У искренности всегда найдутся новые слова

      Володя знал, что они с Юрой встречались и раньше.       В том месте, где он жил с рождения до девяти лет, был мальчик. Мальчик, которого, звали Юра Конев. В то время у него были еще совсем короткие темно-русые волосы, но глаза были такими же зелеными, такими же живыми. Володя узнал его в семь лет, когда появились первые воспоминания о 1918 году. Это был тот момент, где Юра отмывал его от крови и успокаивал.       Давыдов любил бывать у Коневых дома. Там всегда царила семейная и комфортная обстановка, а в гостинной стояло красивое и дорогое пианино, на котором умел играть Юра. Тот был невероятен в этом, в таком малом возрасте он знал, как играть «Колыбельную». В прошлых двух жизнях он тоже играл на пианино. И в каждой из них, лучше, чем в другой. Юра играл «Колыбельную» для Володи. Он играл ее каждый раз, когда тот приходил к нему. Володя же, любил ее. Он пытался слушать ее в записи, но она нравилась ему только в исполнении Юры.       После переезда Володи они потеряли связь. Потеряли, казалось, навсегда, но сейчас жизнь решила совсем иначе.       Видимо, Юра никогда не вглядывался в фотографии, которые повесили его родители. Ведь у него бы точно возникли вопросы: «кто этот мальчик рядом со мной?» Этим мальчиком и был Володя.       Давыдов не знал, сколько он простоял так, вспоминая все моменты из их жизни, но пробудила его Маша. — Володь, ты чего? — он, не отрываясь, смотрел на фотографию, которая висела в самом центре. Наконец, оторвавшись от нее, он перевел взгляд на Машу. Из глаз сразу же полились слезы, которые перерастали в паническую атаку. — Пожалуйста… Давай уйдем отсюда. — они присели на пол, а Володя крепко сжал ее плечо, пытаясь держаться, чтобы не стало совсем плохо. Маша помогла запить ему таблетку водой, после чего обняла. — Пойдем, Володенька… Пойдем. — посидев так еще пару минут, Давыдов смог привести себя в чувства и встать сам.       Володя сразу же направился к выходу, а Маша прошла в гостинную, где был Юра. Боковым зрением он заметил парня, который стоит в гостиной рядом с Володей и целует его в щеку. Он оторвался раньше, чем Маша зашла в комнату и увидела их. Выйдя из квартиры, хлопнув дверью, он прошел на общий балкон, надеясь, что он сможет подышать хоть немного. Руки тряслись, дышать было невозможно, а сердце так сильно болело от обиды и чувств, которые никуда не пропали.       Маша появилась на балконе через пять минут. Видимо, она знала, что Володя носит с собой сигареты, поэтому, не церемонясь, она сказала дать ей их. Они закурили, продолжая смотреть на город, боясь что-либо говорить. — Там такой кавардак. К нему зачем-то еще его друг пришел, не знал что-ли, что квартиру придут смотреть. Не понимаю я таких людей. Да и квартирка не очень была, район тоже не спокойный, — они сидели на корточках, куря сигареты, которые Маша так сильно ненавидела.       Она знала, что Володя будет винить себя, что они не взяли эту квартиру, поэтому искала оправдания для него.       Володя не слушал, он положил ей плечо на голову, всё продолжая курить. — Юра этот тоже неприятный такой. Мне не понравился… как сказать-то про него… Отталкивающий, что-ли.       Они могли сидеть так часами, куря одну сигарету за другой, пока Маша ищет недостатки у этой идеальной квартиры.       Но было бы странно, если бы кто-то туда зашел и увидел их, поэтому они ушли почти сразу, как только Володя успокоился. — А давай купим вино, вкусного торта и включим какую-нибудь комедию? — Маша всегда могла найти способ развеселить и успокоить Давыдова, по крайней мере, она так думала и надеялась. — Съезжай ко мне на квартиру. Будешь спать в моей комнате, а я на диване. У меня же тоже… Можно сказать двухкомнатная квартира.       Маша остановилась, смотря на Володю с непониманием. — Ты серьезно, что-ли? — Конечно. Я… — он не успел договорить, Маша кинулась ему на шею. — Спасибо, спасибо, спасибо, Володенька! — на них смотрела вся улица, но кажется, сейчас никому из них не было до этого дела