От чистого истока

… Мадара уставился на Хашираму, машинально слушая, как тикает на часах секундная стрелка. Тик-тик. — Ты прикалываешься надо мной? Хаширама отрицательно качнул головой. Немного смутился, перебирая сильными пальцами пояс своего (Мадары) халата. — Ну, я всегда помнил, кто я, с раннего детства. Как только начал осознавать себя. Вообще-то… — он немного помолчал. — Вообще-то сначала я подумал, что ты тоже. Мадара вспомнил, как они впервые встретились в том гребаном классе. Хаширама залип на него не потому, что хотел подкатить, он просто узнал его. И был рад видеть. После всего. Спросил о братьях. Знал о его нелюбви к икре. И решил затусить с ним, а потом… — Ты помнил, — Мадара решил расставить все точки над «i». — Что мы шиноби с самого начала? Хаширама какое-то время молча смотрел на него, а затем кивнул. — Ты трахнул меня, — уточнил Мадара. — А потом мы поженились. Хаширама застонал. — Не говори это таким тоном! Мадара даже слова растерял от такого хамства — он совсем охуел?.. Но Хаширама, казалось, здесь собирался быть твердым до конца. Он ткнул в Мадару пальцем и сурово продолжил: — Не надо пытаться сделать из меня виноватого, Мадара! Я ни к чему тебя не принуждал. Ты сам этого хотел. — Ты опорочил меня как воина, — мрачно возразил Мадара. Хаширама не выдержал накала момента и прыснул, с трудом удержав смешок. Спрятал его в рукаве халата. — Ты смеешь насмехаться надо мной?! — заорал Мадара, багровея до самых ушей. — Какого хрена ты молчал все это время?! Ты знал, что я все вспомнил! — Успокойся, — сказал вдруг Хаширама таким тоном, что Мадара невольно замолчал. Отстранил от себя рукав халата и скрестил руки на груди. Черт, Мадара ненавидел, когда у Хаширамы перерубался тумблер, и он становился жестким богом шиноби на максималках. Это, блядь, даже его могло напугать… Но возбуждало ли его это? Определенно. — Пожалуйста, — добавил Хаширама мягче. Мадара тоже скрестил руки на груди. Наблюдал за тем, как Хаширама наконец отошел от этой долбанной катаны. Убрал с лица нависшие длинные пряди и сел на диван. Задумчиво потер лоб и сказал, обращая на Мадару свой каштановый взгляд. Серьезный. — Слушай, — начал он издалека. — Я не знал наверняка, но ты прав — да, я догадывался, что ты вспомнил. Мадара хотел что-то сказать, но Хаширама поднял ладонь. — Дай мне закончить, Мадара. Я догадывался, что ты вспомнил, но я понятия не имел, что происходило в твоей голове. Ты ничего не делал. Мадара закатил глаза. А что он должен был сделать, по мнению Хаширамы? Снова захватить мир? Уйти из дома? Записаться в танцевальный клуб? Блядь, какой же тупой. — Я решил, что ты хочешь забыть об этом. Так что я подыграл. Я ни один раз давал тебе шанс рассказать, но ты этого не сделал. — Что, блядь, я должен был рассказать? — спросил Мадара злобно, смотря на него сверху вниз. — Что мы были воинами из враждующих кланов, Тобирама зарезал моего брата, но я все равно поплелся за тобой, пока твой братец меня наконец не выжил, а потом ты мне катану вонзил в спину? — Так вот, как ты все видишь, — фыркнул Хаширама. — Не выпендривайся, твоя женушка рассказала мне, как ты наматывал сопли на кулак, когда я ушел! Хаширама хлопнул ладонью по столу. — Это здесь ни при чем! Они уставились друг на друга. Хаширама не выдержал первым. Устало вздохнул и опустил голову. — Что ты от меня хочешь, Мадара? Я не понимаю. Мои чувства не изменились, я уже говорил тебе. — Бог шиноби влюблен во всеми ненавидимую падаль, — ухмыльнулся Мадара. — Я никакой не бог шиноби, Мадара, а ты никакая не падаль — прекрати это. Мы можем поговорить, как взрослые люди? Так он не любил это прозвище?.. Мадара впервые слышал. Любой оценил бы внимание общественности. Вот Мадара точно не отказался бы. Тем более это было объективно. Он сделал несколько шагов по мягкому ковру и сел в кресло напротив. Скрестил ноги, откидываясь на спинку, и устремил на Хашираму взгляд. — Хорошо, — вздохнул Хаширама. — Хорошо, спасибо, Мадара. — Мне включить грустный саундтрек или мы так справимся? Хаширама проигнорировал издевку. Собирал слова для душевной исповеди. Вообще-то уже темнело, и полумрак клубился вокруг единственного горящего торшера. — Я знаю, что совершил очень большую ошибку, мне больно вспоминать о том, что я с тобой сделал, — выдохнул Хаширама. — Я думал, что должен принести жертву ради мечты, которая у нас была, но я предал ее в тот момент, когда убил тебя. Ты был прав. Я забыл, за что я сражался. Мадара отвел взгляд. Ему не было это нужно. Хаширама не должен оправдываться — идиотизм. В конце концов Мадара собирался напасть на деревню. Хаширама был зол. Подумаешь. — Если бы я не убил тебя, если бы лучше объяснил, что не оставлю в темноте одного… тот мальчик, Наруто, он показал мне это. Я не говорил с ним, но я чувствовал в его душе… — Хаширама улыбнулся. — Что он не сдастся. Если у него не получится уговорить твоего потомка, Саске, один раз, он попробует второй раз. И третий. И четвёртый. Я не был таким. Я сдался. Я потерял в тебя веру, Мадара. Это разрушило все. — Ты говоришь ерунду, — Мадара устало потер лоб. — У нас была одна цель, но совершенно разные средства, только и всего. Все произошло так, как и было предначертано, учитывая, что мы реинкарнация Индры и Ашуры. Ты знал об этом? — Мы больше, чем просто они, Мадара. Нет смысла оправдывать ими свои ошибки. Если бы ты мог положиться на меня, мир не показался бы тебе адом настолько, что ты сотворил все это. Но я тебя подвел. И не только, когда убил, а гораздо раньше. Мадара закатил глаза. Ну да, они отдалились в какой-то момент, но он не видел в этом вины Хаширамы. Он стал хокаге, как хотели люди. У него было много дел. Скучал ли он по вечерам на горе? Чернильным облакам над их деревней и шепоту листвы перед дождем. Может быть, немного. Те вечера забирали мысли. Об Изуне, о страхе в глазах людей, о Мито… — Я — одна из причин, почему с тобой все это случилось, нет смысла отрицать это. Ты самый добрый человек из всех, которых я когда-либо знал, Мадара. — Ты больной, что ли? — вздохнул Мадара. Серьезно. Может, он какую другую жизнь вспомнил или в чем была его проблема? — Нет, я так и сказал Саске, когда он попросил рассказать про становление Конохи, — воодушевился Хаширама. — Я сказал, что для меня ты был подарком небес. — Ты когда-нибудь прекратишь позорить меня перед людьми, Хаширама?.. Я кошмар мира шиноби. — Неправда, Мадара. Ты лучший человек. Ты человек, которого я люблю. Кто из них еще более отлетевший в таком случае. — Заканчивая этот разговор, я хотел бы, чтобы мы попробовали сначала, раз кто-то из милосердия дал нам этот шанс. Мне нравится обнимать тебя, нравится, что мы живем вместе, спим, едим и деремся вместе. Мне нравится, как это — заниматься с тобой любовью. Давай попробуем снова. Не шиноби, не главы кланов… просто ты и я, Мадара, мы теперь свободны. Что скажешь? Он наконец посмотрел Мадаре в лицо. Немного взволнованно. Странный парень. — Мне сперва тоже покаяться в прегрешениях и объяснить свою позицию? — осведомился Мадара и, прежде чем Хаширама успел ответить, продолжил: — Я интернациональный преступник, убийца, организатор террористической ячейки… в какой-то степени. Собирался обдолбать всех шиноби наркотическим миром с пони и радугами, обдолбаться им сам и на хер забыть про тот ебаный ад, которым была моя жизнь. Было ли это правильно? Мадара задумчиво посмотрел в потолок, чуть раскачивая ногой. — … Нет, судя по тому, что я облажался. Не стоило этого делать. Надо было просто принять смерть от твоих рук, хотя с некоторыми из букашек я славно повеселился в тот раз… Он усмехнулся. — Но, конечно, не так, как во время драк с тобой. — Спасибо, Мадара. Это очень мило. Они замолчали. Все происходящее напоминало какой-то сюр. Они с Хаширамой разговаривали. Не мутузили друг друга, не молчали, а говорили — кажется, даже успешно. Не то чтобы ему было, с чем сравнивать. — Прости, что вновь заставил тебя чувствовать себя одиноко. Я не знал, как будет правильно, — Хаширама перегнулся через журнальный столик и заглянул ему в глаза. — Ты вернешься домой? — Я уже здесь и твой некрофил-носильщик притащил мои вещи, — Мадара скрестил руки на груди, немного съезжая в кресле. По какой-то причине, у Мадары словно бремя с души скатилось. Он не был чужим. И не был психом. Он был свободен. У него был брат и Хаширама — в каком-то смысле он даже стал победителем, ведь целью его прошлой жизни было погрузить себя (в том числе) в Цукиеми. А он знал, что его Цукиеми выглядело бы именно так. Хаширама и Изуна. Река, у которой все началось. Плеск, плеск и стук — камешек долетел на тот берег. Хаширама вытащил его из кресла, как улитку из раковины, и стал обнимать.