чтобы тот видел все. Видел слезы своего брата и сестер. Слышал крики Александры Фёдоровны, которая умоляла, чтобы пощадили детей. Её и Николая убили первыми. Володя задыхался из-за своих слез и продолжал кричать. Детей же, убили одновременно. Когда трупы упали на землю, мальчика отпустили, бросив его на землю.
Тот сразу побежал к телам, надеясь, что они смогут проснуться. Его отец был лейб-хирургом. Он обучал мальчика медицине, но тут это не помогло ему. Вся его одежда и руки были испачканы кровью родных людей. Голос уже сел, поэтому, тому не оставалось ничего, кроме того, как плакать над их телами.
Примерно через полчаса истерики, кто-то подошел к Володе, положив ему руку на плечо.
— Их не вернешь… Мальчик, пойдем, у меня есть другая одежда. Давай отмоем тебя, — голос был детским. Повернувшись, Давыдов увидел мальчика, чуть младше его. На глазах у мальчика были слезы и кровь, которая попала туда, когда он вытирал руками глаза. Мальчик присел рядом с ним, одной рукой он приобнял его, а другой взял его руку, дабы успокоить его.
— Мне очень жаль, но ты уже достаточно оплакал их. Вот увидишь, стране так будет лучше, пойдем. Кровь скоро застынет и мыться будет труднее, — Юра поднял его, и повел за собой, не давая оборачиваться на трупы, которые уже небрежно скидывали в машину. — Пойдем, у нас дома есть вкусный шоколад и чай. Тебе понравится. Тебя, кстати, как зовут? Меня Юрой звать.
Володя долго не отвечал тому, он понимал, что он был сыном кого-то из красной армии. Те дошли до какого-то дома. Юра пропустил его в дом, а после зашел и сам. Мальчик разрешил ему не разуваться, а сразу повел в ванну. Тот открыл кран с водой и засунул руки Володи под нее. Это был кипяток, но Давыдов не пискнул и ничего не сказал.
— Ой, прости, прости, пожалуйста! — Юра быстро изменил воду на холодную, и принялся отмывать ему руки. После он посадил его, и мокрым полотенцем принялся отмывать и лицо. Мальчик аккуратно снял его очки.
-Володя… меня зовут Володя. — голос был до сих пор хриплым и дрожащим, а в глазах стояли слезы.
— Ну чего ты опять ревешь? — Юра сначала вытер слезы, а только потом начал натирать лицо, стараясь отмыть кровь. — Красивое имя у тебя. Да и сам ты ничего, без крови на лице — будешь еще лучше. Только плакса немного. — Юра улыбнулся во все свои тридцать зубов. Два зуба были выбиты.
— Не плакса я!
— Ну давай, еще из-за этого расплачься… Ну всё! Вот и личико красивое, и совсем без крови. Кто из них был твоим отцом? Или может другой кто у тебя там?
— Мой брат Леша, и сестры… И Александра Федоровна была хорошим человеком. Маму мне заменила. — Володя старался не плакать, держал все слезы, чтобы Юра не назвал его плаксой опять. — Зачем вы их убили? Они же ничего не сделали плохого. Николай Александрович читал нам сказки и пел колыбельные перед сном. Что они вам сделали, скажи мне?! — Володя притянул его за рубашку, и начал трести, тем самым делая больно Юре. — Скажи мне!
— Я не знаю… Володя, я не знаю… Отец мне совсем ничего не рассказывает. Только говорит, что так нам будет лучше. Я верю ему. Пожалуйста, успокойся… Не нужно. — Юра положил ему руки на плечи, а после притянул его к себе, обнимая его, и гладя по голове, чтобы хоть как-то его успокоить. — Пойдем, дам тебе одежду, а эту выкинем, чтобы ничего плохого не вспоминать.
Он еле как поднял Володю, и они вместе пошли к нему в комнату. Володя смог сам переодеться, старую одежду он прижимал к себе, не желая ее выкидывать. Единственное, что осталось от родных.
— Ну всё, иди поспи, а то выглядишь как мертвец. — кровати у него в комнате не было, видимо, они только переехали сюда, поэтому Юрка похлопал по своему плечу, чтобы тот лёг на него. Володя все же лёг ему на плечо. Сразу же заснув, он начал падать на колени Юре. Тот быстро взял подушку и положил к себе на колени, прежде, чем голова Давыдова упала на них.
Юра не знал, куда пристроить свои руки, поэтому начал аккуратно гладить его волосы. Володя что-то бормотал и иногда дергался, будто что-то ошпаривало его. Если сначала Юру пугало, то потом он вспоминал, как мама раньше его успокаивала.
— Все будет хорошо… Ты в безопасности. — он говорил это тихо, но Володя успокаивался от этого. — Теперь все будет хорошо.
Юра был замечательным ребенком, именно поэтому он и помогает ему. Володя же до сих пор помнит своего Юру, но сейчас просто был не в силах вспомнить его.
С того дня Володя начал жить в семье Коневых. Его отец постоянно был не дома, а мать была таким же добрым человеком, как и сам Юра. Именно она настояла на том, чтобы мальчик остался жить у них. Отец был против. Он воспринимал его как ребенка императора, боялася, что Володя убьет их. Но Володя был слабым и худощавым ребенком, который теперь даже не ел. Только когда отец увидел его собственными глазами — он понял, что от него угрозы не стоит ждать. Дом, в котором они жили в Екатеринбурге, был маленьким, поэтому они делили Юрину комнату на двоих. Им привезли две кровати, которые поставили в разных частях комнаты, но Юра часто сдвигал их, чтобы обнимать Володю, когда ему снова снятся кошмары.
Прошло семь лет. Юре только исполнилось восемнадцать, а Володя учился в университете. За всё это время, пока он жил в их семье, ему успели промыть мозги о том, какая императорская семья была плохой. Володя не возненавидел их, а фотография, на которой они были все вместе — стояла у него возле кровати. Отец Юры принес ее по просьбе своего сына.
Володя продолжал жить у них дома, а его семья — уже считала его своим сыном. Давыдов вспомнил своего Юру сразу же, когда отошел от шока и слез. В тот день он не отходил от него и не переставал обнимать его, потому что он не мог поверить в то, что он жив. Что он не валяется где-то там, а тут — совсем рядом и такой маленький. Юра же был совсем не против этого.
Конев тогда что-то праздновал, поэтому, где-то достал водку и напился. Придя домой, его взор пал на Володю. Подойдя к нему совсем в плотную, он слышал, как бьется его сердце. Запустив свою руку Володе под кофту и положил ему на сердце. Все лицо Давыдова залилось краской, а сердце выпрыгивало из груди.
— Володенька… — Юра поцеловал парня, аккуратно запуская вторую руку под кофту. Конев, кинул его на кровать сам нависая над ним.
— Юра, не стоит… — Володя пытался оттолкнуть его, но Юра был сильнее. Особенно, в алкогольном состоянии. Он не хотел, чтобы завтра Юра жалел об этом. Тот не отступал, поэтому, и тот тоже сдался. Но не позволил зайти ему дальше, чем просто поцелуй. Давыдов взял его лицо в руки. Он еще никогда не видел такого взгляда у Юры. Он был таким влюбленным, и таким родным…
— Я люблю тебя, Юра. Прошу, больше не бросай меня. — слезы потекли ручьем.
Конев упал на него, тем самым обнимая его, и аккуратно целовал, чтобы тот успокоился. Володя сильнее прижал его за шею, но до сих пор не успокаивался.
— Пожалуйста, только не бросай меня.
— Никогда. Я всегда буду рядом. Обещаю.
Володя и Юра не встречались. Не в этой жизни. Спустя два года после того случая, Юра женился на девушке, с которой, его сосватал отец. Давыдов знал, что Юра любит его. Он смотрел тем взглядом только на него. Когда тот целовал его, а не ту девушку. Юра боялся своего отца, поэтому и согласился на свадьбу. После этой новости, Володя уехал. Он уехал так далеко, как только мог. В Америку. Его связи и связи отца Юры помогли ему. Казалось, что это их конец. В этот раз жизнь не дала им шанса быть вместе. Но Юра продолжал писать ему. Он знал, что письма прочитываются на границах двух стран, но продолжал писать любовные, а иногда, даже эротические. Володя читал каждое, но эмоций они не вызывали. Только ноющую боль в сердце. Он ни разу не ответил ему, только когда Юра спросил, читает ли он его письма, и доходят ли они до него? Но в том письме было только короткое «да». Но и этому Юра был рад.
Они смогли встретиться только через десять лет. Юра смог уехать из СССР, и как только ему дали согласие, он уехал оттуда вместе со своей женой.
Володя дал им согласие, чтобы они жили у него. Давыдов не совсем понимал, зачем они уехали оттуда, бросив всех родных. Его жена оказалась замечательным человеком, но она отняла у него Юру, поэтому он никогда не церемонился с ней.
Юра же, как только отошел от переезда, начал уделять слишком много времени Володе. Давыдов же был против этого. Он больше не давал ему шансов, даже на поцелуй. Однажды он обещал Володе, что не бросит его, но тот не сдержал свое обещание. Почему же он должен верить в то, что сейчас он не пропадет?
Прошло пару лет. Юра не пропадал. Он всегда бы рядом и до сих пор жил в доме Володи. Конев часто любил выражать свои чувства через музыку. Иногда он писал свою, но больше всего он играл Чайковского. Каждый раз, когда он играл различные композиции, он смотрел на лицо Володи, чтобы понять, какая ему нравится. Ему нравилась «Колыбельная». Поэтому в доме можно было услышать ее всегда, кроме тех часов, когда он уходил на работу.
Давыдов очень изменился после переезда в Америку. Раньше он был эмоциональным мальчиком, который плакал над всем. Особенно над Юрой, когда тот калечился или его избивал отец. В такие моменты он всегда ухаживал за ним. Казалось, что он всегда запомнит уроки его отца. Теперь же, на лице Давыдова сложно заметить какую-либо эмоцию, кроме отвращения, с которым он смотрел на жену Юры. Но одна ночь всё изменила. Ему опять снился кошмар, как всю царскую семью расстреливают. Прошло больше двадцати лет, но он до сих пор помнил каждую мелочь, каждую деталь, каждое слово. Юра услышал звуки из его комнаты, поэтому сразу побежал туда. Володя лежал в позе эмбриона, бормоча что-то, а слезы стекали ручьями.
Конев лёг так, чтобы голова Давыдова прижималась к его груди. Гладя его по волосам, он аккуратно целовал его в затылок.
— Почему ты бросил меня… Юрочка, почему? — Володя до сих пор спал, но, видимо, он ощущал присутствие Юры, поэтому сон сменился на другой.
— Володя, я всегда был рядом… Володя, пожалуйста, прости меня. Я никогда не хотел бросать тебя, — он говорил это тихо.
Слезы непроизвольно пошли ручьем, но он только крепче прижимал его к себе.
В этот момент в комнату зашла его жена.
Ее никто не видел, а она бы хотела никогда не видеть этого. Она не рассказывала им про то, что она знает о них. Она никогда и никому этого не говорила. Застыдили бы.
Возможно, такая жизнь была намного хуже, чем другие две, где они оба умирали. Они оба любили друг друга, любили так, что этого даже в книгах не могут описать. Но они не могли быть вместе. Могли только любить друг друга до смерти, что они и делали. Они бы могли встречаться тайно, но Володя всегда был против этого. Он просил Юру завести ребенка с женой, но он даже не прикасался к ней. Его жена тоже не любила его, но никогда не изменяла. Юра тоже не должен был.
Но Конев продолжал играть ему «Колыбельную» на своем пианино, и приходил к Володе каждый раз, когда слышал из его комнаты звуки.
Они оба умерли от болезни, которая сожгла их организм изнутри. Они прожили долгу жизнь, но счастливую ли?
Казалось, что это и был конец. Конец их истории.