Одна любовь на двоих или обреченные ненавидеть

Мито понимала, что поступает неправильно, прогоняя соба-сан. Подобного неуважения она не заслужила. Однако ее терпение на фоне минувших событий иссякло. Она больше не могла выносить вечную тень старосты за спиной Акико Узумаки, слышать его наставительные речи в ее устах. Выдержано заглянув в удивленные глаза бабушки, Мито пояснила, тем самым бессознательно смягчая свои слова: — Это не значит, что я отрекаюсь от своего долга перед кланом. Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое хотя бы теперь, когда… Зная, что Хаширама за дверью и, возможно, все слышит, Акико не позволила Мито развить мысль. — А мы с дедом, выходит, мешаем? — Соба-сан, ты же знаешь ответ? — грустная улыбка тронула губы Мито. Она быстро обняла ба и отошла к окну. Что бы их не разделяло, родных не выбирают. Мито любила бабушку и дедушку, и ценила все, что они для нее сделали. Но больше не желала плясать под чью-то дудку. Коль ей предначертано жить с нелюбимым, то хотя бы остатки достоинства она обязана защитить. Улыбка внучки не обманула Акико. Все отчетливее она стала понимать тревоги Хаширамы. — Брось эти глупости, девочка. Собирайся и поедем домой! — авторитарно потребовала женщина. Раньше, возможно, это сработало бы. Однако сейчас она добилась противоположного эффекта. — Я своего решения не изменю. — не дрогнула Мито и громко позвала: — Хаширама-сан! Хаширама-сан! Она чувствовала его где-то рядом и не ошиблась. Робко отворилась дверь. Мужчина настороженно заглянул в комнату. — Мито-тян? Девушка обернулась. В ее глазах, метнувшихся к нему, было больше теплоты, чем во взгляде, устремленном на пожилую женщину. — Вы не забыли про прогулку? — спросила она его. — Прогулку? — не понял Хаширама. Не о чем подобном они не договаривались. Иначе он не забыл бы. — Да, про прогулку! — бесстрастно кивнула Мито, немигаючи глядя на него. В ее красивых глазах отражался льющийся через окно свет. — Еще в селении Узумаки вы обещали мне обзорную экскурсию по вашему селению. Я еще в праве на нее рассчитывать? На подобное Хаширама и не смел надеяться. Со дня инцидента на реке девушка всячески избегала его, обрубая все попытки поговорить и сблизиться. Он оправдывал это стрессом, хотя Тобирама не упускал случая намекнуть о другом. И вот, лед тронулся. Лицо синоби сначала вытянулось, затем растеклось в широченной улыбке. — Ну, разумеется! — он решительно шагнул в помещение. — Когда? — не дала ему опомниться Мито. — Когда? — ниндзя растеряно почесал затылок. Он тонул в ее глазах, не успевая за скачущими в сознании мыслями.- Когда угодно! В любое удобное время… — Даже сейчас? Смущенный взгляд Хаширамы устремился к Акико. Женщина была подавлена. Мито, напротив, неестественно оживлена. — Если ты хочешь и Акико-сан не против. — Сказал он. — Тогда пойдем… — Мито решительно взяла его за руку. Хаширама почувствовал проникновенное тепло ее изящных пальчиков в своей ладони и его сердце едва не выпрыгнуло из груди. Куноити же рубила с плеча: — Передай мои слова старосте, соба-сан. И не жди. Поезжай пока не стемнело. Местные дороги не безопасны. Думаю, мы задержимся надолго. Селение очень большое… Мито тяжело далось ледяное спокойствие и некоторая грубость, которую она себе позволила, прогоняя ба. Ей жизненно необходимо было, чтобы Акико уехала, чтобы этот родственный зов не размягчил ее окончательно и она не поддалась бы порыву выплакать боль в родное плечо, а затем не бросится в ноги Хашираме и не рассказать правду о том, что любит другого. После этих слов Акико ничего не оставалось, как «убраться восвояси». Однако она слишком хорошо знала Мито, чтобы принять близко к сердцу ее поведение. Перехватив взгляд мужчины, женщина кивком успокоила его. Пускай Мито фактически указала ей на дверь, она не уедет, пока не поговорит с ней по душам и не убедится, что с ней все хорошо. Селение Сенджу ни чем не отличалось от прочих аналогичных общин. А может ей просто было неинтересно блуждать по чужим улочкам и восторгаться красотой местных ландшафтов? У нее словно украли сердце и даже элементарная вежливость по отношению к близким вызывала приливы горечи и острое желание «нагадить » в душу тем, кто стал на пути к ее счастью. Хлопнула калитка. Они покинули гостевой домик и только на свежем воздухе Мито поняла, насколько на ее давили стены. Подавив желание оглянуться, Мито изъяла руку из ладони мужчины и осмотрелась. Они шли по мощенной дорожке. Мимо мелькали однотипные домишки за разноцветными заборами. Шелестели кронами унылые сакуры вдоль тротуара. Попадавшиеся на встречу прохожие усердно кланяясь, назойливо осыпали ее улыбками. Слишком отчетливо ощущая на себе глаза Хаширамы, она была благодарна ему за тактичность. Он болтал о чем-то отвлеченном и не лез к ней в душу. Хотя по статусу вполне имел право. Так, Мито постепенно расслабилась. — А вот здесь наши малыши осваивают искусство ниндзя! — внезапно с гордостью сообщил синоби. Они остановились возле приземистого одноэтажного здания, перед которым на площадке под руководством аскетичного паренька в свободном трико тренировалась группа ребятишек. В небо изредка взлетали команды и вторивший им бодрый клич. Образовательный процесс захватил куноити и она спросила: — Здание старое… Здесь, наверное, еще вы с братом учились? Ей удалось не запнуться при мысли о Тобираме. — В наше время сами представления об подготовке были другими. Это дело считалось сугубо частным и зацикленным на внутрисемейных традициях, — с непринужденной улыбкой пожал плечами Хаширама. — Нас с братьями тренировал отец. Он был строг и требователен. Но это того стоило. Он неплохо нас поднатаскал. Хотя у него не было особой системы… — Хаширама помедлил. Потом продолжил, пожав плечам: — А это помещение действительно старое и требует капитального ремонта. Но оно временное. Ребята учатся здесь, пока строится новая школа. Вот в ней-то будет все оборудовано как следует: просторные классы, тренировочная площадка и прочее, прочее, прочее. Пока же наши учителя работают над систематизацией учебного процесса, разрабатывают различные учебные программы и мотивационная система, согласовывают подходы, чтобы дети здесь имели возможность не просто тренироваться, общаться друг с другом, а расти, развиваться, по новому мыслить… Мито кивнула. То, о чем рассуждал Хаширама было ей знакомо. В общине Узумаки кланы берегли свои секреты порой даже от самых близких и родных и старались сами воспитывать подрастающий молодняк. То же, о чем говорил Хаширама — иновационно. — Насколько я понимаю, детки в вашей школе из разных семей, с разными способностями и уровнем подготовки. Не обостряет ли это отношения между учащимися? — отнюдь не из банальной вежливости полюбопытствовала девушка. Хашираме удалось невозможное — снять установку личного ради достижения высшего. — За атмосферой в коллективе и за психологическим состоянием ребят следят сэнсэи. Перед ними стоит задача так организовать учебный процесс в рамках объективной конкуренции, чтобы глядя друг на друга дети стремились к самосовершенствованию, а не гонялись за превосходством. Мито долго еще наблюдала за тренировкой, не находя слов, чтобы выразить свое восхищение этому удивительному человеку. Малыши, следующие наставлениям учителя, казались увлеченными и очень довольными. Внезапно ее взяла тоска. Она подняла мокрые глаза. Хаширама пристально смотрел на нее с невыразимой нежностью и ей стало совестно. — Вы — потрясающий человек, Хаширама —сан. То, что вы делаете для окружающих бесценно. Мне не место рядом с вами… — горько заключила Мито и быстро устремилась по тротуару дальше. Это был крик души. Она отдала свое сердце другому мужчине. Но стоящий перед ней человек, в не меньшей степени заслуживал быть любимым. И ей было стыдно, что она никогда не сможет дать ему этого. В горле встал ком. Мито ослепили слезы и она бегством попыталась их скрыть. — Мито-тян?! — обескураженно кинулся за девушкой Хаширама. С момента их расставания в селении Узумаки она сильно изменилась. Ее настроение менялось так стихийно, что он элементарно не успевал под него подстраиваться. А про понимание и говорить не приходилось. Мито не остановилась и даже не замедлила шаг. И тогда синоби вынужден был применить силу. Схватив куноити за плечи, он рывком развернул ее к себе. — Что происходит? — в тревоге спросил Хаширама. Ресницы трепетали на ее щеках. — Ты сама не своя в последнее время. Тебя кто-то обидел? В поисках взгляда куноити, он взял ее лицо за подбородок. Но она упрямо отвернулась. — Вы правы. Мне очень плохо, — упало отчаянное в окружающее пространство. — Но в этом нет ничьей вины. Так сложились обстоятельства… — Ты можешь обо всем мне рассказать! — горячо сжав хрупкие плечики своими огромными ладонями, сказал Хаширама. И, наконец, увидел ее взор. — Боюсь, после этого вы меня возненавидите! — слезно ответила она. — Глупости! — отмахнулся Хаширама. — Мне не за что тебя ненавидеть. И разве мы не перешли на «ты»? Губы Мито задрожали. Она снова отвела глаза. — Вы просто ничего не знаете, — его замечание было полностью проигнорировано. — Я подлый, лживый человек и способна на самые мерзкие вещи… — Какие, например? — удивился подобному самобичеванию синоби. — Предательство… — выдохнула Мито. Взлетели ее пушистые ресницы. Хмурясь, Хаширама с минуту молча смотрел на нее. Затем уголки его рта дрогнули и тяжелая ладонь опустилась ей на макушку. — Нас всех так воспитывали. Это погрешности атмосферы, в которой нам пришлось расти… Забудь. Все хорошо. Синоби порывисто притянул куноити к груди и ее накрыла истерика. Задохнувшись от переизбытка эмоций, Мито рьяно оттолкнула его. — Что здесь хорошего?! — закричала она, не понимая, как можно быть таким спокойным и всепрощающим. — Я предала вас и не раз! Их окружила тишина. Синоби замолк. Злясь на саму себя и на него за излишнюю порядочность, она продолжила: — Рассказать как? — Не стоит… Не хочу знать. — произнес с запинкой Хаширама. Печалью проникся теплый бархат его глаз. — Все в прошлом. Я жив, ты тоже. Мир и порядок в наших домах. Предлагаю забыть о том, что было и сосредоточится на будущем. Мито выдохлась. Ее руки бессильно упали по швам. — Почему? — всхлипнула она, начиная верить в непогрешимую святость стоящего перед ней мужчины. — Потому что правда, как бы она не была ценна порой, способна разрушить все. А я не хочу тебя терять. Неожиданная откровенность пригвоздила девушку к месту. Он же шагнул к ней и бережно взял ее озябшие ручки в ладони. — Потому что люблю. И уже очень давно… — Вас нелегко найти… — раздался недовольный голос. В поле зрения Мито возник Тобирама и она спешно отпрянула от Хаширамы. — Сегодня отличная погода! — оживленно воскликнул Хаширама, оборачиваясь. — Грех не погулять! — Угу… — промычал Тобирама. При этом к его лицу словно приклеилось скучающее выражение. — Кто-то наслаждается отдыхом, расслабляется, а кое-кому приходится вкалывать, отдуваясь за двоих! Через десять минут заседание Совета! — он выразительно взглянул на Мито, потом на брата. — Или ты забыл? Хаширама нервно рассмеялся. Успокоившись же, громко вздохнул. — По чести, да! Левый глаз Тобирамы нервно дернулся. — Я так и понял… Хаширама смущенно улыбнулся ему и обратился к куноити, глаза которой были прикованы к младшему Сенджу. — Мито-тян, боюсь нам придется закончить экскурсию позже… Девушка стопорно кивнула и, ничего не говоря, обогнула его справа, приблизилась к Тобираме. Сомнения развеялись. Ей не показалось. Она узнала этот терпкий, едва уловимый аромат сандала в перемешку с чем-то легким и сладким, раздражавшем ее до тошноты и которым было пропитано буквально все в доме Адзуми. — Как ты спишь по ночам, Тобирама? — сорвалось с языка, прежде чем она успела подумать. Ладони сами собой сжались в кулаки. — Не жалуюсь. А ты? — ударил в ответ синоби, чуть вскидывая брови. — Не очень. Знаешь почему? Мито сжигал гнев. В горячке она готова была обрушить на голову любимого братца жениха обвинение, голословность которого едва ли осознавала. — Расскажешь позже. Нам пора. Поторопись, Хаширама! — позвал он синоби и развернувшись, неторопливо пошел прочь… Долго буравила его в след куноити, ничего вокруг не слыша и не видя. Эмоции бушевали в ней. А вместе с ними и решимость. Ради Хаширамы и искупления вины, ради Мадары и Изуны, она обязана вывести Тобираму и Адзуми на чистую воду…